Общественная эволюция, ее закономерности и основные характеристики всегда были в центре внимания обществоведов. Одной из наиболее влиятельных теорий исторического развития был и остается марксизм, из которого выросли разнообразные неоэволюционистские теории политической антропологии XX в. В отличие от "советского марксизма", постоянно подчеркивавшего важность классовой борьбы и действий социальных низов в истории общества, неоэволюционистские концепции уделяли преимущественное внимание деятельности верхов, устанавливавших свою власть и господство и стремившихся закрепить ее в идеологических системах; примером такого подхода может служить теория политической эволюции Э. Сервиса "локальная группа-племя/община-вождество-государство" [Service 1962, 1975].

Сформулированная недавно теория коллективного действия ставит целью доказать, что "при определенных условиях формирование государства (state formation) отражает рациональные соглашения и взаимовыгодное согласие между правителями и управляемыми в политическом сообществе " [Blanton, Fargher, 2008, p. 11]; ср.: [Захаров, 2010(2), с. 383 - 392], что воскрешает в памяти классическую теорию общественного договора Д. Локка и Ж.-Ж. Руссо. Р. Блэнтон и Л. Фарджер разрабатывают понятие коллективной политии, построенной на сотрудничестве (кооперации) индивидов и групп политического сообщества. В данной статье анализируется применимость теории коллективного действия к политиям Явы VIII-X вв.

Ключевые слова: коллективное действие, формирование государственности, Древняя Ява, надписи.

Под коллективной политией исследователи имеют в виду такое "сложное общество, в котором правительство предоставляет услуги ("общественные блага") в обмен на доходы, включая труд, обеспечиваемые согласными налогоплательщиками" [Blanton, Fargher, 2008, p. 13]. Сразу замечу, что под это определение подходит любая полития, ведь невозможно вообразить себе политическое сообщество, разделенное на управляющих и управляемых, в котором бы отсутствовали какие-либо общественные блага, предоставляемые управляющими, и не было бы никаких доходов, обеспечиваемых управляемыми.

Основным источником сведений о Древней Яве служат надписи на санскрите и древнеяванском языке [Sarkar, 1971 - 1972; De Casparis, 1950; 1956; Brandes, 1913]. Они представляют собой памятники официальной власти и на первый взгляд едва ли могут сохранить сведения о действиях низших слоев. Однако в древнеяванских надписях довольно подробно представлена жизнь древнеяванской общины wanua, как показали в своих работах Ф. Ван Нарсен и С. В. Кулланда [Van Naerssen, De Jongh, 1977; Кулланда, 1979 (1 - 2); 1982(1 - 2); 1992; 1993]. Не повторяя уже известных фактов, я сосредото-

чусь на выявлении свидетельств активной роли общин во взаимодействии с верхами и попытаюсь ответить на вопрос, можно ли говорить о "рациональных соглашениях и взаимовыгодном согласии между правителями и управляемыми в политическом сообществе Явы".

Одна из ключевых проблем теории коллективного действия заключается в разведении понятий группового и коллективного действия. Р. Блэнтон и Л. Фарджер этим не занимались. Под коллективным действием часто понимается согласованное действие группы индивидов для достижения общей социально значимой цели (объединившихся для этого людей и называют собственно коллективом) или единообразное поведение множества индивидов, объединенных не общими нормами и ценностями, а сходными впечатлениями и одинаковым воздействием окружающей среды (понятие из бихевиоризма). Легко понять, что мы не в состоянии исследовать впечатления древних яванцев от их повседневной окружающей среды - нет источников.

Под группой в самом широком смысле понимается совокупность индивидов, объединенная любым общим признаком: общим пространственным и временным бытием, деятельностью, экономическими, демографическими, психологическими и другими характеристиками. В этом смысле можно вести речь о студенчестве, молодежи, москвичах, верующих, трудящихся, учителях и т.д. Но можно уточнить понятие группы за счет признака прямых и косвенных социальных отношений. Тогда появляются малые группы, экспериментальные группы, референтные группы, группы первичные и вторичные... Поскольку же действие есть целенаправленное, социально значимое поведение (у М. Вебера - человеческое поведение, с которым действующий индивид связывает некоторый субъективный смысл), постольку групповое действие есть такое целенаправленное поведение индивидов, которое вовлекает их в прямые и косвенные отношения и с которым они связывают некоторый интерсубъективный смысл. Собственно, это то поведение, которое и делает этих индивидов группой. Примером может служить студенческая вечеринка, цель которой состоит, как правило, в том, чтобы повеселиться.

Вышеизложенные рассуждения могут привести к выводу о том, что коллективное и групповое действие суть одно и то же. Это не совсем точно. Если мы называем группой любую совокупность индивидов, объединенную любым общим признаком, то эмпирически крайне сложно найти пример целенаправленного поведения, имеющего интерсубъективный смысл, в различных возрастных или профессиональных группах. В самом деле, можно говорить о выступлениях отдельных групп студенчества, но едва ли о выступлении всего студенчества; можно говорить о молении отдельных верующих в храме, но доказать единый смысл моления для всех верующих не представляется возможным.

Ключевой признак коллективного действия - его согласованность для достижения общей цели. Групповое действие может быть несогласованным (разрозненные выступления представителей пенсионеров). Коллективное действие порождает и/или образует сам коллектив, обеспечивая его солидарность перед лицом окружающей среды. Можно допустить, что коллективное действие предполагает некий тип мобилизации индивидов, в то время как групповое поведение может быть достаточно аморфным и вообще не выглядеть как совместное в случае с референтной группой: в нее, как известно, входят социально значимые для индивида люди, которые могут вообще не встречаться (и в теории даже не знать о существовании друг друга).

Древнее общество Явы насчитывало множество социальных групп, выделяемых по профессии: земледельцы, воины, золотых и серебряных дел мастера, медники, лесничие, глашатаи, музыканты, священнослужители, сборщики налогов, правители... В нем существовали общины и общинники, а также люди, не входившие в общины. Внутри общин выделялись старейшины (подробнее см.: [Кулланда, 1992, с. 143 - 147]). Можно ли найти подтверждение существованию на Древней Яве согласованного действия группы индивидов для достижения общей цели?

Прежде чем предложить возможные ответы на этот вопрос, нужно подчеркнуть, что на Яве сложилась местная модель монархии - кратон (дословно "место/дворец правителя"). Правитель носил титул ratu - "царь, (верховный) правитель", или махараджа [Wisseman Christie, 1983, p. 11; Кулланда, 1992, с. 79]. Царство состояло из нескольких областей-княжеств во главе с raka - "князьями", и rakarayān - "правителями" [Кулланда, 1992, с. 180]. Как показал С. В. Кулланда, границы областей - watěk, объединяющих несколько общин-вануа, были подвижными [Кулланда, 1992, с. 137 - 138]. Это заставляет снова задаться вопросом: был ли кратон государством, ведь территориальное деление - это один из ключевых признаков государственности. Я склоняюсь к положительному ответу на этот вопрос, потому что, во-первых, административный аппарат хорошо засвидетельствован надписями: уже в тексте из Каласана 778 г. появляются налоговые сборщики pangkur, tawān и tirip [Захаров, 2006, с. 116 - 117], а в надписи Туланг Аир I 850 г. приводится подробная иерархия должностей при правителе [Sarkar, 1971, с. 115]; во-вторых, налогообложение было очень развитым, на что указывают многочисленные названия налогов и разветвленный аппарат их сборщиков [Barrett Jones, 1984, p. 126 - 137]; в-третьих, подвижность границ области-вагаека едва ли может служить доводом в пользу отсутствия самих этих областей и скорее может быть истолкована в том смысле, что в определенное время шла борьба за увеличение своей области местными князьями (рака, ракарайян).

Таким образом, поиск коллективного действия на Древней Яве должен учитывать включенность любой группы в монархическую организацию власти. Более того, желательно строгое различение а) индивидуальных действий, б) действий, предпринятых "от имени" какой-либо группы (например, общины), в) действий, вовлекающих представителей разных общин и создающих некий коллектив, отличный от традиционных социальных объединений.

Начать представляется целесообразным с установления тех общественных благ, которые могут быть отражены в имеющихся источниках - по своему характеру памятниках официальной власти. Это, по всей видимости, налоговые споры, земельные пожалования, включая предоставление высокопродуктивных земель (в условиях Явы - орошаемых рисовых полей sawah), поддержание общественной безопасности, строительство дорог. Особое место занимают придворные интриги, о которых некоторые надписи сообщают довольно подробную информацию: например, надпись Вуатан Тиджа 882 г. рассказывает о мятеже князя Ландхайяна против царя Локапалы Кайюванги [Sarkar, 1971, p. 250 - 261]. В них участвовали многие люди, и есть вероятность обнаружить коллективное действие, хотя его истинные (субъективные) цели могут остаться невыясненными.

Наиболее важным положением теории коллективного действия, подчеркивающей рациональный характер соглашений между правителями и налогоплательщиками, предстает понятие торга (bargaining) между ними по поводу размеров налогообложения и объема предоставляемых общественных услуг. Соответственно задача исследователя заключается в поиске данных о спорах касательно налогообложения, чтобы выявить форму участия в них налогоплательщиков.

Одна из наиболее известных древнеяванских надписей Мантъясих I 907 г., изданная царем Балитунгом (898 - 910), сообщает об освобождении земельного владения от налогов, или основании симы  (подробнее см.: [Barrett Jones, 1984, p. 59 - 90]; ср.: [Wisseman Christie, 1985]), в пользу старейшин (patih) общины (wanua). Причиной такого пожалования со стороны царя называется сумма налогов, поднесенная общиной к царской свадьбе (sambandhanyan inanugrahān sangkā yan makwaih buatthaji iniwönya i  mahārāja kāla ni warangan haji, строки 5 - 6). В данном случае, конечно, сообща действовали именно старейшины, получившие царскую милость и право бесконтрольно распоряжаться доходами общины.

Надпись из Палепангана 906 г. содержит судебный спор о налогообложении общины Палепанган [Sarkar, 1972, p. 55 - 59; Кулланда, 1992, с. 146]. Царский чиновник

(nayaka) обложил налогом больше земли, чем было у общины. Старейшины (rāmanta) обратились к одному из высших сановников царства Матарам, ракръяну мапатиху Хино (rakryan mapatih i Hino [Barrett Jones, 1984, p. 99]), с просьбой восстановить справедливость. Ракрьян мапатих приказал измерить земли общины. В результате измерения выяснилось, что община Палепанган владеет меньшим количеством земли, чем показал чиновник-найяка. Тогда ракрьян мапатих установил меньшую сумму налога с общины. Этот случай свидетельствует о том, что общины, во-первых, могли отстаивать свои права в области налогообложения, и, во-вторых, в некоторых случаях они могли добиться пересмотра действий низших чиновников - здесь с помощью высших.

Но есть данные и о неудачных действиях старейшин общины в вопросах налогообложения. Надпись Балингаван (Сингасари) 891 г. сообщает, что в ответ на просьбу старейшин Балингавана освободить их общину от налогов, т.е. основать симу, правитель (rakryan) области Махулун передал право на доход с общины корпорации трех налоговых сборщиков (sang mapatih katrini) [Sarkar, 1971, p. 295 - 306].

Во всех рассмотренных случаях от имени общины говорят ее старейшины. Простые общинники в этих документах не появляются. В случае с Палепанганом можно предполагать их заинтересованность в снижении налогов, но остается неясным, действовали старейшины Палепангана с опорой на остальных членов общины или нет. Община Балингавана фактически была без согласования с ее старейшинами финансово переподчинена, и это можно истолковать как свидетельство произвола правителя Махулуна и соответственно неспособность общины защитить свой статус налогоплательщика, ответственного перед правителем (государственного налогоплательщика). Важно подчеркнуть, что коллективное действие в рассмотренных надписях охватывает только старейшин общины и едва ли его можно считать всегда успешным.

Тем не менее, поскольку речь зашла о церемонии выделения симы, нужно обратить внимание на один любопытный факт: участие в ней всех членов общины от мала до велика. Давно известно, что при освобождении земельного владения от налогов чиновникам вручались разнообразные подарки сообразно их статусу, а само основание симы свидетельствовалось почтенными людьми - соседями и старейшинами соседних общин, которые тоже получали подарки [Barrett Jones, 1984, p. 69 - 70]. Но порою дары и право участия в праздничном пире получали и все остальные общинники. Надпись Линтакан 919 г. говорит, что "молодежь, мужчины и женщины, получила их долю серебра в размере 1 атак и 1 купанг каждый" (ikanang rarai lakilaki waduan  pirak anātak anakupang winehan [Sarkar, 1972, p. 168, 176 - III.6]). Надпись Санггуран 928 г. содержит сходный текст: "Тогда в соответствии с их положением все патихи, вахута, старейшины (rāma), кабайаны¹ и все старейшины соседних мест, стар и млад, мужчины и женщины низкого, среднего и высшего статуса, не пропустив никого, уселись пировать вкруговую и получили готовый рис" [Sarkar, 1972, р. 242, 234 - verso, 39 - 41]. Это можно трактовать и как утверждение, относящееся только к патихам, вахутам и старейшинам, и как свидетельство участия остальных общинников в трапезе. В пользу последнего предположения говорит, вероятно, упоминание низкого, среднего и высшего статуса (kanisthamaddhamotama [Zoetmulder, 1982, p. 791]).

Следовательно, основание симы было процессом, вовлекавшим множество индивидов. Присутствие на этой церемонии соседей-старейшин было необходимо вследствие размежевания земель, часть из которых (собственно сима) освобождалась от налогообложения центральной властью. Это же обстоятельство объясняет и присутствие

¹ В древнеяванском языке патих и вахута означают (высшего) чиновника, первый термин может еще иметь значение главы, первого среди прочих, тогда как второй - священнослужителя; кабайяан же - старейшина (см.: [Zoetmulder, 1982, p. 759, 1324, 2171]). Поэтому допустим перевод "чиновники, священнослужители и старейшины". По С. В. Кулланде, низшие государственные чиновники из членов общины, ведавшие их делами и осуществлявшие связь с центральной властью, назывались раманта [Кулланда, 1992, с. 145]. Из них выделились более высокие категории: патихи, найяка и вахуты [Кулланда, 1992, с. 145].

государственных чиновников. Простые общинники появляются в обрядовом пиршестве, подтверждая свое согласие на эту сделку и тем самым свое членство в общине (параллели с продажей земельных участков в Древнем Шумере см.: [Емельянов, 2003, с. 48 - 49; Дьяконов, 1983, с. 174, 254 - 255]). Это процесс воспроизводства первичной социальной группы.

Можно ли найти свидетельства предоставления государственной властью высокопродуктивных земель налогоплательщикам? Дж. Виссеман Кристи полагает, что оросительные системы на Древней Яве строились и поддерживались самими общинами [Wisseman Christie, 1992; 2007]. В пользу этой теории как будто свидетельствует почти полное молчание известных надписей VIII-X вв. об участии властей в строительстве оросительных систем. Но это тот случай, когда характер надписей - преимущественно основание симы - препятствует пространным восхвалениям царей. Древнеяванские надписи в абсолютном большинстве своем - юридические документы, а не манифесты и панегирики. Впрочем, утверждать это недостаточно. Обратимся к фактам.

Царь Докапала Кайюванги (годы правления 855 - 885) приказал создать орошаемое поле (sawah) из неорошаемого (těgal) и возложил эту задачу на ракарайана области Вка по имени Пу Чатура, согласно надписи Квак I 879 г. [Sarkar, 1971, р. 217]. Надпись Киневу на статуе Ганеши 907 г. содержит прошение старейшин Киневу царю Балитунгу увеличить их ирригационные поля (sawah). Это означает, что царь контролировал орошаемые земли, по крайней мере частично. Более древний текст с Западной Явы - надпись из Тугу V в. - рассказывает о прорытии царем Пурнаварманом "прекрасной реки Гомати" [Захаров, 2006, с. 49 - 50; Noordyun, Verstappen, 1972, p. 298 - 307]. Это, конечно, незначительные данные, но они есть, и более осторожным выглядит вывод о том, что ирригация, необходимая для высокопродуктивного земледелия, находилась частично в ведении самих общин, частично в распоряжении царской власти.

Важный признак развитости государства - его способность обеспечить общественную безопасность. На Древней Яве лишь в самой ранней датированной надписи на санскрите из Чанггала 732 г., принадлежащей царю Санджайе, монарх прославляется за достижение безопасности: "человек спит на царских дорогах, не боясь воров и других напастей (букв, страхов)"  rājapathe jano  cānyairbhayaih) [Захаров, 2010(1), с. 35,40; Sarkar, 1971, p. 18]. Позднее, видимо, безопасность поддерживалась самими общинами. Надпись Мантъясих I 907 г. утверждает, что старейшины общины Мантьясих должны обеспечить безопасность на дорогах общины Кунинг (sinarabhārānta ikanang patih rumaksā ikanang havān, A.7 [Sarkar, 1972, p. 65]). В надписи из Балингавана 891 г. упоминаются некие опасности на неорошаемых полях (těgal) одноименной общины, члены которой обязаны платить за "пролитую кровь и покрытый росой труп" (anak banwa ri balingawān āpan lanā ya manahur dening rāh kasawur wangke kābunan [Sarkar, 1971, p. 304 - LVII, 8 - 9]). Это напоминает хорошо известную коллективную ответственность верви в Пространной редакции "Русской правды" (статьи 3 - 8). Немногочисленный древнеяванский материал заставляет предполагать слабое обеспечение общественной безопасности государственной властью (что находится в определенном соответствии с выявленной СВ. Кулландой неустойчивостью областных границ, переходивших от одного правителя к другому). Это обстоятельство объясняет упоминание вооруженных "юношей юга или севера" и молодежь/воинов (vereh kidul, vereh lor, vadva) в надписи из Камалаги 821 г. [Sarkar, 1971, p. 57; Кулланда, 1992, с. 65].

Впрочем, древнеяванское государство обеспечивало определенную степень правовой защиты индивида, о чем свидетельствуют два текста X в. Надпись Джайяпатра Дьедукман 907 г. содержит судебный спор между вдовцом и заимодавцем по поводу долга скончавшейся жены [Sarkar, 1972, p. 99 - 101]. Кредитор хотел взыскать долг с мужа-вдовца, но, поскольку последний не знал о долге жены, сделанном ею на своем имуществе, по древнеяванскому праву он не мог считаться ответчиком, каковое су-

дебное решение и было вынесено². Второй источник - надпись Джайяпатра Вуруду Кидул 922 г. описывает случай клеветы, подробно исследованный С. В. Кулландой [Sarkar, 1972, p. 198 - 206; Кулланда, 1992, с. 143; 1995, с. 13 - 14]. Некто Санг Дханади (пол индивида не определяется грамматически или по контексту) был назван vka kilalān, т.е. ребенком податных³, наместником (saměgat) области Мангхури по имени Вукаджана. Статус податного kilalān на Древней Яве означал исключение из общины-вануа и неполноправный статус [Кулланда, 1979(2), с. 28 - 33]. Санг Дханади предоставил свидетелей, который показали, что его предки были достойными людьми (wwang yukti) [Кулланда, 1992, с. 143; 1995, с. 13]. Результатом этого судебного процесса стало оправдание Санг Дханади. Однако через месяц оскорбление повторилось уже со стороны некоего Санг Памарива, назвавшего Санг Дханади еще и "ребенком кхмера" (wka kmir). Новое разбирательство снова оправдало Санг Дханади и выдало ему охранную грамоту с запретом впредь его оговаривать.

Рассмотренные случаи правовой защиты напрямую не касаются коллективного действия. Они лишь показывают существование определенной правовой системы, обеспечивавшейся государством, причем в случае с Санг Дханади удалось отвести даже клевету высокопоставленного лица - наместника области.

Развитие транспортной инфраструктуры, в частности строительство дорог, было царской повинностью, но могло быть передано местному правителю. Согласно надписи Вахару 873 г., после основания симы ее владелец санг хадьян (дословно "его честь", или почтенный господин [Zoetmulder, 1982, p. 571]) по имени Кулуптуру стал единственным владельцем трудовых повинностей населения, включая починку дорог (manglurung) [Sarkar, 1971, p. 187]. Следовательно, государство лишь частично обеспечивало развитие инфраструктуры.

Участие общин в политических интригах известно лишь по одному источнику, хотя борьба за власть была довольно оживленной, если судить по надписи Вануа Тентах III [Wisseman Christie, 2001, p. 29 - 31, 51 - 52]. Во время царствования Локапалы Кайюванги около 882 г., согласно надписи Вуатан Тиджа, вспыхнул мятеж князя области Ландхайян⁴. Мятежный правитель убил одного из детей царя - князя области Манак. Община Вуатан Тиджа спасла другого царского сына, Бхумиджайю, от гибели [Sarkar, 1971, p. 251]. В знак благодарности Локапала распорядился выделить ее в свободное владение (сима) Бхумиджайи. Способность общины вмешаться в политические споры возможна лишь в случае обладания ею военной силой и политической волей. О наличии военной силы у общин можно судить на основе данных об их вооруженных отрядах и их обязанности поддерживать безопасность на дорогах других общин, что предполагает какую-то военную организацию (см. выше). В данном случае община Вуатан Тиджа заняла активную позицию, хотя ее субъективная цель едва ли может быть реконструирована. Вряд ли можно считать такой целью переход в личное владение Бхумиджайи. В любом случае перед нами коллективное действие - затруднительно предположить, что спасти царского сына могла небольшая группа старейшин, не имеющих поддержки своих сородичей. Впрочем, об организации спасения остается только гадать. Можно лишь сделать вывод об активной позиции общины Вуатан Тиджа в разразившемся конфликте.

² Иная картина складывается в случае с сыном заемщика-должника - он обязан оплатить долги отца, как показывает медная табличка Вуру Тунггал 912 г. [Sarkar, 1972, p. 135 - 137].

³ Правовой статус социальных групп mangilalalkilalān drbya haji исследовался А. Баррет Джоунз [Barrett Jones, 1984, p. 137 - 141]. С. В. Кулланда показал, что mcmgilala означает сборщика, в то время как kilalān - "того, с кого собирают подати" [Кулланда, 1992, с. 142; 1995, с. 13 - 14]. Основной довод - грамматическая форма: mangilala - активная форма, kilalān - пассивная от корня *kilala [Zoetmulder, 1982, p. 867].

⁴ Необходимо отметить, что правители Древней Явы обычно известны по названию их княжества, например, rake Kayuwangi - "князь области Кайюванги" (Кайюванги дословно означает "Душистое дерево" [Кулланда, 1992, с. 91, 151]).

Суммируем рассмотренные данные. На Древней Яве существовало групповое действие традиционного института - общины, что проявлялось в совместном участии в основании симы, обеспечении безопасности, групповой ответственности за ее нарушение и во вмешательстве в политические интриги. Общины могли влиять на размеры налогообложения. Старейшины общины могли выступать от ее имени и создавать меньшие по размеру группы с целью увеличения своих доходов. Древнеяванское государство-кратон обеспечивало определенную правовую защиту индивидов, но оставляло общинам поддержание безопасности. Коллективное действие, направленное на образование группы, можно зафиксировать лишь в воспроизводстве общины при основании симы. Других коллективов, кроме традиционных (выходящих за пределы традиционных социальных категорий наподобие старейшин), мы не встречаем. Это приводит к выводу о слабом развитии коллективного действия в кратоне.

В целом это заключение заставляет усомниться в познавательной ценности теории коллективного действия. Формирование государственности, по крайней мере в рассмотренном случае, едва ли основывалось на рациональных соглашениях между правителями и налогоплательщиками.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Дьяконов И. М. (ред.) История древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. I. Месопотамия. М.: Наука, 1983.

Емельянов В. В. Древний Шумер. Очерки культуры. СПб.: Азбука-классика - Петербургское востоковедение, 2003.

Захаров А. О. Политическая организация островных обществ Юго-Восточной Азии в раннем средневековье (V-VIII вв.): конструктивистский вариант. М.: Восточный университет, 2006.

Захаров А. О. Надпись из Чанггала 732 г. и некоторые вопросы древнеяванской истории // Восток (Oriens). 2010(1). N 2.

Захаров А. О. Рец. на: Blanton R., Fargher L. Collective Action in the Formation of Pre-Modern States. N.Y.: Springer, 2008. XXVI, 447 p. (Fundamental Issues in Archaeology.) // Проблемы истории, филологии, культуры. 2010(2). N 2 (28).

Кулланда С. В. Некоторые особенности санскритской эпиграфики Явы (опыт количественного анализа) // Санскрит и древнеиндийская культура (сборник статей и сообщений советских ученых к IV Всемирной конференции по санскриту. Веймар, ГДР, 23 - 30 мая 1979 г.). М.: Гл. ред. вост. лит. изд-ва "Наука", 1979(1).

Кулланда С. В. Принадлежность к общине как социальный знак (на материале древней Явы) // Обычаи и культурно-дифференцирующие традиции у народов мира. М., 1979(2).

Кулланда С. В. Некоторые аспекты отношений общины и государства на Яве (1-е тыс. н.э.) // Региональная и этническая адаптация культур в Юго-Восточной Азии / Отв. ред. В. А. Тюрин. М.: Московский филиал Географического общества СССР, 1982(1).

Кулланда С. В. Некоторые проблемы социального строя раннеяванских государств (по данным эпиграфики VIII - начала X в.) // Народы Азии и Африки. 1982(2). N 5.

Кулланда С. В. История древней Явы. М.: Наука-Восточная литература, 1992.

Кулланда С. В. Древнеяванское государство и проблема "деспотизма" в ранних обществах // Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти / Отв. ред. Л. С. Васильев. М.: Восточная литература, 1993.

Кулланда С. В. Культурно-религиозные факторы урбанизации Нусантары в средние века // Города-государства Нусантары и проблемы их развития (Малайско-индонезийские исследования, VI) / Сост. Б. Б. Пар-никель. М.: Нусантара, 1995.

Barrett Jones A. Early Tenth Century Java from the Inscriptions: A Study of Economic, Social and Administrative Conditions in the First Quarter of the Century. Dordrecht-Holland, Cinnaminson-USA: Foris Publications, 1984 (Verhandelingen van het Koninklijk Instituut voor Taal-, Land- en Volkenkunde, D. 107).

Blanton R., Fargher L. Collective Action in the Formation of Pre-Modern States. N.Y.: Springer, 2008. (Fundamental Issues in Archaeology).

Brandes J.L.A. Oud-Javaansche Oorkonden. Nagelaten Transcripties van wijlen Dr.J.L.A. Brandes. Uitgegeven door Dr. N.J. Krom. The Hague: Bataviaasch Genootschap, 1913 (Verhandelingen van het Bataviaasch Genootschap van Kunsten en Wetenschappen, D. LX).

De Casparis J.G. Inscripties uit de Cailendra-tijd [Prasasti Indonesia I]. Bandung: Nix, 1950.

De Casparis J.G. Selected Inscriptions from the 7^th to the 9^th Centuries AD. [Prasasti Indonesia II]. Bandung: MasaBaru, 1956.

Noordyun J., Verstappen H.Th. Purnavarman's River-works near Tugu // Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde. D. 128. Afl. 2/3. 1972.

Sarkar H.B. Corpus of the Inscriptions of Java (Corpus Inscriptionum Javanicarum) (Up to 928 A.D.). Vol. I-II. Calcutta: Mukhopadhyay, 1971 - 1972.

Service E. Primitive Social Organization. N.Y.: Random House, 1962.

Service E. Origins of the State and Civilization. N.Y.: Norton, 1975.

Van Naerssen F.H., De Jongh R.C. The Economic and Administrative History of Early Indonesia. Leiden-Köln: E.J. Brill, 1977.

Wisseman Christie J. Rāja and Rāma: The Classical State in Early Java // Centers, Symbols, and Hierarchies: Essays on the Classical States of Southeast Asia I Ed. by L. Gesick. New Haven: Yale University Southeast Asian Series, 1983 (Monograph Series No. 26).

Wisseman Christie J. Theatre States and Oriental Despotisms: Early Southeast Asia in the Eyes of the West. Hull: University of Hull, Centre for Southeast Asian Studies, 1985 (Occasional Paper No. 10).

Wisseman Christie J. Water from the Ancestors: Irrigation in Early Java and Bali // The Gift of Water: Water Management, Cosmology, and the State in South East Asia / Ed. by J. Rigg. L.: School of Oriental and African Studies, University of London, 1992.

Wisseman Christie J. Revisiting Early Mataram // Fruits of Inspiration: Studies in Honour of Prof. J.G. De Casparis, Retired Professor of the Early History and Archaeology of South and Southeast Asia at the University of Leiden, the Netherlands, on the occasion of his 85^th birthday / Ed. by M.J. Klokke & K.R. van Kooij. Groningen: Egbert Forsten, 2001.

Wisseman Christie J. Water and Rice in Early Java and Bali // A World of Water: Rain, Rivers and Seas in Southeast Asian Histories. / Ed. by P. Boomgaard. Leiden: KITLV; Singapore: NUS Press, 2007.

Zoetmulder P.J. (with the collaboration of S.O. Robson). Old Javanese-English Dictionary. Parts 1 - 2. 's-Gravenhage: Martinus Nijhoff, 1982.

Permanent link to this publication: