Период второй половины XIX - первой трети XX в. стал временем высшей степени развития буддизма в Забайкалье. Будучи производной и неотъемлемой частью тибето-монгольской буддийской ойкумены, буддийская церковь Забайкалья в начале XX в. оказалась в условиях, резко отличающихся от тех, в которых развивались другие части этого культурно-религиозного единства. Обвальные темпы модернизационных процессов в Сибири, затрагивавшие все сферы жизни бурятского общества, приводили и к значительным метаморфозам внутри как мирской, так и религиозной общины. Само время способствовало выходу на передний план сильных и неординарных личностей, в том числе и из рядов буддийского духовенства. Но даже на этом фоне в истории буддийского Забайкалья едва ли известна более интригующая фигура, чем лама Лубсан Самдан Цыденов - буддийский ученый, писатель и поэт, религиозный деятель, попытавшийся реализовать свои воззрения в области реальной политики через учреждение в 1919 г. теократического государства, основанного на принципах буддийской концепции власти.

О жизни, деятельности и взглядах этого человека, окутанного туманом мистификаций, историческая наука, к сожалению, располагает крайне скудными, разрозненными и ненадежными сведениями. Это и неудивительно, поскольку на сегодняшний день известен лишь небольшой круг источников, по большей части содержащих информацию, которая не является до конца объективной. Так, в неопубликованной рукописи сотрудника Антирелигиозного Музея¹ Ц. М. Очиржапова² сообщается, что Цыденов родился в 1850 г. в улусе Кижннга Хоринского ведомства. Еще в детстве Цыденов был отдан в Кижингинский (Кудунский) монастырь, где через некоторое время начал обучение на цаннидском факультете, продолжив его в резиденции Пандито Хамбо-лам - Тамчинском дацане. Этот же документ сообщает о ранних способностях Цыденова к учебе, об успешном получении монашеской ученой степени габжи³ и особой приверженности Цыденова к медитативной практике, в том числе и по традиции так называемых старых тантр. В документе Цыденов характеризуется как человек замкнутый, склонный

¹ Антирелигиозный музей г. Верхнеудинска (с 1934 г. - Улан-Удэ) был основан в 1923 г. Позднее переименован в Краеведческий музей им. М. Н. Хангалова (ныне - Музей истории Бурятии им. М. Н. Хангалова).

² Рукопись Ц. М. Очиржапова "Теократическое балагатское движение и бандитизм по Хоринскому аймаку в 1917 - 1927 гг." представляет собой 92 страницы машинописного текста. Фрагменты из нее были опубликованы в одной из статей В. М. Монтлевича. Рукопись хранится в частной коллекции Д. Б. Дугарова. Автор выражает благодарность владельцу, предоставившему возможность использовать эти материалы в данной статье.

³ Габжи (тиб. dka' bzhi) - одна из высших монастырских ученых степеней.

стр. 64

к уединению, ограниченным контактам с окружающими и воздержанию в обыденной жизни.

Однако необычайная личная харизма и исключительная ученость подняли авторитет Цыденова в среде верующих, что позволило ему принять участие в выборах на должность настоятеля Кудунского монастыря. По некоторым документам, содержащим ссылку на личный дневник Цыденова, он якобы мечтал о своем назначении настоятелем Кудунского монастыря и даже лелеял претензии на место Пандито Хамбо-ламы - высшей административной должности буддийской церкви Восточной Сибири [Жигмидон, с. 2]. Тем не менее в конкурентной борьбе Цыденов проиграл другому претенденту, пользовавшемуся, как утверждает Жигмидон, поддержкой действовавшего Хамбо-ламы Чойнзона Иролтуева. В качестве некоторой моральной компенсации за это поражение Иролтуев включает Цыденова в состав бурятской делегации на коронацию Николая II в 1896 г. Этому содействовали и авторитетные представители хоринской⁴ родовой аристократии [там же].

В очерке Очиржапова утверждается также, что причиной поездки Цыденова в Москву и Петербург стали якобы планы устроителей этой поездки устроить при случае диспут со столичными учеными-востоковедами. Из этого следует, что Цыденов вошел в состав делегации благодаря своей репутации ученого монаха [Очиржапов, с. 80]⁵.

В марте 1896 г. делегация на почтовых лошадях отправилась в г. Красноярск, откуда по Сибирской железной дороге продолжила путь в Москву. Светские и религиозные представители забайкальских бурят приняли участие в церемонии коронации Николая П в Успенском соборе Московского Кремля и последовавших за ней пышных торжествах в Москве и Санкт-Петербурге. Кроме того, в столице России члены делегации были приглашены на аудиенцию к новому императору. В рукописи Ц. М. Очиржапова, помимо прочего, рассказывается об экстраординарном случае, происшедшем с делегацией в Петербурге. Цыденов, присутствуя на аудиенции у Николая II, не участвовал в поклонении остальных членов делегации царю, что не только ставило их в неловкое положение, но и вызвало недоумение со стороны дворцовых чинов и министерства внутренних дел. Когда Пандито Хамбо-лама Иролтуев высказал Цыденову осуждение от имени всех делегатов, тот ответил, что он как гылун⁶ не обязан поклоняться христианскому царю, что неучастие его в данном поклонении не является преступным деянием и что, как раз напротив, - поклонение буддистов христианскому монарху, в частности Хамбо-ламы Иролтуева как гылуна и главы буддийского духовенства Сибири, является отступлением от закона Винаи⁷ и пятнает их позором [Очиржапов, с. 81].

Этот инцидент стал поводом для разбирательства с участием самого министра внутренних дел Горемыкина. Согласно тексту, главный тайиш⁸ хоринских бурят Ц. Д. Аюшеев дал следующее объяснение поступку Самдана Цыденова:

"Имевший место во время аудиенции случай непоклонения царю одним из делегатов объясняется чрезмерностью патриотического чувства, создавшего потерю сознания и умопомешательство при встрече с царской особой, и что данный случай является результатом того, что он [Цыденов] никуда не отлучался из захолустного уголка и не бывал в культурных центрах; сам же он считал свидание с царем редкостью и наилучшим счастьем" [Очиржапов, с. 81].

⁴ Хори, хоринские буряты - самоназвание одной из крупнейших субэтнических групп в составе бурят. Проживают в центральном и восточном Забайкалье.

⁵ В личном фонде С. Цыденова имеется Удостоверение N 151 о его командировании в Москву "на Священное Коронование Их Императорских Величеств" [ЦВРиК ИМБиТ СО РАН, д. 636, л. 5].

⁶ Имеется в виду гэлон (тиб. dge slong), или бхикшу - буддийский монах, принявший все обеты.

⁷ Виная - канонический дисциплинарный кодекс буддийских монахов.

⁸ Тайша - титул наследственной бурятской аристократии. С XVIII в. им стали называть главного чиновника, избираемого определенной бурятской родоплеменной группой и утверждаемого Сибирским генерал-губернаторством для управления делами соответствующей Степной Думы.

стр. 65

Данные объяснения удовлетворили власти, но оставили неудовлетворенным самого Цыденова, который был недоволен тем, что Аюшеев скрыл истинные мотивы его поступка. Тем не менее, как и все члены делегации, 20 августа 1896 г. Самдан Цыденов был награжден серебряной медалью для ношения в петлице на Андреевской ленте⁹.

Этот же источник содержит информацию о якобы состоявшейся тогда в Петербурге встрече Цыденова с известным российским монголоведом А. М. Позднеевым, который, как утверждает Ц. М. Очиржапов, оценил воззрения Цыденова как реформаторские, "направленные на развитие мистического направления на основе критики желто-шапочников¹⁰" [Очиржапов, с. 82].

Разумеется, мы не имеем достаточных оснований полностью доверять приведенным фактам, поскольку они не подкрепляются ссылками на официальные документы и приведены в неопубликованных исторических очерках, составленных работниками Антирелигиозного музея г. Улан-Удэ в 1930-х гг., т.е. спустя как минимум 30 лет после описываемых событий, по всей видимости, на основании устных сведений.

Через два года после своего возвращения в Забайкалье Цыденов покинул монастырь и ушел в длительный медитативный затвор, поселившись в местности Соорхой, в окрестностях села Кижинга, вместе со своими последователями. В медитативном уединении Цыденов предавался тантрийской практике созерцания идама Ваджрабхайравы¹¹. Многолетнее созерцание усилило его духовный авторитет в глазах простых верующих. Слава о Цыденове и его последователях проникла далеко за пределы долины Кудуна. Значимость Цыденова объяснялась не только религиозным подвижничеством и тантрийской практикой, но и открытой антимонастырской идеологией. Тем не менее в 1907 г. Цыденов был назначен настоятелем Кудунского монастыря, однако даже это не заставило его прервать уединение - он стал руководить монастырем при посредстве помощников. Такой необычный способ управления монастырем стал спустя 9 лет причиной отстранения Цыденова от должности настоятеля, свидетельством чему служит жалоба, адресованная им министру внутренних дел России и датированная мартом 1917 г. В числе прочего в жалобном заявлении сказано следующее:

"Должность Ширетуя¹² <собственно> мне не нужна, таковую я принял лишь уступая настоятельной просьбе всего народа, т.е. всех прихожан дацана. Я за этим не гонюсь. Мне в данном обстоятельстве важны правда и закон и правила религии, попранные неосновательным капризом, и поэтому я обращаюсь к Вашему Сиятельству с настоящею жалобою только ради того, чтобы восстановить попранную правду и закон и устранить несправедливость" [ЦВРиК ИМБиТ СО РАН, Личный фонд С. Цыденова, д. 636, л. 10]¹³.

В правах настоятеля Цыденов, по всей видимости, так и не был восстановлен, что не могло не повлиять на дальнейшую судьбу его самого и его последователей.

С началом радикальных преобразований в России и отречением Николая II от престола по всей стране, и в частности в Сибири, вспыхнула гражданская война. После неудавшейся попытки утвердить власть Советов в Забайкалье здесь установился режим атамана Семенова, который заключил стратегический союз с созданным осенью 1917 г. органом национального самоуправления бурят - Центральным Бурятским Национальным Комитетом (так называемый Бурнацком, через год переименованный в Бурят-

⁹ В личном фонде С. Цыденова хранится официальное наградное свидетельство на его имя [ЦВРиК ИМБиТСО РАН, д. 636, л. 5].

¹⁰ Желтошапочники - популярное название последователей тибетской буддийской традиции Гелуг, основанной в конце XIV в. Чже Цзонхавой и ставшей с XVII в. доминирующей в Тибете и Монголии.

¹¹ Идам - тантрийское медитативное божество, связанное с определенной тантрийской системой. Ваджрабхайрава (Ямантака) - один из главных идамов традиции Гедуг.

¹² Ширетуй (монг. siregetu) - настоятель монастыря.

¹³ Данный фрагмент приписан от руки самим Цыденовым после основного текста, набранного на печатной машинке.

стр. 66

скую Народную Думу (Бурнардуму). Определенная часть родовой аристократии, ранее добивавшаяся восстановления традиционных институтов управления бурят и в новых условиях оставшаяся на периферии центров власти, стремилась к захвату власти на части территории расселения хори-бурят. Как справедливо, на наш взгляд, утверждает К. М. Герасимова, "теократическая инициатива Самдана Цыденова без организационной поддержки хоринских нойонов, рядовых общинников и лам не могла стать явлением массовой общественной жизни хоринцев" [Герасимова, 2003, с. 126]. Об этом же говорит и тот факт, что и после того, как Цыденов фактически исчез из политического пространства, движение его сторонников, так называемых балагатов, продолжало активно действовать вплоть до 1929 г., не признавая власти Бурнардумы и Бурят-Монгольской автономной области.

Недовольство населения административными и экономическими реформами, проводимыми Бурятской Народной Думой в первые месяцы ее существования, неспособность властей установить жесткий контроль на местах давали возможность представителям бывшей родовой знати разжигать антиправительственные настроения. Поводом к открытому саботажу распоряжений Бурятской Народной Думы со стороны ряда хоринских аймаков стала поддержка последней осенью 1918 г. требования атамана Семенова провести мобилизацию бурятского мужского населения в возрасте от 22 до 25 лет в ряды народной милиции (Сагаан Сагдаа)¹⁴.

Вопрос о степени личного участия Самдана Цыденова в продвижении инициативы о создании независимого государственного образования на территории ряда хоринских аймаков остается открытым. Нам представляется очевидным, что едва ли столь радикальные решения могли диктоваться позицией одного человека, пусть даже столь неординарного, как Цыденов. Так или иначе, но после того, как в феврале 1919 г. Кижингинское кредитное товарищество от имени Бодонгутского, Хальбинского и Цаганского хошунов Хоринского аймака обратилось к нему с просьбой взять под свое покровительство население вышеперечисленных административных единиц, Цыденов объявил себя Дхармараджей Трех Миров и держателем религиозной и гражданской сфер власти. Его приближенные развернули деятельность по организации прошений от населения различных хошунов и сомонов о включении и их в подданство создаваемого под его эгидой государства. Прошения сопровождались крупными подношениями в форме религиозных пожертвований.

Таким образом, в состав нового государства вошли подданные порядка 20 сомонов числом в 13 тыс. человек. По непроверенным данным, в подданство к Дхармарадже стремились войти и жители Чикойского, Баргузинского и Агинского аймаков, находившиеся под административной юрисдикцией Бурятской Народной Думы. По распоряжению Цыденова в государстве, официально названном - Худунай Эрхэтэ Балга-ан¹⁵, были созданы правительство и органы власти, принят проект конституции, приступили к разработке административной и терминологической реформы, т.е. полным ходом шел процесс формирования государственных институтов, за исключением одного - армии. Было однозначно заявлено, что государство создается на принципах ненасилия и, более того, причиной создания государства является стремление остаться в стороне от военных конфликтов.

¹⁴ Протесты поборников теократии против вовлечения бурятского населения в вооруженные конфликты начались еще с весны 1918 г., когда Военно-Революционный Штаб Забайкалья объявил мобилизацию в ряды Красной армии. Основная критика теократов была направлена на политику Бурнацкома по продвижению этой большевистской инициативы. Сторонники Цыденова обвиняли автономистов даже в том, что насаждаемые ими административные единицы - сомоны, хошуны и аймаки - исторически имеют военное происхождение. Для обозначения административных единиц, соответствующих хошунам, теократы изобрели слово балагат. Этимология этого слова остается не вполне ясной.

¹⁵ Примерный перевод с бурятского - Самовольно отделившееся [государство] Кудунской [долины].

стр. 67

Уже в начале мая 1919 г. Цыденов и члены его правительства были арестованы представителями Бурятской Народной Думы и атамана Семенова. Цыденов был помещен в тюрьму Верхнеудинска. Тем не менее спустя месяц он вновь оказался на свободе. При атамане Семенове Самдан Цыденов трижды подвергался аресту, но, вероятно не желая обострения отношений с бурятским населением Хоринского аймака, власти не находили целесообразным долго держать его в заключении. Каждый выход Цыденова на свободу неизменно воспринимался его подданными как доказательство его святости и неуязвимости. В период с начала учреждения государства и вплоть до мая 1920 г., даты последнего ареста Самдана Цыденова, органы власти теократического государства действовали параллельно с местными администрациями Бурнардумы и Бурят-Монгольской автономной области ДВР.

Мало что известно о времени и обстоятельствах смерти Самдана Цыденова. В рукописи Ц. М. Очиржапова сказано, что после последнего ареста, произведенного властями Дальневосточной Республики, он был заключен в Верхнеудинскую тюрьму, где содержался до 1922 г., после чего по решению суда должен был быть этапирован в неизвестное отдаленное поселение [Очиржапов, с. 51]. В. М. Монтлевич без ссылки на конкретный источник приводит свидетельство некоего Цыгана, очевидно познакомившегося с Цыденовым в местах заключения, который, якобы, утверждал, что видел Цыденова на железнодорожном вокзале г. Верхнеудинска, откуда, по его словам, тот отправлялся в Италию [Монтлевич, 1993, с. 35].

Бесспорно, приведенные свидетельства едва ли заслуживают полного доверия и далеко не исчерпывающим образом отражают события, связанные с возникновением "дхармического" государства Самдана Цыденова. Не в полной мере проясненным остается вопрос о характере его личных политических воззрений. В этой ситуации единственным надежным источником, который мог бы помочь реконструировать воззрения и мотивы действий Самдана Цыденова, являются его собственные сочинения.

Из свидетельств людей, знавших Цыденова, и имеющихся у нас исторических документов известно, что он проявлял повышенный интерес к западным научным достижениям, мировым религиям (помимо буддизма) и, наконец, к государственному устройству стран Европы. Так, в любопытном рассказе российского этнографа Моисея Кроля, проводившего полевые исследования в восточном Забайкалье в конце XIX в., упоминается о его неожиданной встрече с Цыденовым в августе 1893 г. В течение двух дней ученый отвечал на многочисленные вопросы "святого ламы" о христианстве, западной философии, европейском понимании устройства мира, после чего он записал в своем дневнике:

"Кто знает, сколько лет таились в его душе вопросы, которыми он меня засыпал с первой же нашей встречи. Утолил ли я хоть сколько-нибудь его душевный голод, я не знаю, но он услышал от меня много нового, он ознакомился с мировоззрением, о котором не имел даже смутного представления до встречи со мною... Снова он замкнется в самого себя, снова он одним движением руки будет удалять из своей аскетической кельи благоговеющих перед ним бурят, но в его голове запечатлелось так много новых мыслей, что на их обдумывание и углубление он, быть может, употребит весь остаток своих дней в промежутки между чтением тибетских священных книг и исполнением своих обязанностей духовного пастыря..." [Кроль, 2004, с. 80].

Еще более уникальное свидетельство того, сколь важным было влияние Европы на Самдана Цыденова, мы видим в написанной им пространной поэме, посвященной интронизации Николая II. Монгольский текст этой поэмы под названием "Лечу по небу" (Oγtarγui-dur niystunem) был опубликован Цэндийн Дамдинсурэном в Антологии монгольской литературы (Jaγunbilig) [Damdinsurung, 1959, p. 541 - 547]. В это издание вошли лишь фрагменты сочинения С. Цыденова. Однако совсем недавно в Музее истории Бурятии им. Хангалова был обнаружен оригинальный тибетский текст этой поэмы, в котором помимо опубликованных есть фрагменты, касающиеся церемонии коронации и

стр. 68

аудиенции бурятской делегации у российского императора. Обязан ли текст этим купюрам Дамдинсурэну или в руки к выдающемуся монголоведу попал уже урезанный текст поэмы, нам не известно.

В тибетском варианте поэма носит пространное название "Новая песнь, вдохновленная великой радостью по случаю окончательного восшествия на нерушимый алмазный трон могущественного чакравартина, божества, установленного небом, Царя Николая, восхваляющая интронизацию, рассказывающая вкратце также и о славе России, обретшей могущество двух столиц, называющаяся "Многократно взирающая на устрашающих бенгальских и африканских львов в садах Джолоки""¹⁶. В колофоне рукописи автор повествует об обстоятельствах написания произведения, не имеющего аналогов в бурятской буддийской литературе:

"Когда известный как воплощение Тары Чинтаманичакра, владыки людей, небесный бог Николай воссел на престол в своем царстве, я обратился с молитвой к богам долголетия и совершил обряды за его здравие. Когда я узрел его прекрасный златой лик и испытал великое счастье, то стал сочинять слова восхваления, посвященные празднеству восшествия на престол могущественного покровителя всех живых существ и присутствовавшей там высшей знати двора. Эта радостная речь, подобная древу жизни для Учения и всех живых существ, находящихся в начале, посреди и в конце пути, прославленная во всеуслышание Гаруда, навострившая свои когти, была рассказана Гуру Самдан Намдолом в садах могущественного Махешвары, в лучшем из городов, подобном миражу, Санкт-Петербурге, в Угольневском районе, на Литейном проспекте, доме нумер 50, на третьем этаже, в квартире 47, и старательно записана под светом двух электрических ламп учеником Агван Дарчжаем.

Первый год с восшествия на престол великого Императора Николя Второго в 25-й день шестого монгольского месяца в год огня-мужчины-обезьяны 15-го рабчжуна. Эта новая песнь о славе России и величии самого Царя, сочиненная для мирского удовольствия, была написана в златой столице государства и, будучи специально приспособлена для понимания всеми приближенными императорского двора, восхваляет божественную фигуру Царя. И хотя она была преподнесена Царевичу Князю Егорию [?], по возвращению на родину, я внес небольшие дополнения в целях прояснения смысла слов в привезенный с собою черновик с текстом песни. И пусть же своей небесной чистотой она служит совершенным и великолепным наслаждением всем живым существам!

Под именем Самдан я известен немногим. Меня лучше знают под другими именами, например, как сибирского мастера поэзии Эгэшигту Сатва".

Поэма написана в очень сложной манере, обильно наполнена стихотворными метафорами, референциями в область классической индийской мифологии, религиозно-философской лирикой, пышной патетикой¹⁷. Интересно, что в части изложения впе-

¹⁶ Музей истории Бурятии им. М. Н. Хангалова. Временный фонд. Инв. N 422. Рукопись, по всей видимости, является копией оригинала, переписанной позднее. Текст написан на ученической тетради в клетку в 20 листов, не считая обложки, на которой напечатаны изображения Ленина и Сталина, изготовленной Ленинградской бумажной фабрикой "Светоч". На передней части обложки тетради простым карандашом поставлен номер - 57. Там же черной тушью от руки сделана следующая запись: ""Теократизм" Рукопись Цыденова. [Далее неразборчиво] Жигжитова и Ринчинова [последнее слово перечеркнуто той же рукой]. Город Улан-Удэ. 1936 год". Название поэмы написано на стр. 1, обратная сторона которой пуста. Последующие три страницы аккуратно вырезаны ножницами, однако основной текст начинается с начала и занимает все страницы тетради кроме оборотной стороны последнего листа. Текст поэмы написан простым карандашом уставным тибетским шрифтом. Текст написан начисто с некоторыми исправлениями, сделанными с помощью ластика. Колофон сочинения расположен на ff. 16а-17а.

¹⁷ Разными исследователями жанр, в котором написана поэма, определялся по-разному. И действительно, в заглавии сочинения он обозначен как "песнь" (тиб. mGur), однако более детальное знакомство с поэмой говорит о ее чрезвычайной жанровой неоднородности. Первые части поэмы создают у читателя полную уверенность в том, что он имеет дело с произведением в жанре религиозных восхвалений (тиб. bstod), затем форма и содержание повествования отчетливо смещаются в сторону путевых заметок (тиб. lam yig).

стр. 69

чатлений от Москвы и Санкт-Петербурга ощущается следование автора стилю описаний "чистых земель"¹⁸. Для наглядности приведем следующие примеры из классического произведения подобного рода "Мудрое зерцало, рассказывающее об устройстве земли Сукхавати" Чахарского Лубсан-Цультима (1740 - 1810):

"Говоря о достоинствах домов и зданий в чистой земле Сукхавати, отметим следующее: они украшены разнообразными драгоценностями. У иных колонны из красного коралла, своды из синего берилла, крыши златые, стены из хрусталя, полы из белого коралла. Двери и окна сделаны из различных драгоценностей. Здания состоят из сотен тысяч этажей. Изгороди и лестницы для спуска и подъема - из ценных камней. [...] Люди же в той стороне в обилии имеют пищу. Стоит лишь подумать о том, что хочешь, как драгоценные их чаши наполняются едой, преисполненной любого цвета, аромата и вкуса" [ЦВРиК ИМБиТ СО РАН, Монгольский фонд, коллекция М II,37. Ff. 8v, 13v].

При описании Москвы и москвичей Цыденов придерживается той же манеры изложения:

"Прекрасные строения достают до неба, и облака опоясывают их. Когда разглядел я город поближе, взглянул пристальнее на глиняные и каменные дома, то удостоверился, что сущность их - пять драгоценных качеств, украшены они всеми сокровищами, буквально увешаны ими. Дома, выстроившиеся в горные хребты, и их башни, вперившиеся в небеса, наполнены океаном сокровищ и могут соперничать с кладовыми Вайшраваны. Нет здесь голодных семей. Слово бедный - это только слово. Здешняя пища изготовлена из драгоценных злаков сотен вкусов на любое желание. [...] На многоэтажных зданиях есть двери как посреди них, так и с боков, а внутри [зданий] подъемные лестницы закручены словно спираль раковины, так что теряется чувство направления. В домах, достигающих неба, в куполах небесной высоты из прозрачного хрусталя услаждают глаз виды небесных сфер, словно на празднике встречи с миром божеств! Полы дворцов и храмов подобны поверхности зеркала, в котором видны отражения людей и напольные узоры, словно находишься на берегу озера. Поразительно, как синева скалистых гор, голубые струи цвета, тающего в небесном пространстве, использованы здесь вместо краски. Все эти несравненные многоэтажные здания, поверхность бетонных стен выглядят так, как будто они растащены по многим сторонам. Вдруг чудесным образом тела людей начинают безгранично умножаться, и уже нельзя отличить, где тело, а где его отражение, и тогда мгновенно теряется ориентация".

Несмотря на то что живописание красот двух главных городов России занимают в поэме большое место, они все же служат лишь фоном к достоинствам главного героя поэмы - императора Николая П. Восхищение внешним великолепием императора и его окружения, блеском и могуществом монархической власти империи особенно эффектно проявляется в художественном изображении картины ритуала коронации в Успенском соборе Московского Кремля:

"Затем во время проведения ритуала помазания на власть, словно пыль всей земли, собрались тысячи и расположились гудящей толпой. На высоком постаменте, украшенном золотыми сетями небесной красоты, на большой золотой дорожке, покрытой коврами, соперничающими по красоте с великолепием персидских, собралось духовенство в золотых рясах и государственные учителя с длинными волосами, последователи Самосущего, который из сферы пустого пространства одним лишь истинным словом, способным к овеществлению, в шесть дней сотворил весь мир, после чего породил Адама и Еву, прародителей человечества, известных тем, что умножили род людской. Они несут кругом золотой крест, окропляют святой водой и изгоняют нечистых духов. В час, когда царственная глава Могущественного Чакравартина, установленного силою вечного неба, бога богов мира, была посвящаема на царствие, его, словно жертвенную

¹⁸ Местами восхищение автора внешней стороной урбанистической цивилизации переходит в достаточно подробное описание внутренней стороны городских удобств: "На всех улицах всех направлений выкопаны небольшие углубления, на которые выстланы доски, сверху замощенные разными булыжниками. Бетоном залиты все трещины, выровнена поверхность земли, на которой слышен только грохот запряженных лошадьми повозок, столь громкий, что заглушил бы крики дракона".

стр. 70

свечу, волнующимся океаном под пологом облаков окружила в сиянии и величии вошедшая в Успенский Собор знать во главе с любованием мира и сиянием луны, царицей всего живого Александрой, а также плывущими луной и солнцем бравыми и мудрыми министрами со свитой и окружением. В этот момент в знак победы над врагами военачальники дали залп из более чем 100 орудий, которые, казалось, могут выбить дух из армии демонов. И весь мир снизу до верху объял великолепием восторженных криков океана священников и громкий звон колоколов, подобный голосу дракона. Когда единственный отец, могущественный Вишну среди богов, возлагал себе на голову драгоценную корону и принимал в свои руки царство, подчинившее своей власти две-три вселенные, его, словно планеты, окружили мудрые богатыри, как принц Сиама, прибывший из священной страны Индии, где Татхагаты трех времен показали двенадцать деяний, и другие сиятельные монархи из разных стран. И в центре этого шумного великолепия сидит он, сжимая в левой руке символ земного шара, а в правой - скипетр, украшенный ваджрой. И когда с улыбкой ста тысяч счастливых вселенных он поднял свое тело могущественного защитника от врагов, его одеяния, украшенные знаками счастья, заблестели на краях. Когда его высокое тело, украшенное лучшим ожерельем Гаруды, инкрустированным драгоценностями, возбужденное, словно небесные пчелы в садах Санкападмы, взошло полной луной над вершинами Виндхьи, тучи собравшегося народа изринули ливень восторженного ура! И с сияющими улыбками лицами люди воздели вверх руки, на концах пальцев вздымая к небу победную корону. Мне подумалось, что с этим возложившим лотосовые ступни на головы сотен миллионов двуногих, могущественнейшим и богатейшим среди великих монархов не сможет соперничать сам Махешвара".

В этом фрагменте и в других местах поэмы автор прямо называет российского монарха чакравартином, осознавая и подчеркивая его иноконфессиональность. Как правило, этот титул использовался в пределах буддийской ойкумены, и правители, называвшиеся таким образом, позиционировали себя в качестве буддистов. Применение этого сакрального титула по отношению к Николаю представляется нам даже более важным, чем все другие метафоры, какие использует автор для обозначения мощи и величия российского императора, такие как индо-буддийские - "Тара Чинтаманичакра¹⁹, Вишну, Индра, Рама, бог богов, превосходящий Махешвару", или монгольские - "установленный силою вечного Неба". Сравнения российских императоров и императриц с божествами, бодхисаттвой Тарой, их обозначение как предопределенных Небом являются типичными для бурятских буддийских восхвалений [см. об этом: Фролова, 2004, с. 29 - 33]. В отличие от них титул "чакравартин" напрямую вводит Николая в сферу буддийских представлений о власти и в других посвященных ему известных нам гимнах не встречается.

В этой связи столь же существенными нам представляются слова, выражающие восторг автора от аудиенции у императора:

Удовлетворение от встречи с ликом того, кто установил законы, согласные с Дхармой (курсив мой. - Н. Ц.), от встречи, которая в череде жизней является счастливейшим шансом, подобна приобретению прекраснейшего товара.

Выделенная курсивом характеристика царя равна титулу Дхармараджа, т.е. монарха, управляющего в соответствии с дхармой. В данном случае под дхармой может пониматься не буддийское учение, ведь Цыденов понимал, что Николай не является буддистом, а некий универсальный нравственный закон, в соответствии с которым правит праведный монарх.

Еще один важный момент, который необходимо подчеркнуть в связи с этим, связан с якобы имевшим место отказом Цыденова от поклонения уже коронованному императору Николаю. То, что известно об этом эпизоде из исторического очерка Очиржапова, о чем мы говорили выше, на первый взгляд мало соответствует тому настроению,

¹⁸ Любопытным представляется также и то, что в тексте поэмы упоминание о Николае как о воплощении Тары - самом известном почетном титуле, которым буряты-буддисты наделили российских императоров, - встречается лишь однажды.

стр. 71

с которым сам Цыденов писал восторженный гимн, посвященный коронованию и аудиенции. И действительно, в поэме мы находим совершенно иное описание происходившего во время приема:

"Словно луна среди звезд, пленяющий ум с первого взгляда, незабываемый владыка людей вышел к нам вместе со своей супругой. [...] И в тот момент, как пространство обширного моря покрывается рябью волн, мое тело покрылось златыми одеждами поднявшихся волосков, сопровождаемых дрожью. Склонившись в поклоне и трижды распростершись, я преподнес вещи, символизирующие пожелание долгой и крепкой жизни - приветственный шарф и статуэтку божества долгой жизни".

Означает ли это, что в очерке Ц. М. Очиржапова изложена неправда? Нам представляется это маловероятным, хотя, разумеется, до тех пор, пока не найдены документальные подтверждения этим сведениям, нельзя доверять им безоговорочно. Однако мы склонны согласиться с автором очерка, что Самдан Цыденов действительно мог отказаться от следования церемониалу в месте поклонения императору, сославшись на упомянутые в очерке вполне резонные аргументы. Это тем более вероятно, если мы примем во внимание известную нам принципиальность и неординарность кудунского отшельника. Тем не менее на страницах своей поэмы Цыденов трижды простирается перед монаршей особой, декларируя тем самым свое отношение к императору как к фигуре сакральной. Поэма, таким образом, может отражать некое идеальное инобытие по отношению к происходившему в реальности, которое не во всем могло ему соответствовать. Иными словами, Самдан Цыденов не был готов к церемониальному поклонению перед императором в конкретной ситуации, но внутренне царь как носитель власти вполне соответствовал объекту его поклонения.

Так или иначе, но нам представляется вполне естественным предположить, что человек, написавший столь значительное и торжественное произведение, посвященное блеску, великолепию и величию монархической власти, пусть лишь частично относящейся к буддийской цивилизации, считал священной монархию как таковую. Известие о расстреле царской семьи было распространено российскими газетами летом 1918 г., и нетрудно представить, какое впечатление могло оно произвести на человека, считавшего императора божественной персоной. Могла ли в его глазах быть легитимной любая другая власть, будь то Временное правительство, Советы, органы власти бурятской автономии, адмирал Колчак или атаман Семенов? Уничтоженную монархию могла заменить только другая монархия, обладающая прямыми атрибутами сакральности - власть просветленного божества.

В ходе конфискации имущества, последовавшего за арестом Цыденова весной 1919 г., в его отшельнической келье была обнаружена целая библиотека книг и журналов на европейских языках²⁰. В доступных ныне тюремных записях Цыденова мы находим выписанные из имевшегося в его распоряжении энциклопедического словаря многочисленные европейские термины из области политической теории, государственного устройства. Значительное место в его конспектах занимает термин "теократия" в следующем его определении: "теократия - образец правления, при котором главой государства считается бог, будто бы передающий повеления и запрещения жрецам; // управление государством духовенства, действующего будто бы по внушению божества; // самое государство с таким строем" [ЦВРиК ИМБиТ СО РАН. Тибетский фонд. Архив С. Цыденова, с. 128r.]. Уже постфактум Цыденов целенаправленно ищет в литературе примеры иерократической и теократической форм правления в странах Европы, теоретическое обоснование той формы власти, которое он избрал для своего государственного проекта.

²⁰ См. описание ареста Цыденова в 1919 г. [ЦВРиК ИМБиТ СО РАН. Монгольский фонд. Коллекция М I, 516. Ff. lr-2v].

стр. 72

В нашем распоряжении имеется фрагмент черновой рукописи обращения Цыденова в Политический суд Прибайкальской области ДВР, в котором он комментирует выдвинутые против него обвинения следующим образом:

"Я действительно являюсь Царем Учения (Дхармараджей) Трех Миров. Эта власть ниспослана мне божеством. Поскольку для своих последователей я являлся спасителем, они во время встреч со мной при поклонении проводили и богослужение о здравии с подношением даров. Приведу пример для объяснения того, какой должна быть степень их подношений для приобретения собрания заслуг. В давние времена один хан Чакравартин, покоривший четыре материка, силою сокровища Чинтамани, исполняющего желания, излил драгоценный дождь, пока он не наполнил материки, и преподнес буддийской религии свое объединенное ханство. Так вот, чтобы понять степень и меру этих подношений, нужно понимать их равными этому подношению. Понимать это как жажду к наживе есть большое заблуждение. Возглавляемая мною вера содержится в океане тантрийского учения, достигшего пределов всех благих наставлений Будды. Поскольку источником этих учений является вместилище десяти сторон и трех времен Великий Владыка будд Ваджрадхара, не буду распространяться на этот счет.

Так как у нас теократия, то большинство сторонников являются адептами, а потому им необходимо иметь атрибуты, знаки, придерживаться подобающего поведения. Они связаны запретом на убийство и прочими обетами чистоты. Согласно им, ни в коем случае нельзя служить в армии. Основывая теократическое государство, я руководствовался принципом совмещения религиозного и мирского принципов. Он не предполагает разделения на религиозные и гражданские дела. Причиной этому является то, что власть совмещает в себе религию и государство. Поскольку теократическая политика связана с религией, она рассматривает политику и религию в тесной связи. Таким образом, поступки, связанные с "ламой-деспотом", являются религиозными, и нельзя считать все совершенное мной преступлениями" [ЦВРиК ИМБиТ СО РАН. Тибетский фонд. Архив С. Цыденова. Ff. 11r-12v].

В этом документе, который ориентировочно можно датировать 1920 г., Цыденов дает собственное (хотя и несколько официозное) объяснение мотивов создания теократии, которое выдержано в русле стандартной буддийской концепции государства и власти. Как мы видим, ключевым в тексте является базовый термин буддийской политической теории, берущий корни с эпохи Маурьев в царствование Ашоки, - дхармараджа.

Титул "Дхармараджа Трех Миров", т.е., согласно буддийской картине мира, арупадхату, рупадхату и комарупадхату, стал применяться Цыденовым сразу же после объявления его теократическим главой созданного государства. Несомненно, смысловая нагрузка здесь сосредоточена на первой части титула - Дхармараджа - Царь Дхармы, Царь, управляющий согласно Дхарме, под которой может пониматься буддийская универсальная всеобъемлющая дхарма как философско-этический принцип бытия. В научной литературе в последнее время было много сказано о смысле и особенностях этого царского титула, распространенного практически на всем пространстве буддийской ойкумены. Отметим лишь, что процитированное обращение Цыденова является по своей сути сжатым манифестом дхармического государства, в котором нет места насилию в каких бы то ни было формах.

С. Ю. Лепехов в одной из своих работ отмечает, что проект дхармического государства Цыденова является проекцией архетипического образа империи Маурьев времени правления Ашоки, обнаруживая преемственную цивилизационную связь с индийским образцом [Лепехов, 1999, с. 57]. Поддерживая эту точку зрения, укажем лишь на одно принципиальное различие двух моделей. Титул дхармараджа, будучи определением к фигуре монарха, не носит обязательной ссылки на сакральность, божественность его обладателя. Как известно, помимо легендарных архетипических образцов, зафиксированных в ранних буддийских сутрах, этот царский титул имел практическое распространение в границах всего буддийского мира, являясь определением правителя, идеального с точки зрения буддийской доктрины, но не обязательно сакрального. Однако

стр. 73

мы видим, что схема, описываемая Цыденовым в его "манифесте", прямо указывает на сакральность фигуры правителя. В вышеприведенном обращении Цыденов утверждает, что право на этот титул дано ему божеством, очевидно имея в виду тантрийского идама Ямантаку, созерцанию которого он посвятил более двух десятков лет своего знаменитого уединения в Соорхой.

При этом включение Цыденовым в свою юрисдикцию трех миров буддийской космологической картины мира, т.е. всего космического мироздания, представляется нам не просто типичным буддийским преувеличением, призванным подчеркнуть полноту власти и ее легитимность²¹. Титул, который использовал Цыденов, носил, несомненно, сакральный характер, который подчеркивался им через ссылку на его трансцендентное происхождение. В этом, на наш взгляд, существенное отличие трактовки Цыденовым этого титула от традиционного его понимания. Он видел в нем просвещенного монарха, управляющего в полном соответствии с Дхармой, причастность к которой не только дает ему легитимность и усиливает его власть, но и очерчивает ее границы в сфере этики.

Несмотря на несомненную уникальность теократической модели, разработанной Цыденовым, его не могли не вдохновлять образцы буддийских теократии Тибета и Внешней Монголии, действовавшие в политической реальности того времени. Кудунская теократия, однако, имела существенные отличия от моделей буддийских государств Центральной Азии - институтов Далай-лам или Джебцзун-Дамба-хутухты. По крайней мере, на первоначальном этапе существования государства Цыденов отверг институт прослеживаемой реинкарнации как принцип передачи своей власти.

Можно выдвинуть два объяснения этому решению.

Во-первых, институт перерожденцев в среде буддистов России не получил развития в связи с политикой царской администрации, которая, в отличие от Цинских императоров, не признавала этот принцип религиозной институционализации. В итоге феномен хубилганства²² не получил прочного места в буддийской традиции Забайкалья.

Во-вторых, положив в основу своей власти идею теократии, Цыденов тем не менее испытывал большое влияние идеи монархии, о чем говорилось выше. Объявляя себя теократическим главой государства, он определил принцип передачи власти, назначив наследником престола своего ближайшего ученика и соратника Доржи Бадмаева (Агван-Силнам-Тузол-Дорчже), который должен был занять трон Дхармараджи после смерти последнего. В этом случае наследник автоматически получал и сам титул Дхармараджи Трех Миров, который, как, скажем, и титул Самодержца Всероссийского, мог передаваться по наследству. Для того чтобы в глазах подданных эта передача сохраняла легитимность, фигура Доржи Бадмаева также должна была получить некий сакральный статус. Именно поэтому после неожиданной смерти Бадмаева от тифа в декабре 1919 г. по распоряжению Цыденова его тело было выставлено на несколько дней в качестве объекта поклонения. Частицы его тела использовались для изготовления священных пилюль, которые раздавались верующим. В конце концов, мощи Бадмаева были помещены в специально изготовленную ступу, которая была объявлена государственной реликвией [см.: Жигмидон, с. 19 - 20]. Большой интерес вызывает и то, каким образом был решен вопрос наследования престола после смерти Бадмаева. Летом 1921 г., когда сам Цыденов уже был арестован, по его распоряжению наследником титула Дхармараджа и престола теократического главы был объявлен малолетний приемный сын Цыденова Бидьядара Дандарон, впоследствии известный советский ре-

²¹ Так, в своей поэме, о которой говорилось выше, Цыденов применяет сходные масштабы, описывая пространство власти российского императора Николая - "две-три вселенные".

²² От "хубилган" (монг. qubilgan), монгольского перевода санскритского термина "нирманакая", обозначающего новое воплощение личности после физической смерти.

стр. 74

лигиозный диссидент, основатель движения необуддистов. Предварительно Дандарон был провозглашен Цыденовым в качестве перерождения одного из гумбумских тулку²³ - Чжаягсэн-гэгэна, который имел сильные духовные связи с кижингинскими буддистами [Очиржапов, с. 39]. Можно предположить, что таким образом Цыденов попытался решить вопрос о престолонаследии на более прочной основе института хубилганов, который прежде был им отвергнут.

Кудунский теократический проект оценивается исследователями как реакция консервативных кругов хоринской родовой аристократии и буддийского духовенства на политическую нестабильность в Забайкалье [Герасимова, 2003, с. 125]. В связи с этим, однако, необходимо помнить, что созданная Цыденовым теократическая модель не являлась механическим воспроизведением традиционных образцов буддийской концепции государства. Выше мы уже упоминали о проекте конституции, который был выработан сторонниками Цыденова в начале 1919 г. и тогда же им утвержден. По сведениям Очиржапова, следующим институтом во властной иерархии после Дхармараджи объявлялся Великий Суглан, или съезд депутатов, избираемых всеобщим голосованием, в котором должны участвовать все граждане государства, достигшие возраста 16 лет. Депутаты Суглана посредством тайного голосования избирали президента, вице-президента и министров. Государственное устройство включало и судебную ветвь власти. Однако высшей инстанцией оставался Дхармараджа [Очиржапов, с. 12 - 14]. Мы видим, таким образом, что в своем государственном строительстве Цыденов ориентировался на европейские стандарты, хотя и оставлял за собой и своими наследниками позицию высшего властителя и арбитра, в чьей юрисдикции находились важнейшие государственные вопросы. Государственный проект Цыденова - это синтез буддийской теократической модели власти с европейским стандартом государственного устройства.

Буддийская теократия Самдана Цыденова была обречена на крах. И дело не столько в пацифистском характере этого государственного проекта, сколько в том, что он не вписывался в общую политическую картину того времени. Его автор не мог не понимать этого и, возможно, в первую очередь руководствовался целью уберечь своих подданных от насилия, сопровождавшего политические коллизии, происходившие в России, - революции, гражданскую войну, интервенцию. Историкам еще предстоит ответить на множество вопросов, связанных с кудунской теократией, ибо в ней и в ее создателе с особенной силой проявился кризис современной ему эпохи.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Герасимова К. М. Об историзме в исторических исследованиях: теократическое и балагатское движение в хоринском аймаке (1917 - 1926) // Региональные музеи: настоящее и будущее. Улан-Удэ, 2003.

Жигмидон Б. Контрреволюция под маской теократизма (Балагатчина) (рукопись) / Музей истории Бурятии им. М. Н. Хангалова. Временный фонд. Инв. N 422.

Кроль М. Годы ссылки. В гостях у Святого Ламы // Восточная коллекция. 2004. N 4(19).

Лепехов С. Ю. Философия мадхьямиков и генезис буддийской цивилизации. Улан-Удэ, 1999.

Монтлевич В. М. Материалы к жизнеописанию Лубсана Самдана Цыденова // Гаруда (СПб.). 1993. N 2.

Очиржапов Ц. М. Теократическое балагатское движение и бандитизм по Хоринскому аймаку в 1917 - 1927 гг. Рукопись.

Фролова Г. Д. "Богдо-наследник Николай" в хвалебных песнях бурят // Восточная коллекция. 2004. N4(19).

ЦВРиК ИМБиТ СО РАН. Личный фонд Самдана Цыденова.

ЦВРиК ИМБиТ СО РАН. Монгольский фонд. Коллекция М I, 516. Ff. 1r-2v; Коллекция М II, 37. Ff. 8v, 13v.

ЦВРиК ИМБиТ СО РАН. Тибетский фонд. Архив Самдана Цыденова. Ff. 1r-12v.

Damdinsurung Ce. Mongγol uran jokiyal degeji jaγun bilig orosibai. Ulaanbaatar, 1959.

²³ Имеется в виду одна из линий прослеживаемых реинкарнаций (тулку - от тиб. sprul sku), базирующихся в крупнейшем монастыре северо-западного Тибета Губмум Чжамбалинг.

Permanent link to this publication: