"Даже те слова, на которых во время активного употребления их в русском языке сохраняется отпечаток заимствования, проходят через разные ступени или степени русификации. Они двигаются из одного социально- группового стиля речи в другой или из одного диалекта в другой, меняют свою экспрессию и - при наличии подходящих семантических условий - приобретают даже оттенок вульгарности. Общеизвестно, что слова бранные, ругательные и вообще выражающие отрицательную оценку или презрительную квалификацию, заимствуются особенно часто ..., пополняя синонимические ряды русского языка" (Виноградов В.В. История слов. М., 1994). Данное высказывание В.В. Виноградова, представляющее собой общее соображение о социолингвистической судьбе заимствованных слов в разных стилях и сословных разновидностях русского языка в ходе исторического развития последнего, в известной мере, относится и к истории слова галиматья.

Это слово достаточно широко распространено в современном языке, и по вопросу о генезисе этого, по словам К.Н. Державина, "этимологического курьеза" накопилась некоторая литература. Нет необходимости приводить и комментировать высказывания авторов всех существующих по этому поводу работ, ограничимся лишь перечислением основных версий происхождения слова, тем более, что почти все источники, фиксирующие галиматью, так или иначе, ссылаются друг на друга.

Один из первых лексикографических источников, включивших слово, - "Новый словотолкователь, расположенный по алфавиту..." Н.М. Яновского (СПб., 1803-1806. Ч. 1-3), где галиматья включается в синонимический ряд "галиматья, вздор, чепуха, пустошь, смесь, бессмысленное многоречие, слова надутыя и ничего не значащие, из коих нельзя образовать никакого понятия". Кроме указанного "Словотолкователя...", находим галиматью в параллельных словарях и лексиконах конца XVni - начала XIX веков: Татищев И.И. "Полный французско-российский словарь" (СПб., 1824. Ч. 1-20); Волчков С.С. "Французской подробный лексикон..." (СПб., 1779); "Французско-русский этимологический словарь, содержащий в постепенном порядке все слова французского языка, разобранные и группированные по корням". Сос-

стр. 99

тавил П. Таккелля (СПб., 1894); "Русско-французский словарь, в котором русские слова расположены по происхождению, или этимологический лексикон русского языка, составленный Филиппом Рейфом" (СПб., 1835) и др. Последний из указанных авторов дает эквивалентный перевод французского galimatias русским галиматья. А полный Русско- французский словарь, составленный И.И. Татищевым, определяет слово, фиксируя его в следующем синонимическом ряду:

"Galimatias s.m., вздор чепуха, пустошь, вранье, безсмыслица, билиберда, враки, пустословие, нелепица... Un pompeux galimatias, велеречивый вздор, надменная чепуха, пышное пустословие".

"Словарь русского языка XVIII века" (Л., 1989. Вып. 5) отражает время вхождения галиматьи в русский язык: "Галиматья (-ия) 1769, и, ж. Н-лат. gallimathia, что и подтверждает примерами функционирования слова в худ. текстах этого времени: "Нклв. тв. III. 376 я уверен, что многое, казавшееся ему (поэту) прекрасным в утреннем восторге сочинения, покажется ему тогда галиматьею. М.Ж. VI 71. Многие из них (романов) наполнены сряду и сплошь такою глупою и вздорную галиматьей, что надобно иметь чрезвычайное терпение, если хотеть прочитывать все сряду" Блтв. Л.Н, 200. - Ср. вранье, вздор".

Одна из первых этимологических гипотез была высказана В.И. Далем (Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1980. Т. I): "Галиматья ж. фрн. безтолковщина, чепуха, вздор, безсвязица, безсмыслица, нисенитница. Галиматейный, вздорный, пустой. Галиматейщик м. - -щица ж. пустослов, вздорный болтун, говорящий безсмыслицу. Эку галиматью занес!".

Примечательно то, что Даль указал производные слова, свидетельствующие о широком хождении галиматьи в повседневном употреблении, живом семантическом чутье внутренней формы слова и его грамматического употребления.

Французскую этимологию В.И. Даля поддерживает "Словарь русского языка XVIII века", уточняя: лат. gallimathia, через фр. galimatias".

Заимствованием из французского галиматью считает и А.Г. Преображенский: "галиматья книжн. безсмыслица, чепуха, вздор. - Нов. за-имствов. из фр. galimatias" (Этимологический словарь русского языка. М., 1959. Т. 1). М. Фасмер делает такой же вывод, но с некоторой долей сомнения "чушь, бессмыслица, вздор. Возм., из франц. galimatias "неразбериха" (парижский студенческий жаргон)" (Этимологический словарь русского языка. М., 1964. Т. I).

Тот же статус приписывает галиматье и П.Я. Черных: "слово в целом сторонники этого объяснения... склонны считать жаргонным словечком, порождением студенческого арго 2-й половины XVI в." (Историко- этимологический словарь современного русского языка. М., 1994. Т. I).

И логически замыкает эту цепь рассуждений высказывание

стр. 100

Н.М. Шанского о происхождении уже французского galimatias "... ок. 1580 г. введено Монтенем в литературный язык в значении Jargondes galimatias - непонятный жаргон из студенческого арго, в котором таким образом именовались речи - состязания на ученых диспутах, уподоблявшихся петушиному бою..." (Этимологический словарь русского языка. М., 1972. Т. I).

Приведенные материалы позволяют высказать некоторые предварительные сообщения общего характера, которые, на наш взгляд, не лишены актуальности.

Международное galimatias (ср.: франц. galimatias, нем. galimathias, исп. galimatias), нашедшее свое место и в русском словоупотреблении в значении "бестолковщина, чепуха, вздор... (Даль), принадлежит к числу этимологически неуясненных и весьма спорных слов" (Державин К.Н. Этимологические заметки // Романо-германская филология. Сб. статей в честь академика В.Ф. Шишмарева. Л., 1957). В Академическом словаре 1895 года по поводу этого слова отмечено: "происхождение сомнительно". Это подтверждается и существованием нескольких анекдотических версий происхождения слова.

С. Максимов предлагает желающим на выбор любое (из двух приведенных) толкований, одно из которых связывает слово галиматья с именем парижского доктора Галли Матье, чудесно исцелявшего своих пациентов смешными рассказами, разными остротами, каламбурами, отсюда производят обычай называть бессвязный и бессмысленный вздор, словесную чепуху именем и фамилией оригинального и счастливого целителя душ и телес (Крылатые слова по толкованию С. Максимова. М., 1955). Впрочем, у народа для пустословов, вздорных болтунов, умеющих городить такую чепуху, от которой вянут уши, имеется слово алалой (по звукоподражанию, как уже сказано раньше, от алалыкать) и на него иное толкование. "Сближение с gallus "петух" и Matthias - "Матвей" и анекдот об адвокате, путавшем в своей речи выражения "gallus Matthiae" и "galli Mattias" - по словам П.Я. Черныха, -вероятно, плод народной этимологии на латинской почве".

По поводу подобных версий "Словарь русского языка, составленный Вторым отделением императорской Академии Наук" справедливо замечает, что они нарочито выдуманы для решения загадочного вопроса (СПб., 1895. Т. I). Но сам факт наличия этих анекдотических построений (свидетельствует) доказывает правильность предварительных заключений о "затемненности" этимологии слова. И все же попытаемся несколько "осветить" происхождение галиматьи, "...вместо Matthias некоторые этимологи предлагают во второй части сложения видеть искусственное образование от греческого корня mat- "учусь", "изучаю", "заучиваю" ср. греч, mate "обучение", "воспитание", mathema "знание", "наука", далее наука, далее наука о величинах, отсюда математика, что же касается gallus (в 1-ой части сложения), то этим словом будто бы

стр. 101

обозначили студентов, принимающих участие в обязательных диспутах на ученые темы" (Черных. Указ. соч.).

И вновь перед нами лишь предположение, не более доказательное, чем вышеуказанные, хотя и не лишенные некоторой доли достоверности. Существует гипотеза о заимствовании этого слова из греческого halimazo, но по словам Хацидакиса, она недопустима (цит. по М. Фасмеру. Указ. соч.). Необходимо отметить значение "некрасивое, неразборчивое пение" - это толкование принимает как бесспорное современный этимологический словарь французского языка Доза - Дюбуа - Миттерана. Среди иных версий интересующего нас слова существуют попытки объяснения галиматьи через "ср.-лат. ballimatia, через ср.-лат. garrimantia и, наконец, при посредстве греч. chalimazein "терять рассудок", которое в форме chalimazeis приняло субстантивное значение, "бессмыслица"".

Последнее толкование принадлежит голландскому ученому P.Th. Justensen, доказывающему, что chalimazeis-galimatias, воспринятое дружинниками- варягами в Византии, было передано ими на Скандинавский полуостров, откуда проникло в Британию и Нормандию (P.Th. Justensen. Bonjoewangi. Java, 1926). Эти сведения мы находим в "Этимологических заметках" К.Н. Державина, помещенных в статье "Романо-германская филология", где автор следующим образом комментирует изложенное: "Представляется возможным, однако, предложить и другое объяснение galimatias "галиматья", не нуждающееся в столь сложном и сомнительном маршруте". И тут же делает замечание: "Почвой, на которой могло возникнуть это загадочное слово, скорее всего являлась зубрежка чужого и трудного языка, отличавшегося своей фонетической и морфологической непривычностью для европейского языкового сознания, в частности, романского. Ни латинский, ни греческий языки такой непривычностью не обладали. Ею в полной мере обладает арабский язык, который преподавался уже в XVI веке в испанских, итальянских и французских университетах. Именно там, скорее всего в аудиториях Саламанки и Алькала де Энарес, арабское caлuмa - "знать, быть сведущим, понимать", с его производными а'ллама ... - "учить, обучать", с'аймун (...) - "знающий, ученый", и особенно ca'ллaмanyн (...) "пресведущий, преученый" могло дать испанское galimatia(s) с его суффиксом ia(s) по типу greguerias, porquerias, juderias.

Испанское galimatias > французское galimatias с его насмешливым смыслом приняло впоследствии более широкое значение "путаницы, бессмыслицы, вздора, чепухи", каким оно утвердилось и в русском языковом обиходе с утратой осознания его связей с западным европейским студенческим арго XVI века". Автор этой этимологической реконструкции не дает ее детального обоснования, но исторический факт в известной мере подтверждает данную версию (в то время Алжир был колонией Франции). А столь тесные языковые контакты несомненно

стр. 102

влекут за собой изменения, нововведения с той и другой сторон. Это, как правило, сопровождается различными "неправильностями", что может привести к искажениям как внешнего облика, так и смысла заимствования.

В нашем случае история слова не прослеживается четко, о чем говорит наличие массы этимологических версий и разночтений (предположений). Детальное обоснование одной из них невозможно из-за отсутствия каких- либо культурно-исторических справок. На данном этапе мы попытались обратить внимание на необходимость предоставления лексической семантике в этимологических исследованиях более высокого статуса. Стоит помнить и о времени введения слова, а также активного его использования во французском языке к XVI - XVII векам - это период интенсивного преподавания, а точнее "зубрежки" греческого и латыни в учебных заведениях. Отсюда вполне определенное отношение учащейся молодежи к указанным языкам и большая доля вероятности "непринужденного" отношения к лексике соответствующих языков, что породило свободное обращение со словом - "языковую игру" - в том числе морфологические построения.

В свете этого позволим себе предложить еще одну этимологическую гипотезу и с этой целью обратимся к словарю греческого языка. Исходя из этого, вполне возможна следующая этимология: сложение двух греческих корней, означающих "напрасный, тщетный, пустой, бессмысленный", а их повтор в одном слове только усиливает экспрессию - "бессмыслицы" (от бесконечных повторов и зубрежек).

Но это еще не все. Перед нами целое каламбурное построение: недаром французские этимологические словари дают одну из тех анекдотических версий об адвокате и петухе, которые мы находим и у С. Максимова (лат. gallus и mathios), а также гипотезу о греческих корнях (mathi "обучение", "наука" и gallus - "студенты, принимающие участие в научных диспутах"), отмечая, что слово бесспорно является порождением парижского студенческого арго.

Permanent link to this publication: