В конце 1880-х годов А.П. Чехов писал роман. Известно, что написаны были, по меньшей мере, три его главы и что он представлялся Чехову как система рассказов, объединенных судьбами симпатичных автору персонажей; отсюда и сложившееся уже в ходе работы заглавие:

"Рассказы из жизни моих друзей". Однако среди как прижизненных, так и посмертных публикаций ни романа, ни каких-либо сохранившихся его частей обнаружить не удавалось. Отсюда - различные его характеристики в чеховедении: "незавершенный", "несостоявшийся", "погасший", "ненаписанный" и даже "мифический". Относительно судьбы загадочного романа на протяжении десятилетий высказывались многочисленные догадки и предположения. В свое время мной было высказано мнение (Русская литература. 1965. N 2. С. 172-179), что сохранившиеся главы - это три рассказа, в силу ряда причин увидевшие свет в разное время и при различных обстоятельствах. Эти рассказы (перечисляются в том порядке, в каком они должны бы были следовать в романе): "У Зелениных" (опубликован посмертно - журнал "Русская мысль". 1905. Кн. Г), "После театра" (опубликован Чеховым в "Петербургской газете" 7 апреля 1892 года), "Письмо" (журнал "Трудовой путь". 1907. N 7). Причем прежняя датировка рассказов ("У Зелениных" и "Письмо", перед заголовками которых в рукописи стояли цифры, соответственно, "I" и "III", относили то к 1903-му, то к 1898 году, а

стр. 10

рассказ "После театра" датировали по времени публикации и с двумя другими никак не связывали) заменялась новой - 1887-1889 годы, - что подтвердилось при сличении автографов (почерк, бумага).

Такое решение вопроса было поддержано - зачастую, впрочем, не без оговорок - рядом чеховедов и нашло отражение в последнем академическом 30-томном Собрании сочинений и писем А.П. Чехова (см.:

Соч. Т. 7. М., 1977. С. 510-517; С. 718 - комментарий; Т. 8. М., 1977. С. 32-34; С. 437 - комментарий). Однако принадлежность трех рассказов к романному замыслу в ряде исследований, включая и недавние, трактуется как гипотеза, пусть и наиболее убедительная из всех существующих, но все же вызывающая определенные сомнения и потому требующая дополнительного обоснования. Видимо, ранее выдвинутые аргументы нуждаются в разъяснении и развитии. И сделать это уместно именно сейчас - и не столько по случаю приближающегося 140-летия писателя, сколько в связи с начавшейся подготовкой фундаментального академического издания - Чеховской энциклопедии, в которой проблема "таинственного" романа, несомненно, не будет обойдена.

Приведем дополнительные доводы, которые, возможно, вызовут споры, - и в результате, надеемся, будет найдено окончательное решение вопроса, волнующего исследователей творчества Чехова на протяжении вот уже почти целого столетия.

Итак, действительно ли три названных рассказа - сохранившиеся части единого романа? Кратко изложив историю вопроса, представим затем новые аргументы в пользу этой точки зрения.

Известны высказывания Чехова о проблематике, отдельных ситуациях и персонажах задуманного романа. В подтверждение того, что рассказы тесно связаны между собой и что именно в них отчасти воплощен романный замысел, мы указывали на ряд обстоятельств. Так, сюжет каждого из рассказов изложен в форме письма, которое тот или иной персонаж либо только что получил, либо собирается отправлять. Во всех трех рассказах представлено семейство Зелениных; среди персонажей - упоминавшиеся в чеховских письмах и беседах и "студент, который умрет", и отец, у которого "сын-каторжник", и дети "вдовы-генеральши", и молодой человек, который "ищет Бога (...) и находит одну только пропасть". Искания юных героев перекликаются с тем, что сообщал Чехов о проблематике задуманного романа: "В основу сего романа кладу я жизнь хороших людей, их лица, дела, слова, мысли и надежды; цель моя - убить сразу двух зайцев: правдиво нарисовать жизнь и кстати показать, насколько эта жизнь уклоняется от нормы" (письмо А.Н. Плещееву от 9 апреля 1889 года).

Чтобы принадлежность трех рассказов к единому романному замыслу предстала нагляднее, рассмотрим не затронутый прежде аспект -время и пространство в рассказах, то есть их хронотоп.

стр. 11

Хронотоп каждого из рассказов двупланов: с одной стороны - место и время, изображаемые автором-повествователем, с другой - те, о которых говорится в письмах персонажей.

Начнем с места действия. Во всех трех рассказах герои предстают в своей привычной домашней обстановке, причем это явно существенно для структуры повествования. Надя Зеленина пишет письмо у себя в комнате - с этого начинается рассказ: "Надя Зеленина, вернувшись с мамой из театра, где давали "Евгения Онегина", и придя к себе в комнату, быстро сбросила платье, распустила косу и в одной юбке и в белой кофточке поскорее села за стол, чтобы написать такое письмо, как Татьяна". Игнатий Баштанов также пишет письмо, находясь в своей комнате: он калека и вообще не выходит из дому. "В это время в его комнату вошел о. Алексей с подносом, на котором стоял стакан чаю. Игнаша сконфузился и сунул письмо под подушку", - так заканчивается рассказ "Письмо". Казалось бы, иная ситуация в рассказе "У Зелениных": там Наталья Зеленина, оказавшись с больным сыном Васей в Ялте, пишет письмо дочери Маше. Однако и здесь местом непосредственного изображения становится не Крым, а комната в доме, где постоянно проживает семья (что подчеркнуто уже самим заглавием: "У Зелениных"). Для этого, в отличие от двух других рассказов, изображается не написание, а прочтение письма, полученного Машей от матери из Крыма. Чехов представляет читателю своих героев в их обычной, каждодневной обстановке.

Тому же принципу подчинен и временной план повествования. Непосредственно изображается не время случившегося, а момент осмысления того, что произошло, когда герой сообщает об этом в письме либо узнает об этом из письма. А так как герои, судя по всему, переписываются регулярно, то, во-первых, они информируют о событиях немногих дней, чаще - одного дня. При этом, во-вторых, в письмах речь идет о людях, хорошо знакомых и адресанту, и адресату, даже если с ними не происходит ничего существенного - просто они встретились или навестили друг друга: "Вчера я так увлекся книгой, что даже не обрадовался приезду Травникова, которого я люблю", "Вчера отец спотыкнулся на улице и упал (...) Слава Богу, обошлось благополучно"; "Вчера у Зелениных была Ваша матушка и заезжала к нам" ("Письмо"). - "Вчера он (студент Груздев) был у нас и просидел до двух часов" ("После театра"). - "Вчера я и Вася приехали в Ялту..."; "Сегодня мы приглашали доктора"; "Сегодня утром в коридоре я встретилась с Наденькой Поль, дочерью полковника Поля, который в бригаде твоего отца был батарейным командиром" ("У Зелениных").

Перед нами как будто только привычный ход жизни: ".. .все говорило, что вечер уже начался, что будет он длинный, тихий, немножко скучный, немножко грустный, и ничем он не будет ни лучше, ни хуже вчерашнего; его переживут, завтра же о нем забудут, и в памяти людей

стр. 12

смешается он с другими вечерами, как дым с дымом..." ("У Зелениных").

В результате жизнь представлена как бы непроизвольно, без отбора, в ее повседневном течении, эпизоды упомянуты будто случайно, о них сообщается только потому, что произошло это или вспомнилось вчера или сегодня. Сообщив в письме Марии Сергеевне о том, что вчера к ним заезжала ее матушка, Игнатий Баштанов, словно комментируя состоявшейся накануне разговор, пишет: "Я не могу, чтобы не видеть Вашего прекрасного, кроткого, сияющего добротой лица и чтобы хотя раз в месяц не слышать Вашего голоса; я не могу, чтоб не видеть Вашей великодушной матери и всей Вашей жизнерадостной, милосердной, Богом благословенной семьи, которая так же близка моей душе, как мои братья и отец. Мне нужно каждый .день видеть около себя моего старого отца- страдальца и слышать каждую ночь, как он не спит и думает вслух о моем брате-каторжнике. Мне нужно, чтобы раз в два или три месяца приходил к нам из монастыря мой сумасшедший брат-монах только затем, чтобы, сверкая глазами, проклясть в моем присутствии цивилизацию и уйти назад".

Оказывается, родные братья избрали в жизни пути, для Чехова прямо противоположные. Посылая вместе с письмом книгу, никак не названную, Игнатий рассказывает о споре, который в связи с этой книгой произошел у него с Травниковым, - а именно такие споры велись тогда в обществе вокруг "Крейцеровой сонаты". За уютным, обжитым домашним пространством и однообразно текущим временем предстает -как бы случайно - страна с ее культурой (опера П.И. Чайковского, повесть Л.Н. Толстого), с ее монастырями и каторгой, за повседневными заботами открываются острейшие конфликты эпохи. Это - общечеховское, но во всех трех рассказах преломленное сквозь особую и единую для этих текстов призму. Этим общим оказывается именно то, что Чехов предполагал изобразить в своем романе.

Пространственные рамки романа, как они представлялись Чехову, практически совпадают с местом действия всех этих рассказов. В письмах Чехов указывал, что его персонажи - жители одного уезда: "Роман этот захватывает целый уезд (дворянский и земский), домашнюю жизнь нескольких семейств" (письмо Д.В. Григоровичу от 12 января 1888 года; примерно то же - в письме Григоровичу от 9 октября того же года). Именно это находим в повествовании: "Вчера у Зелениных была Ваша матушка и заезжала к нам". "Заезжала" - значит проживают не рядом, но если в один день - "вчера" - успела посетить обоих соседей и вести с ними беседы, значит семьи Волчаниновых, Зелениных и Баштановых проживают по соседству, видимо, - в одном уезде.

Прямых указаний на время действия романа в высказываниях Чехова не находим (впрочем, в своих произведениях он вообще напрямую не связывает ход действия с какими-либо конкретными историческими

стр. 13

событиями или датами), но все происходящее у него, как правило, соотнесено с круговоротом природы, картины которой у писателя многообразны и многофункциональны. Время действия трех рассказов, входящих в роман, - ранняя весна. В первом рассказе -"У Зелениных", отмечено, что "на дворе была гололедица и с неба сыпалась крупа'', затем приводится письмо, в котором Наталья Зеленина сообщает, что они с сыном Васей приехали в Ялту "вчера", и далее: "Говорят, что тут в марте всегда такая погода...". В вычеркнутой в рукописи фразе напоминание о предстоящем дне рождения покойного отца юной героини генерала Зеленина - 22 марта. И в конце письма: "Не забудьте послать 20 марта в Москву 200 рублей". Ясно, что время действия - первая половина марта.

Во втором рассказе - "После театра" - Надя Зеленина пишет: "Скоро весна, лето, ехать с мамой в Горбики...". Наконец, в рассказе "Письмо" Игнатий Баштанов объясняет: отец его, священник, вчера упал из-за усталости: "Страстная неделя, почти весь день служит"; а в конце письма Игнатия - фраза: "Цветут вишни? Впрочем, рано". Судя по всему, это начало апреля: в 1889 году (предполагаемое время создания рассказа Страстная неделя приходилась на 3-8 апреля по старому стилю (Крестный календарь на 1889 год. М., 1889. С. 3). Во всех трех рассказах - единое движение времени, причем это не просто упоминания об определенной поре года, но ожидание весны и связанных с нею перемен.

Таким образом, вписываясь в общие черты чеховской поэтики, какой она сложилась к концу 1880-х годов, хронотоп трех рассказов свидетельствует о том, что перед нами произведения, составляющие нечто целое и вполне соответствующее тому, что нам известно о романе, каким он представлялся Чехову в период его работы над "Рассказами из жизни моих друзей" (1887-1889). Принадлежность рассказов к романному замыслу получает еще одно подтверждение.

Волгоград

Permanent link to this publication: