М.: Academia, 2000. 199 с.

(c) 2002

Политические биографии двух президентов не признанной мировым сообществом, но существующей де-факто на Тайване Китайской Республики (КР) - Цзян Цзинго и Ли Дэнхуэя автор исследует на фоне истории российско- китайских отношений и сопоставляет радикальные преобразования последних десятилетий прошедшего века на Тайване и в СССР/России.

Книга построена на обширном круге литературных источников, в основном китайских, а также на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев, и содержит немало сведений, ранее неизвестных российским читателям, даже специалистам.

Биография сына Чан Кайши Цзян Цзинго, которому посвящена большая часть книги, поражает обилием драматических эпизодов, диапазоном ролей, которые эпоха заставила его играть. В 1920-х годах он - студент университета им. Сунь Ятсена, где готовят кадры для революционной борьбы в Китае, пламенный адепт мировой революции, публично отрекшийся от отца после того, как тот в 1927 г. совершил антикоммунистический переворот. В 1930-х - заместитель главного редактора (псевдоним Елизаров) многотиражной газеты "За тяжелое машиностроение" на Уралмаше в Свердловске, член ВКП(б), солдат идеологического фронта, счастливый муж и отец, обладатель веселого нрава, живущий под колпаком органов безопасности. В 1937 г., лишь слегка пострадав от первого наката кампании массовых репрессий, успел вернуться в Китай.

В нашей прессе в период гласности и перестройки появилось несколько очерков, посвященных жизни Цзян Цзинго в СССР, о дальнейшей же его судьбе говорилось только вскользь. А. Г. Ларин впервые в российской литературе проследил весь жизненный путь этого незаурядного политического деятеля, обнаружив в его биографии много интересного для российского читателя. Например, отпущенный на родину по решению Политбюро ЦК ВКП(б) Цзян Цзинго прошел там специальную "промывку мозгов", изучая труды китайских философов, теорию "трех народных принципов" Сунь Ятсена и совершенно новую для него точку зрения Гоминьдана на деятельность советской и китайской компартий. Начав свою новую карьеру со скромной административной должности в глухом углу провинции Цзянси, он вскоре удивил окружающих невиданными социальными экспериментами: создал столовые для бедняков, приюты для бездомных, кооперативы для крестьян; составил пятилетний план - шедевр экономического романтизма, завершавшийся, по его замыслу, электрификацией и индустриализацией округа. Прежде чем стать президентом КР и прославиться в качестве одного из творцов "тайваньского чуда", Цзян Цзинго ведал всей работой спецслужб Тайваня: в этом качестве он органи-

стр. 206

зовал полет самолета-разведчика У-2 над территорией континентального Китая и курировал пребывание на острове советского агента В. Луи.

Эпизоды из жизни Цзян Цзинго перемежаются в книге множеством фрагментов, относящихся и к известным, и к малоизвестным у нас страницам истории Китая. Читатель - не специалист - сможет впервые взглянуть глазами проигравшей стороны на гражданскую войну в Китае, на такие ее эпизоды, как отступление гоминьдановской армии, эвакуация ее на Тайвань и т.д.

Имея перед собой несколько версий того или иного явления, А.Г. Ларин рассматривает их все, не пытаясь навязать читателю свое мнение. Например, в одной из поздних работ Цзян Цзино подробно описана беседа со Сталиным на тему о судьбе МНР. Сталин у него выглядит крайне непривлекательно, как "настоящий империалист", а сам Цзян Цзинго - как смелый защитник справедливых требований китайского народа. Однако в российских архивах запись такой беседы не обнаружена. Вопрос о том, можно ли считать текст Цзян Цзинго подлинным документом, автор оставляет открытым.

Деятельности преемника Цзян Цзинго - Ли Дэнхуэя, занимавшего пост президента страны с 1988 по 2000 г., отведено в книге гораздо меньше места, поскольку его жизнь не столь богата необычными поворотами, не так близка к нашей истории, в ней меньше значимых для нас фактов. Тем не менее в ней, безусловно, содержится немало примечательного: при Ли Дэнхуэе Тайвань превратился в типичное демократическое общество западного типа с высокими жизненными стандартами, не только материальными, но и культурными.

Проследив в книге всю цепочку политических и экономических трансформаций Тайваня, автор размышляет на тему о диктатуре, демократии и обществе. Он рассказывает об утверждении на Тайване в 1950-х годах однопартийной диктатуры и последующей замене ее многопартийной системой, о тайваньских методах проведения реформ, постоянно проводит (если не в прямой, то в скрытой форме) сравнение аналогичных процессов на Тайване и в России. В американских исследованиях неоднократно отмечались черты сходства Гоминьдана, который называли партией "ленинского" или "квазиленинского" типа, и китайской компартии. Автор, развивая тему сходства диктатур, пусть даже построенных на неодинаковых экономических базисах, обращает особое внимание на аналогии: пропагандистские лозунги и при Чан Кайши, и при Цзян Цзинго имели мобилизующий характер, звали людей к самоотверженному труду во имя революции, утверждали единство партии и народа.

Работа Цзян Цзинго в Гоминьдане любопытным образом высветила это обстоятельство. Идеологические формулы, которые он привез из СССР, в том числе знаменитый лозунг "Кадры решают все", а также возвеличивание вождя, оказались как нельзя более кстати для воспитания гоминьдановской молодежи. Знакомый Цзяну по собственному опыту комсомол обрел на Тайване свое зеркальное отражение в виде Антикоммунистического союза молодежи (Антикомсомола) с аналогичными организационными принцами и методами работы.

В еще большей мере, чем черты сходства, автора интересуют различия, которые - увы! - оказываются не в нашу пользу. Речь идет о темпах, методах и, главное, эффективности экономических и политических реформ. На Тайване приватизация государственной собственности (игравшей ведущую роль в ключевых отраслях промышленности) шла постепенно и - отчасти, может быть, благодаря этой постепенности - не привела ни к ослаблению политического каркаса общества, ни к катастрофическому снижению регулирующей роли государства в экономике. Индустриализация на острове была проведена не за счет сверхэксплуатации населения, а, наоборот, сопровождались повышением его благосостояния, подъемом уровня образования. Цзян Цзинго, после кончины Чан Кайши занимавший пост президента КР (1978-1988), говорил: "Мы охотнее согласимся медленнее развивать экономику, чем ради слишком высоких темпов увеличивать разрыв между бедными и богатыми".

Переход от диктатуры к демократии был осуществлен, по контрасту с СССР, осторожно и расчетливо, без эксцессов и болезненных судорог, вследствие чего и получил название "тихой революции". Почему Тайваню удалось то, что не удалось Советскому Союзу и постсоветской России? - А.Г. Ларин называет такие причины.

Во-первых, смена политической системы на Тайване не сопровождалась ломкой базиса, он к этому времени уже устоялся. Во-вторых, однопартийная диктатура, авторитарная по своему характеру, допускала определенную долю свободомыслия и с самого начала в соответствии с суньятсеновской теорией "трех народных принципов" мыслилась как временная система, на смену которой должна прийти парламентская республика; этот подход выгодно отличался ре-

стр. 207

ализмом от утопическо-коммунистических представлений об отмирании социалистического государства, не способствовавших, а мешавших реформировать его в соответствии с требованиями времени. В-третьих, тайваньские деятели знали о демократии не понаслышке, они были знакомы с функционированием демократических институтов в США, где учились многие из них, включая Ли Дэнхуэя.

Можно назвать и ряд других причин (например: национальная однородность Тайваня, резко отличающая его от СССР; особое внимание лидеров Гоминьдана к сохранению стабильности в обществе, вызванное опасением, что беспорядки могут подтолкнуть руководителей КНР к активным действиям против острова), однако феномен Тайваня в данном случае нельзя считать уникальным. Без особых потрясений диктатура уступила место демократии и в целом ряде других стран. Уникальным было другое - внутреннее и внешнее положение СССР. Поэтому, как бы ни были интересны проводимые автором сопоставления и убедительны его выводы, Тайвань едва ли можно считать носителем такого опыта, который мог бы быть непосредственно перенесен на российскую почву.

И все же Тайвань интересен для нас как обладатель впечатляющих прецедентов, над которыми стоит серьезно думать, которыми нельзя пренебрегать, если мы хотим иметь полноценную теорию общественного развития. И рецензируемая книга может оказаться здесь полезной. В частности, она не раз возвращает нас к далеко не простому вопросу: каковы критерии прогрессивности той или иной политической системы? Ответ, включающий в себя опыт и России, и Тайваня, должен содержать в качестве важнейшего критерия способность системы реально обеспечивать высокий уровень народного благосостояния.

Не поддаваясь хвалебной риторике, А.Г. Ларин рассматривает не только фасад тайваньской демократии, но и ее оборотную сторону. Успешный перевод всего огромного механизма управления обществом в новое качество породил у его творцов и исполнителей настроения эйфории, беспечности, переоценки собственных возможностей, что, естественно, отразилось на тоне и официальных речей, и многочисленных публикаций. Президент страны, правоверный христианин, выступавший с проповедями и склонный к философским размышлениям, стал рисовать в своих выступлениях идиллические картины социальной гармонии, уже едва ли не полностью реализованной на острове. Появились многочисленные программы совершенствования общественных институтов, отличавшиеся, однако, ясной декларативностью; зазвучали красивые лозунги "углубления демократии", создания "чистого правительства" и т.п., конкретный смысл которых не поднимался выше предложений типа "прекратить потасовки в парламенте" или "удешевить избирательные кампании".

Автор показал, что под сенью новообретенных демократических свобод на Тайване пышным цветом расцвели коррупция, финансовые махинации, утечка доходов, фальсификация выборов и т.п. - то, с чем велась решительная борьба в период диктатуры Чан Кайши и Цзинго, впрочем, с годами все менее успешная. В конце президентства Цзян Цзинго эти злоупотребления подверглись яростной критике со стороны либеральной оппозиции, ждавшей от демократии восстановления справедливости и порядка. Увы, при демократии нормой общественной жизни стали "черная" и "золотая" политика - сращение власти с криминальным миром и финансовыми кругами. Небывало обострилась закулисная групповая борьба в правящей партии, стоявшей у власти на протяжении многих десятилетий. После того, как в ней произошел раскол и она проиграла президентские выборы 2001 г., аналитики назвали причиной этих событий как раз те явления, которые описаны в рецензируемой работе.

В заключение несколько небольших замечаний. Автору не всегда удается выдержать живой, образный стиль изложения: там, где речь идет о чисто экономических или политических материях, текст становится заметно более сухим. Вероятно, избежать этого было невозможно, поскольку без экскурсов в политику содержание работы стало бы гораздо более бедным, а материал, как известно, во многом определяет стиль повествования. Учитывая, что наша читательская аудитория меньше знакома с китайской культурой, чем с европейской, автор постарался свести к минимуму количество китайских имен, названий, мелких реалий. Правда, для китаистов в конце книги приведена обширная библиография. И последнее. Как мне представляется, название книги не совсем точно отражает ее содержание: на самом деле в ней рассказывается о деятельности не двух, а трех президентов Тайваня, начиная с Чан Кайши. Соединяя в себе жанр политической публицистики с научной глубиной содержания, книга может быть интересна как специалистам, так и широкому кругу читателей. Думаю, любой историк или политолог не пожалеет о времени, потраченном на знакомство с ней.

Permanent link to this publication: