Отв. ред. И.О. Абрамова, Д.М. Бондаренко. М.: Институт Африки РАН, 2013. 459 с.

Африка - один из наиболее нестабильных регионов мира. На этом континенте происходили крупные по числу жертв и масштабам вооруженного противостояния политические конфликты. Исследованию этих проблем посвящена рецензируемая монография.

Книга разделена на три раздела, включающих 19 глав: раздел I. Некоторые общие и характерные черты конфликтных ситуаций в Африке; раздел II. Конфликтные ситуации в отдельных африканских странах и регионах; раздел III. Мирное урегулирование конфликтов: возможности и реальность.

В работе основное внимание авторы уделяют комплексному, системному рассмотрению причин и характера антиправительственных выступлений и факторам политической нестабильности. Как отмечает Н.Д. Косухин (Введение, гл. 1. "Этнополитические конфликты: истоки и особенности") "вопреки ожиданиям достижение независимости не привело к решению социально-экономических проблем населения бывших колоний. В результате на первый план выдвинулся вопрос о распределении ресурсов... преодолении разрыва между центрами экономического развития и обширными отсталыми регионами" (с. 7). В монографии убедительно доказывается, что крах биполярной системы международных отношений не оказал стабилизирующего влияния на ситуацию в сфере региональной безопасности, а, напротив, привел к обострению многих конфликтов, уходящих корнями в доколониальное и колониальное прошлое континента.

Среди причин и предпосылок возникновения конфликтов авторы указывают бедность, эпидемии, голод, трудности экономического развития, социальные потрясения, рост числа беженцев, маргинализацию молодежи в условиях урбанизации, нарушение экологического баланса, рост неконтролируемого распространения наркотиков, оружия и др. В результате политическая ситуация дестабилизируется, что проявляется в форме различного рода акций протеста, борьбы за власть между отдельными фракциями элиты, государственных переворотов, обострения межконфессиональных противоречий. В свою очередь это нередко приводит к гражданским войнам и вооруженным конфликтам.

Л.М. Садовская (гл. 2 "Социально-политические истоки конфликта и возможности его урегулирования в рамках конституционного поля") в качестве источника конфликта рассматривает кризис политической власти, возникший во многих африканских странах в постколониальный период. Автор отмечает, что "как правило, борьба за лидерство внутри страны возникала после выборов (парламентских и президентских. - С.К.), которые заканчивались чаще всего оспариванием их результатов" (с. 44). На примерах Кот-д'Ивуара, Кении, Зимбабве и других стран Л.М. Садовская показывает, как подтасовка результатов, насилие, возникающее в ходе предвыборной кампании и после оглашения итогов, вызывает у электората неудовлетворенность, озлобление и нежелание впредь участвовать в этом "действе".

Интересную проблему - роль наемников, пиратов и бандитов в распространении конфликтов и локальных войн - подняли В.И. Гусаров и Н.В. Гришина (гл. 3 "Криминальные составляющие конфликтов"). По мнению авторов, наемничество во всех случаях "следует рассматривать как преступление, когда под тем или иным предлогом противостоящей стороне силовыми методами навязывается чужая воля, несовместимая с ее национальными или иными интересами" (с. 65). В Африке наемники действовали в Демократической Республике Конго (ДРК), Анголе, Нигерии, Бенине, Сьерра-Леоне, на Коморах, Сейшелах, в Экваториальной Гвинее, Уганде, Ливии, Мозамбике и других странах. Но, пожалуй, как верно замечают авторы, особую опасность приобретает бандитизм, т.е. действия, нарушающие условия повседневной жизни и деятельности людей. "Как и повсюду в мире, в африканских странах бандитизм как криминальное явление - всегда результат наслоения политических, экономических, социальных, религиозных и иных противоречий" (с. 73). В очаги бандитизма превратились Сьерра-Леоне и Либерия в годы вооруженных конфликтов (1991-2002 и 1989-2003 гг. соответственно). Бандитским формированиям этих стран приписываются грабежи, убийства, отсечение конечностей, изнасилования, "забавы" вроде спора на деньги о поле будущего ребенка беременной женщины, которой вспарывали живот.

В.И. Гусаров и Н.В. Гришина отмечают рост масштабов пиратства, которое растет по мере расширения товарооборота и увеличения числа судов, занятых перевозкой грузов. Основные зоны активности пиратов - Гвинейский и Аденский заливы, Малаккский пролив, Южно-Китайское море и др. Но поистине огромными являются масштабы сомалийского пиратства в районе Африканского Рога. Ежегодно здесь проходит до 20 тыс. судов. Сами сомалийцы утверждают, что пиратство возникло из-за того, что иностранные траулеры вели лов рыбы в их территориальных водах и сбрасывали опасные отходы в прибрежных зонах. Отчасти это так. Но, как справедливо указывают авторы, "это только половина правды: морской разбой в этих местах всегда был традиционным способом заработка" (с. 78). Сегодня проблема морского пиратства стала одной из составляющих борьбы с международным терроризмом. Пиратство уносит сотни человеческих жизней и тормозит развитие мировой торговли, а общее удорожание морских перевозок из-за угрозы нападений отрицательно сказывается на экономических показателях деятельности торговых флотов.

Рассматривая базисные формы проявления социальных конфликтов, Л.Л. Фитуни (гл. 4. "Современные технологии в управлении социальными конфликтами в Африке") указывает, что "острота конфликта, его внешние проявления, латентность или открытость могут иметь различную степень и, как следствие, порождать желание у самих участников конфликта или третьей стороны воздействовать на него в своих интересах" (с. 91). Целенаправленное воздействие на ход конфликта принято называть управлением конфликтом, которое предполагает перевод сложившейся ситуации и обострившихся противоречий в рациональное русло деятельности людей через осмысленное воздействие на конфликтное поведение социальных субъектов с целью достижения желаемых результатов. Автор отмечает многообразие и многомерность африканских конфликтов, которые имеют свой генезис и логику развития. Для управления такими конфликтами должны использоваться методы и механизмы, отвечающие их конкретным условиям

и специфике: географии, времени, пространственным характеристикам, интенсивности, стадии развития и т.д.

Л.Л. Фитуни убедительно доказывает, что Интернет и социальные СМИ обеспечили платформу и инструменты для формирования и расширения сетевых структур, которые африканские правительства практически не могут контролировать. Социальные сети сыграли важную роль в свержении многих арабских режимов. Однако СМИ - лишь инструменты, позволяющие антиправительственным силам снижать затраты на участие, организацию, вербовку и обучение. Их эффективность зависит от того, насколько умело лидеры используют их и насколько доступны они для тех, кто имеет навыки, знания и умения, связанные с их использованием.

"Особенностью сети, отмечает автор, является горизонтальная структура, т.е. коммуникация осуществляется не по вертикали, а по горизонтали не от ведущего к ведомому, а (внешне) равноправных участников при их прямых контактах друг с другом. При этом важны три основных элемента, которые, как считается, должны присутствовать в сетевом социальном движении: а) общее коммуникативное пространство; б) объединяющая идея или смысловой концепт и в) связанность и (формальное) равенство участников" (с. 94).

В центре внимания О.Б. Громовой (гл. 5 "Влияние конфликтов на социальную среду") многочисленные конфликты, военные перевороты и гражданские войны на континенте, которые "с особой силой затронули наиболее уязвимые группы населения - женщин и детей, составивших большинство жертв таких противоборств" (с. 103). Женщины и дети в первую очередь страдают от экономических, социальных и иных последствий конфликтов развала национальной экономики и базовых социальных услуг, упадка традиционного хозяйства и сопутствующих им разорения, обнищания, голода, истощения, антисанитарии, разных болезней. Крайняя нищета в сочетании с разрушением инфраструктуры, включая медицинское обслуживание, создаст серьезную угрозу для женского и детского здоровья. В большинстве африканских стран, переживших конфликт, в условиях разгула болезней более 20% детей умирали, не достигнув пятилетнего возраста. Десятки тысяч мирных жителей становятся бездомными. Беженцы, которым удается разместиться в переполненных палаточных лагерях для перемещенных лиц, сталкиваются со многими новыми рисками и угрозами физической безопасности, поскольку "убежище" не защищает от нападений и преступлений военного характера.

О.Б. Громова доказывает, что в силу своего положения в обществе и пола женщины "подвержены повышенному риску и угрозе насилия, становясь преимущественной целью и объектом набегов и нападений солдат и боевиков, широко использующих в отношении этих самых уязвимых категорий гражданского населения всевозможные формы насилия" (с. 104). В то же время женщины и дети становятся не только жертвами насилия, но и активными участниками вооруженных столкновений. Огромное число детей в африканских зонах конфликта систематически использовалось как повстанцами, так и проправительственными вооруженными подразделениями в военных действиях. Почти треть всех детей-солдат в мире приходится на Африку.

Раздел II открывает статья А.А. Ткаченко (гл. 6 "Политические потрясения и гражданские конфликты в Северной Африке: социальный взрыв, революция, бунт, гражданская война". Автор указывает на большую вероятность того, что "политические потрясения на Арабском Востоке продолжатся и приведут к дальнейшим, не исключено радикальным изменениям на политическом ландшафте региона" и что правившая в течение нескольких десятилетий авторитарная власть оставила здесь тяжелое наследие в политической и социальной сфере, преодоление которого будет крайне сложным и потребует длительного времени: «режимы личной власти, по сути, разрушили и без того хрупкую систему политических и социальных амортизаторов и противовесов, которые в кризисные периоды спасали общество от тяжелейшего гражданского противостояния, оставив после себя "политический вакуум"» (с. 131).

Падение стабильных и внешне достаточно благополучных режимов показало, что основной протестный потенциал был направлен прежде всего против лично глав режимов, сконцентрировавших в своих руках всю полноту власти, и авторитарной формы правления. Именно с жесткой авторитарной властью в общественном мнении в странах региона все более связывались многочисленные проблемы экономического и социального характера. Это неэффективное управление, застойно низкий жизненный уровень значительной части населения, отсутствие элементарных свобод и т.д. Последствия "арабской весны", как утверждает автор, во многом будут определять вектор развития каждой из стран Северной Африки не только в ближайшей и среднесрочной,

но и в долгосрочной перспективе. Судя по всему, будет наблюдаться борьба главным образом двух тенденций: к сохранению реальных властных функций в руках относительно узкой группы, в основном или частично представленной верхушкой силовых ведомств, с одной стороны, и к проведению квазидемократических реформ с другой.

Говоря о политическом насилии в Нигерии, Л.В. Гевелинг (гл. 7 "Четвертая республика в Нигерии: хроника политического насилия") указывает, что "в общественно-политической жизни страны насилие играло гипертрофированную роль" (с. 148). С середины 2000 г. в Нигерии периодически возникали парламентские кризисы, вызванные широкомасштабной коррупцией и другими злоупотреблениями в обеих палатах Национальной ассамблеи. Наблюдались конфликты между органами исполнительной и законодательной власти, а также трения между федеральным центром и руководством регионов. Основными причинами этого противостояния оставались разногласия по поводу распределения бюджетных ассигнований и порой оспаривавшийся в судебном порядке контроль над нефтяными ресурсами страны. Неоднократно предпринимались попытки осуществить импичмент главы государства.

Источниками других конфликтов стали напряженные отношения между трудом и капиталом, либерализация цен, энергетический кризис и перебои с поставками горючего. Нестабильность режима отчасти была обусловлена активизацией сепаратистских и центробежных сил, а также обострением противоречий между основными конфессиями - мусульманами и христианами.

В Нигерии сохраняется сложная криминальная ситуация, в значительной степени объясняющаяся тем, что примерно 60 (из 170) млн граждан живет за чертой бедности. Страна играет роль перевалочного пункта для больших партий наркотиков, переправляющихся на европейский, восточноазиатский и североамериканский рынки.

В статье Г.М. Сидоровой (гл. 8 "Вооруженный конфликт в Демократической Республике Конго и его последствия") указывается, что к собственным политическим и социальным противоречиям в этой стране добавились конфликты, привнесенные из соседних государств Руанды, Бурунди, Уганды и др. При этом наиболее крупные сражения происходили в частях страны, имеющих большое экономическое значение, например содержащих кобальт и медь в районах Катанги и на алмазных месторождениях Мбужи-Майи, что в очередной раз подтверждает важность наличия богатых природных ресурсов, их эксплуатации и вывоза для возникновения и продолжения войны.

В центре внимания С.В. Мезенцева (гл. 9 "Конфликты в районе Африканского Рога") внутренние кризисы на территориях Джибути, Сомали, Эфиопии и Эритреи, а также в Судане, осуществляющем связь между Африканским Рогом и долиной Нила. Указывая, что причины прошлых и настоящих конфликтов в регионе многообразны, автор рассматривает совокупность таких факторов, как "борьба за материальные и природные ресурсы, а также за власть между различными социально-политическими образованиями. Исторически нерешенные или искусственно созданные колониальными державами противоречия между народами различной этнической, лингвистической, культурно-конфессиональной принадлежности, насильственно объединенными в границах единых государств, также поддерживают внутриполитическую напряженность" (с. 202). Используя собственный опыт работы в странах региона и проведенные там исследования, С.В. Мезенцев детально исследует эфиопо-сомалийский (1977-1978) и эфиопо-эритрейский (1998-2000) конфликты и подчеркивает, что наряду с экономической отсталостью важным фактором политической нестабильности являются слабость и неразвитость институтов государственной власти. Во многих странах отсутствует или недостаточен контроль над национальными территориями и границами. Такое положение способствует развитию контрабанды стрелкового оружия и боеприпасов, а также практически беспрепятственному перемещению в приграничных районах незаконных вооруженных формирований. Говоря о высокой конфликтогенности Африканского Рога, автор справедливо указывает, что в своей совокупности страны региона - многонациональные и многоконфессиональные образования с вековыми традициями христианства, мусульманства, иудаизма и традиционных верований. В настоящее время существенным дестабилизирующим фактором становится распространение радикального исламизма.

Затяжным конфликтам в Судане - между Севером и Югом страны (1955-2011 с недолгими передышками) и в Дарфуре (2003 - по настоящее время) посвящена статья Н.З. Фахрутдиновой (гл. 11 "Генезис конфликтов на пути к миру в Судане"), которая отмечает, что их истоки "уходят своими корнями в колониальное прошлое страны. Судан находится... на стыке двух

миров: арабского и африканского и двух цивилизаций: исламской и христианской" (с. 252). 9 июля 2011 г. Южный Судан официально получил независимость, однако отношения между ним и Северным Суданом остаются напряженными. Не решены вопросы о принадлежности богатого нефтью штата Абьей, судьбе нефтепровода, проходящего по территории двух частей прежде единого государства. Сохраняются военно-политических риски, связанные с серьезными внутренними противоречиями в рядах правящей группы и племенной верхушки Юга, деятельность повстанческих группировок на территориях обоих государств и т.д. Что касается Дарфура, то автор убедительно доказывает, что одной из причин конфликта стала борьба за ресурсы пастбищные и пахотные земли, водные источники и коридоры сезонных миграций крупного рогатого скота в результате их резкого сокращения и истощения из-за климатических и экологических изменений.

По мнению Л.М. Садовской (гл. 10. "Этнополитический конфликт в Кот-д'Ивуаре и перспективы его разрешения"), конфликты в Кот-д'Ивуаре, начавшиеся в 1990-х гг. и продолжавшиеся с переменной интенсивностью до 2011 г., так же как в Судане и многих других странах континента, коренятся в разногласиях как колониального, так и постколониального периода и в значительной степени обусловливались прошлыми взаимоотношениями противоборствовавших сторон. Важными факторами нестабильности стало отстранение властями от принятия ответственных решений и вытеснение из ведущих отраслей экономики многочисленных выходцев - бывших трудовых мигрантов из Буркина Фасо, Мали, Либерии и других государств западноафриканского региона, сконцентрировавшихся в северных регионах страны еще в годы правления первого президента-долгожителя Ф. Уфуэ-Буаньи (1960-1993) и фактически ставших ивуарийцами. Перед президентскими выборами 1995 г. в результате изменений в Конституции у них было отнято право голоса и право быть кандидатом в президенты. Чтобы иметь это право, нужно быть рожденным от отца и матери ивуарийского происхождения. Поскольку "неивуарийцы" составляли около 30% населения, Кот-д'Ивуар практически раскололся на ивуарийский Юг и иммигрантский Север. Обстановка заметно обострилась после президентских выборов 2010 г., когда началось противостояние между сторонниками бывшего президента Л. Гбагбо и нынешнего А. Уаттары из-за результатов подсчета голосов. Ситуация вылилась в кровопролитные столкновения, прекратить которые удалось лишь благодаря вмешательству мирового сообщества.

В разделе того же автора (гл. 12 "Сенегал: проблема Казаманса") рассматривается один из необычных конфликтов на Африканском континенте: борьба Движения демократических сил Казаманса за отделение этой южной провинции от основной части страны. Конфликт отличается относительно небольшим числом жертв с 1940-х гг. и по сей день, "сезонным" характером боевых действий, который обусловлен необходимостью участия боевиков в сельскохозяйственных работах для того, чтобы прокормить семьи; зависимостью от продажи марихуаны для финансирования движения и др. Среди главных факторов подъема сепаратизма Л.М. Садовская отмечает "засилье северян в руководстве провинций, экономические трудности, связанные с сильнейшей засухой в центральных районах Сенегала, вызвавшей массовое переселение некоренного населения в Казаманс" (с. 274). Переселенцы отнимали у местных жителей жилье и плодородные участки земли. Наряду с этим возмущение коренных казамансцев вызывали действия властей по выжиганию посевов индийской конопли и других традиционных культур, с возделыванием которых связано само существование местного населения. Л.М. Садовская делает вывод о том, что молодежь, испытывая материальные лишения и находясь в определенном духовно-культурном вакууме, видела свое будущее только в независимом Казамансе.

Т.С. Денисова (гл. 13 "Первая гражданская война в Либерии (1989-1997): региональный аспект") детально рассматривает роль, которую другие африканские страны - Буркина Фасо, Кот-д'Ивуар, Сьерра-Леоне, Гана, Гамбия, Гвинея, Нигерия, Ливия и др., а также военные контингенты ЭКОВАС (Экономическое сообщество стран Западной Африки) - ЭКОМОГ сыграли в развитии либерийского конфликта, предоставляя основной антиправительственной группировке Национально-патриотическому фронту Либерии (НПФЛ) под руководством Ч. Тейлора (президент Либерии с 1997 по 2003 г.) и другим мятежным фракциям моральнополитическую и военную поддержку, или, напротив, участвуя в урегулировании конфликта. На обеих сторонах конфликта сражались выходцы из разных стран континента, подготовленные в специальных лагерях в Ливии, и иностранные наемники. Кроме того, «все либерийские "военные бароны" во время конфликта сотрудничали с различными иностранными компа-

ниями, бизнесменами или правительствами и начали представлять на территории Либерии интересы международных торгово-промышленных синдикатов, штаб-квартиры которых располагались в Конакри, Абиджане, Лагосе, Абудже, Париже, Вашингтоне и других центрах» (с. 292).

Конфликт в Либерии стал ярким примером использования сторонами природных и других ресурсов государства для личного обогащения и формирования "экономики войны". "Алмазы, золото, наркотики, каучук, древесина, награбленное имущество, металлолом, пальмовое масло, кофе, какао и, конечно, оружие - все стало предметом купли-продажи" (с. 295). Даже ЭКОМОГ создал свою схему наркоторговли и соперничал с НПФЛ за контроль над региональными контрабандными каналами. Почти все нигерийские офицеры ЭКОМОГ, представлявшие наибольшую группу офицерского корпуса миротворческой миссии, имели деловые интересы в Либерии во время войны, в частности продавая оружие всем противоборствовавшим фракциям, а солдаты - выданную им амуницию.

По справедливому замечанию автора, конфликт имел ярко выраженный региональный характер, так как распространился на соседние государства - Сьерра-Леоне, Кот-д'Ивуар, Гвинею и подвергся внешнему вмешательству, в основном со стороны Нигерии и Ганы.

В последние несколько лет пристальное внимание мирового сообщества было привлечено событиями в Мали, где 22 марта 2012 г. произошел третий за 50 лет независимого существования военный переворот, в результате чего группа младших офицеров во главе с капитаном А. Саного свергла президента Амалу Тумани Туре, который возглавлял предыдущее (в 1991 г.) выступление малийской армии, приведшее к свержению однопартийного режима генерала М. Траоре. Е.Н. Корендясов (гл. 14 "Кризис в республике Мали") среди главных особенностей малийского кризиса выделяет то обстоятельство, что "он был порожден главным образом обострением противоречий, связанных с процессами модернизации государственного и общественно-политического устройства, развитием рыночной экономики и последствиями глобализации при доминировании в системе глобального управления западных стран и ТНК" (с. 304). Как указывает автор, государственный переворот выявил жесткое противостояние в Мали между государством и обществом и низкий управленческий потенциал государственных институтов. Кроме того, глубокий шок в малийском обществе вызвало выявившееся падение боеспособности национальной армии - уважаемого жителями страны государственного института. Когда в январе 2012 г. началось очередное восстание туарегов (сахарских кочевников), армия не смогла противостоять повстанцам, которые в течение нескольких недель заняли ряд крупных городов и установили контроль над северными районами страны площадью, достигавшей 65% национальной территории, а 6 апреля была провозглашена независимость государства Азавад.

Е.Н. Корендясов указывает, что еще в начале 1990-х гг. исламисты, в том числе Аль-Каида, начали искать возможности создания опорной базы своего движения в обширном Сахаро-Сахельском регионе, расположенном на южных границах Северной Африки. Более того, по мере нарастания трудностей в деятельности Аль-Каиды в Афганистане и западных странах роль сахаро-сахельского оплота исламизма возрастала. Учитывался и растущий повстанческий потенциал туарегов.

Еще одним фактором обострения ситуации по линии "центральные власти Мали - туарегский север" послужило падение режима М. Каддафи в Ливии, так как непосредственным следствием антиливийской операции НАТО стало массовое перемещение в конце 2011 г. оставшихся верными Каддафи воинских подразделений из Ливии через Алжир в северные районы Мали. Как правило, это были солдаты и офицеры из бывшего исламского легиона, в рядах которого насчитывалось около 2 тыс. туарегов. Они и составили костяк вооруженных отрядов исламистских организаций и Национального движения за освобождение Азавада (НДОА).

На динамику малийского кризиса решающее влияние оказали международные усилия. "По содержанию, движущим силам, значимости и остроте поставленных под вопрос интересов малийские события вышли далеко за национальные и региональные рамки. Создалась непосредственная угроза неконтролируемой дестабилизации сахаро-сахельских стран и всего региона Западной Африки, обострения сепаратистских, этноконфессиональных и криминально-террористических проблем, ожесточения схваток между мировыми центрами силы за природные ресурсы и военно-политическое влияние на континенте" (с. 315). Лишь в августе 2013 г. был выполнен важный пункт дорожной карты преодоления кризиса: по итогам двух туров голосования был избран новый президент Мали Ибрагим Бубакар Кейта.

Подняв тему миротворчества в Африке, Т.Л. Дейч (гл. 15 "Миротворческая деятельность ООН в Африке") отмечает, что "любое иностранное вмешательство может иметь двоякие последствия, как позитивные, так и негативные, тем более что достаточно трудно обеспечить беспристрастность сил вмешательства, которые не могут проводить чисто гуманитарные операции, не преследуя никаких политических целей" (с. 331). Нередко, однако, применение силы запаздывает, и этнические "чистки", геноцид уносят жизни тысяч людей и уменьшают шансы на урегулирование конфликта, как это произошло в Руанде в 1994 г. Между тем вооруженное вмешательство способно приостановить массовые акты насилия, но при непременном условии: операции международного сообщества должны осуществляться с санкции Совета Безопасности ООН, быть легитимными и не выходить за четко обозначенные границы без того, чтобы за этим не последовало наказание со стороны международного сообщества. Автор справедливо указывает, что не вес миссии ООН оказались успешными. К числу наименее удачных относится миссия ООН в Сомали в 1992 г., когда погибло 18 американских спецназовцев. Провалом закончилась и деятельность ООН в Руанде: должностные лица ООН не смогли прореагировать на предупреждения, получавшиеся из миссии в столице страны Кигали, и вывод миротворцев способствовал эскалации конфликта. Достаточно результативными были операции ООН в Сьерра-Леоне (1999-2012), Либерии (2003-2011) и Бурунди (2004-2012).

Л.Я. Прокопенко (гл. 16 "Миротворчество в практике Африканского союза и субрегиональных интеграционных групп") отмечает значительный вклад в стратегию африканской безопасности и практику разрешения конфликтов на континенте Африканского союза (АС) и таких региональных организаций, как Сообщество развития Юга Африки, Экономическое сообщество стран Западной Африки, Межправительственная организация по развитию стран Восточной Африки Африканского Рога. В 2000-е гг. АС и региональные организации в урегулировании конфликтов "прибегали как к политическим, так и к военным средствам. Большинство конфликтов в Африке не могут быть урегулированы только при помощи операций по поддержанию мира или операций с использованием военной силы, при решении данной проблемы по-прежнему остаются актуальными механизмы дипломатии" (с. 389).

Остановившись на роли России в качестве участницы миротворческого процесса, Т.Л. Дейч (гл. 19 "Россия как участница миротворческого процесса в Африке") подчеркнула, что в последнее десятилетие участие России в международных усилиях по разрешению конфликтов в Африке заметно активизировалось. "Миротворчество является для России одним из наиболее весомых средств влияния на ситуацию в странах континента, способом демонстрации своих национальных интересов и потенциальных возможностей в решении проблем африканской безопасности" (с. 438). Россия никогда не принимала участия в операциях по принуждению к миру, но не отказывается от участия в операциях по поддержанию мира, которые кардинально отличаются по своим параметрам: в первом случае миротворцы вводятся в зону конфликта вопреки желанию враждующих сторон и заставляют участников прекратить вооруженные столкновения. Во втором случае они вводятся в эту зону по просьбе конфликтующих сторон и с их согласия. Россия участвовала в миротворческих операциях ООН в Анголе, Сьерра-Леоне, Либерии, ДРК, Судане, Кот-д'Ивуаре и других странах.

Как отмечает И.Г. Рыбалкина (Заключение), африканские страны нуждаются в создании оптимальных и стабильных условий для решения внутренних проблем политического и социально-экономического развития, и без международной помощи экономической, финансовой, военной, гуманитарной и др. народам континента не удастся в обозримом будущем преодолевать кризисно-конфликтные ситуации.

Permanent link to this publication: