1 - 5 июля 2008 в г. Улан-Удэ состоялась международная научная конференция "Буддизм и вызовы третьего тысячелетия", организованная Институтом монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, Правительством Республики Бурятии, Обществом востоковедов РАН, Бурятским государственным университетом, Буддийским институтом "Дашичойхорлинг" им. Д. Д. Заяева.

В работе конференции приняли участие 30 ученых из Индии, Монголии, Китая, США, Эстонии, Украины, из 8 городов Российской Федерации - Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Абакана, Элисты, Кызыла, Читы, Улан-Удэ. Было заслушано и обсуждено 20 докладов. На конференции рассматривались проблемы межконфессионального диалога на современном этапе; взаимоотношения буддизма с государством, положение буддизма в России, странах Азии, Европы и Америки; глобализация и проблемы этноконфессиональной идентичности; общетеоретические и методологические аспекты современных буддологических исследований. Работа конференции проходила в пяти секциях: "Философия и сотериология буддизма", "История буд-

дизма", "Источниковедение и филология", "Буддийская культура и искусство", "Современные процессы в буддизме". Был также организован "круглый стол" "Феномен 12-го Пандидо Хамбо Ламы Даши-Доржо Итигэлова".

С приветственным словом к собравшимся обратился и.о. министра образования и науки Республики Бурятии А. В. Дамдинов, отметивший большой вклад буддологов в развитие гуманитарного знания в России, в частности в ее восточных регионах.

Пленарное заседание открылось докладом директора Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, чл.-корр. РАН Б. В. Базарова "Буддизм и вызовы третьего тысячелетия". В докладе отмечалось, что подъем Восточной Азии резко изменил центры мировой экономической мощи, выравнял соотношение Восток-Запад и усилил цивилизационный и культурный обмен. Закономерно возрос, как полагает докладчик, удельный вес традиционной восточной, и в первую очередь буддийской, культуры в общем, мировом балансе. Невовлеченность или слабая вовлеченность буддизма в современные религиозные и идеологические конфликты современности ставит его, по мнению Б. В. Базарова, в особое положение в качестве некой нейтральной силы. Среди основных вызовов, лицом к лицу с которыми буддизм оказался в начале 3-го тысячелетия, в докладе отмечаются: агрессивное наступление западных технологий, западных идей, западных ценностей, западного образа жизни; проблемы коммуникаций в условиях обострившейся идеологической борьбы и связанные с этим потребности в оживлении межконфессионального диалога и модернизации образования; отношения буддизма с мировыми центрами силы и влияния; встраивание современных буддийских институтов и организаций в формирующуюся мировую систему производства и распределения основных ресурсов (материальные, биологические, информационные, финансовые). В России, отмечается в докладе, перед буддийской культурой в целом стоит задача сопряжения с российской культурой, с русским языком, встраивания в российский образ жизни. Ясно, что эта задача не одного года и не одного десятилетия. Но от того, как будет решаться эта задача, зависит будущее российского буддизма.

Далее на пленарном заседании выступили: А. Д. Жалсараев (Улан-Удэ) "О современной религиозной ситуации в Республике Бурятии", отметивший, что современная религиозная ситуация в Бурятии характеризуется стабильностью при росте активности представителей так называемых новых религиозных течений и миссионеров западного христианства.

Директор Института философии и права Уральского научного центра РАН В. Н. Руденко в докладе "Институт жеребьевки из золотой урны и политические процессы в тибетском буддизме" осветил некоторые интересные историко-правовые аспекты формирования властной структуры в тибетском буддизме, в частности институт жеребьевки в процессе интронизации далай-лам.

В докладе заведующего Отделом философии, культурологии и религиоведения ИМБТ СО РАН Л. Е. Янгутова "Бурятский буддологический центр в российском востоковедении" подведены итоги буддологических исследований, проведенных в Бурятии за последние десятилетия, обозначена преобладающая проблематика и отмечены наиболее значительные результаты.

В докладе "Новые направления в буддологических исследованиях" профессор Тартуского университета (Тарту, Эстония) Л. Мялль сделал обзор современных направлений в западной буддологии и наметил перспективные темы исследований эстонских и бурятских буддологов, исходя из традиций и опыта работы (в том числе и совместной). В качестве одного из итогов такого плодотворного сотрудничества собравшимся был продемонстрирован сборник трудов, изданный в 2008 г. в Тартуском университете, в числе авторов которого был ряд сотрудников ИМБТ СО РАН.

Б. Улан (Хух-Хото, КНР) проследила влияние буддизма на историческое мировоззрение монголов. Она отметила, что если во времена Алтан-хана распространение буддизма в Монголии происходило путем преодоления традиционных шаманистских верований, то спустя сравнительно небольшой исторический период буддизм стал основой этнической культуры и мировоззрения монголов.

Доклад акад. Д. Цэрэнсоднома (Улан-Батор, Монголия) был посвящен анализу литературного творчества Ринчина Номтоева. Профессор Института высших тибетологических исследований Дж. Самтэн (Сарнатх, Индия) в докладе "Попытка оценки исторического развития буддизма через сравнительное изучение текстов" рассмотрел процесс формирования канонического корпуса текстов двух основных направлений в буддизме - Тхеравады и Махаяны и пришел к выводу о более позднем происхождении большей части махаянских текстов.

В докладе зам. директора ИМБТ СО РАН СЮ. Лепехова "Л.-С. Цыденов и А. Доржиев - две парадигмы развития буддизма в Бурятии" отмечалось, что обновленческие интенции характерны как для деятельности А. Доржиева, так и Л.-С. Цыденова, причем у последнего даже в более ранний период, но основные цели этого обновления и ведущая мотивация у этих двух наиболее значительных религиозных деятелей бурятского буддизма начала XX в. существенно разнились.

Реформы А. Доржиева можно рассматривать как путь компромисса с властью, предусматривающий перманентную дипломатическую игру с постоянно увеличивающимся числом участвующих игроков и приспособление буддийской сангхи к требованиям времени и власти (как их понимал А. Доржиев). Буддизм им рассматривался преимущественно в контексте мировой политики. Основные проблемы виделись во взаимоотношениях буддизма с марксизмом. Реформы Л. -С. Цыденова - это путь максимально возможной автономии буддийской сангхи в Бурятии по образцу тибетской теократии. Институционально и организационно это подкреплялось ориентацией на внедацанский буддизм, гуру-йогу, отшельнические монастыри. Преобладающая культурная ориентация - открытый буддизм в духе древнеиндийских традиций.

Доклад Л. Л. Абаевой (Улан-Удэ) "Буддийская культура в этносфере монгольских народов" был посвящен изучению этноинтегрирующих и этноконсолидирующих составляющих буддийской культуры применительно ко всей метаэтнической общности монгольских народов.

Значение философско-этического потенциала буддизма для человечества в ситуации вызовов 3-го тысячелетия рассматривалось в докладе И. С. Урбанаевой (Улан-Удэ). По ее мнению, наиболее серьезным вызовом наступившего тысячелетия для человечества является осознание природы нравственного характера взаимозависимости, связывающих человечество со всем миром живых существ. Европейская метафизика, этика и теология, как считает И. С. Урбанаева, обнаружила свою несостоятельность в попытках обосновать высшие человеческие ценности и универсальные критерии человеческой самоидентификации. Универсальный потенциал буддизма раскрывается более полно и может быть востребован в свете вызовов современности, если к нему относиться не только как к одной из религий, но и как к оригинальной философии, науке и культуре. Полемизируя с Б. В. Базаровым, И. С. Урбанаева полагает, что не буддизм нуждается в переменах для того, чтобы лучше соответствовать требованиям современности, но, напротив, само современное общество должно измениться в направлении тех нравственных идеалов, которые давно уже указаны буддизмом.

Секция "Философия и сотериология буддизма".

В докладе С. П. Нестеркина (Улан-Удэ) "Субъект спасения в философии буддизма" прослеживалась эволюция концепции субъекта спасения в основных философских школах индийского буддизма (вайбхашика, саутрантика, виджнянавада, мадхьямика) до их интерпретации в тибетской редакции, а также в ряде ведущих школ собственно тибетского буддизма (гелуг, ньингма, сакья, карма и т.д.). Отмечалось, что концепция эволюционировала от субстанционалистской у вайбхашиков до конструктивистской у мадхьямиков-прасангиков. Докладчик обратил внимание на то, что основная полемика развернулась между представителями школы Джонан, декларирующими наличие "высшего субъекта", и гелугпинцами, расценивающими это как возвращение к субстанционализму брахманизма. В докладе И. Е. Гарри (Улан-Удэ) "Обладание природой Будды и становление Буддой" обсуждался один из центральных тезисов, сформулированных в "Нирвана-сутре" об обладании природой Будды каждым индивидом. Автор анализирует философское содержание данного тезиса, а также сотериологическое наполнение концепции "становления Буддой".

Доклад С. В. Товуу (Кызыл, Тыва) раскрывает синкретический характер тувинского буддизма, складывавшегося под сильным влиянием центральноазиатского шаманизма.

В докладе Д. В. Аюшевой (Улан-Удэ) "Социально-философские ориентиры тибетского буддизма на Западе" показана сущность социально-философского подхода, предлагаемого тибетскими буддистами к решению проблем современного западного общества. Как отмечает докладчик, этот путь включает в себя духовную реализацию личности через многообразие различных методов и практик. В результате прохождения всех его этапов в социальном плане снижается острота существующих проблем, а на личностном уровне можно добиться полного их преодоления.

Секция "История буддизма".

Доклад А. В. Дамдинова (Улан-Удэ) был посвящен анализу деятельности Агвана Доржиева. Особое внимание уделялось координационной работе Доржиева в установлении дипломатических отношений между Россией и Тибетом в начале XX в. В докладе В. В. Базаровой (Улан-Удэ) "О проблемах развития религий бурят в начале XX в." нашла освещение дискуссия, развернувшаяся между известными бурятскими учеными и просветителями М. Н. Богдановым и Ц. Жамцарано о месте религий в духовной культуре бурятского народа, в том числе проблемы развития буддизма в Бурятии.

О. В. Бураева (Улан-Удэ) в докладе "Православие и буддизм: от противостояния к взаимодействию" отметила, что обе религии со времени своего активного распространения в XVII в. среди бурятских родов прошли длительную историю сложных взаимоотношений, характеризовавшихся как враждебным противостоянием, так и взаимодействием во время восстановления разру-

шенных церквей и дацанов. Докладчик полагает, что это взаимодействие обусловлено общностью судеб подвергшихся преследованиям священнослужителей и убежденных верующих в обеих конфессиях, а также общими задачами, связанными с противостоянием адептам "новых религиозных движений". В докладе К. В. Орловой (ИВ РАН) "Калмыки накануне прихода в Россию: буддисты/шаманисты?" отмечались особенности своеобразного буддийско-шаманистского комплекса идей и представлений, характеризовавших мировоззрение калмыков в момент их закрепления на территории России.

История раннего распространения буддизма в различных монгольских регионах нашла отражение в докладах Ц. Энхчимэг (Улан-Батор) "О роли Мункэ-хагана в распространении буддизма в Икэ Монгол улусе" и Б. З. Нанзатова (Улан-Удэ) "Тохон-Буддийская Мекка Монголии". Проблемы истории китайского буддизма рассматривались в докладах Д. В. Халбазыкова (Улан-Удэ) "Буддизм в политической истории минского Китая" и Л. Л. Ветлужской (Улан-Удэ) "Буддизм в Китае в начале XX в.".

Секция "Источниковедение и филология".

Б. С. Дугаров (Ула-Удэ) в докладе "Образ Хормусты и его эволюция в монгольской буддийской мифологии" отметил, что монгольский Хормуста в системе буддийской космологии обнаруживает семантико-функциональную идентичность с образом Индры - верховного божества древнеиндийской мифологии. Докладчик полагает, что монгольское "Хормуста" - производное от имени иранского божества Ахурамазды, что само по себе свидетельствует о древних контактах разноязычных культур под знаком буддизма. Но, продолжает докладчик, необходимо иметь в виду и то, что Хормуста в силу исторических обстоятельств приобрел на монгольской почве шаманскую ипостась в результате контаминации его образа с Хухэ Мунхэ тэнгри - верховным божеством в тэнгристском пантеоне монголов. Генезис образа Хормусты и его трансформация в религиозной традиции монголов, заключает Б. С. Дугаров, демонстрируют сложный процесс эволюции этого неординарного явления в этнокультурной истории Центральной Азии.

В докладе Л. С. Дампиловой (Улан-Удэ) рассматривались буддийские мотивы в шаманских ритуальных обрядах. Отмечалось, что в шаманских легендах и преданиях отражено как время активного бытования шаманизма на всей территории, занимаемой монголоязычными народами, так и период экспансии буддизма. В наибольшей степени буддийское влияние отражается в призываниях особо почитаемых общебурятских божеств - Буха нойона (Ринчен хан), Шаргай нойона (Бурхан баабай), Хан Хута нойона (Жамсаран богдо). Помимо получения своего имени и соответствующей символической легенды божества в ламаистском пантеоне, наряду с сохраняющимися исконными, они наделялись дополнительными функциями, соответствующими новому статусу.

В докладе "О монгольском переводе намтара Джебзундамбахутухты" Ц. П. Ванниковой (Улан-Удэ) рассматривались проблемы перевода буддийских сочинений с тибетского на монгольский язык. В докладе раскрывается большое значение таких переводов в распространении буддизма и укреплении его позиций в культуре монгольских народов. "Махаянская концепция буддийского учения (по тибетоязычным источникам)" исследовалась в докладе А. М. Донца (Улан-Удэ). Докладчик пришел к выводу о том, что согласно представлениям буддистов-махаянистов буддийское Учение (Дхарма) представляет собой сложноструктурированное энергоинформационное образование, которое создается на духовном уровне, а затем проповедуется буддами в вербализованном и невербализованном виде. Знакомое нам по текстам Учение оказывается лишь одним из его возможных видов, сочетающее в себе слово и смысл благословения, которые могут дифференцироваться по разным параметрам. Представитель Буддийского института "Дашичойхорлинг" (с. Иволга) монах С. С. Дашидондоков осветил наиболее значительные этапы жизни и творчества видного представителя тибетского буддизма Кенсур Агван Нимы. В докладе монаха Б. М. - Б. Дондокова были рассмотрены некоторые проблемы исследования буддийских источников на старописьменном монгольском языке.

Секция "Буддийская культура и искусство".

А. Бернштейн (США, Нью-Йорк) в докладе, посвященном исследованию практики "чод" в традиции Гелукпа, отметила культурологическое значение этой практики, которая, по ее мнению, является связующим звеном между монголо-тибетскими мирами. Т. В. Скрынникова (Улан-Удэ) в докладе "Торб в представлениях монгольского буддизма XVII в." проанализировала термин торб в оригинальных монгольских текстах и пришла к выводу о том, что основные его значения - власть верховного правителя и закон, благодаря которому эта власть осуществляется. Особое внимание в докладе обращалось на использовании этого термина в значении универсального Высшего закона. По мнению докладчика, концептуальный политический лексикон, отражающий понятия и представления о верховной власти у монголов, только начал формироваться под влиянием сложившейся в это время политической ситуации. Э. А. Николаев (Улан-Удэ) оха-

рактеризовал ценностные категории в религиозных традициях и наметил наиболее перспективные направления в диалоге культур и религии. В докладе А. А. Кочарова (СПб.) "Культ Зеленой Тары в традициях Центральноазиатского буддизма" были проанализированы тексты на санскрите, тибетском и монгольском языках, посвященные Таре, рассмотрено зарождение и развитие иконографической традиции. Отмечалось, что в буддизме сформировались различные традиции изображения этой богини, отражающие эстетические представления, иконографию, иконометрию и символизм образа Зеленой Тары - одной из наиболее популярных богинь, Бодхисаттв в центральноазиатском буддийском пантеоне. Этой же теме был посвящен доклад Д. Сумья (Улан-Батор) "Эволюция образа в восхвалениях Тары". В докладе Г. А. Цэрэнханд (Улан-Батор) рассматривались монгольские обычаи, имеющие отношение к костям овцы. В докладе монаха Буддийского института "Дашичойхорлинг" (с. Иволга) Э. Д. Болотова обсуждались проблемы перевода буддийской литературы с тибетского на старописьменный монгольский язык.

Секция "Современные процессы в буддизме".

В докладе В. М. Митыпова и М. Н. Балдано (оба - Улан-Удэ) "Буддийская церковь в социокультурном пространстве современного общества" исследовалась современная ситуация, сложившаяся вокруг буддийской церкви, был дан анализ процесса буддийского возрождения, начавшийся в 1990-е гг. Докладчики отметили возросшую политическую активность буддийского духовенства, его участие в публичной политике и деятельности представительных органов власти. По их мнению, общая стратегия развития сангхи России выработана в первую очередь с учетом политики федерального центра, снижения влияния тибетского духовенства. В докладе Г. Е. Манзанова (Улан-Удэ) "Буддизм в этнокультурных процессах современной Бурятии" отмечалось, что буддизм создал в этнической Бурятии новый тип культуры, основанный на письменности, книгопечатании, школьном образовании, профессиональном и литературном творчестве. За последние годы, считает докладчик, роль буддизма в связи с этнокультурным возрождением бурятского народа все более усиливается. Тема выступления Д. Д. Амоголоновой (Улан-Удэ) - современное буддийское обновление в Бурятии. В докладе А. А. Гаращенко (Улан-Удэ) исследовалось влияние взаимодействия государства и религиозных организаций на законотворческий процесс в период становления правового государства в современной России. О религиозном возрождении в Монголии и его проблемах говорил Тумэнцэцэг (Хух-Хото, КНР). М. Ляэнеметс (Тартуский ун-т, Эстония) в докладе "Значение "Гандавьюха-сутры" в современной культуре" рассмотрел одну из самых известных сутр Махаяны.

В работе "круглого стола" "Феномен XII Пандидо Хамбо-Ламы Даши-Доржо Итигэлова" приняли участие: Пандито Хамбо-лама Д. Аюшеев, Б. В. Базаров, ректор Буддийского института "Дашичойхорлинг" Ганжур-лама, настоятель Иволгинского дацана Дагба-лама, преподаватели института, а также участники конференции: Л. Мялль (Эстония), Д. Цэрэнсодном (Монголия), Дж. Самтэн (Индия), Л. Бернштейн (США), А. А. Качаров (СПб.), Л. Л. Абаева, Ю. Ж. Жабон (Улан-Удэ).

Ученые и священнослужители не пришли к единому мнению относительно феномена Итигэлова. Не удалось согласовать позиции и относительно того, с помощью каких методов и кому необходимо этот феномен изучать.

Конференция завершилась принятием итоговых документов, в которых рекомендовалось усилить координацию отдельных буддологических центров в России и за рубежом, обратить внимание на необходимость пропаганды этнической и конфессиональной толерантности и межконфессионального диалога представителей научной общественности, СМИ, органов власти. Было отмечено, что современный буддизм не только не утрачивает своей культурной и политической значимости, но и проявляет закономерную реакцию на последствия глобализации, информатизации, экономических и экологических кризисов. Это, в свою очередь, ставит новые проблемы и задачи перед исследователями.

Permanent link to this publication: