Всякий анализ, претендующий на объективность, невозможен без сравнений. Поэтому, говоря об уроках контртеррористической операции, никак не обойтись без ретроспективы первой чеченской кампании. Сегодняшний своеобразный исторический экскурс проведут старший постоянной корреспондент журнала "Ориентир " по Уральскому военному округу полковник Александр Кердан и его собеседник полковник Василий ДОЛГОВ. В декабре 1994 года Василия Владимировича, тогда начальника штаба полка, командировали в Чечню. Ныне полковник Долгов возглавляет военную кафедру Уральского государственного университета и передает ценный боевой опыт молодежи.

- Василий Владимирович, ваша офицерская служба сложилась так, что вы не были ни в Афганистане, ни в других горячих точках. По сути дела, в Чечне вы впервые оказались на войне... Каковы ощущения человека, которого сознательно готовили профессионально воевать в течение всей предшествующей жизни? Человека, оказавшегося в условиях реальной войны с ее жестокими испытаниями.

- Главное ощущение - масса работы. А работа штаба полка в любых условиях нелегка... Времени на иные ощущения, поверьте, не оставалось. Было самое большое опасение: насколько мы способны выполнить боевую задачу, которую поставили перед нами в такой ситуации. Подчеркиваю, не боязнь, а опасение, как бы не забыть что-то сделать. Надо сказать, что состав нашего штаба был достаточно подготовлен. Еще в пункте постоянной дислокации, в ходе учений (в начале 94-го года) в Чебаркуле, полк прошел развертывание, выполнил боевые стрельбы. Штаб много работал в ходе командно- штабных учений. И подразделения, смею заверить, были подготовленными. Правда, такую оценку мы давали в мирной ситуации.

Естественно, в полку служили на тот момент офицеры, прошедшие Афганистан. Однако это были командиры уже не нижнего звена, не те офицеры, которые непосредственно ведут бой... Очень пригодился опыт нашего командира полка полковника Сергея Бунина, бывшего "афганца". Вот кто нас действительно многому научил. Таково, пожалуй, было наше состояние до ввода в Чечню. Там уже ощущения были, скорее, не эмоциональные - профессиональные. Один пример. Когда из Моздока мы шли к Грозному, информация была у нас настолько скудная, что ее нельзя было в полном смысле слова назвать информацией... Мы не представляли, что нас ждало впереди.

- Разведка не работала?

- Да нет. Я думаю, информация до определенного уровня доходила. Ведь агентурная разведка велась. Но полученные данные имели только очень высокие штабы. Нам же информация выдавалась весьма отрывочная: скажем, указывались места скопления боевиков. Но боевики ведь были достаточно мобильны. Допустим, в ночь перед выходом из Моздока 29 декабря 1994 года мы получили какую-то информацию о них, а к утру 30 декабря данные на деле были уже совершенно другими. То есть один из уроков чеченской войны: информация о противнике обязательно должна быть оперативной и реальной. Командир может принимать решение лишь на основе достоверной информации. Скажете, для этого предназначена полковая разведка. Да, но опыт показал, что у нее, образно говоря, "укороченные руки": полковые разведчики не могли действовать на глубину 50 - 100 км. А информация оттуда нужна... Следовательно, войска должны подпитывать вышестоящие штабы, у которых в распоряжении более широкий диапазон разведывательных средств. Второй вывод; боевую задачу войскам необходимо ставить более точно, с учетом реальной обстановки. Та задача, которую мы получили в Моздоке, разительно отличалась от задачи, поставленной нам в момент выхода к Терскому хребту...

- Какие выводы для себя вы сделали после того, как вашему полку пришлось участвовать в боях в городе?

стр. 27

- К ведению современного боя в городе подготовка должна быть совершенно иной и вестись по другим боевым наставлениям. Мы-то сегодня учимся воевать по уставам, подготовленным на базе опыта Великой Отечественной войны. Есть, конечно, в них кое-какие современные вкрапления, но в целом для современного боя они устарели. Практика сегодня показывает, что такой войны, какой была Великая Отечественная, уже не будет. Значит, содержание боевых уставов должно меняться более оперативно. Возьмем хотя бы блокпост. Это ведь, по существу, обыкновенная сторожевая застава. Однако, если приглядеться, изменилось не только само ее название, но и тактика боевых действий военнослужащих, находящихся там. Раньше знали: здесь - мы, там - враг. Стреляй, и думать не нужно. Сейчас есть такой фактор, как мирное население, хотя и сочувствующее боевикам, но это все равно мирные люди. И офицер, принимающий решение, не может сбрасывать этот фактор со счетов. Ведь он несет моральную ответственность за свою команду. Убить человека страшно, даже если он враг. А если последний прикрывается женщинами, детьми... Вот поэтому наших солдат нередко охватывало оцепенение. Было это...

- То есть не хотите ли вы сказать, что морально- психологическая подготовка войск не проводилась?

- Проводилась, но без учета нюансов, если можно так сказать. Мы ведь обычно готовим солдата к уничтожению абстрактного врага. А на войне он сталкивается с конкретным человеком и должен сделать выбор: разобраться, кого убивать... Тут выступает на первый план моральный фактор, вопрос справедливости войны.

- Что в тактике ведения боя в Чечне стало для вас новым?

- Вообще-то изучение и внедрение передового опыта - это одна из задач штаба. Надо сказать, мы активно этим занимались. Первый опыт, который мы приобрели, - это умение вести боевые действия ночью. В городе здание штурмовать легче в ночное время - меньше потерь. Днем удобнее это здание оборонять. Хотя на первый взгляд казалось наоборот. Претерпела изменения и структура подразделений. Мы заметили, что в городе сподручнее действовать штурмовыми отрядами. Скажем, отправляем мы выполнять боевую задачу батальон или роту, все равно на деле получается, что выполняют ее штурмовые отряды, созданные на месте из штатного подразделения, 2 - 3 на роту. Один из этих отрядов возглавлял сам ротный, второй зам. по воспитательной работе или кто-то из командиров взвода.

- Существовали ли какие-то формы огневой поддержки этих отрядов?

- Мы даже в условиях боевых действий проводили специальные занятия с офицерским составом по корректировке огня артиллерии. Ведь как получается, мотострелки всегда надеются на артиллерию, но не умеют ее огнем управлять. У нас каждый командир батальона, роты, начальники штабов батальонов обучались корректированию огня артиллерии. В результате каждый умел навести артиллеристов на цель, дать нужные координаты, чтобы они выполнили боевую задачу в его интересах.

- Приходилось ли корректировать тактические нормативы: ближайшая задача, последующая?

- Конечно. Нельзя забывать, что батальоны вошли в Чечню в одном составе, а буквально через полмесяца боев они были совсем другими. Резервы мы получили только 15 января 1995 года, примерно одну треть от числа наших безвозвратных потерь. То есть усеченным полком продолжали выполнять боевую задачу. И потом задачи на сутки на практике были совсем другими. По классическому варианту суточная задача для полка в городе нами не выполнялась. В лучшем случае полк, батальон мог на сутки продвинуться на 2 - 3 здания, иногда на 5 - 6. Но бывали случаи, когда больше одного дома за три дня и взять-то не могли.

- Чего не хватало по части вооружения?

- Мы просили доставить подствольные гранатометы. В городе они - незаменимое оружие, усиливающее многократно огневую мощь мотострелка. Ведь обычно пехотинец несет с собой 3-4 гранаты, которые он может бросить, будучи хорошим спортсменом, метров на 60. А имея подствольную приставку, солдат стреляет на 300 метров достаточно точно и несет боекомплект из 12 гранат. Конечно, такой солдат становился гораздо сильнее. Опыт городских боев показывает, что без гранат в городе просто не обойтись. Увидел дверь - сначала

стр. 28

брось гранату, потом заходи. Это известно с 41-го года. И еще о батальонной артиллерии. Были у нас гранатометы. Очень удобные. Но через полгода боев они вышли из строя. А замены не поступило. Однажды, когда полк попал под обстрел боевиков, пришлось "занимать" минометную батарею у соседнего полка...

- Вы - танкист. Оправдывает ли себя танк в городе?

- Танк хорошая бронированная машина, с достаточной огневой мощью, способная выполнять поставленные боевые задачи. Однако тактика боевых действий изменилась. Мы применяли танки в городе, используя так называемую "вертушку" - два танка ведут огонь, поддерживая действия штурмового отряда, два танка выдвигаются на замену, еще два танка загружают боеприпасы. Таким образом, осуществляется постоянное огневое воздействие на противника.

- Почему же так много бронетехники сожгли боевики?

- Пехота не всегда умело прикрывала танки. И это тоже - урок. Без пехотинцев танки - ничто. Они могут надежно стоять в обороне. Но и там должны прикрываться. А что касается Чечни, то там танки в основном уничтожались в ближнем бою гранатометчиками, а не ПТУРами. Были случаи, когда подрывались на фугасах. Случайно наезжали. Заряды были такими мощными, что даже останки членов экипажа мы не могли найти. Кстати, вот еще один урок, полученный на войне. Мы совершенно не были готовы к опознанию тел погибших. Сами решили, что каждому прибывающему военнослужащему надо выдавать офицерские жетоны. Мы просили бойцов описать их особые приметы: родинки, коронки, наколки. Вся эта информация помещалась в специальный конверт и находилась в личном деле военнослужащего. Практика подтвердила, что такая работа на войне просто необходима. Ведь вспомним, когда в годы Великой Отечественной какой-то генерал отменил нательные медальоны, солдаты сами стали записывать свои данные и хранить их в гильзах в кармане гимнастерки. Потому что на миру и смерть красна. Самое страшное для солдата - кануть безвестно...

- Спасибо вам, Василий Владимирович, за искреннюю познавательную беседу. Желаем вам и вашим сослуживцам всего доброго.

Permanent link to this publication: