Более интенсивное по сравнению с предыдущим временем развитие Дальнего Востока и Сибири, возрастание геополитической значимости региона в совокупности с усложнением международных отношений на Дальнем Востоке в начале XX в. —все это привело к оживлению деятельности спецслужб сопредельных с Россией государств, среди которых заметное место заняла китайская разведка. Борьба с китайской разведкой развернулась и в пограничных районах Западной Сибири.

Научных трудов, затрагивающих эту тему, не существует. Есть лишь работы общего характера, в которых рассматривается деятельность российской контрразведки в годы Русско-японской войны [Павлов, 1996], общая история спецслужб [Ронге, 1993] и военной разведки в России с древнейших времен до эпохи Николая II [Алексеев, 1998]. Некоторым исключением является работа омского историка Н.В. Грекова [Греков, 2000], в которой рассматривается деятельность российской контрразведки в Сибири.

Ключевые слова: китайская разведка, китайская диаспора, китайская миграция, китайская этническая группа, контрразведка.

Томская губерния входила в состав Западной Сибири. С юга с ней соприкасалась китайская область Кобдо. Она соседствовала со Степным генерал-губернаторством, имевшим границу с Китаем [Тройницкий, 1904]. Губерния вела активную торговлю с Монголией и Китаем. С некоторой периодичностью Томское губернское управление направляло в Китай чиновников для проверки пограничных знаков [ГАТО, ф. 3, оп. 2, д. 3041, л. 5; д. 4516, л. 7].

Томская губерния имела довольно пестрый в этническом отношении состав населения. Проживали здесь и китайцы. Установить точное число китайцев, проживавших в Томской губернии в XIX в., сложно. Согласно данным первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., в Томской губернии проживали 91 китаец (по месту рождения) и 106 китайских подданных. Большинство из них жили в Томском, Барнаульском и Бийском округах [Тройницкий, 1904]. Временно пребывающие иностранцы переписью не учитывались.

С 1904 г. появляются сведения об арестах китайских подданных в Томской губернии. В марте 1904 г. военная охрана Сибирской железной дороги произвела задержание двух китайских подданных, направлявшихся в Томск, чтобы передать письмо соотечественнику. Этих китайцев обвинили в шпионаже. Имеются сведения о семи китайских подданных, которые прибыли в сопровождении жандармского унтер-офицера и конвоиров со станции Тайга [ГАТО, ф. 104, оп. 1, д. 3348, л. 14].

До начала Русско-японской войны 1904-1905 гг. китайцы не вызывали особых подозрений в шпионской деятельности. К тому же в губернии отсутствовала специальная контрразведка.

стр. 123
После окончания Русско-японской войны иностранные разведывательные органы начали проявлять интерес к азиатской части России, в том числе и к Сибири. Поэтому в России появилась необходимость систематической борьбы со шпионажем не только в военное время, но и в мирное. Началось обсуждение вопросов, касавшихся создания надлежащих спецслужб [Греков, 2000].

Поскольку главным образом разведку в Сибири вела Япония [Греков, 2000], то китайцев первоначально подозревали в работе именно на японскую разведку. Главный интерес у японской разведки вызывала топография Сибири, особенно приграничных районов с Китаем (Степного края и Томской губернии). Географические описания и карты этих местностей были засекречены, а потому японцы пытались составить свои [Греков, 2000]. Японцам сравнительно быстро удалось создать разветвленную агентуру в Сибири, гак как агентам легко было затеряться в массе японских и китайских эмигрантов [Греков, 2000].

Так, в 1911 г. японский майор Изоме Рокуро и капитан Мисао Кусака совершили поездку по Сибири. Они побывали во многих западносибирских городах, в том числе и в Томске. Будучи в Томске и других городах Сибири, они наносили визиты военному и гражданскому начальству, в книжных магазинах в большом количестве скупали открытки с видами сибирских городов, географические карты, планы местности, губернские и областные справочники [Греков, 2000].

До создания отдельных региональных контрразведывательных отделений борьба со шпионской деятельностью велась как военными органами, так и органами МВД. Центральным органом русской разведки было Управление генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба. В его подчинении находились штабы военных округов. Томская губерния входила в состав Омского военного округа. В окружных штабах существовали разведывательные отделения. Со стороны МВД деятельностью по пресечению шпионажа занимались Департамент полиции и жандармские управления. Специально обученные агенты охранных отделений и филеры жандармских управлений использовались для наблюдения лишь в особых случаях. Осенью 1903 г. в Томском охранном отделении числилось всего девять человек. Полицейские органы Томской губернии находились в подчинении местных губернаторов, а начальники жандармских управлений руководствовались указаниями Департамента полиции и командования штаба Корпуса жандармов. На сыскные отделения при полицейском управлении особо не полагались. Они были малочисленны. В 1908 г. томское сыскное отделение состояло из восьми человек, в том числе четырех городовых [Греков, 2000].

В 1911 г. было учреждено Иркутское контрразведывательное отделение. Его деятельность распространялась и на Томскую губернию. В 1912 г. в Новониколаевске и Томске появились наблюдательные агенты [Греков, 2000].

В течение 1907 г. беспокойство властей вызвало появление в городах Западной Сибири многочисленных корейских и китайских торговцев, фокусников, музыкантов, поденных рабочих. С 1910 г. всякий приезжий китайский фокусник или торговец в жандармских рапортах награждался эпитетом "подозрительный" [Греков, 2000]. Так, в одном из отчетов томской полиции содержатся сведения об аресте трех подданных Китайской империи, которые были фокусниками. Жили они в съемном доме на Московском тракте. Все они были арестованы по подозрению в шпионаже [ГАТО, ф. 104, оп. 1, д. 3348, л. 14].

Китайцы и японцы зафиксированы в жандармских сведениях по Томской губернии в 1910 г. По сведениям начальника Томского ГЖУ, только с 14 апреля по 31 мая 1910 г. из Томска, Иркутска и Новониколаевска в Омск железной дорогой проследовало 8 партий "желтолицых", которые могли иметь причастность к шпионажу [Греков, 2000].

Военные видели в этом проявление активности не китайской, а японской разведки. Они убеждали жандармов в необходимости видеть шпиона в каждом китайце или корейце, не смущаясь при этом абсурдно большим числом иностранных агентов [Греков,

стр. 124
2000]. Первоначально приходилось довольствоваться случайными наблюдениями за китайцами, японцами и корейцами.

Например, известным в Томской губернии стало дело о китайском подданном Хань-ю, который пытался в 1906 г. получить русское подданство. Хань-ю предоставил (в разное время) в Томское губернское управление три национальных паспорта. Первый паспорт был выдан на имя Дайцынского подданного Сюй-Лань-Шань. Второй - на имя Монэй-цю. А в третий раз он отправил не до конца заполненный паспортный бланк. Подозревали его в деятельности, причастной к тайной разведке. За ним было установлено негласное наблюдение. За проживание по чужому виду он подлежал высылке в Китайскую империю. Выслать его долго не могли. 3 ноября 1911 г. он, в конце концов, выехал в Читу. Но, по сообщению Военного губернатора Забайкальской области, китайский подданный Хань-ю в Чите обнаружен не был [ГАТО, ф. 3, оп. 2, д. 6625, л. 50].

В начале июля 1908 г. в приграничный город Зайсан прибыли семь китайцев. Уплатив большую пошлину за привезенные товары, они не стали торговать, а отправились на Алтай. Однако найти их местным властям в Томской губернии не удалось [Греков, 2000]. 3 января 1908 г. в селении Кош-Агач был арестован китаец Чжан Канюн. В минувшую войну он был переводчиком при отряде полковника Мадритова, а теперь обнаружился на Алтае как лицо без определенных занятий [Греков, 2000].

До 1909 г. серьезная работа властями в сфере борьбы с иностранной разведкой не велась. Действия военных и органов МВД не были скоординированными. Специально следить за китайцами и японцами никто не собирался. Именно поэтому приходилось довольствоваться единичными сведениями. Но все изменилось, когда замаячила угроза мировой войны. Отношение к борьбе со шпионажем было пересмотрено. Всех губернаторов Западной Сибири просили установить негласное и непрерывное наблюдение за японскими и китайскими подданными [Греков, 2000].

Примером работы томских и сибирских властей стало "дело о цветочниках". Было обнаружено, что практически во всех городах Западной Сибири обосновались десятки корейских и китайских ремесленников, занимавшихся изготовлением и продажей искусственных цветов, причем большинство цветочников появилось в Омске и Томске осенью 1909 г. [Греков, 2000].

Проанализировав расселение "цветочников", власти пришли к выводу, что "желтолицые" стремились поселиться ближе к линии Сибирской железной дороги. Поэтому всех губернаторов Западной Сибири просили принять самые строгие меры к тому, чтобы в 50-верстную полосу по обе стороны железнодорожной магистрали полиция не допускала иностранцев и лиц, вызывавших хотя бы малейшее подозрение, что они являются причастными к шпионажу [Греков, 2000].

Известным стало и дело о китайском подданном Мачине. В 1910 г. он подал ходатайство в Томское губернское управление о выдаче ему билета на проживание. Все его документы были подлинными. Билет на проживание он получил. Однако 6 апреля 1910 г. на станции Тутальской Сибирской железной дороги в ходе облавы Мачин был задержан. Оказалось, что он проживал тайно на этой станции, скрываясь в землянке каменоломни. Сам факт его проживания вблизи Сибирской железной дороги вызвал подозрение в его причастности к шпионской деятельности, и в сентябре 1910 г. Мачин был выслан в Китайскую империю [ГАТО, ф. 3, оп. 5, д. 116, л. 14].

В 1910 г. в Томской губернии начался розыск лиц, проживавших по чужим документам. Для получения вида на жительство необходимо было предоставить национальный паспорт с визой российского консульства или пограничного комиссара. Но китайцы обычно предоставляли чужие паспорта, причем паспорта без перевода имени и фамилии на русский язык. Все такие люди подлежали высылке за границу [ГАТО, ф. 3, оп. 2, д. 6446, л. 12]. Императорский российский вице-консул в Чифу 1 июня 1910 г. сообщал Томскому губернскому управлению, что среди китайцев прак-

стр. 125
тикуется передача и перепродажа паспортов, а также проживание китайцев по чужим видам [ГАТО, ф. 3, оп. 2, д. 6446, л. 11].

28 декабря 1909 г. в Томское губернское управление поступило прошение китайского подданного Ма-ю о вступлении в русское подданство. Проживал он в Барнауле. Прошение не стали рассматривать. Оказалось, что не хватает гербовых марок, метрической выписки о рождении, национального паспорта и русского вида, по которому он проживает в пределах Российской империи. Необходимые документы Ма-ю не представил, но в апреле 1910 г. подал новое прошение о принятии в российское подданство. При этом проживал уже не в Барнауле, а в Бийске. В июне того же года он представил документы. Так как отсутствовал перевод на русский язык имени и фамилии владельца паспорта, национальный паспорт отправили на проверку в Императорское российское вице-консульство в Чифу. Опасения подтвердились. Паспорт был выдан на имя китайца Хо-шань-цзо. Так как этот китаец мог иметь причастность к тайной разведке, Департамент полиции сделал распоряжение о высылке его за границу. 4 сентября 1910 г. он получил пропуск на выезд из России в пределы Китайской империи и 11 ноября выехал из Бийска в Новониколаевск [ГАТО, ф. 3, оп. 2, д. 644, л. 31].

В мае 1910 г. китайские подданные Нин-хай и Чан-фа, проживавшие в Томске, представив национальные паспорта, ходатайствовали о выдаче им русских билетов. Российское вице-консульство в г. Чифу запросило сведения о подлинности паспортов. Оказалось, что паспорта, представленные китайцами Нин-хай и Чан-фа, были выданы на имена китайцев Лиу-цзин-хи и Му-цзы-ли. Все они должны были быть высланы за границу. 15 августа 1910 г. с выданными пропусками они выехали из Томска в Иркутск. Нин-хай доехал до Иркутска, получил паспорт от своего товарища, китайского подданного Че-о-хуна, выданный Иркутским губернаторством, и вернулся обратно в Томск. За самовольное возвращение в Россию и проживание по чужому виду его посадили в тюрьму [ГАТО, ф. 3, оп. 5, д. 162, л. 18].

В мае того же года китайский подданный Ли-фа обратился в Томское губернское управление с ходатайством о выдаче русского билета, представив при этом национальный паспорт без перевода на русский язык имени и фамилии владельца. При этом он представил старый билет, где был подделан чернилами возраст. К тому же он не соответствовал приметам, указанным в билете. В самом паспорте ни имени, ни звания, ни фамилии, ни возраста владельца паспорта не было указано. 30 августа он уехал в Красноярск [ГАТО, ф. 3, оп. 5, д. 162, л. 22].

В июле 1910 г. китайский подданный Ли-ха, проживавший в Томске, обратился в Томское губернское управление с ходатайством о выдаче ему русского билета. Оказалось, что паспорт был выдан на имя Ма-вей-ки. Его стали подозревать в причастности к тайной разведке [ГАТО, ф. 3, оп. 5, д. 151, л. 17].

Деятельность контрразведывательных органов затруднялась отсутствием специалистов со знанием восточных языков. В 1909 г. был поднят вопрос об учреждении должности переводчика китайского языка при Томском губернском управлении. Учреждена она была только в 1915 г. [ГАТО, ф. 3, оп. 2, д. 6543а, л. 45]. Все это крайне затрудняло работу. Даже для установления подлинности национального паспорта приходилось прибегать к услугам пограничных комиссаров и консульств.

Трудности были и с японским языком. 4 сентября 1910 г. японский подданный Цойкен-се-ки просил выдать ему русский билет. 22 сентября 1910 г. вице-губернатор Томской губернии просил пограничного комиссара сообщить, на чье имя и на какой срок выдан национальный паспорт японскому подданному Цой-кен-се-ки. Пограничный комиссар ответил, что в его распоряжении нет переводчика японского языка [ГАТО, ф. 3, оп. 2, д. 6599, л. 3].

Сами работники МВД часто путали имена китайцев. Департамент полиции в августе 1910 г. сообщал Томскому губернатору, что в январе 1910 г. в Благовещенске был задержан за вооруженный грабеж китайский подданный Мо-ю. Если же выяснится, что

стр. 126
Мою и Ма-ю - одно и то же лицо, следует названного иностранца по этапу препроводить к военному губернатору Амурской области [ГАТО, ф. 3, оп. 2, д. 6446, л. 19].

Осенью 1912 г. оживилась работа китайской агентуры. Стало очевидным заблуждение о пассивности китайской разведки вследствие ослабления центральной власти в самом Китае. Наоборот, из-за усиления сепаратистских настроений в Синьцзяне и Монголии президент Китая Юань Шикай, нуждавшийся в достоверной информации, стал периодически отправлять своих офицеров для сбора сведений о русских войсках, расположенных на границе с Монголией, на Алтае, а также в Тарбагатае [Греков, 2000].

С конца 1912 г. внимание Юань Шикая было отвлечено борьбой с Гоминьданом и подготовкой похода на республиканский юг Китая. Поэтому он прекратил засылку в Сибирь своих соглядатаев. Но зато без указаний Пекина, по личной инициативе, разведку в России продолжали губернаторы северных провинций Китая. Они командировали в Сибирь главным образом лично преданных им офицеров и чиновников [Греков, 2000].

Не все китайцы были шпионами. В "группу риска" попадали как люди, действительно занимавшиеся разведкой в России, так и не имевшие никакого отношения к шпионажу.

Так, известно дело о китайском подданном Чен-юн-же, проживавшем в Барнауле. В мае 1910 г. он обратился с ходатайством в Томское губернское управление о выдаче свидетельства о праве на жительство в пределах Российской империи. В Томской губернии китаец проживал более 15 лет. Занимался мелочной торговлей. Прежде (на родине) был токарем. Проживая в Барнауле, Чен-юн-же принял православие и вступил в брак с крестьянкой Елизаветой Борисовой (Калашниковой). Для получения свидетельства о водворении он представил национальный паспорт. Но оказалось, что паспорт был выдан на имя другого китайца. Именно поэтому китайский подданный подлежал высылке за границу. Тем не менее он исходатайствовал себе от Главного железнодорожного дипломатического бюро Хэйлунцзянской провинции новый вид на жительство, который представил чиновнику Министерства иностранных дел в Хайларе в декабре 1910 г. Видимо не зная о последствиях, которые могут быть после самовольного возврата в пределы Российской империи, он явился с этим видом в Томское губернское управление с просьбой о выдаче русского билета. При этом Чен-юн-же представил и пропуск, выданный ему как высылаемому. Привлеченный к следствию за самовольное возвращение в Россию, китаец не скрылся, а отправился к своей жене в Барнаул. Но в 1911 г. был арестован в Барнауле и находился под стражей в Томском губернском тюремном замке. При содействии своей жены Чен-юн-же был освобожден в 1912 г. и получил документы о водворении в пределах Российской империи [ГАТО, ф. 3, оп. 5, д. 144, л. 121].

Все изменилось в 1914 г., когда началась война. Теперь контингент подозреваемых определялся не наличием компрометирующих сведений, а национальной принадлежностью. Именно поэтому все китайцы, находившиеся на территории империи, попали в число подозрительных [Греков, 2000].

Обычно китайцев рассматривали как вероятных агентов японской разведки, но с началом войны дело стало обстоять по-другому. Теперь предполагалось, что китайцы могут быть и агентами Германии. Жандармерия и полиция были обязаны установить тщательное наблюдение за китайцами на предмет выяснения их истинных занятий [Греков, 2000].

Поэтому подозревали всех и каждого. Например, 2 августа 1914 г. в Томское губернское управление поступило прошение китайского купца Хан-дэ-чжуня, проживавшего в Томске. Он приехал в Томскую губернию со своими работниками торговать шелком, чесучой и другими товарами и остановился в Новониколаевске, где ходили торговать по домам его работники. В августе его рабочие Ха-дэ-хя, Джу-кю-су

стр. 127
и Чжо-джу-хоэ были арестованы вместе с товаром. Во время ареста Хан-дэ-чжунь ездил за покупкой товара в Москву. Он сообщал, что в Новониколаевске у него есть еще восемь работников, которые торгуют его товаром. Он просил рассмотреть дело и освободить их, так как они ни в чем подозрительном замечены не были. Арестованы они были на разъезде Сибирской железной дороги вблизи станции Тайга [ГАТО, ф. 3, он. 70, д. 1176, л. 72].

Китайцев в России, вызывавших подозрение, было много. Так, только 25 октября 1914 г. Томское губернское управление получило от Департамента полиции список разыскиваемых китайцев из 133 человек, которым въезд в империю был запрещен [ГАТО, ф. 3, он. 70, д. 2466, л. 51].

Интересен такой факт. 18 декабря 1914 г. на имя томского губернатора поступила копия отношения Департамента полиции. В ней главный начальник Одесского военного округа и генерал-губернатор, руководствуясь правилами о местностях, объявленных состоящими на военном положении, постановили выслать китайских подданных: Цио-Чжи-Иойна, Шень-Дай-Юана, Чень-Сунь-Ляна и Цю-Дзой-Чжайя в Томскую губернию на время нахождения Одесского градоначальства на военном положении ввиду их опасности, выразившейся в занятии шпионством [ГАТО, ф. 3, оп. 70, д. 1710, л. 1; д. 1711, л. 1].

Зачем же было высылать в Томскую губернию китайских шпионов? Дело в том, что самой распространенной формой борьбы со шпионажем стала административная высылка подозреваемых. Указом от 20 июля 1914 г. западные губернии России находились на военном положении, следовательно, главные начальники губерний получили право высылать всех неблагонадежных во внутренние районы империи [Греков, 2000].

Детали заранее не были продуманы: куда же, собственно, высылать неблагонадежных? Петербург рассматривал Сибирь как одну большую тюремную камеру и почти во всех ее закоулках считал удобным помещать ссыльных. И первоначально их стали ссылать в Томскую губернию [Греков, 2000].

В Сибири вероятность работы китайцев на Германию не вызывала ни малейших сомнений со стороны властей. Эту гипотезу приняли легко и сразу. Самые энергичные меры по выдворению китайцев из страны начали осуществлять гражданские власти Западной Сибири [Греков, 2000]. Так, томский губернатор требовал от жандармов и полиции принять самые энергичные меры по выдворению всех поголовно китайцев из Томской губернии [Греков, 2000].

Тем не менее такие подозрения, видимо, исчезли в конце войны. Так, в 1916 г. вид на жительство в Благовещенском переулке и на Татарской улице в Томске получили трое китайских подданных, приехавших на заработки. В 1917 г. уже 10 китайцев в возрасте от 20 до 50 лет получили вид на жительство в Томске. Проживали они по улицам Мухинской, Лермонтовской, Никольской, занимались торговлей и мелким ремеслом. Некоторые из них уже ранее проживали в других сибирских городах [ГАТО, ф. 104, оп. 1, д. 4038, л. 2].

Китайская разведка в Томской губернии осуществлялась по-разному. Во-первых, она действительно велась китайскими разведывательными органами. В качестве основных способов такой разведки выступали дипломатические миссии, поездки военных. Большой материал собирали путешественники. Во-вторых, разведкой занимались проживавшие на территории Томской губернии китайские подданные. Они вызывали подозрение в шпионаже у военных и органов МВД. Такие подозрения зачастую были связаны со шпиономанией. Не все китайские подданные были разведчиками. Вопрос о масштабах китайской разведки в Томской губернии остается открытым. Но стоит заметить, что после 1910 г. китайских подданных в Томской губернии было много. При этом в 1914 г. китайцев, вызывавших подозрение в шпионской деятельность стали ссылать в Томскую губернию. Деятельность военных и органов МВД в области борьбы с китайской разведкой тоже неоднозначна. До 1909 г. специально следить за китайскими

стр. 128
подданными никто не собирался. Поэтому приходилось довольствоваться отрывочными сведениями. При этом китайцев рассматривали как возможных агентов японской разведки. В 1909 г. отношение к иностранной разведке изменилось. Активизировалась работа МВД, появились контрразведывательные органы. Именно в это время было выявлено присутствие китайской разведки. В 1914 г. все китайцы, проживавшие на территории империи, попали в список "подозрительных". Их стали подозревать в работе на германскую разведку. Тем не менее отношение к китайцам изменилось в 1916 г. И многие из китайских подданных получили вид на жительство в Томской губернии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Алексеев М.Н. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга II. М., 1998.

Государственный архив Томской области (ГАТО).

Греков Н.В. Русская контрразведка в 1905-1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы // Военная литература URL: http://militcra.lib.ru/rcscarch/grckov/indcx.html (дата обращения: 1.10.2012).

Павлов Д.Б. Российская контрразведка в годы Русско-японской войны // Отечественная история. М., 1996.

Ронгс М. Разведка и контрразведка. Киев, 1993.

Тройницкий Н.А. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Т. LXXIX. Томская губерния. СПб.: Изд-во Центрального статистического комитета МВД, 1904. 280 с. / Научная библиотека Томского государственного университета URL: http://sun.tsu.ru/mminfo/000180712/000180712.djvu (дата обращения: 5.10.2012).

стр. 129

Permanent link to this publication: