Данное исследование посвящено проблеме синто-буддийского синкретизма в современной Японии. Хотя за долгую историю совместного существования между буддизмом и синтоизмом - автохтонной религией японцев - не наблюдалось острых конфликтов, все же в некоторые исторические периоды отношения между ними были довольно сложными. В эпоху Хэйан (794 - 1185) синто-буддийский синкретизм оформился в виде доктрины симбуцу-сюго, провозглашавшей синтоистских богов-ками воплощением Будд и Бодхисаттв. После реставрации Мэйдзи в 1868 г. новое правительство решило отделить буддийскую церковь от государства и провозгласило Синто официальной государственной идеологией. Хотя, как отмечают некоторые исследователи, правительство Мэйдзи так и не смогло окончательно разделить эти две религии, его политика привела к появлению ряда проблем, оставшихся в наследство от милитаристского прошлого Японии, которые пытается решить современное общество.

Ключевые слова: синто-буддийский синкретизм, симбуцу-сюго, реставрация Мэйдзи.

Появление новой религии неизбежно влечет за собой ее конфликт с уже существующими традиционными верованиями. Независимо от того, является ли этот конфликт следствием сопротивления автохтонной религии новому вероучению (чаще всего религии чужеземных завоевателей) или, напротив, результатом повсеместного внедрения новой конфессии (как правило, с подачи верховной власти), ни одна из религиозных традиций никогда не одерживает вверх над другой, уничтожая ее окончательно. И "пришлая", и автохтонная традиции воспринимают наиболее активные и стойкие элементы друг друга, что дает им возможность существовать и далее, но уже в новом виде.

Отношения между буддизмом и местными религиозными культами в странах Южной, Центральной Азии и Дальнего Востока уже не раз становились объектом исследований международного сообщества буддологов. И тот факт, что эти исследования продолжаются до сих пор, свидетельствует об отсутствии единой устоявшейся точки зрения по этому поводу. Особого внимания в этом отношении заслуживает Япония, поскольку сейчас там возрастает интерес к буддизму. Это связано с проблемами самоидентификации и упадка, которые переживает сейчас традиционный японский буддизм. После Второй мировой войны, в эпоху Сева, в связи с популярностью буддизма на Западе в японском научном мире появилась тенденция к изучению индийского буддизма (индогаку). Особое внимание в нем уделялось раннему буддизму Хинаяны как первоначальному, "чистому" буддизму. Это привело к появлению нового философско-

религиозного направления, которое провозгласило, что истинный буддизм является философией, особым мировоззрением. Сторонники этого направления выступили с резкой критикой в адрес традиционного буддизма, обвинив его в консерватизме и моральном разложении (дараку буккё). Они заявляли, что ныне традиционный буддизм в Японии находится в упадке, проповеди учения Будды выродились в формальное проведение буддийских погребальных ритуалов и заупокойных служб, а сами буддийские священники превратились в так называемых похоронных бизнесменов. Поскольку после отмены целибата в ходе реформ Мэйдзи в середине XIX в. буддийские священнослужители получили право жениться и заводить семьи, то их образ жизни также вызвал нарекания у сторонников "чистого буддизма". По их мнению, женатый священник не согласуется с традиционным образом буддийского монаха, отрекающегося от мира. Термины "храмовый буддизм" и "традиционный буддизм" стали отождествляться с "ритуальным буддизмом" как символы формализма и упадничества.

Основоположниками этого направления научной критики буддизма, возникшего еще в 30-е гг. XX в., принято считать Цудзи Дзэнносукэ и Анэсаки Масахару. В дальнейшем эта научная тенденция была продолжена в исследованиях Ватанабэ Сёко, Тамамуро Тайдзё и Тамуро Ёсиро. В свою очередь, лидеры буддийских сект не согласны с предъявленными им претензиями, в первую очередь с недооцениванием роли буддийского ритуала. Они настаивают на том, что ритуал и его сакральное значение сыграли решающую роль в истории японского буддизма и ныне являются составной частью уникальной японской культуры, а священники как их основные вершители выступают в роли хранителей традиций.

Ситуация осложняется еще и тем, что в послевоенной Японии появились новые религиозные движения (Риссё косэйкай, Рэйюкай, Тэнрикё, Аум синрикё и др.), многие из которых вобрали в себя элементы буддизма, христианства и синтоизма. В связи с этим стали актуальными исследования, посвященные ранней истории буддизма в Японии с целью выявить, в какой роли он выступал - ритуала или философии? Многие западные и японские исследователи стараются при этом также учитывать и взаимодействие японского буддизма с местной духовно-культурной традицией синтоизма.

Одним из таких примеров смешения религиозных культов в различных культурах, на мой взгляд, может являться парадигма симбуцу сюго - объединение буддизма и синтоизма [Карелова, 1998, с. 245].

Взаимодействие буддизма и синтоизма некоторые российские исследователи (Л. Б. Карелова, А. Н. Игнатович) относят к началу периода Нара (710 - 794). Правящая верхушка японского общества была заинтересована как в укоренении буддизма в качестве средства укрепления государственной власти, так и в поддержке синто, содержащего миф о божественном происхождении императорского рода. Относительно мирное сосуществование буддизма и синтоизма было связано с функциональным разделением двух религий. Считалось, что синтоистские божества контролировали преимущественно силы природы и определенные территории, а будды охраняли государство и апеллировали к внутреннему миру человека [Буддизм в Японии, 1993, с. 27 - 31].

В этот период синтоистские божества ками рассматривались с точки зрения буддизма как один из видов живых существ, которые должны были быть спасены с помощью буддийского учения. Для этой цели стали сооружаться специальные синто-буддийские храмы дзингудзи, первые из которых были построены в 698 г. по указанию императора Момбу в провинции Исэ [Карелова, 1998, с. 244]. В период Хэйан (794 - 1185) буддийские священнослужители читали перед алтарями синтоистских храмов сутры и возносили молитвы, ради спасения ками был введен обычай переписывания сутр и копирования изображений будд. Синтоистским божествам присваивались звания бодхисаттв как достигшим определенного уровня на пути спасения. Следующим шагом было объявление синтоистских ками покровителями каждого буддийского храма. Например, синтоистское святилище Инари дзиндзя считалось покровителем храма

Тодзи. Храмы школ Сингон и Тэндай также имели своих божеств-покровителей с горы Коясан и из местности Хиэ [там же].

В это же время, как считают многие исследователи, зародилось понятие симбуцу сюго как обозначение сочетания буддизма и синтоизма в самом общем виде. Вышеупомянутый Цудзи Дзэнносукэ составил следующую схему развития симбуцу сюго:

1. Ками почитают закон Будды.

2. Ками охраняют закон Будды.

3. Ками освобождаются от страданий благодаря закону Будды.

4. Ками способны стать бодхисаттвами и, в конце концов, обрести природу Будды.

5. Ками являются воплощением Будды [Цудзи, 1969, с. 478 - 479].

В дальнейшем в учениях буддийских школ формула симбуцу сюго постепенно отошла на второй план, вытесненная доктринами хондзи суйдзяку и сокусин дзёбуцу. Однако в Новое время она вновь стала вызывать интерес у исследователей японского буддизма. Это связанно прежде всего с теми значительными изменениями, которые претерпели японский буддизм и синтоизм в последние 200 лет.

После так называемой реставрации Мэйдзи в 1868 г. новое правительство решило отделить буддийскую церковь от государства и, в первую очередь, провело секуляризацию земель, принадлежавших буддийским храмам. Вторым шагом правительства, который также привел к значительным переменам в среде буддийских священнослужителей, была отмена целибата, что приравняло буддийских священников к представителям мирских сословий, лишив их прежнего особого положения [Covell, 2005, p. 64].

Что же касается синтоизма, то в период Мэйдзи он был превращен в основную государственную идеологию и стал своего рода духовным орудием возрождения власти императора, а позже и вовсе превратился в источник милитаристской и агрессивной политики. Новая идеология опиралась на древний принцип единства религиозного ритуала и управления государством (сайсэй итти), который был восстановлен сразу после реставрации Мэйдзи. Он продолжал действовать, несмотря на то что принятая в 1889 г. конституция гарантировала независимость религии от государства [Молодякова, 2007, с. 49].

Как отмечает Э. В. Молодякова, превращение синто в инструмент государственной политики шло вразрез с адаптивным религиозным сознанием японцев. Выделение одной религии нарушало баланс между синто и буддизмом, поскольку японцы воспринимали обе религии, так сказать, на паритетной основе. Из-за государственного синто, который, как уже говорилось, был теснейшим образом связан с милитаристской идеологией, в послевоенные годы национальная религия напрямую ассоциировалась с существовавшим в предвоенные и военные годы тоталитарным режимом и проводимой им политикой. Во многом именно эта ассоциативная связь вкупе с другими факторами негативно сказалась на положении синто в контексте религиозной жизни в послевоенной Японии [Молодякова, 2007, с. 52 - 53].

Несмотря на то что после оккупации Японии американскими войсками в 1945 г. синто был отделен от государства и стал рассматриваться как традиционная религиозная практика, ряд оставшихся в наследие от милитаристского прошлого проблем (святилище Ясукуни, где хранятся списки всех погибших воинов, в том числе и военных преступников) до сих пор продолжают вносить негативный контекст в отношение к синто как в самой Японии, так и в соседних с ней странах (прежде всего в Китае). В связи с этим у многих исследователей буддизма и синтоизма в Японии возникает вопрос: как будут развиваться и взаимодействовать эти две религии в будущем, учитывая разрыв их многолетней связи с государством и неоднозначное отношение к ним в обществе?

На этом фоне следует рассмотреть взгляды на доктрину симбуцу сюго современного японского религиоведа Ямаори Тэцуо, автора таких книг, посвященных японскому буддизму, как "Нихондзин но сюкё канкаку" ("Религиозное чувство японцев"), "Ками

то Хотокэ" ("Ками и Будда"), "Киндай Нихондзин но сюкё иги" ("Смысл религии для современных японцев") и др. В 2007 г. он выпустил книгу "Маёи то какусин: дайдзё буккё кара тэравада буккё э" ("Заблуждение и убежденность: от буддизма Махаяны к буддизму Тхеравады"). Следует отметить, что соавтором этой книги стал известный религиозный деятель А. Суманасара, буддийский монах Тхеравады со Шри-Ланки и автор многочисленных книг по психологии буддизма.

Основное содержание книги "Маёи то какусин" - положение современного японского буддизма, его проблемы и перспективы дальнейшего развития. Среди них особое внимание уделяется вопросу возрождения симбуцу сюго.

По мнению Ямаори Тэцуо, несмотря на проводившуюся в период Мэйдзи государственную политику по разделению буддизма и синтоизма, их так и не удалось окончательно разъединить, поскольку в религиозном сознании японцев укрепился традиционный символ симбуцу сюго [Ямаори, Суманасара, 2007, с. 235 - 236]. Одной из основных мер по возрождению симбуцу сюго, как он считает, является создание общества "Сайгоку синбуцу рэйдзё" ("Места синто-буддийского паломничества Западной Японии"). На заседании этого общества, состоявшегося в начале 2007 г., присутствовали представители синтоистского и буддийского духовенства из Осаки и Киото. В ходе совместной работы ими была выдвинута программа "Кокоро но мити" ("Путь сердца"), в целях которой предполагалось разработать наиболее быстрый и удобный маршрут для посещения верующими основных буддийских храмов и синтоистских святилищ [там же].

Ямаори Тэцуо отмечает в связи с этим, что практика совместного сотрудничества представителей синто и буддизма в рамках этого общества могла бы решить многие проблемы, в том числе ситуацию со святилищем Ясукуни. По его мнению, современный синтоизм не в состоянии сам справиться с этой проблемой [Ямаори, Суманасара, 2007, с. 238]. Его поддерживает А. Суманасара, который в качестве примера приводит историю города Катарагама на Шри-Ланке. В течение нескольких сотен лет этот город является объектом паломничества индуистов, буддистов, мусульман и местных католиков. В самом городе мирно сосуществуют буддийские и индуистские храмы, мусульманские мечети и христианские церкви. По мнению А. Суманасары, совместное участие синтоистских и буддийских священников в религиозных обрядах также способствовало бы возрождению симбуцу сюго [там же, с. 238 - 242].

Что же касается собственно значения термина сюго, то оба соавтора считают неправильным переводить его как "синкретизм". Как полагает А. Суманасара, для этого правильнее было бы использовать термин co-existance ("совместное существование"), выражающий совместное мирное сосуществование различных религий при сохранении их традиционных форм.

Ямаори Тэцуо в качестве примера такого межконфессионального взаимодействия рассказывает о мультирелигиозном храмовом комплексе в Сингапуре, который он посетил в 2006 г. На территории этого комплекса находятся храмы различных религиозных конфессий: буддизма, христианства, ислама, иудаизма, а также новых религиозных течений. По его мнению, ситуация мультирелигиозного сосуществования в Сингапуре является конкретным примером того, как следует вести межрелигиозный диалог в современном мире [Ямаори, Суманасара, 2007, с. 244 - 245].

Авторы книги не оставили без внимания и проблему упадка традиционного японского буддизма, о которой уже говорилось в начале статьи. Так, А. Суманасара в качестве выхода из сложившейся ситуации предлагает ввести в Японии буддизм Тхеравады (Хинаяна), который так и не оформился в этой стране в самостоятельное течение. Внедрение буддизма Тхеравады, полагает А. Суманасара, будет способствовать духовному обновлению японского буддизма и превратит его в глазах общественности в философское учение. При этом, как считает он, возможно совместное мирное сосуществование трех основных направлений буддизма: Хинаяны, Махаяны и Ваджраяны, основанное на их функциональном разделении. Так, буддийские священники, принадлежащие к

Махаяне и Ваджраяне, могут и дальше продолжать заниматься ритуальными богослужениями и храмовыми обрядами, а также выполнять функции основных хранителей буддийских храмов. Что же касается буддийских монахов Тхеравады, то они станут заниматься чтением буддийских сутр и разъяснением их смысла прихожанам [Ямаори, Суманасара, 2007].

Подводя итог, следует сказать, что, хотя авторы книги, на мой взгляд, в некоторых случаях не совсем конкретно обозначают пути решения проблемы возрождения симбуцу сюго в современной Японии, тем не менее они выразили общую тенденцию по отношению к проблемам буддизма и синтоизма в современной Японии. Дальнейшее развитие этих двух религиозных систем невозможно без совместного сотрудничества и взаимодействия, а обращение их представителей к опыту межрелигиозного диалога и межконфессионального сосуществования других стран Азиатско-Тихоокеанского региона, возможно, способствовало бы разрешению многих проблем религиозного характера в современной Японии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Буддизм в Японии / Ред. Т. П. Григорьева. М.: Наука, 1993.

Карелова Л. Б. Синто-буддийский синкретизм XIII-XV вв. // Буддийская философия в средневековой Японии. М.: Янус-К, 1998.

Молодякова Э. В. Многоаспектность проблемы святилища Ясукуни // Япония 2007. Ежегодник. М., 2007.

Цудзи Дзэнносукэ. Нихон буккё си (История японского буддизма). Т. 1. Токио: Иванами сётэн, 1969.

Ямаори Тэцуо, Суманасара А. Маёи то какусин: дайдзё буккё кара тэравада буккё э (Заблуждение и убежденность: от буддизма Махаяны к буддизму Тхеравады). Токио: Санга, 2007.

Covell S.G. Japanese Temple Buddhism: Worldliness in a Religion of Renunciation. Honolulu: University of Hawaii press, 2005.

Permanent link to this publication: