Критика и библиография. Рецензии

Учебное пособие для вузов. М.: Академический проект; Гаудеамус, 2004. 576 с.

На фоне большого количества публикаций со словом "этнология" в заголовке, вышедших в последнее десятилетие на русском языке, приятно наконец видеть работу, написанную профессионалом. Рецензируемый труд, впрочем, не просто написан профессионалом, но и действительно уникален сам по себе, поскольку представляет собой единственный в отечественной науке историографический свод знаний о немецкой этнологической дисциплине.

Корректно выбранное с историографической точки зрения название книги не дает полного представления о широте охвата материала. Исследование посвящено не только немецкой, но и вообще немецкоязычной этнологии. Как предупреждает автор, "соответственно с давней, сохраняющейся и в наше время в немецкоязычных странах традицией, региональное определение этнологии основывается главным образом на языковом принципе". Это значит, что "немецкой этнологией эта наука называется в Германии, Австрии и немецкоязычной Швейцарии" (с. 5). Работа, таким образом, не заканчивается историографическим анализом науки в формальных рамках Германии как государства в его сегодняшних границах, а представляет собой комплексное исследование более широкой немецкоязычной научной традиции в сложном контексте ее исторического развития.

Ценное и информативное (на мой взгляд, слишком краткое) предисловие разъясняет неспециалисту и напоминает специалисту, что термины этнология, этнография, народоведение несут на себе различную историографическую и концептуальную нагрузку и в параллелях между отечественной и зарубежными научными традициями не всегда могут быть взаимозаменяемыми.

Книга полностью посвящена исследованию традиции этнологии ¹ . Несмотря на достаточно традиционное для историографического жанра построение книги по периодам, ученым и научным направлениям, уже из оглавления становится ясно, что повествование в ней далеко не так прямолинейно, как, возможно, хотелось бы студенту, желающему уяснить некие простые истины перед сдачей зачета. Работа не дает простых ответов и интересна в первую очередь тем, что вскрывает сложность материала и ставит весьма проницательные вопросы, которые могут найти, а могут и не найти решения в дальнейших историографических исследованиях. В книге использованы "перекрестные" способы анализа и повествования: автор возвращается к рассмотрению школ, творчества ученых и их идей в разных главах, анализируя их позиции с разных точек зрения. Он не стремится однозначно приписать ученых к тому или иному направлению, отдавая себе отчет в том, что "школа" в науке - понятие проблематичное, а личные пути познания часто неисповедимы. Возможно, это особенно актуально при рассмотрении исторического контекста немецкоязычных стран, который (во всяком случае, в период с конца XIX до второй половины XX в.) был наполнен бурными событиями. Как указывает автор, "на рубеже 1920-х и 1930-х гг. старые школы и теоретические направления или окончательно распадались, или превращались во что-то иное" (с. 173). Пунктуальное отношение Г. Е. Маркова к

¹ Интересующиеся традицией немецкого народоведения могут обратиться к более ранней работе автора (к сожалению, вышедшей небольшим тиражом в трудные для научно-издательского дела постперестроечные годы и представляющей сегодня уже библиографическую редкость). См.: Марков Г. Е. Очерки истории немецкой науки о народах. Ч. 2. Немецкое народоведение. М., 1993.

стр. 183

неоднозначности процесса научного творчества и развития научного знания, непосредственно отраженное в самой структуре работы, заслуживает внимания.

В части I "Канун и первые шаги немецкой этнологии" рассматривается процесс зарождения этнологического знания, формирования и институционализации этнологии как дисциплины в немецкоязычных странах. Автор указывает на роль немецкой классической философии и общих идей эпохи Просвещения в формировании ранних этнологических взглядов, подробно останавливается на деятельности Адольфа Бастиана (часто считающегося "отцом" немецкой этнологии), сообщает о первых этнологических кафедрах, обществах и музеях, возникших в этот период в немецкоязычном регионе. На конкретных фактах подвергнуто пересмотру и переоценке нередко высказывавшееся некоторыми отечественными этнографами в недалеком прошлом и некритически повторявшееся до недавнего времени мнение о непосредственной связи дарвиновского учения с возникновением эволюционизма, или теории развития, в этнологии. Хотя невозможно отрицать тот факт, что учение Дарвина существенно повлияло на пути развития этнологии во второй половине XIX и даже в XX в. во многих странах, все же следует сказать, что генезис понятий "эволюция", "развитие", "прогресс" в этнологии приходится в основном на столетие, предшествовавшее появлению труда Дарвина. Так, в британской традиции на рубеже XVIII-XIX вв. в этнологическом знании уже присутствовали отчетливо сформировавшиеся концепции общественного развития и прогресса, выкристаллизовавшиеся из сплава идей шотландских и французских просветителей и взглядов на существо того, что понималось под "естественной" историей человечества. Подобным же образом, как показывает Г. Е. Марков, дело обстояло и в немецкоязычной традиции, где основы теории развития сложились среди исследователей к началу XIX в. как продукт их знакомства "с немецкой классической философией и с эмпирическим этнографическим материалом" (с. 19).

В части II "Поиски новых путей" основное внимание уделяется критическому рассмотрению разнообразных положений теории развития и главным научным направлениям, пришедшим в XIX в. на смену данной теории. Отдельные главы посвящены детальному разбору так называемых диффузионистских течений, культурно-географического и культурно-морфологического направления, школы культурных кругов, венской культурно-исторической школы и социологического направления. Автор подробно знакомит читателя с творчеством таких крупных ученых конца XIX - начала XX в., как Фридрих Ратцель, Лео Фробениус, Фритц Гребнер, Вильгельм Шмидт и Рихард Турнвальд. Примечательны и заслуживают отдельного упоминания критические рассуждения автора о том, что следует понимать под термином "диффузионизм". Как справедливо указывает автор, "многие существующие в литературе оценки и определения "диффузионизма", как со стороны его апологетов, так и противников, довольно односторонни и не дают полного представления о теоретическом значении и существе этого процесса" (с. 50). Материалы данной части книги, несомненно, вносят ясность в этот вопрос (хотя этнологу-теоретику может показаться, что автор прерывает свое рассуждение о диффузионизме в гл. 5 слишком рано - на том месте, где оно только начинает "заинтриговывать" пытливого читателя; хотелось бы надеяться, что в будущем автор расширит эту интересную тему).

Часть III ""Золотые 20-е" и годы тьмы" - одна из наиболее сложных в книге по характеру анализируемого материала. Не только потому, что в ней затронут период 1920 - 1940-х гг., в течение которого наука прошла через перипетии падения кайзеровского режима, последствий Первой мировой войны, эйфории Веймарской республики и установления нацистского режима, но и потому, что в историографии немецкой этнологии это время оставалось, как замечает автор, terra incognita. Серьезные историографические исследования науки в рассматриваемый период начались лишь недавно. Материалы, относящиеся конкретно ко времени нахождения нацистов у власти, до сих пор труднодоступны либо утеряны. Анализ творчества этнологов и проблем развития этнологического знания в этот исторический период особенно сложен, поскольку "этнографическая составляющая" непосредственным образом вошла в государственную идеологию под видом разнообразных концепций или псевдоконцепций о "расовом характере", "древних элементах", "мифах", "связи земли и крови" и т.д. Как и при анализе советской науки в эпоху тоталитаризма, здесь историографу приходится иметь дело с запутанной социальной вселенной, в которой переплетены творческие идеи и идеология, научные идеалы и государственные стратегии, личные надежды и общественные катаклизмы. Автору удается раз-

стр. 184

бирать материал с большим тактом, проводя тонкие линии разграничения между всеми указанными аспектами.

Не менее сложна, впрочем, и часть IV "Время возрождения немецкой этнологии в послевоенные 1950 - 1960-е годы". Этот период, на который исследователи до сих пор обращали мало внимания, был свидетелем упадка этнологии после Второй мировой войны и начала ее постепенного возрождения в трудных условиях послевоенного передела немецкоязычного политического мира, а также в контексте денацификации, в результате которой, по выражению автора, "была поставлена под сомнение сама правомерность существования в Германии этнологии" (с. 230). Трудность теоретических путей развития дисциплины в этот период, судьбы научных направлений, процветавших до войны, понимание объекта исследования и задач дисциплины в это время детально освещены в данной части книги. Подробно рассмотрен феномен возрастания влияния традиции американской культурной антропологии и роль отдельных ученых в ее привнесении в исследовательскую сферу немецкой этнологии (Р. Турнвальд, В. Мюльман, З. Вестфаль-Хелльбуш, В. Рудольф и др.).

Весьма интересна заключительная, V часть книги "Конец столетия и тысячелетия", посвященная рассмотрению ситуации в этнологии в немецкоязычных странах с 1960-х гг. вплоть до конца XX в.² Последняя четверть прошлого века в немецкой этнологической дисциплине, как, впрочем, и в этнологических/антропологических дисциплинах многих других стран, ознаменовалась повышением интереса к историографическим исследованиям, к переосмыслению прошлого дисциплины. В контексте немецкоязычной науки, в частности, чрезвычайно важным было переосмысление деятельности этнологов в годы нацизма.

Современный период, однако, представляет особый интерес для отечественного читателя и в связи с тем, что для многих ученых это - непосредственная зона контакта, сотрудничества с коллегами. Подчеркну, что у Г. Е. Маркова множество коллег среди тех ученых, деятельность которых затрагивается в данной части книги. Этот отрезок научной деятельности, когда начали повсеместно распространяться те концепции и взгляды, что бытуют в сегодняшних учебниках и монографиях в разных странах, лучше всего в памяти. Чрезвычайно интересны параллели и различия в толковании таких понятий, как "этнос", "культура", "общество", а также параллели и различия в понимании задач этнологии на современном этапе.

Ценность книги особенно очевидна по причине того, что труды подавляющего большинства ученых, разбираемых в ней, до сих пор не переведены на русский язык (материал, положенный в основу книги, собирался автором в течение долгих лет работы в библиотеках и архивах крупнейших научных центров Германии). На фоне все возрастающего количества переводов работ представителей англо-американской антропологии и французской этнологии странным представляется полное отсутствие переводов работ хотя бы классиков немецкой этнологии. Тем более что между немецкой этнологической, и в частности народоведческой, традицией и традицией российской (советской) этнографии в некотором смысле гораздо больше параллелей, чем между отечественной и американской (или французской) традицией. Немецкая традиция Volkskunde, которая была и, возможно, во многом остается типичной и для отечественной этнографии, к примеру, нетипична ни для англо-американской, ни для французской дисциплины.

Хочется надеяться, что книга привлечет внимание этнологов, историков, социологов, науковедов, исследователей мифологии и народной культуры. Для историков, занимающихся исследованием неевропейских обществ и народов, данная книга представит особый интерес, поскольку в ней, по сути, проведена не только историографическая, но и источниковедческая работа. Материал, накопленный этнологами за прошедшие два столетия, сегодня является ценным источником для историков, изучающих страны и общества Востока, Африканского континента, Средиземноморья и других регионов. Немецкие ученые внесли огромный вклад в изучение этих стран и обществ. Не будет преувеличением сказать, что рецензируемая книга - одно из тех редких изданий общеисторического интереса, которое должно стоять на полке каждого историка и этнолога.

² Самые последние данные, частично вошедшие, частично не вошедшие в книгу, собраны автором в его недавней статье. См.: Марков Г. Е. Немецкая этнология в конце тысячелетия: кризис или новый расцвет? // Этнографическое обозрение. 2005. N 4.

Permanent link to this publication: