Тема "Власть и общество" необыкновенно интересна и драматична. С началом Восточного кризиса в 1875 г. всю Российскую империю охватила волна солидарности с южными славянами, солидарности не словесной и душевной, а энергичной и действенной. В храмах, после проповеди священника, на сельских сходах, в земских управах, в городских думах, на дворянских собраниях проводился сбор денег на нужды восставших. Только Московский и Петербургский славянские комитеты пожертвовали 1.5 млн. руб. Закупалось оружие, снаряжение и медикаменты, на Балканы отправлялись полевые лазареты. В сербскую армию вступили 5 тыс. добровольцев, в том числе сотни офицеров действительной службы, им сохранялись чины и выслуга лет. Россия встала горой на защиту славян, "низы" и "верхи" общества смешались, все сочувствовали повстанцам, не останавливаясь для этого перед войной. Оппозиции, как организованной силы, не существовало. Но ведь на правителях всегда лежит обязанность слушаться не сердца, а ума, хладнокровно взвесить, к чему война может привести. Опытные политики пребывали в тревоге. Александру II принадлежат слова, что он не менее других сочувствует христианам Турции, но ставит выше всего интересы своей страны, поэтому не может втянуться в европейскую войну. И над ним, и над канцлером А. М. Горчаковым довлел синдром крымской катастрофы, они сознавали, что на защиту Османской империи встанут Великобритания и Австро-Венгрия, и тогда -европейское побоище с непредсказуемыми последствиями. Министры внутренних дел и государственных имуществ разделяли эти опасения. Министр финансов М. Х. Рейтерн, который многие годы "после Крыма" вытаскивал страну из долговой ямы, подал записку на высочайшее имя, предрекая, в случае новой войны, финансовый крах, хозяйственный кризис, вынужденный отказ от проведения реформ и развитие революционного движения [1. С. 165 - 166]. Он запросился в отставку, но получил отказ. Одинокие противники войны были прижаты к стене. Приведу здесь отрывок из письма ПА. Вяземского другу (с ... Читать далее