М.: Изд. фирма "Вост. лит-ра", 2001. 287 с.

(c) 2002

Главный герой рецензируемой книги - известный политический деятель Лян Цичао, с именем которого связаны важнейшие события в истории Китая конца XIX - первой трети XX в. Свою активную политическую деятельность этот неутомимый человек сочетал с огромной теоретической работой по осмыслению конфуцианского наследия и освоению западной социально-политической мысли.

Выбор именно этой фигуры для исследования сложного воздействия политической культуры Запада на китайскую интеллигенцию, воспитанную в конфуцианском духе, представляется чрезвычайно удачным. Пожалуй, не было ни одной проблемы, так или иначе связанной с переустройством китайского общества для преодоления страной зависимого и отсталого положения, которой бы не касался Лян Цичао. И сегодня в Китае, когда развертываются научные дискуссии и идут политические споры о свободе мысли, демократии, либерализме, роли традиционной культуры в процессе модернизации страны, участники дебатов вновь и вновь обращаются к сочинениям Лян Цичао как источнику современной политической мысли.

Одно время Лян Цичао оценивался учеными и общественными деятелями, главным образом как сподвижник Кан Ювэя в реформаторском движении 1898 г. ("Сто дней реформ"), как активный участник политической борьбы, развернувшейся в стране после Синьхайской революции. Его теоретические труды подвергались огульному осуждению с "революционно-марксистских позиций" и даже после смерти Мао Дзэдуна, когда историческая мысль Китая приобрела относительную свободу, его часто рассматривали не как самостоятельного идеолога, теоретика, а как просветителя, буржуазного идеалиста, неустойчивого в своих воззрениях, десятки раз менявшего взгляды в зависимости от текущих событий политической жизни. Так, историк Ли Цзэхоу в статьях, о которых упоминает Л.Н. Борох, высоко оценивающих роль Лян Цичао в общественно-политической жизни страны, называет его не самостоятельным мыслителем, а всего-навсего пропагандистом.

В качестве положительной черты практической и теоретической деятельности Лян Цичао отмечались его патриотизм, неукротимое стремление к возрождению Китая как сильного и богатого государства, усилия по "обновлению" народа. При этом некоторые китайские ученые отмечают, что, в отличие от революционно настроенных деятелей, реформаторы типа Лян Цичао глубже понимали трудности преобразования китайского общества и его модернизации, лучше осознавали необходимость изменения социальных качеств своего народа для того, чтобы Китай стал вровень с передовыми странами мира. (Кстати сказать, и сегодня в Китае на каждом шагу можно встретить лозунг: "Сократим численность населения, улучшим его качество!")

Высоко оценивая духовное наследие Лян Цичао, Л.Н. Борох тщательно исследует процесс формирования его взглядов. По ее мнению, он не просто знакомил китайского читателя с различными западными философскими, политическими и этическими учениями, а стремился сопоставить их с традиционными ценностями китайской культуры.

В то время, когда Лян Цичао начинал свой творческий путь, в китайском обществе, перенесшем шок позорного поражения в военно-политическом столкновении с Западом, среди политиков и ученых сложились в основном три подхода к культуре "европейских интервентов". Одни напрочь отвергали всякую мысль об изучении, а тем более восприятии, европейской культуры, признавая лишь необходимость заимствования военно-технических достижений. Другие видели путь к национальному спасению страны в полной вестернизации всех сторон экономической, политической и культурной жизни. Третьи считали возможным и необходимым, сохраняя национальную самобытность, взять на вооружение те идеи и политические институты европейских государств, которые могут быть полезными для развития страны; для них различия между "своим и чужим" означало различие между "старым и новым".

стр. 189

"Западное вторжение, - пишет Л.Н. Ворох, - не только изменило представление об универсуме, но и дало импульс политизации традиционной культуры. В этой более "приземленной" сфере как реформатор конфуцианства пытался соотнести "свое" и "чужое" учение и сподвижник Кан Ювэя - Лян Цичао" (с. 5). Неоднократно называя своего героя учеником Кан Ювэя, автор вместе с тем во многих случаях отмечает самостоятельный теоретический характер его работ, доказывая, что его взгляды часто довольно сильно отличались от идейных позиций учителя. Определяя роль Лян Цичао как реформатора конфуцианства, Л.Н. Борох убедительно показывает, что он не просто пересказывал книги и статьи европейских авторов, но и перетолковывал их в соответствии со своими представлениями о будущем Китая.

Автор книги строит свое исследование таким образом, чтобы читатель мог наглядно постичь процесс формирования той "теории теорий", к созданию которой шел Лян Цичао, преодолевая трудности, подстерегавшие его на этом пути.

В первой главе монографии на конкретных примерах показана методика освоения Лян Цичао основных понятий западной политической культуры. В этом он опирался не только на превосходные переводы Янь Фу - первооткрывателя европейской мысли, но и на труды японских переводчиков. Фактически Лян Цичао создавал новую политическую лексику, стремясь донести до сознания китайского читателя сущность тех европейских понятий, которые были непривычными для воспитанников конфуцианской школы. Европейские принципы в работах Лян Цичао приобрели специфически национальное оформление. Это касалось как отношений между государством, обществом и отдельным индивидом, так и понимания выгоды, эгоизма (разумного), соотношения между принципом разрушения и созидания. Каждый раз, когда Лян Цичао открывал для себя новое в подходе европейских философов к тем или иным социальным и политическим проблемам, он трактовал их с оглядкой на конфуцианские догмы. Лян Цичао не мыслил себе переустройства и упорядочения общества и государства без конфуцианского учения о соблюдении дэ (мораль, этика, добродетель).

Во второй главе Л.Н. Борох сравнивает тексты трудов Монтескье, Руссо, Канта, Гоббса, Милля, Спенсера и других европейских мыслителей с трактовкой их Лян Цичао. Она показывает, что именно привлекало его в этих сочинениях и как он интерпретировал мысли этих ученых, не сковывая себя дословным переводом. Из прочитанного он творчески выделял те принципы или положения, которые могли помочь в деле обновления государства и общества в целом, а также отдельной личности. При этом он сосредоточивал внимание читателя на раскрытии новых, непривычных для китайского интеллигента идей (например, учение Руссо о естественном праве на свободу). Иногда Лян Цичао позволял себе достаточно вольно передавать европейские идеи, так что они, по замечанию Л.Н. Борох, приобретали "некоторые несвойственные им черты" (с. 120).

Итогом творческого общения с европейской мыслью и ее интерпретации в духе ревизии конфуцианских идей стала созданная Лян Цичао теория обновления - этическая система, в которой обстоятельно рассматривалась проблема сочетания личной добродетели с добродетелью всего общества. В ходе работы над этой "теорией теорий" Лян Цичао не раз пересматривал свои взгляды, переходя от восхваления республиканского правления к прославлению просвещенной монархии, от признания приоритета интересов отдельной личности к мысли о верховенстве интересов государства. Его взгляды на пути социального и политического переустройства Китая менялись в результате мучительных размышлений о судьбах своей родины, о превратностях ее исторического пути, приведшего к унижению некогда процветающего Китая государствами, обогнавшими его в своем развитии. Внимательно следил Лян Цичао и за событиями, происходящими в мире.

Л.Н. Борох утверждает, что осмысление глобальных процессов, происходящих в начале XX в. (усиление борьбы держав за передел мира, угроза раздела Китая), и знакомство с европейским этатизмом подвели Лян Цичао к принятию трудного для него решения - отказу от идей, которыми в течение нескольких лет он был всецело поглощен и которые страстно пропагандировал. Именно "под давлением европейского этатизма Лян Цичао еще более жестко оценил потенциальные возможности китайцев к созданию мощного государства, учитывая особенности их национального характера и сложившиеся нормы обыденной жизни" (с. 166). Его представление о неразвитости в Китае государства как самостоятельного организма, определяющего жизнь всех людей, в нем живущих, соединилось с мнением о неготовности самого народа к полнокровной жизни, к пользованию благами государства. Отсюда был прямой

стр. 190

путь к выводу о важности "обновления" народа, коренного улучшения качеств каждого китайца.

В тех разделах монографии, где анализируется процесс создания теории "обновления" народа, Л.Н. Борох отмечает побудительные мотивы идейной эволюции Лян Цичао, его непрестанные раздумья над вопросами, что пригодно и полезно для построения сильного и богатого Китая и что не нужно и вредно. В основу формирования этой теории Лян Цичао в конечном счете положил конфуцианские этические нормы. Однако в отличие от традиционных они содержали отпечаток идеалов, почерпнутых из трудов европейских социологов. Как видно из исследования, для Лян Цичао было важным создать этическую систему, способную привести к совершенствованию общества и процветанию государства. С этих позиций он упрекал своих соотечественников в отсутствии у них возвышенных интересов, в безразличии к идее прогресса, полном непонимании общенациональных задач.

Позднее великий китайских писатель Лу Синь в художественной форме подтвердил те нелицеприятные отзывы о своем народе, которые были даны в сочинениях Лян Цичао. (Интересов отметить, что сегодня многие китайские демократы, стоящие в оппозиции к компартии и добивающиеся проведения последовательной политической реформы, демократизации существующей системы, сетуют на пассивность китайцев, их равнодушие к политическим проблемам, разобщенность, заботу лишь о своем семейном благополучии.)

Выступления Лян Цичао с жесткой критикой своего народа и впечатление, произведенное им на китайское общество, Л.Н. Борох вполне уместно сравнивает с тем воздействием, которое произвели в России "Философические письма" П.Я. Чаадаева, прозвучавшие в то время как "выстрел в темную ночь" (с. 196). Подобно русскому философу, Лян Цичао бескомпромиссно оценивал нравственное и гражданское состояние китайского общества, политический и моральный уровень своего народа. Этим он сильно отличался от многих китайских мыслителей, и до него и после работающих над проблемой соотношения норм общей добродетели и добродетели частной. Сохраняет она свою актуальность и в современном Китае.

Кратко рассматривает Л.Н. Борох разногласия между Лян Цичао и его последователями, с одной стороны, и Сунь Ятсеном и его сподвижниками - с другой. Касаясь этого спора, автор, по существу, солидаризируется с теми китайскими учеными, которые пальму первенства в понимании особенностей политической культуры китайцев отдают не революционерам, а реформаторам. Правда, как она замечает, в последние годы своей жизни Сунь Ятсен приблизился к позиции Лян Цичао и стал говорить о непригодности китайской нации к демократическим преобразованиям.

В целом монография Л.Н. Борох, на богатом конкретном материале раскрывающая особенности формирования современной политической идеологии в отягощенном конфуцианскими традициями Китае, вносит ценный вклад в понимание процессов, протекающих в этой стране и в наши дни. В работе довольно обильно цитируются произведения Лян Цичао, что дает хорошую возможность познакомиться с метафоричностью его языка, полного художественных образов и ярких сравнений, и тем самым лучше понять, чем привораживал ученый своих современников, почему они буквально упивались его статьями. Много интересного содержится и в примечаниях, которые дополняют те оценки и суждения, которые даны в основном корпусе книги.

Permanent link to this publication: