В новейшей историографии последних лет "Русский каганат" IX в. стал едва ли не главным предметом ученых реконструкций, связанных с началом Руси. Исследователи, опирающиеся на одни и те же - весьма скудные - источники, отводят этому "каганату" место в самых разных регионах Восточной Европы (а иногда и за ее пределами), по преимуществу обнаруживая славяно-росский каганат в исконных славянских землях Среднего Поднепровья (В.В. Седов и др.) или русско-варяжский на Севере Восточной Европы (О. Прицак, Д.А. Мачинский, Дж. Шепард и др.). И те, и другие исследователи, отмечая скудость и даже тенденциозность летописных известий, связывающих происхождение Русского государства с призванием варягов, стремятся опереться на данные археологии и напрямую увязать их со свидетельствами внелетописных письменных источников, чтобы выяснить подлинную предысторию Руси. Естественно, эти построения оказываются дискуссионными и нуждаются в обсуждении. Французский византинист Константин Цукерман, признающий скандинавские истоки самого имени русь, примыкает к "северной" историографической традиции, размещая "Русский каганат" на Волхове, с главными центрами в Ладоге и Новгороде (Городище). Он разбирает шесть свидетельств о Русском каганате - и уже здесь возникает некое историографическое недоразумение (или недоумение, которое должен высказать участник дискуссии). Дело в том, что ни в одном из шести свидетельств нет упоминаний собственно каганата - речь там идет о титуле "каган", которым наделен - или не наделен - предводитель руси, причем в древнейших источниках, восходящих к IX в., речь идет именно о народе, а не о государстве или стране. О кагане Владимире Святославиче (и Ярославе) как правителе Русской земли свидетельствует лишь "Слово о Законе и Благодати" в середине XI в. Конечно, и в раннем свидетельстве, приводимом Ибн Русте (920), говорится о земле народа ар- рус, но это пресловутый "зловонный остров русов", который К. Цукерман предпочитает далее напрямую не поминать - настолько он не с ... Читать далее