Талантливый представитель российского востоковедения, внесший весомый вклад в создание его авторитета в мировом содружестве ученых, Александр Андреевич Губер был историком и социологом энциклопедического склада. Он принадлежал к той плеяде исследователей, чьи труды и деятельность определили главные вехи развития современной отечественной востоковедной науки.

Родился будущий отец-основатель многих направлений в отечественном востоковедении, академик АН СССР и почетный доктор Кембриджского университета 1 апреля 1902 г. в Каменке Киевской губернии в семье агронома. Губеры ведут свое происхождение от остзейских баронов, российское дворянство получили в XVIII в. - соответствующая грамота подписана Екатериной II и Павлом I, что само по себе довольно редкое явление. Губеры входили в элиту русской интеллигенции. Предок Александра Андреевича - современник А.С. Пушкина - был довольно известным поэтом. В личной библиотеке А.А. Губера хранился объемистый трехтомник стихов прапрадеда. Многие поколения в этой семье занимались интеллектуальным трудом; было принято знать, по крайней мере, несколько европейских языков. Учитель успел окончить классическую гимназию, а дальше трудился рабочим в государственном сельскохозяйственном предприятии, которым руководил его отец. Потому он имел основания писать, что начал свою жизнь как рабочий. В 1925 г. А.А. Губер окончил Московский институт востоковедения, где специализировался по языку и истории Ирана и Индии. До 1937 г. он работал в Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ), где сформировался как ученый-востоковед широкого профиля.

Имя А.А. Губера неразрывно связано с подготовкой востоковедов в Московском государственном университете. Почти 35 лет он был профессором и заведовал кафедрами на историческом факультете, а затем в Институте восточных языков (ныне ИСАА) при МГУ, в создании которого он принимал самое активное участие. Был он профессором и в других вузах.

В Академии наук А.А. Губер работал с 1938 г. В 1953 г. он избирается членом-корреспондентом, а в 1966 г. - действительным членом АН СССР; был заместителем директора Тихоокеанского института и Института востоковедения (последний он возглавлял в 1953-1956 гг.). С 1957 г. А.А. Губер - заместитель академика-секретаря отделения исторических наук АН СССР, председатель Национального комитета историков.

Облик ученого составляют три компонента: своеобразие личности, труды и ученики. Все знавшие его сходятся на том, что Учитель был обаятельным, благородным и отзывчивым человеком, эрудитом, который владел изумительным по красоте и точности языком. А манера изложения была такова, что слушатели чувствовали себя участниками событий.

стр. 116

Он обладал острой мгновенной реакцией, его уму было свойственно кипучее остроумие. Оно было чертой его характера и не покидало его никогда. Он был остроумным, открывая большие международные конференции и председательствуя на заседании очень небольшого коллектива кафедры истории стран Дальнего Востока и Юго- Восточной Азии в МГУ, в беседах с друзьями и учениками. Прелесть его острот состояла в том, что в каждой из них, наряду с совершенно парадоксальным сочетанием понятий, всегда наличествовала тонкая и точная мысль. Весьма существенно и то, что самые острые реплики не давали повода к личной обиде.

Жизненный опыт выработал у Учителя привычку держать дистанцию. Определенное время он приглядывался к окружающим. Зато, когда он убеждался в наличии у вас положительных качеств, вы получали истинное наслаждение от общения с умнейшим, разносторонне талантливым и добрым человеком. Он любил науку и людей, занимающихся ею.

А.А. Губер создавал современное отечественное востоковедение в содружестве с такими выдающимися людьми, как Е.М. Жуков, А.Ф. Миллер, И.М. Рейснер, Н.А. Смирнов, Е.Л. Штейнберг и другие ориенталисты старшего поколения. Но японисты, китаеведы, арабисты, индологи, иранисты и тюркологи опирались на богатые традиции и опыт российского востоковедения. На долю же А.А. Губера выпало первым начать исследование стран Юго-Восточной Азии, стать основателем отечественной школы их изучения. К сосредоточению внимания на странах ЮВА Учитель пришел не сразу. Начал он свою научную деятельность вместе со своими однокурсниками по Институту востоковедения с исследования проблем Южной Азии.

Впервые имя А.А. Губера появилось в печати в 1925 г. Вместе со своим товарищем по Институту востоковедения А. Штуссером он перевел с английского книгу Г.М. Брэфтона "Положение рабочих в индонезийской промышленности". Первой самостоятельно написанной и опубликованной работой стала рецензия на объемистый труд А. Мейхью "Просвещение в Индии" ¹ . Уже в этом одностраничном опусе проявляется черта, внутренне присущая нашему герою, - уважительное отношение к труду, проделанному автором: в рецензии отмечается ценность собранного материала, особенно в том, что касается становления системы образования (учебные планы и т.д.).

Первая самостоятельная статья А.А. Губера появляется в 1928 г. в журнале "Революционный Восток" ² . Прежде всего обращает на себя внимание фундированность статьи. Чтобы написать ее, А.А. Губер изучил многочисленные официальные документы, среди них - трехтомный отчет о состоянии населения Явы и Мадуры, доклад об экономической ситуации на островах, донесения о положении местных рабочих в металлообрабатывающей промышленности Суматры, статистические годовые отчеты по Нидерландской Индии. Для статьи, опубликованной в Москве в те годы, было довольно необычным заявление о том, что приток иностранных капиталов, поощряемый метрополией, способствовал развитию и сельскохозяйственного, и промышленного производства ³ . Там же отмечалось, что в колонии были промышленные предприятия, "оборудованные по последнему слову техники".

В этой же статье появляется и другая характерная для творчества Учителя черта - подчеркивание роли интеллигенции в общественной и политической жизни народов азиатских стран. А.А. Губер пользовался "фиговым листком" - термином "интеллигентный пролетариат", включая в него туземных чиновников и служащих государственных и частных предприятий.

В наследии Учителя есть и статья, написанная на основе непосредственных полевых исследований. Летом 1929 г. он как сотрудник КУТВа, занимавшийся проблемой Индии и Афганистана, был отправлен в Кушкинский район для изучения афганских племен, перекочевавших на территорию СССР. Итогом командировки стала статья "О приграничных племенах Кушкинского района" ⁴ , в которой основное внимание

стр. 117

уделено вечной проблеме "традиция и преемственность". В частности, было обращено внимание на то, что принятие определенных форм современной жизни не означает отказа от традиционного уклада. Скажем, современные формы медицинской помощи принимались как не ведущие к подрыву устоев, а современная система образования отвергалась. А.А. Губер предупреждал против переоценки модернизации быта и ментальности переводимых на оседлость народов.

В конце 1920-х гг. перед Учителем встала проблема научного самоопределения. Индией и Афганистаном вместе с ним занимались такие в будущем известные исследователи и педагоги, как И.М. Рейснер, A.M. Дьяков, В.В. Балабушевич. И А.А. Губер делает шаг в сторону. Он начинает писать большую монографию "Индонезия. Социально-экономические очерки". Появлению в 1932 г. капитального труда (378 страниц) предшествует серия статей, раскрывающих разные стороны жизни этой нидерландской колонии. Среди них: "Сельское хозяйство Индонезии" (1928), "Иностранный капитал в Индонезии" (1929), "Классовое расслоение крестьянства в Индонезии" (1930) и другие. Монография явилась итогом изучения всего опубликованного по истории и экономике Нидерландской Индии, что находилось в книгохранилищах обеих столиц. Справочные издания, литература и периодика на русском, голландском, английском, немецком и французском языках составили базу монографии. Книга была написана в определенное время и это проявляется и в самом тексте, и его структуре. Однако от типичного "продукта эпохи" монографию А.А. Губера отличают несколько особенностей.

Во-первых, это уважительное отношение к работе своих иноязычных предшественников. Тот факт, что они не стояли на громко декларировавшихся тогда в России идейных позициях, не принижал, по мнению исследователя, их вклада в изучение различных сторон жизни Индонезии.

Во-вторых, анализ воздействия субъективных факторов на определение характера и хода развития общественных институтов, на развитие внутренних процессов на островах, составляющих нынешнюю Индонезию, оказали влияние индийцы, китайцы и арабы, индуизм, буддизм и ислам, позднее - португальцы, голландцы и англичане.

В-третьих, А.А. Губер обратил внимание на то, что не только социальные условия определяют характер политического развития и структуру государств. В эпоху, когда все представления определялись статьями "об основах ленинизма" и "к вопросам ленинизма", наш герой в самом начале своей монографии утверждал, что одной из важных причин, мешавших длительному существованию централизованного государства на Яве, являлось отсутствие крупной водной артерии и единой системы ирригации.

В-четвертых, в конкретных условиях изучаемой страны - влияние более развитых соседей. У различных этнических общностей появляются свои социальные ниши: автохтонное население связано почти исключительно с патриархальной сельской общиной, а все, что связано с товарно-денежными отношениями и не руралистическим образом жизни, оказывалось в руках арабов, а также выходцев из Китая и Индии.

В-пятых: метрополии, в частности Голландия, являясь в Европе носителями самых передовых для своего времени социальных, экономических и политических отношений, в колониях выступали с ретроградных охранительных позиций. Голландия, и в эпоху Ост-Индской компании (ОИК), и после ее ликвидации, до 1870 г. поддерживала и сохраняла в своих колониях патриархальные отношения, в том числе самые архаичные. Не знаю, насколько сегодня приемлем используемый в монографии А.А. Губера применительно к итогам правления на островах ОИК термин "торможение". Может быть, точнее было бы говорить "консервация". Но это уже сейчас, с позиций грани XX и XXI вв., когда приходит осознание того, что патриархальные структуры внут-

стр. 118

ренних стимулов для выхода за пределы существующего не имеют. Производимый в них прибавочный продукт весьма незначителен, а доминирующий тип ментальности создает непреодолимые преграды для его производительного использования.

Представляется, что и в начале XXI в. сохранил свою значимость раздел книги "Основные этапы превращения Индонезии в колонию голландского империализма". В нем не только проанализирован процесс возникновения и развития голландского колониального аппарата, но и прослежены ломки и перестройки отношений в хозяйстве и в обществе. Для грани 20-30-х гг. прошлого века провидческим было утверждение, что в тропиках характер землевладения и отношений между "крупными землевладельцами" и непосредственными производителями не схожи с европейскими моделями: "Для Явы чрезвычайно характерно, что даже крупное помещичье землевладение состоит обычно из мелких и мельчайших парцелл, разбросанных часто в различных деревнях и даже округах" ⁵ . Ученики А.А. Губера уже в 1970-х гг. пришли к выводу, что в тропиках "землевладелец" выступал как организатор освоения новых земель и как представитель интересов общины за ее пределами. Именно выполнение этих функций и давало ему право на "собственность" - часть вновь осваиваемых земель.

Исследуя социально-экономические процессы в Индонезии, А.А. Губер раскрыл специфически колониальный характер развития в ней капиталистических отношений, подчинение докапиталистических форм производства потребностям монополистического капитала, что вместе с ростом налогового бремени привело к преобладанию наиболее тяжелых форм эксплуатации населения. Вскрывая суть происходящих процессов, он писал: "Установить соотношения между насильственным переводом туземного сельского хозяйства к производству экспортных товарных культур и товарным производствам, возникающим на основе процессов капиталистической эволюции, так же трудно, как отделить эти процессы развития капитализма от всей системы колониального угнетения, обуславливающего их уродливые колониальные формы" ⁶ .

Основная часть монографии "Индонезия - колония голландского империализма" сохраняет интерес для всех, интересующихся историей начала XX в., особенно - взаимоотношениями метрополия - колония. С позиций сегодняшнего дня, конечно, нужно было больше внимания уделить переходу Нидерландов к "этическому курсу" в управлении колонией. Но в момент написания монографии это было невозможно, поскольку означало бы признание того обстоятельства, что позитивные перемены далеко не всегда являются результатом острого антагонистического противостояния. Но и без этого в разделе много интересного и сохранившего свою значимость. Среди них: создание соответствующего инвестиционного климата для привлечения капитала; утверждение, что приток европейского капитала и резкий скачок в развитии индонезийской экономики был подготовлен созданием транспортной и информационной инфраструктуры и т.д.

Исследователь вновь возвращается к биному "патриархальность-модернизация" и приводит массу примеров того, что втянутость в товарно-денежные отношения не изживает, а лишь модифицирует традиционные отношения и ментальность. В целом, представляется, что А.Б. Беленький, Г.И. Левинсон и В.А. Тюрин были совершенно правы, когда утверждали, что и через 40 лет после выхода в свет монография "Индонезия - социально-экономические очерки" оставалась кладезем знаний, настоящей научной энциклопедией по Индонезии ⁷ .

Еще несколько замечаний о первой монографии Учителя. Нужно было обладать большой смелостью и высоким профессионализмом, чтобы в те годы утверждать, что в доимпериалистическую эпоху в Индонезии не складывалось никакой социальной, экономической и даже лингвистической общности, а, следовательно, не было и

стр. 119

не могло быть общенациональной освободительной борьбы. Только со временем были созданы "предпосылки для постепенного объединения изолированных и стихийных выступлений в массовое национально-освободительное движение ⁸ . С позиций сегодняшнего дня весьма важны замечания Учителя о первых массовых индонезийских организациях. Он пишет, что их основу составляло противопоставление "мы/они". Первым объединяющим понятием стал ислам, а первой массовой организацией - Сарекат Ислам (Союз ислама), который вначале выступал не столько против метрополии, сколько против китайских конкурентов по розничной торговле.

Наиболее значимой политической фигурой второго десятилетия XX в. на Яве, под руководством которой Союз перестал быть выразителем интересов только исламских торговцев и поставил целью объединение всех мусульман, был Умар Саид Чок-роаминото. Его фамилия свидетельствует об аристократическом, по местным понятиям, происхождении. Конечно, при этом, в духе времени, говорится о радикальной мелкой буржуазии, о классовой дифференциации и т.д. и т.п., но непредвзятый читатель понимал, что главным представителем интересов "радикальной мелкой буржуазии" были яванские прияи - социальная верхушка традиционного общества.

У каждого времени свои правила игры. Правила требовали завышения внимания и оценок к деятельности марксистских и рабочих организаций и правила не были нарушены. Поэтому в книге дается высокая оценка появлению в Индонезии в 1914 г. Социал-демократического союза. Вместе с тем сообщается, что это была организация высланных из метрополии за революционную деятельность голландских социал- демократов, которые ставили перед собой задачу привлечения в ряды союза профсоюзных активистов из местного населения. Когда это удалось. Социал- демократический союз прекратил свое существование и возникла Коммунистическая партия Индонезии, о которой в исследовании сказаны все необходимые тогда слова. Но наряду с этим А.А. Губер сообщает, что наиболее крупными профсоюзами, чьи лидеры возглавляли КПИ, были профсоюзы служащих ломбардов и работников железнодорожных и трамвайных линий. То есть, в колониях появление компартий, как правило, опережает политическое вызревание рабочего класса - со всеми вытекающими отсюда последствиями. А.А. Губер показал неудачный характер попытки первого самостоятельного выступления КПИ (то, что называют восстанием 1926-1927 гг. на Яве и Суматре). Не было проведено сколь-либо значительной подготовительной работы, непосредственные участники имели слабое представление о конспирации и еще меньшее - о дисциплине. Исследователь совершенно прав, когда квалифицирует реакцию колониальных властей на "восстание 1926-27 гг. на Яве и Суматре" как неадекватную, слишком жесткую. Как современник, знавший многих участников событий, он не мог не переживать и не скорбеть в связи с массовыми репрессиями в Индонезии. Представляется, что американская исследовательница этих событий Рут Мак-Вэй права, когда утверждала, что репрессиям было подвергнуто намного больше людей, чем КПИ насчитывала членов.

Книга была хорошо принята коллегами уже хотя бы потому, что была первым капитальным трудом по Индонезии. В отечестве не было предшественников, но не оказалось и друзей-соперников. Монография получила положительную оценку "наверху"; в 1937 г. она вышла в Голландии. Правда, у нее теперь было два автора. Первой стояла фамилия голландского коммуниста О.Ю. Рутгерса, который "принимал участие в переводе, редактировании и написании некоторых разделов" ⁹ , а второй - А.А. Губера. Знакомство с монографией убеждает, что это перевод, часто дословный, русского издания 1932 г. Изменен и подзаголовок. Вместо "Социально-экономические очерки" - "История с древнейшего времени до начала XX века". Перевод привел к сокращению объема книги примерно в два раза. Вышла она в левом издательстве "Пегас". Издательство, рекомендуя книгу, подчеркивало, что авторы основой исто-

стр. 120

рии считают классовую борьбу народных масс, а сама книга была провозглашена смелой попыткой преподнести историю Малайского архипелага с марксистских позиций.

Лично для А.А. Губера книга "Индонезия". Социально- экономические очерки" ознаменовала начало поворота научных интересов от непосредственной реакции на текущие события в сторону изучения истории. С середины 1930-х и до начала 1970-х гг. исторические исследования становятся преобладающими в его творчестве. Но он формировался как историк московской школы, а это значит, что он уделял пристальное внимание вопросам экономического развития и социальной структуры. И то, и другое тесно увязывалось с проблемами гражданской истории и политической жизнью. В его работах неизменно ощущается дыхание современной ему действительности. Даже исторические труды были реакцией на текущие события.

Индонезия и ее изучение занимали большое место в жизни Учителя. Им написано более 40 книг, брошюр, статей, глав в учебниках и разделов в монографиях по истории, политическим и социально-экономическим проблемам далекой островной страны. Но он всегда оставался верен своему выбору - выбору первопроходца. В 1930 г. А.А. Губер выступает с публикацией по Индокитаю, в 1932 г. - по Филиппинам, чем было положено начало систематическому изучению в нашей стране всего региона Юго-Восточной Азии. Хотя на протяжении жизни круг его интересов непрерывно расширялся, охватывая все новые страны и новые проблемы, он до конца своих дней считал себя прежде всего специалистом по Юго-Восточной Азии. В этой сфере востоковедения Александр Андреевич не только внес огромный вклад своими сочинениями, он создал университетскую школу.

Индонезия - первая любовь Учителя. Филиппины же занимают место рядом с ней всю его жизнь. Во всяком случае, Индонезия и Филиппины - это доминирующие темы исследования, другими странами Востока и Латинской Америки он занимается время от времени, а Индонезией и Филиппинами - постоянно. Интенсивное занятие историей последних привело к публикации в 1937 г. сразу двух книг: "Филиппины" в серии "Капиталистический мир в очерках" и "Хосе Ризаль" в серии "Жизнь замечательных людей" (совместно с O.K. Раковской). В этих книгах, сохраняя научно- популярной характер, присущий сериям, А.А. Губер прописывает сложные глубинные процессы, приведшие филиппинское общество к первой в истории Азии антиколониальной, демократической, по своей сути, революции.

В своих филиппинских штудиях он остается верен себе. Прослеживая возникновение и рост национального самосознания филиппинцев, Александр Андреевич приходит к выводу: "Интеллигенция выступает в качестве носителя национальных идей" ¹⁰ . Ставя вопрос о том, что же произошло на Филиппинах после установления над ними суверенитета США, он отмечает, что возникла колония нового типа, что в стране создана несопоставимая с другими сеть школ, что рабочие стали получать заработную плату более высокую, чем в колониях европейских держав ¹¹ .

Для советского читателя Филиппины были открыты Александром Андреевичем. Из его книги впервые у нас были почерпнуты сведения по истории этой страны. Во второй книге, вышедшей в том же 1937 г., Учитель знакомит отечественную общественность с национальным героем, отдавшим жизнь за независимость своей родины. Материал для книги был благодатным. Хосе Рисаль был личностью столь же яркой, сколь и многогранной. Он владел 26 европейскими и восточными языками, знал множество местных диалектов и наречий, был прекрасным художником, скульптором, поэтом и писателем, причем писателем, популярность книг которого на многие десятилетия пережила их автора. Кроме того, он был первоклассный терапевт, окулист и хирург, политический деятель и ученый. Фигура Хосе Рисаля является знаковой еще в одном отношении - он выходец не просто из среды местной традиционной зна-

стр. 121

ти, но из той ее части, которая относилась к сливкам местного общества. И это не помешало ему стать носителем идеи антиколониальной свободы, пробуждать в народе чувство национального самосознания, утверждать, что цвет кожи не играет никакой роли в умственном и нравственном развитии человека. Хосе Рисаль был убежден в творческих способностях своих соотечественников. В книге приводятся такие его слова: "Новый человек родится из недр Филиппин, с новой энергией устремится он к прогрессу. Он направит все силы к укреплению своей страны. Золото будет извлечено из филиппинских недр; медь, свинец, уголь и другие материалы будут разрабатываться. Страна разовьет торговую и судоходную деятельность, к которой так склонны островные жители. Филиппины восстановят те свои положительные качества, которыми они обладали несколько веков назад и которые они теперь утратили" ¹² . Хосе Рисаль стал примером служения родине, во имя которой он пожертвовал жизнью. Как говорит один из его литературных героев: "Жизнь бесполезна, если она не посвящена великой идее" ¹³ .

Книга "Филиппины" не была замечена общественностью. Показательно, что такой человек, как Г.И. Левинсон, необычайно высоко ценивший А.А. Губера и как человека, и как исследователя, даже не упоминает об этой монографии в своей статье "Основные вехи творческого пути А.А. Губера (1902-1971)" ¹⁴ . Книга же о Хосе Рисале получила благосклонный прием. Авторы, писал рецензент, "удачно справились с поставленной задачей. Они дали детальную биографию Рисаля, правильный анализ воззрений и ярко показали колониальное угнетение и национально- освободительную борьбу филиппинского народа". Автор рецензии С.И. Лившиц вообще не нашел недостатков и сделал только одно замечание: по-испански фамилия героя книги - Рисаль, а не Ризаль, ибо в испанском языке нет звука "з" ¹⁵ .

Лидия Сергеевна Губер говорила: "У самого мужа лишь одна положительная способность - он легко усваивает языки" (с последней частью утверждения все были согласны). Дело в том, что Учитель самостоятельно изучил испанский, голландский, индонезийский и это привело к тому, что в его трудах мы встречали "Бош" вместо "Босх", "Атек" вместо "Аче" и, наконец, "Ризаль" вместо "Рисаль".

В книгах и статьях 1937 г. А.А. Губер совершил первый подход к изучению новой истории Филиппин, освободительных войн населения архипелага против Испании и США. Продолжая работать над этим, ключевым для последующего развития Филиппин периодом. Учитель создает капитальную монографию "Филиппинская республика 1898 года и американский империализм", которая выдержала два издания: в 1948 и 1961 гг.

Эта монография, которая, по оценкам отечественных и зарубежных специалистов, занимает в мировой историографии Филиппин совершенно особое место ¹⁶ , выросла из одноименной докторской диссертации А.А. Губера, защищенной в Московском государственном университете в 1943 году. Во введении к диссертации Учитель пишет: "Как историка Филиппин меня интересовал ряд спорных и невыясненных вопросов, связанных с этим, наиболее ярким и драматическим периодом многовековой истории филиппинского народа". Что же прежде всего привлекло внимание исследователя, на какие вопросы он искал ответы? Это вопросы следующие: "Были ли события 1896-98 гг. стихийным взрывом веками накапливавшейся и проявлявшейся в многочисленных вспышках ненависти к испанскому колониальному режиму и угнетению монашескими орденами или здесь освободительная война сочеталась с попыткой разрешить задачу буржуазного преобразования Филиппин? В чем заключались основные причины, делавшие освободительное движение на архипелаге столь отличным от антиколониальной борьбы в американских колониях Испании? Каковы были внутренние силы движения и их соотношение на различных этапах?" ¹⁷ . И еще одна проблема интересовала А.А. Губера - это сравнительный анализ классических коло-

стр. 122

ниальных режимов и системы, созданной США на Филиппинах. Он считал эту проблему "интересной теоретически и практически". Его вывод: то, что создали США на Филиппинах, резко отличалось от того, что знала история.

Здесь ученик считает нужным отметить, что данный вывод не был ни очень оригинальным, ни очень самостоятельным. В годы Второй мировой войны в СССР США рассматривались, как совершенно особый, наиболее близкий нам союзник. Ярче всего это проявилось в публичной лекции, прочитанной академиком и очень интересным, обладавшим большим кругозором человеком И.М. Майским. Выступая в начале 1946 г. в Политехническом музее, он утверждал, что победа социализма во всем мире будет обеспечена при сохранении прочного союза между СССР и США. Оставив в стороне это утверждение, признаем, что, действительно, на Филиппинах США значительно опередили все остальные метрополии в том, что касается и создания соответствующей инфраструктуры и подготовки либерально ориентированной местной элиты.

Труд А.А. Губера остался актуальным - то есть способствующим выработке адекватного понимания - и на грани тысячелетий прежде всего потому, что в нем выявляется объективное содержание событий 1896-1901 гг. В диссертации и в монографии воссоздана картина состояния всех внутренних и международных сил, пришедших в столкновение на Филиппинах в конце XIX в. В монографии реконструирована картина социальных отношений в стране до испанского завоевания и выявлены главные тенденции изменений в этих отношениях на протяжении трехсот лет. Учитель четко определяет отличие испанской колониальной политики от соответствующей политики иных метрополий: "В отличие от методов эксплуатации колоний монопольными торговыми компаниями английского, голландского и французского капитала, испанская колониальная политика не стимулировала роста товарной продукции, хотя бы на основе феодальных методов производства" ¹⁸ . Оставим за скобкой "феодальные методы". Будем исходить из того, что этим понятием обозначалось все то, что предшествовало капиталистическому способу производства, а в остальном -это очень точное и подтверждающееся последующими исследователями наблюдение. Специфику испанского колониализма составляло и то, что местные крупные землевладельцы оказались в стойкой оппозиции колониальным властям. Вот в этом утверждении уже виден Александр Андреевич. Он не опровергает "в лоб" общепринятых тогда представлений, согласно которым крупные землевладельцы - всегда опора ретроградства и реакции, а говорит, что в данном конкретном случае, в силу местной специфики, это было иначе.

А.А. Губер выступает как первопроходец и в таком важнейшем сюжете, как роль местных испанцев и детей от смешанных браков в развитии идеологии и практики антиколониальной борьбы. Современные исследователи Латинской Америки (сошлемся хотя бы на интересную фундаментальную монографию Н.Н. Марчука ¹⁹ ) приводят массу доводов, что именно борьба местных испанцев и метисов за равные с населением метрополии права сыграла решающую роль в латиноамериканских революциях первой трети XIX в. Представляется, что проблема влияния событий в Латинской Америке на Филиппины конца XIX столетия еще ждет своего исследователя. Впрочем, А.А. Губер намечает и эту проблему. Он отмечает, что когда 15 сентября 1898 г. собрался конгресс для принятия конституции республики, за образец была взята Мексиканская конституция 1857 года. А далее он пишет: "Не боясь быть обвиненным в преувеличении, можно утверждать, что Филиппинская конституция была одной из наиболее демократичных из всех известных в то время буржуазных конституций" ²⁰ .

Учитель оставался верен себе, отмечая роль школы, прессы и интеллигенции и в пробуждении национального самосознания, и в организации населения на борьбу с

стр. 123

колониализмом. Несмотря ни на что, разветвленная система народного образования ведет к появлению людей, которые знают, что можно жить не так, как они живут и при этом не жить хуже ²¹ . Нечасто встречался в те годы вывод о том, что буржуазия, по сути своей организации, не только в период освободительной борьбы, но и после прихода к власти "продолжает выполнять общенациональные задачи" ²² .

В этой же монографии А.А. Губер касается темы, которая всерьез стала его занимать в 1950-1960-е годы - специфика становления наций в полиэтнических государствах, когда различные этносы находятся на разных стадиях развития. Он формулирует вывод о том, что антииспанская борьба стимулировала рост общенационального самосознания ("мы и они"). Но вместе с тем, наряду со складыванием филиппинской общности, происходило и образование нескольких наций. Просто в ходе антиколониальной борьбы это не привело к разобщению и конфликтам; различия в языках и диалектах "не вырастали в национальную рознь" ²³ .

Выводы, к которым пришел Учитель в монографии "Филиппинская республика 1898 года и американский империализм", по своему значению далеко выходят за рамки проблематики, указанной в заглавии. Монография готовит читателя к более глубокому пониманию всей последующей истории филиппинского народа, она вносит вклад в разработку общей теории антиколониального освободительного движения. Заключительный вывод автора заслуживает быть процитированным: "Филиппинская революция не смогла обеспечить независимость страны, но она обусловила наиболее выгодную из возможных в тот период для Филиппин форму взаимоотношений с США и предопределила дальнейшее развитие филиппинского статуса через закон Джонса 1916 года к филиппинской автономии и независимости" ²⁴ . Эволюционный подход может быть не менее действенной формой развития, чем революция.

В 1961 г. выходит второе издание монографии. Как писал Учитель во введении к нему, "основные принципиальные положения автора не подверглись пересмотру, но многие моменты могли быть уточнены и пересмотрены" ²⁵ . В этом издании много нового фактического материала, ставшего доступным исследователям с 1940-х гг., шире представлены работы филиппинских авторов. В частности, глава пятая "Парижский договор и борьба республики за международное признание" включает в себя новые страницы, раскрывающие отношение Англии, Франции и Японии к событиям на Филиппинах. Из второго издания убрано заключение и анализ заканчивается 1902 годом, то есть, как это было в диссертации. Во Введении А.А. Губер пишет о том, что он, не видя надобности в обширном заключении, написал его в 1947 г. по настоянию редакции. С тех пор появились самостоятельные работы молодых филиппинистов, в которых отражено развитие Филиппин за последние 40-50 лет и необходимость в самостоятельном заключении отпала. Второе издание разошлось так же быстро, как и первое.

Монография "Филиппинская республика 1898 года и американский империализм" сыграла большую роль в личной жизни А.А. Губера. Полученный за нее гонорар позволил купить кооперативную квартиру и положил конец скитаниям "по углам". В конце 1940-х гг. возникла идея создания профессорского жилищного кооператива. Деньги на кооператив надо было сдать в первой половине 1948 г. и многие профессора 1947 год посвятили заработки - гонорарным публикациям. В силу разных причин А.А. Губеру гонорар в конце 1947 г. не выплатили. Он это очень переживал. Но тут произошла реформа и гонорары получивших оказались обесцененными, а Учитель получил гонорар новыми деньгами и этого тогда хватило на взнос за квартиру. Что тогда считалось профессорской квартирой: узенький маленький коридорчик, отсутствие прихожей, крохотная кухонька и три небольших комнаты, самая большая из них - 25 м ² . Конечно, потолки были высокими - 3 метра. В этой квартирке, где у него была своя комната - библиотека и кабинет, он прожил с 1950 г. и до конца своих дней.

стр. 124

А мы, многочисленные ученики (Л.С. Губер звала нас племянниками) провели в ней много счастливых часов в дружеском общении.

Книга была замечена общественностью. В первом номере чикагского журнала "Journal of Modem History" за 1950 год появилась благожелательная рецензия И. Стоуна (I. Stone). В разгар "холодной войны" американский журнал писал о том, что рецензируемая монография явилась "результатом серьезных и компетентных исследований", что автор проявил длительный интерес к теме и работал над ней с 1937 г. В рецензии перечислены все труды А.А. Губера по Филиппинам, вышедшие в 1937-1948 гг. И. Стоун отметил, что особый интерес для американского читателя представляют материалы русских архивов, "которые совершенно неизвестны американским и европейским историкам".

В отечественной прессе рецензия на книгу А.А. Губера появилась в 1962 г. когда выросло первое поколение учеников Учителя, ученики сами стали профессионалами и крупными специалистами, то есть, теми, кто в состоянии объективно оценить как монографию, так и ее вклад в изучение Филиппин в целом. В четвертом номере журнала "Вопросы истории" за 1962 г. Г.И. Левинсон - первый из прямых учеников А.А. Губера, ставший доктором наук, подробно разобрал монографию "Филиппинская республика 1898 года и американский империализм". "Книга А.А. Губера, - писал он, - занимает совершенно особое место в историографии Филиппин". Рецензент отмечает, что в монографии поставлено и решено множество проблем. Солидаризируясь в подавляющем большинстве случаев и с постановкой проблем, и с выводами, Г.И. Левинсон, в духе времени, не разделял некоторых, как тогда казалось, слишком смелых положений автора, в частности, это касалось состояния аграрного вопроса на Филиппинах. А.А. Губер в свойственной ему манере и в целом в соответствии с фактами утверждал, что "американские власти в аграрном вопросе вынуждены были пойти по пути, намеченному Филиппинской революцией", а этот путь - ликвидация латифундий и ставка на товаропроизводителей-собственников в сельском хозяйстве. Г.И. Левинсон возражает: "Если революционное правительство конфисковывало монастырские земли безвозмездно, то колониальная администрация выкупала их, щедро компенсировав церковь за счет налогоплательщиков и распродавала земли по взвинченным ценам; если правительство республики санкционировало распашку крестьянами заброшенных помещичьих земель, то американские власти запретили ее". Не согласился ученик и с утверждением о том, что американская земельная политика привела к некоторым отличиям в положении крестьянства на Филиппинах от других колоний. Он полагал, что "в годы американского господства помещичье землевладение неуклонно росло... а капиталистические отношения в деревне развивались довольно медленно" ²⁶ .

Г.И. Левинсон завершает свою рецензию так: "Проблемы, нашедшие свое освещение в данной работе, выходят далеко за рамки истории Филиппин конца XIX в. Исследование А.А. Губера не только позволяет глубже понять всю последующую историю Филиппин, но и имеет большое значение для разработки истории и теории национально-освободительного движения в эпоху империализма" ²⁷ . Этот свой вывод Г.И. Левинсон дословно повторил и в статье, опубликованной в 1971 г. ²⁸

Более развернутую и взвешенную оценку монография А.А. Губера о Филиппинах получила в сборнике, посвященном его памяти, подготовленном в Институте востоковедения. Три его ученика - доктора наук, самые крупные на то время в нашей стране специалисты по Юго-Восточной Азии (А.Б. Беленький, Г.И. Левинсон и В.А. Тюрин) писали: "Книга эта принадлежит, несомненно, к выдающимся достижениям отечественного востоковедения. В мировой историографии Филиппин, богатой исследованиями по тому же периоду, работа Губера занимает совершенно особое место. Не приходится говорить, что монография Губера прямо противостоит попыткам

стр. 125

многочисленных апологетов империализма исказить историю освободительной борьбы филиппинцев. Но и в работах американских историков либерально-демократического направления, и в работах филиппинских историков современной националистической школы даже не поставлена та задача, которую Губер сделал центральной для своего исследования - выяснение объективного социального содержания событий 1896-1901 гг.". И далее: "Последующие исследования советских филиппинистов, получивших возможность использовать более широкий круг источников, дополнили рядом деталей нарисованную Губером картину, по- новому осветили некоторые вопросы, но основные положения монографии остались непоколебленными" ²⁹ .

Между защитой докторской и публикацией первого издания монографии Губеры переживают страшную трагедию: в 1946 г. погибает их единственный сын, уехавший отдыхать по путевке, добытой с большим трудом. Горе сломило родителей, оба они враз поседели, а Александра Андреевича так прихватил сколиоз, что он не распрямился до конца своих дней. Из кризиса они выходили долго, но вышли и стали для окружающих источником дружелюбия и доброжелательности. В.И. Павлов, выступая на панихиде по Учителю, говорил о нем как о "благодетеле". И он действительно был благодетелем для многих из нас. К нему ходили не только за советом, но и за деньгами, не говоря уж о том, что всех пришедших радушно потчевали. Совершенно восстановился Учитель и в творческом плане, и остался верным себе - он не зацикливается на освоенной теме, хотя и не оставляет ее, а проявляет склонность к освоению новых территорий и пространств. На первое место в его творчестве выходят такие общие проблемы востоковедения, как история Азии в ее совокупности; теоретические проблемы освободительной антиколониальной борьбы, - при этом он не ограничивается только масштабами Азии, а рассматривает и "третий мир" в целом; историографические вопросы.

Лейтмотивом для публикаций 1940-х годов становится последовательное проведение принципа конкретно- исторического анализа действительности. Так, в вышедшей в 1949 г. - можно сказать, первой значительной новой работе после выхода из кризиса - статье по названием "Индонезийский народ в борьбе за независимость" он открыто выступил против весьма распространенных тогда представлений, переносящих развитие капиталистических отношений на колониальную действительность. Он утверждал, что без уяснения конкретной стадии социально- политического вызревания соответствующих обществ невозможно понять особенности взаимоотношений между классами и социальными группами и путь, пройденный ими в освободительной борьбе ³⁰ .

Проникновение в суть социально-экономических процессов в Индонезии позволило ему сделать вывод о том, что в этой стране к моменту провозглашения независимости еще не сложились условия, при которых пролетариат и буржуазия непосредственно противостоят друг другу. Он утверждал, что специфика предшествующего развития придавала большое своеобразие процессу формирования основных социальных представителей современного общества по всей стране, и на большей части ее территории почти полностью отсутствовали местная буржуазия и пролетариат ³¹ . А это вело к тому, - отмечается в статье, - что "самостоятельных политических партий и организаций, выражавших более или менее осознанно интересы этих классов... до Второй мировой войны вообще практически не существовало. Пробуждавшиеся к борьбе народные силы выступали, как правило, под религиозными лозунгами, объединялись в различные религиозно-мусульманские организации, без четкой программы и очень пестрые по своему составу" ³² . И в этой, можно сказать, проходной статье, написанной по случаю. Учитель обнаружил понимание реально протекающих процессов и главное обратил внимание на то, мимо чего тогда проходило большинство ученых: на определенных стадиях развития политический протест конденсируется

стр. 126

под религиозной оболочкой. В 1949 г., когда "холодная война" уже набирала обороты и оба лагеря заявляли: "Кто не с нами - тот против нас". Учитель пишет, что освободительная, антиколониальная борьба в Индонезии развертывалась на таком этапе ее социально-политического развития, что "во всяком случае, на части территории страны была возможность антиимпериалистической борьбы при участии и даже под руководством феодализирующихся вождей и даже мусульманского духовенства" ³³ .

А.А. Губер много внимания уделял уяснению сути процесса модернизации традиционных обществ вообще и, в частности, становлению капиталистических отношений на колониальной почве. И в данном отношении он остается вполне современным исследователем, позиция которого не может не приниматься во внимание при обсуждении данной проблемы. Его позиция заключалась в том, что социальное развитие человечества определяется общими закономерностями, проявление которых модифицируется в конкретно- исторических условиях.

Наиболее полно свои соображения по проблемам соотношения общего и особенного в развитии азиатских стран А.А. Губер сформулировал в обобщающей статье "К вопросу об особенностях формирования классов и партий в колониальной Индонезии", опубликованной в 1958 г. Признавая действие общих закономерностей в развитии народов колониальных и зависимых стран, он подчеркивает, что "внутренними социально-экономическими силами, особенностями исторического развития каждого народа, своеобразием формирования классов и соотношением классовых сил определяется большее разнообразие путей, какими идет процесс возрождения независимости государств Востока, установление форм политической власти... борьба за ликвидацию экономической зависимости от стран империализма" ³⁴ . В статье проанализированы причины слабости индонезийской буржуазии, в результате которой ее экономическая и политическая роль была относительно невелика даже по сравнению с буржуазией других колониальных стран. В условиях господства империалистических монополий, засилья китайского и арабского капитала, главными выразителями идей освобождения от колониализма в Индонезии явились носители мелкобуржуазной психологии, что не могло не наложить существенного отпечатка на характер национального движения в этой стране. По мнению Учителя, отсутствие к моменту провозглашения независимости сколь- нибудь заметного слоя индонезийского компрадорской буржуазии ограничивало возможность использования буржуазии в целом в качестве социальной опоры метрополии.

Своеобразными были взаимоотношения индонезийской буржуазии с рабочим движением. Они определялись тем, что луддизм и прочие ранние формы рабочего движения охватывали почти исключительно рабочих предприятий, принадлежавших иностранцам - западным и восточным, и были даже выгодны начинающим индонезийским предпринимателям. Это открывало, пишет Учитель, объективные возможности участия буржуазии в едином национальном фронте.

Традиционно Александр Андреевич много внимания уделял изучению роли интеллигенции, принимавшей самое активное участие в антиколониальной освободительной борьбе. Он отмечал, что роль индонезийской интеллигенции заключалась в том, что в политике она выражала идею национальной консолидации, возглавляла большинство националистических партий и организаций, вырабатывала их идеологию и программы.

Выводы, сформулированные в статье "К вопросу об особенностях формирования классов и партий в колониальной Индонезии", продолжают сохранять принципиальное значение для понимания исторического места антиколониальной борьбы от ее зарождения до провозглашения государственного суверенитета, роли в ней различных классов и слоев колониального индонезийского общества. Содержащийся в ста-

стр. 127

тье анализ генезиса социально-политической жизни индонезийского народа служит ключом к пониманию перипетий его дальнейшей внутри- и внешнеполитической жизни. Эти выводы получили дальнейшее развитие в обобщающих докладах на международных научных конгрессах ³⁵ .

Плодотворное творческое рассмотрение сложного взаимодействия международно-политических, социально- экономических и исторических факторов, обусловивших содержательную сторону достижения и утверждения политического суверенитета, было продолжено ученым, в частности, во вводной статье к коллективной монографии "Национально-освободительное движение в Индонезии (1942- 1965)", опубликованной в 1970 г.

В духе времени, его внимание привлекает то явление, которое тогда называли "мелкобуржуазной революционной демократией" и "мелкобуржуазной разночинной интеллигенцией. "Борьба за руководство национально- освободительным движением в Индонезии, - подчеркивал Учитель, - не исчерпывалось основной проблемой: гегемония пролетариата или гегемония буржуазии. Для судеб Индонезии и ее народов далеко не безразлично было, в чьих руках окажется руководство национально-освободительным движением, до завоевания гегемонии пролетариата, удастся ли повести за собой массы реакционным националистическим силам или мелкобуржуазной революционной демократии. Значительно больший, по сравнению с другими старыми колониями удельный вес в политической жизни и освободительном движении" определил место "революционной демократии и ее идеологии в национально- освободительном движении уже в период между двумя мировыми войнами" ³⁶ . В соответствии с этим, интеллигенция, роль которой в освободительной борьбе индонезийского народа всегда была очень значительной, "в своей массе оставалась мелкобуржуазной" ³⁷ .

А.А. Губер делит индонезийскую интеллигенцию 1920-1930-х г. на четыре основные части: "перешедшую на позиции пролетариата" и "понесшую очень серьезные потери в результате репрессий 1926-27 гг.", "выражающую интересы буржуазно-национального капиталистического развития", "представителей полуфеодальных, компрадорско- ростовщических и феодально-клеркальных слоев" и, наконец, "способную воспринять социалистические идеи в мелкобуржуазно-народническом или религиозно- реформаторском духе", причем, именно эта последняя часть в конкретных условиях Индонезии была наиболее многочисленной ³⁸ . В целом проникновение в суть социальной структуры и политического поведения различных слоев индонезийского общества позволили А.А. Губеру убедительно показать истоки основных политических течений - начиная от Буди Утомо и Сарекат Ислама до Национальной партии и Партиндо. А предложенное им разделение индонезийской интеллигенции до сих пор представляется интересным и убедительным.

А.А. Губер также внес определяющий вклад в становление отечественного индокитае- и вьетнамоведения. Первое систематическое изложение истории стран Индокитая было осуществлено Учителем. В учебнике для исторических факультетов "Новая история колониальных и зависимых стран", изданном в 1940 г., А.А. Губер характеризует социально-экономический строй индокитайских государств, восстанавливает историю доминирования Франции в регионе, вскрывает суть англо-французского соперничества в Таиланде (Сиаме), касается проблемы зарождения антиколониального освободительного движения.

Учитель был автором разделов, посвященных Юго-Восточной Азии, в таких изданиях, как "Международные отношения на Дальнем Востоке (1951 и 1956 гг.) и "Всемирная история". Итоги послевоенного развития стран Юго-Восточной Азии были обобщены в докладе "Тенденции развития национально- освободительной борьбы в Юго-Восточной Азии", прочитанном в 1964 г. на XXIV Международном конгрессе востоковедов в Дели. В нем была проанализирована расстановка социальных и поли-

стр. 128

тических сил в регионе в ходе борьбы за независимость и после достижения суверенитета, дана классификация типов национально-освободительного движения.

Много сил и энергии отдал Учитель одной из самых замечательных отечественных работ по Юго-Восточной Азии - трехтомнику архивных документов о политике европейских держав и антиколониальной борьбе в ЮВА ³⁹ . Это издание имеет выдающееся научное значение. Благодаря ему достоянием научной общественности стало огромное количество документов и материалов второй половины XVIII - начала XX в., что позволило осветить многие проблемы, по- новому взглянуть на ряд вопросов истории Юго-Восточной Азии. Вклад А.А. Губера в публикацию трехтомника, так же как и документов по отдельным странам Латинской Америки, не ограничивался простым редактированием. Им написаны предисловия, которые содержат глубокий анализ истории как отдельных стран, так и соответствующих регионов. В этих предисловиях содержится обстоятельный источниковедческий анализ различных материалов и характеристика места российских архивных документов среди этих материалов.

Кроме публикации источников по Латинской Америке, А.А. Губер написал несколько специальных работ по новой и новейшей истории бывших испанских колоний. Многие латиноамериканисты считают его своим учителем.

Должны быть отмечены и историографические работы Учителя. Историографические замечания, в большинстве своем полемического характера, встречаются практически во всех книгах и статьях Александра Андреевича, но есть у него и работы, специально посвященные истории востоковедения. Первая из них появилась в 1942 г. Она называлась "Изучение истории стран Востока в СССР за 25 лет" и была опубликована в академическом сборнике "Двадцать пять лет исторической науке в СССР". Эта статья в том же году была напечатана с небольшими изменениями в "Историческом журнале" ⁴⁰ .

В статье дается характеристика традиций российского востоковедения: "Тщательное изучение восточных языков, древней и средневековой литературы, идеологии (в самом широком смысле)", рассказывается о работе основных научных востоковедных учреждений и журналов и о публикациях востоковедов старшего, для того времени, поколения. Основное внимание концентрируется на работах В.В. Бартольда, И.Ю. Крачковского, Ф.И. Щербатского, С.Ф. Ольденбурга, Б.Я. Владимирцова, В.А. Гордлевского. Александр Андреевич пишет, что российские востоковеды в послеоктябрьское время исследовали документы - договоры и соглашения царской России с восточными странами, а также восточные рукописи, хранившиеся в Ленинграде, Казани, Ташкенте: "Эти богатейшие сокровища до революции были крайне плохо учтены и каталогизированы. Инициативу описи и выявления научной ценности этих часто уникальных рукописей взяли на себя крупнейшие ученые".

В статье прослеживается развитие отечественного востоковедения. Первые работы, - писал А.А. Губер, - не были историческими в подлинном смысле этого слова, в них, скорее, выявлялись вопросы экономики и классовой структуры отдельных стран Востока. Изменения наступили в конце 1930- х гг.: "Впервые в полном объеме приступлено к марксистской разработке в хронологической последовательности хода гражданской истории восточных стран и выявлению общих закономерностей исторического развития колониального мира как части всемирного исторического процесса".

С большой доброжелательностью оценен вклад в развитие отечественного востоковедения поколения, вступившего в активную творческую жизнь в 1920-1930-х годах, в частности, отмечены общие курсы профессоров Московского университета И.М. Рейснера и Н.А. Смирнова, которые "стремились выявить общие закономерности новой и новейшей истории колониального мира в целом". Учитель пишет, что новое поколение востоковедов строит свою работу на основе изучения архивных мате-

стр. 129

риалов, источников и прессы на восточных языках. В этом контексте выделяются докторские диссертации Е.М. Жукова и Н.А. Смирнова.

Следуя тогдашней практике, А.А. Губер в статью, посвященную истории стран Востока, включает сообщение о готовящейся к публикации монографии В.М. Мирошевского "Освободительная война испанских колоний в начале XIX в.". Ее автора, который погиб на фронте в августе 1944 г., он называет "самым крупным нашим знатоком колониальной истории Латинской Америки". Включение Латинской Америки в общий массив колониальных стран было оправданно. Но, как это очень часто бывает, возникла инерция рассматривать Латинскую Америку в единстве со странами Азии и Африки. Потом потребовались долгие годы, прежде чем изучение этого региона отпочковалось в самостоятельную отрасль гуманитарных знаний. В 1970 г. в журнале "Новая и новейшая история" А.А. Губер опубликовал статью "Проблемы национально-освободительной борьбы в Латинской Америке (1810-1826) в трудах советских историков" ⁴¹ .

Много внимания А.А. Губер как историограф уделял Индии. Видимо, сказалось то обстоятельство, что он свое востоковедное образование получил как историк Южной Азии. Его позиция по индийской проблематике обобщена в докладе "Изучение Индии в Советском Союзе" (1954), который в несколько переработанном виде был прочитан им на 42-й сессии Индийского научного конгресса в 1955 г. В докладе дается высокая оценка классической русской школы индологии, деятельность И.П. Минаева характеризуется как "вершина русского индоведения XIX веке." Среди советских исследователей отмечаются огромные заслуги А.П. Баранникова, усилиями которого было начато изучение современных индийских языков и литературы. Из историков названы прежде всего A.M. Дьяков и И.М. Рейснер.

А.А. Губер вносит свой вклад и в изучение новейшей истории Индии. Он, в частности, в начале 1956 г. обращается с письмом в редакцию журнала "Международная жизнь" (N 3 за 1956 г.) в котором выступает против негативной оценки М. Ганди. Учитель отмечает, что отрицание роли М. Ганди не позволяет понять огромного авторитета гандизма в Индии, а следовательно, и сути политических процессов в этой стране.

У подавляющего большинства индологов - от A.M. Дьякова до Р.А. Ульяновского, от В.И. Павлова до А.И. Чичерова - Учитель выступал либо рецензентом, либо оппонентом на защите, либо редактором, а иногда был един в трех лицах. Им также рецензировались индивидуальные и коллективные работы по истории Османской империи, Монголии, Афганистана, Китая, Бирмы, общим проблемам развития "третьего мира". Неизменно доброжелательные, эти рецензии ободряли авторов, стимулировали их к продолжению исследований, а следовательно, создавали почву для развития отечественного востоковедения и латиноамериканистики.

В области зарубежной историографии наследие А.А. Губера составляет ряд сохраняющих свою значимость работ. Под его руководством был осуществлен перевод книги Д. Холла "История Юго-Восточной Азии" (1958). В предисловии к переводу Учитель дает характеристику тенденций западноевропейской историографии региона, отмечает, что в ней не так уж редки исторические сочинения, объективно изучающие ситуацию в соответствующих странах. В работе Д. Холла отмечается богатство привлеченного материала и дается обоснованная критика пристрастности автора к колониальной политике Великобритании и излишнего противопоставления ее политике других метрополий. После выбора, сделанного в конце 1920-х гг., А.А. Губер считал себя прежде всего специалистом по Индонезии, поэтому им больше всего рецензировались труды голландских коллег, с которыми он и полемизировал, и отмечал их положительный вклад в изучение различных сторон жизни страны.

стр. 130

Как ученого А.А. Губера интересовала более всего проблематика, связанная с новой историей. Им, в частности, внесен существенный вклад в определение хронологических рамок "новой истории" для азиатских стран. Он неоднократно отмечал, что нет серьезных оснований брать за точку отсчета Французскую революцию. Он считал, что куда больше оснований начинать отсчет с Английской революции середины XVII в. После некоторых колебаний он утверждается в мнении, что новую историю для Азии следует начинать с эпохи великих географических открытий, то есть со времени, когда начинаются постоянные контакты между европейской и азиатскими цивилизациями. Именно эта позиция изложена в написанном Учителем совместно со своим первым аспирантом А.Н. Хейфецем учебнике для исторических факультетов педагогических вузов "Новая история стран зарубежного Востока". Первое издание появилось в 1961 г.; учебник неоднократно переиздавался. Этой же периодизации он придерживался и в коллективных учебниках по новой истории Востока, выходивших при его жизни в МГУ.

Поскольку я по просьбе Лидии Сергеевны Губер разбирал личную библиотеку и архив Учителя, имею все основания сказать, что интерес к событиям новой истории был у него неизменным. В разные годы он возвращается к проблеме англо-голландской борьбы за Индонезию. Наброски к этой монографии написаны на бумаге разного качества, разными чернилами, часть перепечатана на машинке, часть - нет. Очевидно, что этой теме он придавал большое значение, получив единственную за всю жизнь научную командировку в Великобританию в 1966-1967 гг. В ходе работы над проблемой противостояния Англии и Голландии в XVIII - первой четверти XIX в. внимание Учителя привлекла фигура Джеймса Брука - одного из наиболее ярких представителей той плеяды английских авантюристов-первопроходцев, чьими усилиями создавались британские владения на Востоке. Действуя на свой страх и риск и на свои деньги, Джеймс Брук добился того, что 24 ноября 1841 г. он был провозглашен "белым раджой" Саравака и стал полновластным правителем обширной территории. Эра работа сохраняет свое значение и по сей день, ибо раскрывает механизм одного из путей создания колониальной империи Великобритании ⁴² .

Мы были очень близки с Учителем два последних десятилетия его жизни. Он был большой жизнелюб, но не боялся смерти и говорил о ней спокойно. Как у каждого человека, у него были свои "пунктики". Он был убежден, что если напишет завещание, то сразу же после этого умрет. Поэтому никакого завещания не было. Еще он опасался, как бы его не похоронили живым. Поэтому просил, чтобы обязательно произвели вскрытие и кремировали - тогда уж точно живым не похоронят. В этих разговорах, когда всплывал сюжет неоконченных работ, он говорил, чтобы рукописи готовили к публикации его ученики А.Б. Беленький и Г.И. Левинсон - доктора наук соответственно по Индонезии и Филиппинам. Выявленные мною фрагменты рукописей были собраны в небольшой чемодан и переданы Лидией Сергеевной Губер этим крупным ученым и порядочным людям. Выполнение последней воли учителя потребовало значительного времени, но в 1976 г. появилась книга "А.А. Губер. Избранные труды", где Беленький и Левинсон скромно назвали себя "редакторами-составителями". Книга вышла под редакцией многолетнего друга, коллеги и соседа по даче покойного - Е.М. Жукова.

Обширна и многогранна была международная деятельность Учителя. Начиная с 1953 г. он - неизменный участник или глава советских делегаций практически всех международных встреч историков-востоковедов. На каждой из них он выступал с докладами, а затем в отечественной периодике публиковал статьи, где рассказывал о работе конференций. С 1957 г. А.А. Губер возглавляет отечественный Национальный комитет историков и с этого же года входит в руководящие органы Международных комитетов исторических наук и востоковедения. Его трудами в Москве был

стр. 131

впервые проведен Международный конгресс востоковедов (XXV), а в 1970 г. - Международный конгресс исторических наук, где он был избран президентом Международного комитета исторических наук. Как писал С.О. Шмидт, "в трудах А.А. Губера лишь в малой степени отражены его редкостное человеческое очарование, живость восприятия и реакции, демократизм подлинного интеллигента, черты, которые и становились историографическим фактором, способствовавшим в определенной мере развитию советской науки и распространению марксистско-ленинского мировоззрения в среде мировой науки" ⁴³ .

В полной мере редкостное человеческое очарование и острота реакции проявились в педагогической деятельности А.А. Губера. Она началась в Коммунистическом университете трудящихся Востока и продолжалась до трагического дня 16 июня 1971 г. С 1937 г. А.А. Губер - профессор Московского государственного университета, читает лекции в разных вузах Москвы и Ленинграда, Твери и Калуги. Яркая личность преподавателя, его увлеченность темой у многих слушателей пробудили интерес к жизни народов стран Востока, их истории и культуре. Его фразы становились пословицами, превращались в востоковедческий фольклор, а его жесты воспроизводились многими поколениями учеников. При его жизни 103 его непосредственных ученика стали кандидатами наук, многие защитили докторские диссертации. Ядро научных и преподавательских коллективов, занимающихся изучением Южной и Юго-Восточной Азии и Латинской Америки, составили либо его ученики, либо ученики его учеников. Он работал и участвовал в жизни многих коллективов. Показательно, что 16 июня 1971 г. его ждали в Институте всеобщей истории. Институте востоковедения, Институте Латинской Америки, Институте стран Азии и Африки при МГУ и в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Все потом с равным основанием говорили, что в свою последнюю поездку он направлялся именно к ним. Эрудиция Учителя казалась неисчерпаемой. Как-то в начале 1960-х гг. мы разговаривали с В.П. Городновым и тот сетовал, что не с кем обсудить интересовавшие его проблемы Южной Африки. Я ему посоветовал поговорить с Александром Андреевичем. Этот совет был принят не сразу, но поскольку потребность обсудить сохранялась, В.П. Городнов пришел на консультацию к Губеру. С нее он пришел обрадованный и даже ошеломленный тем, насколько глубоко Александр Андреевич знал и чувствовал особенности развития данного региона. "Теперь, - говорил В.П. Городнов, - все встало на место". Может, и поэтому он стал одним из ведущих наших специалистов по Южной Африке.

Глубокое владение методологией конкретно-исторического анализа, доскональное знание всей доступной совокупности источников, тонкая интуиция и прекрасная ориентация в ситуации позволяли Учителю занимать принципиальную, самостоятельную позицию. Во многих случаях он опережал своих коллег и товарищей в проникновении в суть социальных, экономических и политических процессов, проходивших в странах Востока.

И смерть его была необычной. Они с Лидией Сергеевной возвращались с дачи 16 июня. На светофоре, перед выездом с Якиманки на Малый Каменный мост, остановились. Александр Андреевич сказал жене: "Как хорошо здесь обустроили дорогу". Дали зеленый свет. Он нажал на газ и мгновенно умер - разрыв аорты. Как жил всю жизнь в трудах и заботах, так и умер на ходу, в абсолютной готовности к новым свершениям.

Очевидно, что Учитель являл собой редкое сочетание востоковеда академического склада с живым наблюдательным исследователем, чутко улавливающим наиболее коренные и перспективные тенденции в развитии колониальных и зависимых стран. Его веское слово и точные оценки не устарели и на грани тысячелетий и сохранили свою актуальность, помогая адекватно воспринимать и прошлое, и настоящее в жиз-

стр. 132

ни народов Востока. Любое собрание с его участием приобретало особую значимость. Он был неизменно дружелюбно внимателен к присутствующим и особенно к выступающим и бескорыстно делился со всеми нами своими знаниями и своим временем. При нем каждый начинающий приободрялся, поскольку реально чувствовал, что к его словам относятся заинтересованно и слушают всерьез. Он любил науку и людей, занимающихся ею.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Губер А.А. Рецензия на: Mayhew A. The Education of India. L., 1926 // Новый Восток. М" 1927, N 19. С. 38.

² Губер А.А. Положение рабочего класса в Индонезии // Революционный Восток. М., 1928, N 4/5. С. 141.

³ Там же. С. 142.

⁴ Губер А.А. О приграничных племенах Кушкинского района // Революционный Восток. М., 1930. N 8. С. 267-281.

⁵ Губер А.А. Индонезия. Социально- экономические очерки. М.-Л., 1932. С. 219.

⁶ Там же. С. 184.

⁷ Беленький А.Б., Левинсон Г.И., Тюрин В.А. А.А. Губер - создатель советской школы изучения Юго-Восточной Азии // Колониализм и национально-освободительное движение в странах Юго-Восточной Азии. Сборник статей памяти А.А. Губера. М., 1972. С. 10.

⁸ Губер А.А. Индонезия. С. 290.

⁹ Гневушева Е.А. Академик Александр Андреевич Губер. М., 1987. С. 53.

¹⁰ Губер А.А. Филиппины. М., 1937. С. 22.

¹¹ Там же. С. 46, 103.

¹² Губер А.А., Раковская O.K. Хосе Ризаль. М., 1937. С. 131.

¹³ Там же. С. 143.

¹⁴ Левинсон Г.И. Основные вехи творческого пути А.А. Губера (1902-1971) // История и историки. 1971. М.,1973.

¹⁵ Лившиц С.И. Рецензия на книгу А.А. Губера "Хосе Ризаль" // Книга и пролетарская революция. 1938, N 1.С. 104.

¹⁶ Левинсон Г.И. Указ. соч. С. 229.

¹⁷ Губер А.А. Филиппинская республика 1898 года. Дисс. ... д.и.н. М., МГУ, 1943. С. 1.

¹⁸ Губер А.А. Филиппинская республика 1898 года и американский империализм. М., 1958. С. 46.

¹⁹ Марчук Н.Н. Либеральные реформы и война за независимость Латинской Америки. М., 1999.

²⁰ Губер А.А. Филиппинская республика... С. 129.

²¹ Там же. С. 65.

²² Там же. С. 165-166.

²³ Там же. С. 180.

²⁴ Там же. С. 214.

²⁵ Губер А.А. Филиппинская республика 1898 года и американский империализм. 2-е изд. М., 1961. С. 6.

²⁶ Левинсон Г.И. Рецензия на: Губер А.А. Филиппинская республика 1898 года и американский империализм. М., 1961. //Вопросы истории. 1962. N4. С. 134- 136.

²⁷ Там же. С. 136.

²⁸ Левинсон Г.И. Основные вехи творческого пути А.А. Губера... С. 229. Беленький А.Б., Левинсон Г.И., Тюрин В.А. Указ. соч., С. 17, 19. Губер А.А. Индонезийский народ в борьбе за независимость // Кризис колониальной системы. Национально-освободительная борьба народов Восточной Азии. М. -Л., 1949. С. 137.

³¹ Там же. С. 138.

³² Там же. С. 139.

³³ Там же. С. 138.

³⁴ Губер А.А. К. вопросу об особенностях формирования классов и партий в колониальной Индонезии. Цит. по: Губер А.А. Избранные труды. М., 1976. С. 71.

³⁵ См.: Губер А.А. Тенденции развития колониально-освободительной борьбы в Юго-Восточной Азии (Доклады делегации СССР на XXIV Международном конгрессе востоковедов). М., 1963; Губер А.А., Мил-

стр. 133

лер А.Ф. Политические и экономические изменения в странах Азии и Африки в XX веке (Доклад на XII международном конгрессе историков) // Народы Азии и Африки. 1965. N 6.

³⁶ Губер А.А. Введение // Национально- освободительное движение в Индонезии (1942-1965). М., 1979. С. 23-24.

³⁷ Там же. С. 31.

³⁸ Там же. С. 31-32.

³⁹ Политика европейских держав в Юго-Восточной Азии (50-е годы XVIII - 60-е годы XIX веков). Документы и материалы. Т. 1. М., 1962; Политика капиталистических держав и национально-освободительное движение в Юго- Восточной Азии (1871-1917). Документы и материалы. Ч. 1. М., 1965; Политика капиталистических держав и национально- освободительное движение в Юго-Восточной Азии (1871- 1917). Документы и материалы. Ч. 2. М., 1967.

⁴⁰ Исторический журнал. 1942, N 10. С. 91-97.

⁴¹ Губер А.А. Проблемы национально- освободительной борьбы в Латинской Америке (1810-1826) в трудах советских историков // Новая и новейшая история. 1970. N 1. С. 32-38.

⁴² Губер А.А. Джеймс Брук - "Белый раджа Саравака" // Губер А.А. Избранные труды. С. 171-224.

⁴³ Шмидт С.О. Некоторые вопросы источниковедения и историографии // Проблемы истории общественной мысли и историографии. М., 1976. С. 272.

Permanent link to this publication: