Индийские и балтийские культуры - ветви, произрастающие из разных корней, один из которых, индоевропейский, является для них общим. Переплетения корней многообразны и сложны. Структурообразующие же механизмы культур не вытекают непосредственно из них, но в различные времена и у разных народов конституируются в связи с индивидуальным пережитым опытом и всем культурным наследием.

Цель настоящей работы - выявить сходство и различие функционально сходных образов божеств и священных культов в латышской и индийской культурах. Я обращусь к двум мифологическим и фольклорным персонажам - богиням счастья, удачи и благополучия, латышской Лайме и индийской Лакшми.

Выявление индо-балтийских параллелей стало уже традиционным в лингвистике и сравнительной мифологии ¹ . Аналогичные опыты появляются также в культурологии и этнографии ² . Нередко они вызывают критику, так как сравнения иногда получаются натянутыми, а выводы - недоказуемыми. Тем не менее в ряде работ встречаются и рациональные зерна. Для кросс-культурного исследования важно выработать методику сопоставления элементов разных этнических культур, определить, какое именно сравнение в них предпринимается.

Что связывает обитателей Индостана и Восточной Европы, в том числе Балтии? Частично - историческое прошлое, реконструируемое (в основном лингвистами) индоевропейское единство. Можно ли это единство распространить на более широкую сферу культуры - мифологию, обрядовую практику, социально-культурные институты? По этому поводу существуют разные точки зрения. Согласно мнению В.Н. Топорова, "латышская (как в некоторой мере и индийские. - С.Р .) мифологическая система является результатом развития древней индоевропейской системы, из которой она сохранила в различимом (хотя, естественно, и трансформированном) виде ряд существенных элементов и, в частности, мифологических имен" ³ . Однако формы балтийской мифологизации обнаруживают много элементов, не свойственных индоевропейской модели. Вопрос, насколько лингвистическая модель определяет иные культурные сферы жизни народа, остается открытым. Естественный язык - важная грань культуры, но он не вполне равен другим семиотическим системам и социально-культурным институтам.

Можно сказать, что индийские и балтийские культуры - это "ветви", произрастающие из разных исторических "корней", один из которых, индоевропейский, является у них общим. Для Индии эти "корни" также дравидского, австронезийского, возможно и иного происхождения; для Балтии - финноугорского, а возможно, и палеоевропейского. Переплетения этих корней многообразны и сложны. Структурообразующие же механизмы культур не вытекают непосредственно из них, но конституируются в раз-

стр. 40

личные времена и у разных народов в связи с их индивидуальным пережитым опытом и всем культурным наследием.

Представив типологический анализ культов, имеющих отношение к латышской Лайме и индийской Лакшми, постараюсь определить, насколько пересекаются темы, мотивы и сюжеты, связанные с образами и сферами деятельности этих персонажей.

ЛАЙМА, ЛАЙМЕ

Бытование латышского laime (ранее диалектного laima, ср. литовское laime, прусское laeims/laims - богатый) показательно для балтийской традиции мифологической ономастики ⁴ .

Первоначально имя существительное laime имело значение "поданное", "наделенное", "присужденное" - в равной степени как благое, так и не благое. Оно было родственно понятиям "случай", "судьба" ⁵ . Гораздо позднее возник образ nelaime ("несчастья", кстати, как и инд. Alaksmi - с тем же значением). "Laime" можно перевести также как "доля"; "знать чью-то Лайму" - так в народных песнях нередко обозначаются сплетни: "Знают люди мою Лайму (счастье): я людского не знаю" (LD, 9224 ⁶ ), так поет девушка, осуждая сплетни вокруг нее.

О том, что первоначально лайме обозначало некоторое качество - собирательное понятие - косвенно свидетельствуют письменные источники XVI-XVII вв. Церковный суперинтендант провинции Курземе (в настоящее время - часть Латвии) Пауль Эйнхорн в 1649 г. упоминает "матушку Лайме" как божество плодородия наряду с "матерями" Леса, Поля, Сада и т.д. Все эти "матери" в латышском фольклоре очень слабо антропоморфизированы (родственные им образы обнаруживаются в литовском и эстонском фольклорах) ⁷ .

Как персонифицированная богиня Лайма устойчиво появляется только в некоторых циклах народных песен и в сказках. Сюжеты большинства сказок универсальны. Что же специфического можно обнаружить у латышей? В латышском фольклоре существуют две основные формы имени - Лайме и Лайма. В народных песнях Лайме встречается 269 раз, Лайма - 135, Лайминя - 498, Лаймите - 98, матушка Лайме - 39 раз ⁸ . Не всегда легко понять, какое имя употребляется в конкретных случаях - собственное или нарицательное. То, что в записи оно фиксируется с маленькой или большой буквы, не всегда соответствует реальности. В Латышском энциклопедическом словаре 1939 г., и позднее в "Мифологической энциклопедии", изданной в Риге в 1994 г., говорится о двух Лаймах. "Лайме - личный дух, приносящий удачу, в латышских верованиях близка Лайме - определительнице судьбы, и их нередко путают" ⁹ . Однако, исходя из фольклорных и этнографических текстов, это едва ли можно с уверенностью доказать.

В латышских народных песнях (дайнах) отмечается, что "у всякого своя лайма - счастье/доля". Если у человека "пчелиное счастье", то у него водятся пчелы; если "лошадиное" - кони. Бывает "домашнее счастье" - тогда он живет в доме счастливо. Свое "счастье" у сиротки и батрака. Эти представления можно сопоставить с древне-германским lykke - "счастья, заключенное во всякой вещи" ¹⁰ . В латышских преданиях говорится, что если у человека нет счастья, то он может "в лепешку расшибиться", но ничего не добьется ¹¹ .

Лайма занимает высокое положение среди других священных персонажей. В фольклорных текстах она часто фигурирует вместе с Диевсом (Богом). Для них совершаются ритуалы: "Я зажгу огонек на девяти хворостинках; / Грейся, Диевс, грейся Лайме, установительница моего века" (LD, 18173). Зафиксированное в дайнах молитвенное обращение людей направлено только к Диевсу и Лайме, причем иногда они выступают как взаимозаменяемые ¹² .

стр. 41

Что же входит в сферу деятельности Лаймы? Я. Курсите в книге "Латышский фольклор в зеркале мифа" большое внимание уделила глаголам, с помощью которых обозначаются действия этого божества ¹³ .

Одно из основных занятий Лаймы - установление, предопределение человеку судьбы. От Лаймы зависят внешность, характер, способности, занятия человека, супругом он будет или супругой, сколько родится у него детей, какая смерть его ожидает. "Говорю спасибо Лаймушке, что веселую меня пустила" (LD, 5288); "Какую Лаймушка пустила, такую мать вырастила" (LD, 8746); "Уравнивала Лайма, приравнивала [меня, т.е. "преображала". - С.Р. ] к старым женщинам" (LD, 8746).

Один из глаголов, наиболее часто употребляемых при обозначении деятельности Лаймы, - laist ("пускать", "пустить"; "давать", "наделять"; "создавать", "творить", "порождать", "вызывать", т.е. "проявлять", "выпускать на свет, на свободу"). Латышские лингвисты Янис Эндзелин и Е. Блесе считали, что этот глагол лежит в основе имени божеств laime - laid-me. Универсальна формула "Ai, Laimin, laidejin" -"Ой, Лаймушка, пускательница" (LD, 4961,1); "Par Laiminas laiduminu" - "Благодаря предопределению Лаймушки" (LD, 331, 1).

Важным обстоятельством сложения судьбы человека является то положение, в котором Лайма находилась в момент ее определения. Этот момент обычно происходит во время родов в бане; перед тем, как туда войти, роженица оставляла у порога золотое или медное кольцо и монеты - жертву, и просила у Лаймы "не забирать тело", "дать выйти обратно". Лайма "записывает" судьбу (или "век" - muzu) новорожденному младенцу, "сидя в темном углу около огонька". Благоприятно складывается его судьба, если Лайма находится в "верхнем" положении - "на горе", "на коне", "на дереве" (липе, яблоне; LD, 1199), а также если она сидит в лодке, качающейся на воде, или находится около чистой воды. Но судьба будет тяжелой, если Лайма стоит в низине, находится в воде, в болоте, под камнем. "Ой-ой, мой тяжелый век, тяжкий, как камушек! / Лайма ли, матушка ли сидела на камне?" (LD, 54795). В этой песне прослеживается еще одни мотив: предопределения судьбы ребенка зависит не только от Лаймы, но и от его матери. "Лайме, Лайме, мама, мама, что вы обе думали? / Задумали [мне] тяжелый век или недостойного жениха?" (LD, 9214).

Мать в латышском фольклоре вообще очень близка Лайме. Во многих текстах говорится, что они ходят вместе, беседуют. Они так похожи внешне, что их подчас трудно различить: "Идет Лаймушка с матушкой по подворью, разговаривая. / Издалека не распознаю, которая - моя матушка" (вариант - "обе одного расточка") (LD, 36617). Сиротам и молодым женщинам, выданным замуж и покинувшим родной дом, Лайма заменяет мать. На свадьбе она сама запрягает лошадей, дарит приданое (коров, овец, одежду), украшает свадебное покрывало и пояс невесты, плетет ей венок, расчесывает волосы ¹⁴ .

Матери и девушки обращаются обычно к Лайме с просьбой о хорошей судьбе для своих детей и для себя (LD, 54808, 36616). К Лайме обращаются с вопросом о том, какова судьба: "Спросила у Лаймушки, какая будет жизнь? / Лайме велела весь век носить бисерный веночек" (LD, 10894). В ряде случаев выпрашивание хорошей судьбы следует после оказания Лайме какой-либо услуги, или даже после легкого шантажа: "Лайма шла через речку, едва только не упала; / Дай ручку, я проведу [тебя], а ты мне определи хороший век" (LD, 36619); "Где Лаймушка обувалась, там остался кинжальчик. / Определяй, Лаймушка, хороший век, тогда отдам [тебе] кинжальчик" (LD, 1213).

Во многих текстах песен говорится, что Лайме против своей воли приходится наделить человека тяжелой судьбой ¹⁵ . В таких случаях Лайма изображается как "горько плачущая", "утонувшая в слезах или в воде" (LD, 9198). Никто не может изменить судьбу, предопределенную Лаймой, отвергнуть избранных ею жениха или невесту

стр. 42

(LD, 9170). Очень распространен сюжет преданий и сказок о том, как в момент родов в бане появляется Лайма, и, видя не догоревшее полено в печи, предрекает новорожденному жить до тех пор, пока оно не сгорит ¹⁶ .

Согласно мнению литовского лингвиста В. Мажюлиса, в основе латышского laime лежит идиома *lei со значениями "лить", "течь", "капать" и "пускать", "отпускать", "позволять" ¹⁷ . Отсюда, возможно, возникло первое значение слова - "переполненность", "богатство" (в прусском языка laeims означает только "богатый", но не "счастливый"). А. Греймас и В.Н. Топоров связывают laime прежде всего с глаголом lemt -"решать", "постановлять", "предопределять" ¹⁸ . Действительно, встречается формула "Laime - muza lemejina" - "Лайме - предрешательница века"; "Man Laimina nolemusi" - "Мне Лаймушка предрешила"; "Vel, Dievin, lem, Laimin" - "Желай, Боженька, предопределяй, Лаймушка". Латышский филолог К. Карулис, однако, считает, что фонетически эти слова связать трудно ¹⁹ ,

Синонимом lemt является глагол likt ("оставлять", "откладывать") в значении "устанавливать": "liec, Laimina", "ai, Laimina, licejina". Латышский фольклорист А. Юсминьш- Лаутенбах упоминает еще глагол laimint(i) - "освящать", "осчастливливать".

Я. Курсите перечисляет и другие глаголы, описывающие деятельность Лаймы, направленную на предопределение человеку судьбы. Это "желать", "делать", "давать", "вести - из несчастливого места в счастливое", "оказывать честь", "поднимать" (нередко через метафоры - "подавать стул", "поднимать на гору", "сажать на коня"), "присуждать", "наделять" ²⁰ .

Лайма связана с особым знанием, обладанием мудростью; она "знает", "говорит", "знает, но не говорит"; к ней обращаются с разнообразными житейскими вопросами и просьбами. Возможно, это связано с тем, что Лайма воспринимается как творящая судьбу. "Изготовление судьбы" Лаймой нередко описывается через ремесленные приемы: она "прядет", "ткет", "украшает/вышивает", "плетет", "вьет", "опоясывает", даже "выковывает ключик к сундуку, предназначенному для приданого сиротки" (LD, 1051, 37). Лайма инициирует большинство действий, например исполнение песен. "Я песенку пропела, не мною она изобретена, / Я пела [такую], какая была - матушка Лайме припасла" (LD, 35802).

Выступая в качестве божества плодородия, Лайма следит за сексуальной жизнью, особенно в отношении женщины. Женский половой орган в дайнах иногда называется "Лайминым местом", "Лайминым отверстием": "Я был парень, у меня была рука, через Даугаву яйцо бросаю; / Я забросил девушке в самый Лаймин..." (LD, 34615). С того момента, когда девочка начинает ощущать себя девушкой, она начинает общаться с Лаймой. Обращения, просьбы, направленные к Лайме со стороны девушек и молодых парней, поощряются; для старых же людей такие обращения уже не актуальны, они "с Лаймой ладят" (LD, 1072).

Если человек живет радостно, то веселится и его Лайма; если постоянно плачет - тужит и она (LD, 35889). "Ну, занимается моя заря, ну, восходит мое солнце, / Ну, мое тело обращается (смотрится) к Лаймушке" (LD, 44043). Незамужняя или, по крайней мере, не просватанная девушка называется neliete (букв. "негодная", даже "подлая", "мерзавка", но вместе с тем с оттенком жалости): "Мать мне так всегда говорит: - Дочка, моя neliete! / Буду годная, матушка, когда Лаймушка к делу приставит" (LD, 39557). Настоящий "век" (Ista muza dzlvosana) начинается для женщины только тогда, когда она выходит замуж. Девушки обращаются к Лайме с просьбой "сплести, свить" их с благородным, добрым женихом (LD, 38502).

Нередко в дайнах говорится, что девушке не следует беспокоиться о замужестве; "место ей ищет" Лайма, объезжая весь свет на коне и выискивая достойного жениха. Девушки обращаются к Лайме: "Лаймушка, ты здоровая (красивая. - С.Р .), дай мне свое здоровье (красоту. - С.Р. )" (LD, 27322). Судя по некоторым текстам, создается

стр. 43

впечатление, что перед рождением дети хранятся именно у Лаймы. "Ой, детки, ой, детки, храните отца, матушку! / Вас Лаймушка рассыпала, отец, матушка собрали" (LD, 3346).

Сфера обитания Лаймы очень широка. Наиболее актуально ее пребывание в пределах усадьбы. Лайма охраняет дом и его святость; ночи она проводит в жилище человека, обычно под порогом, в запечье, в кровати под изголовьем. В связи с этим существует много запретов. Нельзя рубить дрова на пороге, подавать руку через порог, перешагивать через изголовье в кровати, ночью оставлять тлеющие угли, в потемках выливать воду за окно, плевать, вытирать запотевшее окно вечером - чтобы не уничтожить свое счастье.

Лайма может находиться также на крыше, в колодце, в хлеву - под корытом, "в темном углу". Лайма посещает хозяйственные постройки (конюшню, хлев, ригу, мельницу) и угодья (пашни, пастбища), наблюдая за работой людей (LD, 7996). Баню и дорожку, ведущую к ней, в народных песнях постоянно называют "Лаймиными". Лайму можно призвать, если петь на перекрестках (если же там свистеть, то призовешь Велнса/Черта). Встречаются и астральные, и солярные мотивы: она плетет вожжи, "мерцая в серебре", "сеет серебро вокруг моря", "в серебряных туфлях семенит по золотой тропинке", "сидит на горе на золотом стульчике", "плывет в серебряной лодочке", "сохнет в золотом ивняке". Отчетливая связь наблюдается между Лаймой, растительностью и водой. Сидя на дереве (на яблоне или липе), она разговаривает с сироткой о ее предстоящем замужестве (LFK К 1955, 8909; Z 459, 972 ²¹ ). Во время свадьбы она провожает невесту в дом жениха, скрываясь в кусте полыни посреди двора (LD, 18594). На свадьбе Лайма сидит на коне, прячется в складках покрывала невесты, повсюду сопровождает ее, танцует и пьет из серебряного кубка (LD, 16095).

Облик Лаймы различен. В народных песнях (и реже - в сказках) она внезапно появляется как "куст чертополоха в коровьем садике", "раскидистая липа в хлеву", белая или черная курица, черный жук, черная или синяя змея, "сине- зеленое пламя". Лайма может появляться и в человеческом облике. Высказывается предположение, что антропоморфный облик Лаймы закрепился под влиянием христианского культа Пресвятой Девы ²² . Ее нередко изображают как красивую девушку, молодую женщину ("честную/добрую жену") или старую матушку. В дайнах Лайма бежит босая, с распущенными волосами, держа подмышкой метелочку/веничек из зеленых березовых или липовых веток. Она едет на коне по овсяному полю в одеянии из овсяных метелочек; одета в богатые одежды и золотые туфли. Лайме принадлежит множество золотых и серебряных предметов, с ней ассоциируются некоторые солярные символы - золотые горошина, яблоко ²³ . В одном из латышских этиологических преданий описывается, что Лайму видели как женщину необычно высокого роста с распущенными волосами; ее видели, быстро идущей по лесу, причем от взмахов ее рук гнулись ивы. При этом людям она представлялась такой замечательной (jauka), что сразу возникало желание следовать за ней ²⁴ .

Нередко Лайма выступает как "указательница пути" (LD, 33698), "открывательница ворот" (LD, 54768). Пойти "по следам" Лаймы или просто за ней (или Диевсом) - особый мотив, указывающий на благоприятное для человека разрешение сложной ситуации. Особенно актуальным это становится для человека, оказавшегося на перекрестке - мотив, появляющийся и в народных песнях, и в сказках ²⁵ . "Иди, Лаймушка, ты вперед, я по твоим следочкам; Не дай мне [пойти] по той дороге, по которой ушел злой день" (LD, 1510).

Представления о "следах Лаймы" выражаются и в истолковании некоторых отпечатков на камнях-следовиках как знаках ее башмаков. В Латвии и Литве известны камни с углублениями, называемые "Лаймиными". "Многие говорят, что следы эти

стр. 44

выдавлены в древности таинственными божественными существами, спускавшимися с небес и гулявшими по земле. Вытоптаны эти следы были богиней Лаймой и Лаумами (ведьмами. - С.Р. ). Считалось, что эти камни обладали чудесной силой, к которым приходили женщины, не имевшие детей... Под воздействием христианства они стали почитаться как следы Девы Марии. Около этих камней в каждый седьмой день молодого месяца собирались люди и почитали их, вставая на колени и жертвуя камням хлеб, шерсть, лен, деньги" ²⁶ .

Лайма - странствующее божество. Вот как объясняется это в одном из преданий - "Лайма ищет своего ребенка". "В древние времена Лайма ходила по земле и была для всех видима. У нее был один ребенок, но он потерялся в мире. Лайме было его очень жаль, и долгое время она не показывалась людям. Затем, в конце концов, она решила идти по миру и искать его. У Лаймы был только один глаз, и тот находился наверху головы. Чтобы осмотреть каждого человека, не он ли ее ребенок, его нужно было приподнять над головой. Лайма ходила по миру и всякого человека, которого встречала, поднимала над головой и смотрела на него - не он ли ее ребенок. Если она видела, что это не он, то быстро опускала человека на землю. Когда Лайма кого-то поднимает наверх, то у него вся жизнь складывается хорошо, но когда опускает - то плохо. И по сей день Лайма ходит по земле и ищет своего ребенка, но теперь она невидима" ²⁷ .

Движение Лаймы в целом оценивается положительно, но если она "спит" - дела у человека идут плохо. В одном из преданий рассказывается, как человек добыл свое счастье, разбудив его. "Одному человеку совсем в жизни не везло. Но вот однажды он шел по полю и увидел около камня заснувшую женщину. Он ее разбудил, и это оказалось его счастье. С того дня жизнь человека ощутимо расцвела" ²⁸ .

В народных песнях Лайма выступает "хранительницей" (glabataja), "защитницей" (sargataja), "упредительницей" (bridinataja), "помощницей" (palldzetaja). Она дает добрый совет (LD, 6642), "возводит на гору", помогает молодой женщине, облегчает ее тяжелый труд (LD, 9284). Лайма следит за хозяйством, особенно она связана с коровами. Верят, что она охраняет скот от колдовства, наделяет людей скотом, следит за стадом, благословляет молоко и сыр. Встречается обозначение Лаймы как "матери молока" (piena mate), "коровьей Лаймы"; иногда она сама представляется в облике коровы ²⁹ . Все это очень сближает Лайму с другим священным персонажем латышской традиционной культуры - Марой, Маршей ³⁰ .

Взаимозаменяемость Лаймы и Мары происходит еще в одном сюжете - праздничном посещении божеством жилого дома. Диевс, а также Лайма или Мара, появляются в ночь перед Рождеством (латыш, "святки" - Ziemassvetki) около жилья; возможно, они приходят откуда-то сверху, с небес, "Кто там играет на крыше дома? Милая Мара (вариант - Лайма) играет на крыше дома..." В песне из католической провинции Латвии, Латгале, Лайма приходит в дом вместе с Богом и Иисусом: "Входи, Боженька; входи, Лаймушка; входи, Иисус, в избу!" (LD, 19350).

Священных гостей приглашают зайти в дом посмотреть, как красиво он убран, благословить усадьбу и ее обитателей. Если имеются какие-нибудь недостатки, то просят их устранить (обычно выдать замуж девушку, женить парня). Возможно, производились и ритуальные действия, направленные на то, чтобы в дом пришло счастье: "Выкалывать, выкалывать на двери мечом крест, выкалывать Веллей (чертей. - С.Р .), выкалывать завистников, выкалывать ведьм! Вкалывать Лайму внутрь, Нелайме - наружу!" (LD, 18826). Интересно, что в данном случае один глагол - cert -обозначает действие, направленное как на изгнание из дома неблагоприятных существ, так и на то, чтобы в дом пришло счастье.

По некоторым текстам можно реконструировать совершаемые Лайме жертвоприношения, обычно связанные с пищей и питьем. Чаще всего встречается подноше-

стр. 45

ния ей воды - очевидно, характерная жертва. В других текстах такого рода, описание жертвоприношений связано с просьбой о легкой судьбе: "Я своей Лаймушке чистой воды пить не дам; / Пусть пьет яйца, пусть пьет мед, установительница моего века" (LD, 54805; сходный текст LD, 36610).

Встречаются сюжеты об утонувшей Лайме (или ее атрибуте). В народных песнях говорится, что Лайма, горюя и рыдая из-за того, что предопределила тяжелую судьбу, тонет в слезах или болоте, реке, море. В одном из этиологических преданий рассказывается об утонувших ключах Лаймы. "На том месте, где сейчас Рускуловское болото, доходящее до самого Петербурга, раньше было море. Однажды сама матушка Лайме плыла по морю на маленькой лодочке, но тут случилось так, что у нее выскользнул золотой ключ и начал тонуть. Матушка Лайме хорошо видела его, лежащим на дне, но как только погрузилась [в воду] и хотела его взять, вода помутнела, и ключ пропал. Матушка Лайме долго промучилась в поисках и, в конце концов, в сердцах заколдовала море. На все времена ему придется оставаться закрытым. На том месте, куда упал ключ, матушка Лайме создала большой камень. Он и сейчас находится там посреди болота; если кто- то расколол бы этот камень, то нашел бы ключ матушки Лайме и смог бы открыть заколдованное море. Но ему самому пришлось бы остаться на дне морском" ³¹ .

Зависят ли обретение и потеря счастья от действий человека? Латышские фольклорные тексты по-разному отвечают на этот вопрос. Судя по текстам песен, полностью изменить предопределенную судьбу нельзя. Но происходящие события можно корректировать. Лайме (счастье/удачу) можно отдать, упустить, если подавать для приветствия левую руку. Лайму можно уговаривать, упрекать, просить не уходить. Нельзя хвастаться счастьем - в таком случае его могут похитить. Можно пожелать счастья другим, но не охотникам и рыболовам. Главное же - не печалиться, но стараться принимать все происходящее радостно.

Известны амулеты счастья: найденные деньги ("лаймины"), найденные подковы, лепестковый клевер. Существует множество поверий - признаков удачи (если повстречать волка, свинью, еврея) и неудачи (встретить первую на пути женщину, зайца). В зимних гаданиях о судьбе "тянут и льют удачу" (льют в воду олово, свинец или воск).

Нелайма (несчастье) - противоположность Лайме. Они часто встречаются вместе: "Лайма шла с Нелайме по одним тропинкам; / Иди, Лаймушка, ты вперед, бросай Нелайму в воду" (LD, 1219). Лайму нередко просят бросить в Нелайме камень, скинуть ее с дороги, бросить в воду. Бытует поверье, что около рожденного ребенка в изголовье стоит Лайма, у ног - Нелайма. Они борются за него, и которая победит - та и останется с ним на всю жизнь. Но нередко представление о несчастье формулируют как "нет счастья".

Кроме того, сам образ Лаймы содержит как благоприятные, так и неблагоприятные возможности. "Сама Лайма хорошая женщина, сама большая вредительница / Сама дает светлые дни, сама - большие беды" (LD, 2629); "Ой, Лаймушка, ведьмушка, какую судьбу ты мне пожелала?.." (LD, 4365); "Два счастья на веку, одно - доброе, другое - злое; /Оба нужно прожить, и в добре, и во зле" (LD, 9174).

Возможно, имени Laima родственно и латыш. Lauma/Laume (лит. Laume) - "мифологическое существо, обычно творящее зло; ведьма, колдунья, умеющая превращаться в муху, сороку, в других животных и насекомых" ³² . Однако в ряде случаев Лаума следит за растениями и скотом (коровами), что роднит ее с Лаймой и Марой. Под защитой и наблюдением Лаумы находятся посевы льна и вся технология его обработки ³³ .

Последний сюжет о Лайме, к которому я хочу обратиться, это "размножение" ее образа. В латышских фольклорных текстах отчетливо фиксируется представление о

стр. 46

"многих Лаймах". В песнях о наделении судьбой встречается формула "Лайма спрашивала у Лаймы - какую судьбу определим"; иногда появляются три Лаймы, и каждая предлагает свой вариант судьбы (обычно первые два - неблагоприятные; третий, побеждающий, - счастливый, LD, 4840, 1). Три Лаймы в низине у источника (озера, реки), где они купаются или стирают белье, сообщают человеку о судьбе умершей матушки на том свете ³⁴ .

Как "три Лаймы" предстают три божества судьбы - Лайма, Декла и Карта, встречающиеся в текстах по парам и все втроем. Их функции могут быть дифференцированы. Они достаточно подробно разобраны и описаны и литературе. Отметим только одну их особенность, подмеченную Я. Курсите; перечисляя Лайму, Деклу, Карту, часто в текстах к ним обращаются как к одному лицу ("ты", "она"): "Сиди, сиди, ты девушка, не сидит твоя Декла, Лайме" (LD, 6629, 9); "Моя Декла, Карта, Лайма идет по дорожке, приговаривая" (LD, 36633 ³⁵ ). Таким образом, эти образы могут быть практически слитыми в один ³⁶ .

ЛАКШМИ

Лакшми - одна из важнейших и наиболее распространенных богинь индуистского пантеона, носящая также имя Шри ("процветание", "богатство", "благоприятное", ("место, где восседает правитель") ³⁷ . Она устойчиво связывается с царской властью, благополучием, красотой, успехом и славой. Подобно другим индуистским божествам, Лакшми имеет длинную и сложную биографию, восходящую частично к текстам шрути, частично к традиции смрити, к эпосу и пуранам, а также укорененную во многих локальных культах Индии ³⁸ .

Древнеиндийское laksmi - это "знак", "добрый знак", "счастье", "красота" - первоначально, очевидно, означало только "знак", "признак", "атрибут" (что фиксируется в тексте Ригведы ³⁹ ). Качественных характеристик оно не имело, но дополнялось определением papl laksmi - "несчастье", "невезенье"; punya или bhadra laksmi - "счастье", "успех", "процветание" ⁴⁰ . Согласно выводу известного индолога Гонды, лакшми первоначально назывались и объекты, и живые существа, чье присутствие могло сыграть и положительную, и отрицательную роль. Корень laks встречается позднее в философском термине - laksana - "значение", "дополнительный", побочный оттенок значения", "то, что подразумевается" (connotation), Этот же индоевропейский корень имеется в английском luck - "счастье", "удача", и, заметим, bad luck - "неудача".

В поздней ведической литературе, связанной с текстом Яджурведы, в эпосе (Махабхарате) и текстах пуран Лакшми выступает уже как персонифицированная богиня счастья и богатства, воплощение любвеобилия, милосердия и очарования ⁴¹ . Она тесно связана с представлениями о богатстве (прежде всего материальном) и удаче (везении, благоприятном случае) ⁴² . "Вещность", "материальность" Лакшми ощущается в индийской культуре до сих пор. Особенно устойчиво она соотносится с деньгами. Увидя на дороге монетку, индус воскликнет: "Это Лакшми!"

Однако Лакшми в Индии редко выступает полностью самостоятельным объектом культа. Очевидно, это связано с ее непостоянным, переменчивым и вообще неоднозначным характером. Вот какое описание Лакшми встречается в классическом санскритском романе Баны "Кадамбари". "Эта Лакшми, снующая среди доспехов храбрых воинов, словно пчела среди лотосов..., взяла с собой на память кровавый цвет у дерева Париджаты, кривизну у Месяца, нетерпеливость у коня Уччайхшрава-са, способность губить у яда калакуты, искусство пьянить у напитка варуни, жестокость у камня каустубхи. Нет в мире ничего столь же неуловимого, как эта злодейка. Ибо, даже заполучив ее, с трудом удерживаешь; хотя и обвяжешь ее крепкой цепью

стр. 47

заслуг, она ускользает... Она не дорожит дружбой, не смотрит на происхождение, на замечает красоты, не считается с родством, не ценит искренность, не сообразуется с мудростью, не прислушивается к закону, не привержена добродетели, не чтит щедрость, не способна к размышлению, не хранит обычай, не внемлет истине... Она не стоит на одном месте... Словно Ганга, породившая богов Васу, она порождает богатство, но тут же смывает их, как пену с волн. ...Людям она кажется фокусницей, совмещающей несовместимое: возбуждая жар желаний, она навлекает холод отчаяния; заставляя тянуться ввысь, требует низости; рожденная из воды, томит жаждой; наделяя могуществом, обращает в ничтожество; обладая плотью, она невидима; предназначенная для великих, она предпочитает подлых..." ⁴³ .

Однако встречается и иное отношение к Лакшми. Она представляется как владетельница и распорядительница материального и даже духовного богатства. В Южной Индии распространена такая легенда. К богослову Веданте Дешике, жившему в XIII в., однажды обратился юноша с просьбой помочь сыскать денег на свадьбу. Тот, будучи человеком бедным, сочинил гимн-молитву "Шри-стути", и, когда начал его петь, юноша оказался осыпан дождем золотых монет. Дешика повернулся и ушел, даже не взглянув на них. Полагают, что "медитируя и исполняя этот гимн, можно стяжать здоровье, благополучие и всякое добро. Эта молитва также указывает путь к вечному благополучию и мокше" - религиозному освобождению. Веданта Дешика, возможно, рассматривал Лакшми как медиатора между Богом и человеческой душой.

В индийском декоративно-прикладном искусства весьма популярны знаки и изображения Лакшми. Устойчивым визуальным символом Лакшми стала панчападма - пятилепестковый лотос. Знаком Лакшми могут называться и красные кружки и полосы, наносимые на руки или ноги актеров и танцоров перед выступлением, орнамент на теле невесты во время свадьбы. (В целом же красный цвет и круг - символы любого женского божества - Умы, Сарасвати, Лакшми и т.д.). Знаки Лакшми наносят на домашние постройки (на двери, на косяки, ворота), утварь, на тело человека (главным образом, на ладони, ступни и лицо). Образ Лакшми (очевидно, ассоциированной с божеством богатства Куберой) встречается на раннеиндийских монетах ⁴⁵ .

Распространено поверье о семи счастливых "положениях" Лакшми на теле человека. В зависимости от того, где она находится, человек стяжает тот или иной дар. Если Лакшми пребывает на ступнях - даруется счастье дому, на бедрах - благополучие, в гениталиях - счастливое супружество, на груди - благоприятствует всякой внешней деятельности, в сердце - дарует исполнение желаний, вокруг шеи - укрепляет связь с возлюбленным, на лице - дает красоту и наделяет поэтическим даром. Однако если вдруг Лакшми находится на голове или выше - это верный признак несчастья ⁴⁶ .

Так, в Махабхарате встречается эпизод из священной истории, в котором демоны (дайтьи) захватили Лакшми и повесили ее на себя так, что она находилась над их головами. В результате этого они мгновенно обессилили и потеряли все, что имели.

Многие исследователи полагают, что персонифицированная богиня богатства и счастливых предзнаменований не была знакома индоевропейским народам, но была заимствована из доарийских культов, как и Шри - богиня процветания, изобилия и славы, с которой тесно соединилась, практически слилась Лакшми. Заметим, что, очевидно, тот же путь из доарийских культур в индуизм проделал и Вишну - божественный супруг Лакшми. Имена обоих - индоевропейского происхождения, что едва ли с полной уверенностью можно сказать о культах.

Существует несколько версий о происхождении Лакшми. Наиболее популярная, связана с мифом о пахтании Молочного океана. В нем рождение Лакшми представляет собой чудесное превращение бесформенной воды в зримый образ. Лакшми появилась из океана вместе с другими чудесными предметами и существами (камнем ка-

стр. 48

устубхой, конем Уччайхшравасом, слоном Айраватой, но и с ядром калакутой). Она изображается стоящей на лотосовом цветке, слегка изогнутая, с покатыми бедрами, большими, подобными цветкам лотоса, глазами, глубоким пупком, одетая в красные (реже - белые) одежды, со множеством золотых украшений, держащая в руках цветы лотоса ⁴⁷ .

Существует несколько форм появления Лакшми. Если ее обливают водой два слона - это Гаджалакшми. Образ богини с четырьмя руками, в которых она держит сосуд, жезл (каумудхи), щит и священный фрукт (щрипхала) - это Махалакшми. Встречается Виралакшми - богиня с лингамом на голове или с двумя руками в жестах вира и абхайя. Если богиня изображается рядом с супругом Вишну - это Лакшми-Нарай-яна. Есть и другие формы (Лакшми-Ганапати, Лакшми-Нарасимха) ⁴⁸ .

Лакшми, как и другие индуистские божества, имеет множество имен и прозвищ: Падма, Камала ("лотосная"), Индира ("могущественная и прекрасная"), Чанчала, Лола ("непостоянная"), Кширабдхитанайя ("дочь Молочного океана"), Локамата (мать мира"). Лакшми почитают как защитницу, благословительницу (прасада), "природную" (проктиты), обладающую знанием (видья), благородную (арья), дарующую дхарму, каму, артху и ведущую к религиозному освобождению - мокше.

В "Ашта Лакшми Стотрам" перечисляются эпитеты богины: адилакшми (изначальная"), дханьялакшми ("лакшми зерна"), дхайрьялакшми ("удаляющая страх"), гаджалакшми ("почитаемая слонами"), сантаналакшми ("несущая благость и потомство"), виджайялакшми ("дарующая победу"), видьялакшми ("наделяющая знанием"), дханалакшми ("дающая благополучие") ⁴⁹ .

В "Вишну-пуране" Лакшми/Шри предстает как одна из основ мироздания. "Вечна и непреходяща Мать мира, Шри, супруга Вишну. Как Вишну проникает повсюду, так и она... Вишну - смысл [слова], она - его звучание; Хари - руководство, она - благое поведение; Вишну - вразумление, она - осознание, она - дхарма, она - благое деяние.. . Шри - небо, а Вишну - явленная сущность всего, - широко раскинувшееся пространство... Где Благость, там и Лакшми; Благость основывается на благополучии. У лишенного счастья - откуда Благость?.. Алакшми никогда не утвердится в помыслах тех мужей, кто ежедневно читает этот гимн Лакшми..." ⁵⁰ .

Многие индуистские божества являются воплощением философских идей. Богини представляют собой пракрити (физическая реальность мира), шакти (энергия, преданность и связь души человека со священным).

Лакшми/Шри, кроме того, выражает представления индусов о царской власти и отношение законодателя к земному плодородию. Примерно с V в. ее устойчиво соотносят с богом Вишну. Лакшми, или Шри, маркирует властность, полноправность, творение, красоту, славу, высокий общественный уровень. Ее идентифицируют с местом, где восседает правитель, т.е. с троном. "Король не может править, если его правомочность устранена Шри. Где она присутствует, там королевская власть сильна. Где она отсутствует, там законники ослабевают, становятся неэффективными. Как супруга Вишну, Лакшми теряет свою непостоянную природу" ⁵¹ .

Она воплощает богатство, достаток, растительное плодородие, благоприятные (преимущественно королевские) качества. Боги стремятся добыть у нее пищу, королевскую власть, вселенское господство, благородство, силу (могущество), священный блеск, царственность, успех, щедрость и красоту. Лакшми повелела приносить ей в жертву золото, крупный рогатый скот, лошадей и пищу (поэтому часто ее называют "богиней вайшьев" - варны людей, занимающихся сельским хозяйством, предпринимательством, торговлей). В Махабхарате говорится: "Шри обитает среди коров, в их навозе и моче, где ей разрешили жить. Поэтому принести в дар корову - значит, обеспечить счастье" ⁵² . К Лакшми обращаются с просьбами устранить ее сестру - Алакшми, воплощающую нужду, бедность, голод и жажду ⁵³ .

стр. 49

Лакшми ассоциируется также с чувственным наслаждением (бог любви Кама - сын Лакшми), урожаем и пищей. В Ориссе на празднике Каумудипурнима ее почитают зерном нового урожая, и пересказывают историю об исчезновении Лакшми, а вместе с ней и пищи ⁵⁴ .

Лакшми почитается в разных областях Индии не только в ходе определенных праздников, но и повседневно. Лакшми - постоянный объект врата - религиозных клятв, посредством которых верующие просят о благословении в ответ на какой-либо акт почитания божества. Вара Лакшми, или упавас, - это еженедельный пост в пятницу. Однако важнейшая пуджа Лакшми происходит в ходе календарного праздника "светильников" Дипавали ⁵⁵ . Лакшми непосредственно связана со светом; известно выражение "светильники приносят благополучие".

Первый день праздника Дивали ассоциируется с приходом в дом Лакшми. Накануне вычищают все жилища, выметают мусор, особое внимание уделяя чистоте углов. Это осмысляется как "изгнание Алакшми-несчастья". Вечером в шесть-семь часов начинается пуджа Лакшми, после которой, поздним вечером повсюду (в местах пограничных около окон и дверей, а также у ритуально "нечистых", "низовых" мест - туалета, ванны) расставляют и зажигают светильники. В штате Уттар-Прадеш для Лакшми готовят особое приношение - прасад (пищу). Это четыре блюда (анна) - мурмура или тил (из риса), кхил, рехун (из пшеницы), и баташа (из сахара), положенные в четыре ячейки сосуда (чоугхра). Прасад, а также маленькие фигурки из сладкого теста ставятся в доме перед открытой дверью, что должно привлечь Лакшми именно сюда. Согласно поверьям индусов, она появляется в мире людей откуда-то снизу.

Персонифицированное "несчастье" - Алакшми, Дхумавати, Ниррита или Джъештха - образ неоднозначный. В картине мира индуизма часто отмечается неразрывность Алакшми и Лакшми: где находится одна, там и другая. Алакшми часто называют старшей сестрой Лакшми. Собственно говоря, она тоже выступает объектом почитания. Согласно некоторым верованиям, Алакшми следит за домашним хозяйством. Образ этого божества ужасен; она представляется как вдова, обитающая на местах кремаций (шамшан). Известна также легенда о ее происхождении. Первоначально она была Парвати, и будучи очень голодной, она просила у своего супруга Шивы пищу, но тот ей отказывал. Наконец, устав от бесконечных просьб супруги, Шива воскликнул: "Ну, съешь меня!" - так она и сделала, при этом автоматически став вдовой ⁵⁶ . Ее изображают как черную богиню с толстыми губами, широким носом, свисающими грудями и большим животом. Она восседает на сиденье "по-европейски", со спущенными ногами, и держит в руке цветок лотоса, сделанный из железа. Нередко она сопровождается быком, дочерью и толпой демонов, злых духов, великанов.

Именно Алакшми во время праздника Дивали выгоняют из дома, выметают изо всех углов. Но как кого, собственно? Как некое самостоятельное существо, или как отсутствие, недостаток Лакшми? Это может пониматься по-разному. Однако мусор и пепел, выметаемые из жилищ накануне Дивали, устойчиво связываются в Индии с культом питаров - усопших предков. Непосредственно перед Дивали проходит месяц Питрапакша (он приходится на сентябрь-октябрь), во время которого она почитаются. Таким образом, почитание и изгнание - оба действия совершаются в отношении Алакшми.

Итак, перед нами два различных мифологических образа, проделавших довольно значительную, во многом сходную эволюцию в разных культурах. Примечательно, что в обеих культурах сохранились их имена (восходящие, возможно, к одному индоевропейскому корню) как имена собственные (Лайма/Лайме, Лакшми).

стр. 50

Первоначально оба они означали "поданное", "присужденное", "отметка", "знак", и не несли качественной оценки. Позднее, однако, они приобрели ярко выраженный благоприятный смысл "счастья". При этом то ли вычленился из первоначальных "лаймы/лакшми", то ли сформировался отдельно (что видно на индийском материале - из культа умерших), и затем был "приписан" к этому кругу образ "несчастья" - нелайме/алакшми. Тем не менее отношение людей и к самим Лайме и Лакшми, их оценка неоднозначны.

Лайма и Лакшми постепенно достигли божественного уровня, обрели антропоморфный облик. Обе они - богини в женском обличьи, отмеченные всеми благоприятными признаками, высокоценимыми в традиционной культуре (молодая женщина или матушка, красивая, украшенная золотом). Обе они - богини счастья, богатства - связаны с деньгами, пищей, любовью и счастливым замужеством.

Индоевропейское происхождение культов обеих богинь весьма проблематично. В обоих случаях должна рассматриваться версия неиндоевропейского влияния: для латышской Лаймы - прибалтийско-финского, для индийской Лакшми - дравидийского.

Отдельного внимания заслуживает проблема существования самостоятельных культов этих богинь. На первой стадии обожествления они были тесно связаны с домашним хозяйством, плодородием, растительностью. Лайма обрела функции богини судьбы, хранительницы семьи, помогающей при родах. Лакшми стала более сложным образом. На фольклорном, диалектном уровне она соединилась с другими божествами, связанными с хозяйством, успехом в торговле и предпринимательстве. В элитарной культуре она стала символом благополучия, успешности, королевской власти. В индийской философии Лакшми стала пониматься как "женская" космическая сила, которая в соединении с Вишну - "мужским" элементом - рождает всю вселенную (что параллельно шиваистской концепции шакта-шакти ). Любопытно, что некоторые современные латышские мыслители тоже делают попытки осмыслить Лайму как мировоззренческую идею ⁵⁷ .

В заключение мне хочется остановиться на одном любопытном сюжете, с которым связаны богини счастья и у латышей, и у индусов. Его можно осмыслить как один из народных секретов достижения счастья. Как человек, живя в столь переменчивом мире, может достичь непостоянной удачи? Один из вариантов ответа предстает в идее "кормления счастья".

О регулярном жертвенном кормлении Лаймы и Лакшми, приуроченном к календарным праздникам (соответственно к зимним святкам и Дивали) уже говорилось выше. Но и у индийцев, и у латышей встречается также сюжет "случайного" кормления. Вот как он проявляется в сюжетах двух сказок - латышской и индийского народа каннада.

Латышская сказка "Как Лаймушка помогла милосердному парню"

"Однажды парень договорился служить у одного короля... [Через некоторое время] король хорошо заплатил парню и отпустил его на несколько дней. На заработанные деньги парень купил хорошей еды и собрался досыта поесть. Только начал - тут появилась старая женщина, и говорит: "Милый паренек, я проголодалась гораздо более тебя, разреши мне поесть!" - "Хорошо, хорошо, матушка, если такое дело, ешь на здоровье!" Женщина ела, ела - съела все, парню ничего не осталось. После трапезы она сказала: "У тебя, паренек, доброе сердце". [Это повторялось трижды. Затем эта женщина помогла парню жениться на принцессе]. После свадьбы она проводила молодых за ворота и сказала: "Ну, сынок, знаешь ли кто я? Я твоя Лаймушка, которая двадцать один год на ела, тебя поджидая. Поэтому-то и три раза просила у тебя поесть, чтобы увидеть, покормишь ли ты меня. Но у тебя доброе сердце! Живи счастливо с молодой женой" ⁵⁸ .

Сказка каннада "Дар пищи"

"Жила вдова с маленьким сыном. Женщина работала у соседей поденщицей; зарабатывала она очень мало, и денег едва хватало на пищу. Однако иногда даже свою маленькую ежедневную порцию

стр. 51

она отдавала бедным. Подросший сын удивлялся такой щедрости матери. Мать же ему отвечала: "Изо всех даров дар пищи - самый лучший. Богатство и бедность - все равно что день и ночь, они приходят и уходят. Но если ты отдал что-то неимущему, то благодать (заслуга) этого деяния будет следовать за тобой повсюду. Она превзойдет все твои тяготы и лишения". "Но как измерить те заслуги от раздачи пищи?" - спросил сын. "Смертная женщина как я не может измерить степень заслуг, особенно заслуг от отдачи пищи. Об этом знает только Бог - пойди и спроси у него". Сын так и сделал.

Однажды, заблудившись в джунглях, он встретил охотника, который пригласил его в свой дом переночевать. В доме было всего две порции молока и овощей на ужин, и охотник отдал часть своей еды юноше. Жена же охотника не стала делиться своей пищей. Избушка была маленькая, и охотник положил юношу на свою кровать, а сам лег на пороге так, что голова его находилась вне дома. Ночью появился тигр, откусил голову охотнику и съел его жену; насытившись, он не тронул юношу. Наутро юноша пришел в ужас от увиденного. Похоронив хозяев, он пошел дальше.

По дороге он встретил короля в печали, который попросил юношу спросить Бога о его беде. "Я потратил много денег, чтобы прорыть канал, но в нем нет воды. Почему?" Затем юноша встретил калеку, просившего задать Богу вопрос о причине его хромоты; змея, застрявшего в норе и не в состоянии двинуться. Добравшись до горы Кайласа, где обитали Шива и Парвати, юноша упал перед ними на колени и задал все вопросы. Шива ответил, что король имеет взрослую незамужнюю дочь, которую нужно выдать замуж, и тогда появится вода в канале. Калека владеет слишком большим священным знанием; когда он поделится им с кем-нибудь, тогда исцелится. Если змей отдаст драгоценный камень, находящийся у него в голове, то освободится. На вопрос же о мере заслуг отдачи пищи Шива ответил: "Я пошлю тебя к беременной жене короля Шитала. Ты дашь ей мой прасад, и она благополучно родит ребенка. Он-то и ответит тебе на твой вопрос".

На обратной дороге юноша принес весть всем, ждавшим ответа, и получил драгоценность, знание и дочь короля в жены. Родившийся же младенец рассмеялся и сказал ему: "Помнишь убитого тигром охотника? Это был я. Благодаря тому, что я принял тебя и угостил, теперь я переродился королевским сыном. Моя жена, не отдавшая тебе часть своей пищи, теперь родилась в этом же городе в облике свиньи". Поистине, священным является отдавать, что имеешь: дочь - замуж; знание, богатство - нуждающимся людям; пищу - голодным. Заслуги последнего неизмеримы, и ведут к обретению счастья" ⁵⁹ .

Итак, как же добиться непостоянной удачи? Индийцы полагают: "Секрет Удачи, Счастья в том, чтобы давать, не хранить, не добиваться Удачи, но раздавать ее, чтобы она вернулась сама по себе. Жертвовать собой, приобретать только для того, чтобы отдать - таков закон природы, источника выгоды. Каждый должен сделать свои дни плодотворными, раздавая пищу!" (Махабхарата, Анушасанапарва, Кн. 13, гл. 163).

Следующие две сказки о встречах людей с Лакшми иллюстрируют неоднозначный характер образа этой богини в представлениях различных народов Индии.

Сказка штата Уттар-Прадеш

Сказка о добыче Лакшми рассказывается после проведения пуджи на празднике Дивали, в провинции штата Уттар- Прадеш. Каждый участник берет в ладонь горсть сваренного раздутого риса (кхил), и все слушают историю.

После окончания истории, изображения Лакшми и Ганеши посыпают рисом, который все держали в руках, громко произнося при этом: "Уходи прочь Диладдар, Лакшми приходит". Каждый берет рис, и кладет его в хатри (символ дома), где уже лежит серебряная рупия.

"Один царь очень любил свою супругу и подарил ей великолепное золотое ожерелье, стоимостью в 900 рупий. Каждое утро царица ходила со своими служанками купаться на реку, а одежду и украшения оставляла на берегу. Однажды это ожерелье заприметил коршун, схватил его и понес к себе в гнездо. Царица, обнаружив пропажу, впала в ужасное горе, перестала есть и спать. Царь тоже был очень огорчен и приказал объявить по всей стране, что выполнит любое желание того человека, который отыщет ожерелье.

стр. 52

На краю города, в лесу жила бедная женщина. Она продавала на рынке хворост на растопку, этим и жила. Все ее дети разбрелись по свету в поисках денег и пищи. Приближался праздник Дивали, и женщина начала убираться в своей хижине. В темном углу она обнаружила патрагхо - лесного зверька, похожего на большую ящерицу. Старушка его убила и выкинула на соломенную крышу домика. В то время над лесом пролетал коршун с похищенным ожерельем; заприметив зверька, он решил, что пища лучше чем что бы то ни было, бросил ожерелье на крышу и схватил патрагхо. Услышав шум, хозяйка вышла на улицу, увидела на крыше что-то блестящее и достала ожерелье. Вскоре она узнала о пропаже ожерелья царицы, взяла его и пришла во дворец.

Царь был очень доволен, что украшение отыскалось, но не без опасения спросил, что женщина хочет за находку. "Господин, пожалуйста, повели, чтобы во время Дивали никто, кроме меня не зажигал огня", - произнесла она. Все придворные очень удивились такой странной просьбе, но король согласился ее исполнить.

Наступил праздник. Зашло солнце, но весь город, и даже царский замок были темны. Только в хижине бедной женщины теплился один маленький светильник. В полночь на землю с небес спустилась Лакшми в блестящих одеждах, которые должны были еще ярче засверкать, озаренные миллионами огней в домах. Лакшми любит свет и чистоту, она приходит только в те дома, где это есть. Но в тот раз она была крайне удивлена, потому что повсюду была тьма. Она с трудом передвигалась, и почти падала, не видя дороги. Увидев один маленький огонек в бедной хижине, она направилась к нему.

В то время бедная женщина закрыла дверь и принялась совершать пуджу. Вдруг появился испуганный маленький старичок, который в страхе закричал: "Выпусти меня наружу, я не могу вынести света. Я живу во тьме и грязи, и не могу больше тут находиться! Сегодня во всем городе такая замечательная темнота!" Старушка спросила его, кто он такой. "Я Диладдар ("полная тьма"), спутник бедности", - ответил карлик. "Нет, я не отпущу тебя, Диладдар, - сказала женщина, - ты постоянно сопровождаешь меня вот уже много лет". Карлик продолжал умолять выпустить его наружу. Около домика появилась Лакшми, и нежным голосом произнесла: "Дорогая женщина, я очень расстроена, пожалуйста, покажи мне свет и впусти меня. Только в твоем доме я могу хорошо себя чувствовать". Старушка ответила: "Нет, я не впущу тебя". Ты никогда обо мне не беспокоилась, почему же я должна беспокоиться о тебе?" Лакшми стала ее упрашивать. Наконец женщина спросила: "Если я впущу тебя, обещаешь ли ты остаться в этом доме навсегда?" Богиня ответила согласием. Женщина обратилась к Диладдару: "Если я тебя выпущу, обещаешь ли ты больше не приближаться к этому дому?" Тот обещал. Старушка открыла дверь, завидев Лакшми, Диладдар стремительно выбежал вон, а Лакшми вошла внутрь.

Очень скоро все дети старушки вернулись к ней, и все зажили счастливо ⁶⁰ .

Тамильская народная сказка

Что такое счастье? Откуда оно приходит и куда внезапно исчезает? Богиня счастья Лакшми - непостоянна и изменчива. Как можно довериться ветру в небесах? Иногда случается так, что Лакшми вознаграждает недостойных, и обходит нуждающихся в ее помощи. Только соединившись со своим супругом, богом Вишну, она становится благой и творит добро.

Придерживающийся должного (дхармы) от нее же и получает, и не теряет ни волоска. Так поступают преданные жены, святые и благочестивые священники - брахманы. Но с каждым может произойти чудесные события! Поступая правильно и желая кому-то добра или зла, ты думаешь, что всегда можно получить желаемое? Тогда послушай историю одного святого брахмана, с которым произошло поистине удивительное!

Жил один брахман, это был очень достойный человек. Раньше он служил в храме, потом удалился в лес и жил в великом служении и уединении. Он не помышлял уже ни о чем, кроме свершения добрых дел, да освобождения души. Вставая рано утром, он совершал омовение, воскуривал благовония, совершал пуджу и обращался к чтению священных текстов. Приходящих к нему людей он наставлял в знании. Однажды к нему пришла богиня счастья Лакшми, и сказала: "Я поживу с тобой". "Благодарю тебя, но мне не нужны мирские блага! Я совершил все, что был должен, и теперь не стремлюсь к мирским наслаждениям! Мне не нужна удача, как она нужна торговцу или актеру. Мне не предстоит создать семью, и мне не нужно любов-

стр. 53

ное счастье. Я никем не командую, и никому не подчиняюсь, моя жизнь подчинена совсем другому! Ты не можешь даровать мне ничего, что могло бы быть необходимо мне. Да мне ничего и не нужно". "Да, я это понимаю, - сказала ему Лакшми, - но я все же побуду с тобой!

И вот брахмана призвал царь. Явившись во дворец, брахман подумал: "А ну-ка я проверю, действительно ли находится со мной Лакшми?" И он со всего размаху ударил царя по голове, да так, что даже корона слетела с него и откатилась в сторону! Все слуги, служанки, министры, музыканты и придворные, присутствующие при этом, застыли от изумления... и вдруг увидели, как из короны выползла огромная ядовитая змея и скрылась в кустарнике. Получилось, что брахман спас царю жизнь!

Он остался жить при дворе. Исполняя службы и обучая юношей, он имел также время для своих ученых занятий и для созерцания. Шло время, и брахман однажды подумал: "Ну-ка я проверю, живет ли еще со мной Лакшми, или нет?" Глубокой безлунной ночью, когда даже звезды скрылись под покровом тумана, он ворвался в опочивальню царя, и с громким шумом и свистом схватил обоих - царя и его супругу, стащил их с ложа и, погоняя шлепками, выгнал на улицу. Никто не успел его остановить, да и сам брахман, совершая это, в глубине души удивлялся дерзости своего поступка. Когда царь и его супруга, едва проснувшиеся, обнаженные, оказались на улице, вдруг дворец вместе с опочивальней рухнул - оказалось, мыши подточили все балки.

Прошло еще какое-то время. Однажды поздним вечером, когда в прудах распустились священные лотосы, и запели ночные птицы, к брахману снова пришла богиня счастья Лакшми и сказала: "Я от тебя ухожу!" "Счастливого пути!" - отвечал тот. Но все же подумал, что отныне нужно себя поскромнее, и больше не испытывать судьбу. На другое утро брахман взял свежих сочных плодов манго и пришел поприветствовать царя и царицу. Отведав один плод, царь тут же скончался: фрукты оказались отравлены ядом древесной змеи" ⁶¹ .

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См., например: Елизаренкова Т.Я., Топоров В.Н. О древнеиндийской Ушас (Usas) и ее балтийском соответствии (Usins) // Индия в древности. М., 1964. С. 66-84.

² Chatterji S.K. Baits and Aryans in their Indo- European Background. Simla, 1968.

³ Топоров В.Н. Заметки о латышских мифологизированных именах // Onomastica Lettica. Riga, 1990. 216.1pp.

⁴ Там же. С. 201.

⁵ См. латышское: "Tada Laime Pestitajam vel zodien" (Karulis K. Latviesu etimologijas vardnica. 1. sej. Riga, 1992. 490.- 491. 1pp.).

⁶ Barons K., Visendorfs H. Latvju Dainas. 1-6 sej. Jelgava, Riga, Reterburga, 1896-1915. Далее в тексте статьи - LD, последующие цифры обозначают номер текста.

⁷ Einhorn P. Historia Lettica, das ist Behreibung der Lettischen Nation. 1649. Teile 7. N 27. О "матерях" в латышском и ливском фольклоре см.: Kursite J. Mitiskais folklora, literatura, maksla. [Riga], Zinatne, 1999. 30.-92. 1pp.

⁸ Brastins E. Laima // Labietis. [B.v.], N 20-22.

⁹ Laima // Latviescu konversacijas vardnica. Riga, 1939. 7. sej.; Laima // Mitologijas enciklopedija. Riga, 1994. 198. 1pp.

¹⁰ Laima // Mitologijas enciklopedija. 198. 1pp.

¹¹ Veja vanadzins. Latviesu tautas teikas / Sak. Leja G. Riga, 1993. 252. 1pp.

¹² В предании о происхождении скалы Стабурагс: "Девушка плакала, молилась Богу (Диевсу) или Лайме - точно уже помню, чтобы превратили ее в скалу...". (Latviesu tautas teikas. Izcelsanas teikas. Riga, 1991. 95. 1pp.).

¹³ Kursite J. Latviesu folklora mitu spoguli. Riga, 1996. 190-257. 1pp.

¹⁴ Balta gaja serdienite. Latviesu tautasdziesmas par serdieniem / Sak. Drizule R. Riga, 1994. 121.-138. 1pp.

¹⁵ Beizais H. Raudosa Laima // Latviesu kultura laikmetu mairias. Sak. Biezais H. [Stockholm], 1966.45 .-64. 1pp.

¹⁶ Laimes lemums // Latviesu tautas teikas. Izcelsanas teikas. Riga, 1991. 367.-368. 1pp.

¹⁷ Цит. по: Laime //Karulis К. Latviesu etimologijas vardnica. 2. sej. Riga, 1992. 490.-491. 1pp.

¹⁸ Топоров В.Н. Указ. соч. С. 218; ср. литовское Laima lemia - Greimas A.J. Api$ dievus ir zmones. Chicago, 1979. P.185-189.

¹⁹ Laime // Karulis K. Op. cit. 1. eej. 490.-491. 1pp.

стр. 54

²⁰ Kursite J. Op. cit. 190-257. 1pp.

²¹ LFK - Хранилище латышского фольклора. Институт литературы, фольклора и искусства Латвийской академии наук. Первые цифры в обоих случаях означают номер коллекции или манускрипта, вторые - номер текста.

²² Laima // Mitologijas enciklopedija. 198.-199. 1pp

²³ Kursite J. Op. cit. 241. 1pp.

²⁴ Avotu purvs //Latviesu tautas teikas. Izcelsanas teikas. Riga, 1991. 147.1pp.

²⁵ "Матушка Лайме показывает путь" // Veja vanadzins. 252. 1pp.

²⁶ Dunduliene P. Pagonybe Lietuvoje (Moterikosios dievybes). Vilnius, 1989. P. 47.

²⁷ Veja vanadzins. 250. 1pp.

²⁸ Ibid. 252.1pp.

²⁹ Сведения по записям иезуитов в Латгале 1606 г. Цит. по: Biezais H. Die Hauptgottinen der alten Letten. Uppsala, 1955. S. 117 (и далее).

³⁰ Рыжакова С.И. "Святая Мара" в латышской народной культуре // Живая старина. М., 1996. N 2. С. 42-46; Bruninieks М. Mara-Laimina. Riga, 1927.

³¹ Ruskulovas purvs // Latviesu tautas teikas. Izcelsanas teikas. Riga, 1991. 148. 1pp.

³² Karulis К. Op. cit. 1. sej. 509. 1pp.

³³ Dienas Lapas Etnografiskais Pielikums. [Riga], 1892. N 1, 26. 1pp.

³⁴ Balta gaja serdienite. 149.-156. 1pp.

³⁵ Latviesu tautasdziesmas. Riga, 1955-1957 (здесь и далее - LTd).

³⁶ Kursite J. Op. cit. 250. 1pp.

³⁷ Gonda J. Aspects of Early Visnuism. Delhi, 1969. P. 188; Dhal U.N. Goddess Lakshmi: Origin and Development. New Delhi, 1978. P. 178.

³⁸ Kinsley David R. Hindu Goddesses: Vision of the Divine Feminine in the Hindu Religious Tradition. New Delhi, 1998. P. 19-34.

³⁹ Ригведа. Мандалы IX-Х. / Пер. и коммент. Елизаренковой Т.Я. М., 1999. С. 206,472. Мандала X. 71.2: "приносящий счастье знак".

⁴⁰ Атхарваведа. VII. 115.1. См.: Lakshmi // Stutley М., Stutley J. A Dictionary of Hinduism. L., [ 1977]. P. 160-161.

⁴¹ Devi. Goddesses of India. [Berkeley, Los Angelos, London], 1996; Indian Mother Goddess. Calcutta, 1971.

⁴² Srivastava M.C.P. Mother Goddess in Indian Art // Archaeology and Literature Delhi, 1979.

⁴³ Бана. Кадамбари // Изд. подготовил Гринцер П.А. М., 1995. С. 158-160.

⁴⁴ Hartmann G. Beitrage zur Geschichte der Gottin Laksmi. Kiel, 1933. S. 87.

⁴⁵ Dhal U.N. Op. cit. P. 91-93.

⁴⁶ Lakshni // Stutley М., Stutley J. Op. cit. P. 161.

⁴⁷ Dhal U.N. Op. cit.

⁴⁸ Rao T.A. Gopinatha. Elements of Hindu Iconography. Madras, 1914.

⁴⁹ Kinsley David R. Op. cit. P. 104.

⁵⁰ Вишну-пурана. Книга первая. СПб., 1995. VIII. 16-23; IX. 29, 146.

⁵¹ Kinsley David R. Op. cit. P. 28; Gonda J. Op. cit. P. 164-167.

⁵² Махабхарата, Анушасанапарва, Кн. 13, гл. 163.

⁵³ Kinsley David R. Op. cit. P. 20.

⁵⁴ Behera K.S. Laksmi in Orissan Literature and Art // Sircar D.C. Foreigners in Ancient India and Laksmi and Saraswati in Art and Literature. Calcutta, 1970. P. 91-105.

⁵⁵ Bahadur Om Lata. The Book of Hindu Festivals and Ceremonies. New Delhi, 1994. P. 147-150.

⁵⁶ Об Алакшми см.: Lakshmi // Stutley М., Stutley J. Op. cit. P. 160-161.

⁵⁷ Leitis V. Latviesu dievi Azija. Riga, 1939; Tomarinu K. No latviesu dievestibas lidz nacionalajai filozofijai // Sidabrene. [B.v.], [1998].

⁵⁸ Текст см.: Dzukstes pasakas. Riga, 1991. 123-126. 1pp.

⁵⁹ Текст см.: Ramanujan A.K. Food for Thought // The Eternal Food. Gastronomic Ideas and Experience of Hindus and Buddhists/Ed, by Khare R.S. N.Y. 1992. P. 244-249.

⁶⁰ Текст см.: Bahadur Om Lata. Op. cit. P. 151- 155.

⁶¹ Благодарю за рассказанную сказку A.M. Дубянского.

Permanent link to this publication: