М.: Изд. дом "XXI век - Согласие", 2000. 380 с.; М.: Изд. дом "XXI век - Согласие", 2001. 463 с.

Две новые книги Е.А. Глущенко, автора свыше 50 научных работ и монографии "Первая республика в Нигерии", можно было бы отнести к историко-биографическому жанру, который имеет глубокие традиции в отечественной историографии, но в силу ряда причин в последние два с половиной десятилетия тяготеет к политизированной публицистике и популяризаторству. Однако тематика их выходит за рамки этого жанра, поскольку автор рассматривает деятельность своих героев в контексте проблем колониальной политики Великобритании и России и колониализма в целом. Он обращается к дискуссионным проблемам истории колониализма, предлагая, в частности, его новое определение, уделяет особое внимание российско- британскому колониальному соперничеству, сходству и различиям между российской и британской системами колониального управления.

Автор не стремился полностью воссоздать военно- политические биографии своих героев, а сосредоточился на наименее известной и вызывающей споры их военно- административной деятельности. Он опирался на многочисленные научные публикации, мемуарную литературу, доступные ему архивные документы, прессу; использует он и некоторые материалы и фотодокументы из своего семейного архива (предки Е.А. Глущенко служили в Средней Азии, участвовали в ее колониальном освоении).

Герои книги "Строители империй" - колониальные деятели Великобритании Ф. Лугард и Ф. Роберте, а также России - К.П. фон Кауфман и М.Д. Скобелев. Особенно интересен очерк о Фредерике Лугарде, известном не только своей военно- административной, но и научно-теоретической деятельностью. Главное внимание автор уделяет труду Ф. Лугарда "Двойной мандат в Британской Тропической Африке" (1914), который многочисленные почитатели и последователи Лугарда "превратили в конце концов в догму, став большими лугардистами, чем сам основатель лугардизма" (Строители империй. С. 308). Отмечу, что до Е.А. Глущенко в отечественной африканистике не было ни одного серьезного исследования о Лугарде и его главном труде, обобщившем огромный опыт колониальных войн на Востоке и в Африке, а также колониального "устроительства".

Автор убедительно показывает, что Лугард был сторонником концепции "осторожного прогресса", которая "предполагала дозированное общение белых с черными и даже сегрегацию" (Строители империй. С. 314). Эти положения легли в основу британской колониальной политики в Африке, особенно в ее поселенческих колониях и в Южной Африке, ставшей доминионом в 1910г. Лугард глубоко верил в непогрешимость созданной им модели колониального управления, хотя, как отмечает Е.А. Глущенко, она стала "давать сбои" даже в такой эталонной стране "двойного мандата" (косвенного управления), как Нигерия еще в период губернаторства там Лугарда.

Теоретическое наследие Лугарда не ограничивалось работой "Двойной мандат", а его последователями были не только британские колониальные чиновники. В этой связи можно пожалеть, что за пределами главы о Лугарде осталась его деятельность на посту директора лондонского Института африканских исследований, впоследствии переименованного в Международный институт языка и культуры. Именно там, особенно при преемнике Лугарда на директорском посту выдающемся немецком африканисте Д. Вестермане, концепция "двойного мандата" получила дальнейшее развитие ¹ . Хотелось бы надеяться, что Е.А. Глущенко еще вернется к Лугарду и "лугардизму", поскольку эта тема актуальна и в наше время, когда в Африке и за ее пределами остро обсуждаются удручающие результаты деколонизации во многих странах континента и даже раздаются призывы к "реколонизации".

Небольшой по объему портрет другого британского колониального деятеля - Фредерика Робертса, воспетого Р. Киплингом, интересен для отечественного читателя прежде всего новизной материала: до Е.А. Глущенко об этом человеке, ставшем в свое время для англичан

стр. 209

"таким же национальным героем, как М.Д. Скобелев для русских" (Строители империй. С. 347), было известно немного.

Ф. Роберте начинал службу в британских колониальных войсках в Индии, участвовал в подавлении сипайского восстания 1857 г., в военных кампаниях в Абиссинии и Афганистане. Настоящая слава пришла к нему во время англо-бурской войны, когда в 1900 г. британские войска под его командованием переломили ход боевых действий в свою пользу. В 1900-1904 гг. фельдмаршал граф Роберте Кандагарский был главнокомандующим британской армии. В 1914 г., десять лет спустя после отставки, 82-летний Роберте на "свой страх и риск" отправился во Францию, чтобы принять участие в Первой мировой войне. Там он заболел и умер.

Ф. Робертс, в интерпретации Е.А. Глушенко, - идеальный колониальный герой, умный, компетентный военный, посвятивший жизнь служению интересам Англии в ее заморских владениях. Он не раз спасал "имперское величие", заслужив тем самым национальное признание в своей стране. Его бронзовому памятнику в Лондоне "ничего не угрожает", так как "в Англии на памятники не покушаются".

Как пишет автор, вплоть до недавнего времени иным было отношение к деятелям российской империи - К.П. фон Кауфману, М.Д. Скобелеву и М.Г. Черняеву. Воздвигнутые им памятники после Октябрьской революции были разрушены, в советской историографии их деятельность оценивалась в целом негативно. В книге "Строители империй" есть главы о Кауфмане и Скобелеве, книга "Герои империи" посвящена всем троим. Во второй книге автор воссоздает картину кульминационного периода покорения Туркестана (Средней Азии), решающую роль в котором играли эти фигуры.

Колониальное завоевание Средней Азии рассматривается автором не как результат устремлений русского царизма любой ценой добиться расширения своих владений, а как прежде всего военно-стратегическая необходимость ответа на агрессивный вызов Великобритании, которая после поражения России в Крымской войне неуклонно расширяла и укрепляла свою колониальную империю в Азии. Противостоять Великобритании, даже не вторгаясь в ее азиатские владения (хотя такие неудачные попытки, начиная с Петра I, как известно, предпринимались), означало предотвращение или ослабление британской угрозы российским интересам в Европе. Е.А. Глущенко приводит немало примеров российско- британского соперничества в Средней Азии, взаимной оценки обеими державами военно-колониальных возможностей друг друга.

Военные аспекты колониального завоевания Средней Азии автор рассматривает в контексте политики сановного Петербурга, противоборства придворной и военной элит, а также российского общественного мнения. Все эти факторы влияли, разумеется, на планирование и ход завоеваний, однако автор подчеркивает, что его герои были людьми, наделенными, хоть и в разной степени, военными и административными способностями, инициативой, своим видением порученного им дела, а не слепыми исполнителями чей-то воли.

В книгах Е.А. Глущенко присутствует и другой, коллективный, герой - солдаты и офицеры российских и британских колониальных войск. Очевидно, никто лучше Киплинга не написал о колониальных военных кампаниях: "Только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог, и отдыха нет на войне солдату". Я изъездил многие места в Туркестане и в Восточной Африке, где воевали герои книг Глущенко, знаком с материалами о колониальных войнах, хранящимися в немецком и кенийском национальных архивах, и могу свидетельствовать: условия, в которых осуществлялись эти кампании (изнурительные переходы, часто через безводные пустыни, в жестокую жару, а в Туркестане - иногда в условиях суровой зимы, при хронической нехватке продовольствия), описаны достоверно. Потери русских войск в Туркестане и британских в Африке во время таких переходов при постоянных нападениях привыкшего к местным условиям противника обычно превышали потери, понесенные ими в крупных сражениях и во время штурмов хорошо укрепленных городов.

Портреты "героев российской империи" воссозданы, на мой взгляд, также объективно и психологически точно. Талантливые полководцы - вдумчивый и уравновешенный К.П. фон Кауфман, блистательный и честолюбивый М.Д. Скобелев - вызывали раздражение сановного Петербурга своими громкими успехами. Автор показывает, что, вопреки распространенному в столице мнению о Скобелеве как о карьеристе, не щадившем солдатских жизней для достижения своих целей, он был одним из образованнейших русских военных своего времени, никогда не переставал учиться, требовал того же от подчиненных и тщательно продумывал свои

стр. 210

решения, прежде чем осуществлять их. В этом заключалась одна из главных причин его феноменальных побед на Балканах и в Туркестане.

Автор против однозначной трактовки причин и следствий колониальных войн. Он полемизирует с теми, кто видел в российских армиях и их командирах, покорявших Среднюю Азию, только жестокость. Он приводит факты, свидетельствующие, что Кауфман и Скобелев были не только талантливыми военачальниками, но и вдумчивыми колониальными администраторами, заложившими основы новой социально-экономической структуры среднеазиатских владений России. Во время губернаторства Кауфмана в Туркестане и Скобелева в Фергане там впервые прокладывались железные дороги и телеграфные линии, строились новые города, открывались первые русско- туземные школы, библиотеки и газеты, были отменены рабство и работорговля, осуществлялся смелый по тому времени частичный передел земли в пользу дехкан за счет конфискаций и выкупа ее у феодальной верхушки.

Е.А. Глущенко показывает, что Скобелев был убежденным приверженцем реформ, начатых в правление Александра II, и, благодаря своим выдающимся личным качествам и убеждениям, мог бы стать после смерти императора "ключевой фигурой, лидером реформаторского крыла российского общества" (Герои империи. С. 311).

В то же время автор далек от идеализации своих героев. Гораздо менее привлекательным и даже несколько гротескным выглядит в его книге образ М.Г. Черняева, завоевателя Ташкента, сменившего Кауфмана на посту генерал-губернатора Туркестана. Е.А. Глущенко называет его "Ермаком нового времени", "самым своевольным, самым неподконтрольным российским конкистадором" (там же. С. 344), который, добавлю от себя, сам погубил в конце концов свою карьеру и умер фактически в безвестности.

Психологический портрет Черняева не менее удачен, чем портреты Кауфмана и Скобелева. Автор рассказывает не только о его военных успехах, но и о таких, иногда трудно объяснимых поступках, как закрытие публичных библиотек, требование прекратить строительство железной дороги на том основании, что "ее все равно засыпет песком", фантастические проекты дальнейших завоеваний и т.д. Е.А. Глущенко объясняет действия Черняева не столько самодурством, сколько его менталитетом, определявшимся принадлежностью к тому слою российского офицерства и генералитета, который считал, что именно он, а не власти далекой столицы империи знает, как управлять покоренными народами. Этой чертой в какой-то мере был наделен и Скобелев.

Как показывает Е.А. Глущенко, Черняев был способным военным (Ташкент все-таки был взят, несмотря на отчаянное сопротивление его защитников), однако в административной сфере нередко действовал импульсивно. В отличие от Кауфмана и Скобелева, он не обладал стратегическим мышлением и рассчитывал прежде всего на себя, не терпел "указаний сверху".

Книги Е.А. Глущенко объективны и в то же время полемичны. В спорах с критиками колониальной политики Великобритании и России и своих героев автор, как правило, сдержан, корректен, хотя иногда его аргументация излишне резка и политизированна. В частности, он обрушивается на М.Е. Салтыкова-Щедрина за его действительно не лучшие произведения - очерки "Ташкенцы - цивилизаторы" и "Современная идиллия", написанные без личного знания ситуации (Герои империи. С. 144-147, 437-439). Еще более непримирим Е.А. Глущенко в своих заочных спорах с А.И. Солженицыным, В. Новодворской и другими авторами, которых он называет "катастрофистами". Дело не в тоне и стиле полемики, а в том, что вопросы о прошлом и будущем России, судьбе ее колониального наследия лучше обсуждать на строго научном, а не политизированном, уровне.

В заключение - несколько замечаний, касающихся проблем колониализма и его исторической роли, поднятых Е.А. Глущенко. Он предлагает свое собственное определение колониализма, принципиально отличное от распространенного вплоть до 1980-х годов в отечественной историографии (даю синтезированный вариант), как политического, экономического и духовного порабощения стран, менее развитых в социально- политическом отношении, господствующими классами метрополий. В свое время это определение, основанное на формационной теории, казалось логичным, хотя и не отвечало на некоторые вопросы, например: почему говорится только о господствующих классах, когда известно, что в колониальных войнах участвовали и другие общественные слои, включая низшие, маргинальные?

Предложенное Е.А. Глущенко определение колониализма представляется более точным, хотя и эмоциональным, подверженным влиянию отечественного историка и философа

стр. 211

Л.Н. Гумилева: "Колониализм (империализм) - это проявление пассионарности народа; это - экспансия за пределы национального обитания, это - подчинение автохтонов власти пришельцев, освоение последними завоеванного пространства" (Строители империй. С. 5).

Автор - один из немногих в отечественной историографии, кто подчеркивает не только свойственные колониализму жестокость по отношению к покоренным народам, но и его цивилизаторскую миссию. В частности, российского колониализма на Востоке. О двойственной, противоречивой роли колониализма, его разрушительной и созидательной функциях полтора столетия назад писал К. Маркс в знаменитой работе "Будущие результаты британского владычества в Индии". Напомню, однако, что его взгляды на колониализм разделяли не все отечественные и зарубежные историки.

Не оправдывая российских и британских завоевателей, которых нередко обвиняли в жестокости, бесчеловечном отношении к покоренным народам, автор стремится избежать односторонности. Он приводит документальные свидетельства о том, что делали с русскими пленными и русскими невольниками эмиры, ханы и предводители кочевых разбойничьих племен Средней Азии.

Любая война неизбежно приводит к гибели тысяч и миллионов людей, а иногда и целых народов, хотя, конечно, войны во имя защиты отечества принципиально отличаются от войн захватнических. Но как оценивать войны, которые ведутся во имя уничтожения рабства, работорговли и жестоких режимов? Где грань, отделяющая "справедливость" от "несправедливости", и кто может ее установить?

Есть историческая реальность: какой бы жестокой и несправедливой ни была колониальная политика царской России, именно она заложила основы впоследствии перелицованной Российской империи - Советского Союза. Что было бы с нашей страной в 1941-1942 гг., если бы она не опиралась на неисчерпаемые людские и материальные ресурсы "составляющих" бывшей Российской империи - Среднюю Азию, Казахстан, Урал, Сибирь, Дальний Восток? Сумела бы выстоять маленькая островная Англия во Второй мировой войне, если бы не владела огромным стратегическим, экономическим и людским потенциалом Британской империи? Хотя я отдаю себе отчет в том, что ответы на эти вопросы не могут быть однозначными.

Е.А. Глушенко воссоздал впечатляющие, объемные портреты выдающихся колониальных деятелей Великобритании и России, внеся тем самым свой вклад в продолжающуюся дискуссию об исторической роли колониализма.

ПРИМЕЧАНИЕ

¹ Подробно об этом см.: Штекер X. Дидерих Вестерман: отношение к народам Африки и исторические взгляды // Изучение истории Африки. Проблемы и достижения. М., 1985.

Permanent link to this publication: