Единой позиции по вопросу политики, проводимой странами ЕС в отношении мусульман-иммигрантов, нет. Различные тенденции в сферах идеологии, социальной и политической, гражданского диалога между исламскими и европейскими общественными структурами позволяют говорить о непрогрессивном характере усилий обеих "сторон ", если подразумевать под прогрессом возможность реализации оптимального варианта интеграционно-толерантного проекта. В связи с этим вопрос о том, чего именно добиваются правительства европейских государств, задающие тон "диалогу" между исламской и современной культурой в Европе, становится особенно актуальным. Возможно, конечная цель проводимой политики - консервация и воспроизводство социальной подчиненности мусульманской части населения.

Ключевые слова: Европа, ислам, исламизация, воспроизводство неравенства, иммиграция, интеграция, толерантность, ксенофобия, исламофобия, культурная экспансия, экстремизм.

"Будущее Европы не ясно, оно в игре" - начинает свою статью "Не превратится ли Европа в Еврабию?" известный аналитик и публицист Даниэль Пайпс [Пайпс, 2008]. Религиозная и культурная обстановка в застывших в своем относительном благополучии странах ЕС такова, что оставляет возможность прогнозировать будущее Старого света и фантазировать на эту тему. Особый статус получили тексты, выражающие страх перед исламизацией. Алармистские воззрения таких аналитиков, как Марк Штайн1, или Орианна Фаллачи2, отсылающие к "видимым" изменениям западных реалий, занимают прочную позицию среди признаваемых реалистичными сценариев развития европейского социально-исторического организма. Своеобразным апофеозом "исламизаторских" пророчеств можно назвать книгу "Eurabia: The Euro-Arab Axis" (2005) публициста Бата Еора3. В русскоязычном аналитическом поле также не обошлось без прогнозов подобного толка4. На базе таких идеологических конструкций

1 "Многое из того, что мы неопределенно называем западным миром, нынешнее столетие не переживет. Возможно, на географических картах еще останутся регионы, которые будут называть Италией или Германией, как существующее все еще сооружение под названием собор Святой Софии в Стамбуле. Только это уже не собор, а всего лишь недвижимость. Италия и Германия тоже будут названиями недвижимости. Для тех, кто верит, что западная цивилизация, в конечном счете, лучше, чем любая другая альтернатива, проблема заключается в том, чтобы спасти, по крайней мере, часть Запада..." [Штайн, 2006].

2 Книга "Ярость и гордость" скончавшейся в 2007 г. итальянской журналистки стала своего рода "классикой" антиисламской литературы.

3 В России в 2007 г. вышел роман Елены Чудиновой "Мечеть парижской Богоматери", своеобразная политико-фантастическая история о жизни порабощенного мусульманами автохтонного населения ЕС.

4 "Утверждение, что дряхлеющая Европа рано или поздно падет к ногам юной и агрессивной религии - ислама, давно уже переходит из разряда утопий в разряд реальностей" - пишет Светлана Долгополова в "Политическом журнале" [Долгополова, 2007]; Аналитик фонда "Нораванк" Араке Пашаян хоть и в умеренной форме, но все же считает, что самую большую опасность для Европы представляет "все более распространяющаяся исламизация, угрожающая дальнейшему сохранению идентичности континента" [Пашаян, 2007].

стр. 102
активно развивается общеевропейская организация "Остановить исламизацию Европы" (SIOE5), целью которой является препятствование становлению ислама в качестве доминирующей политической силы6. "Исламизация" подразумевает сдачу Европы мусульманам "без боя". Однако вряд ли такое входит в планы властей предержащих. Кроме того, европейские госаппараты практически моноэтничны. Отношение европейской элиты к данным "проектам" пренебрежительно7. Ограничившись незначительной критикой, она оставила в покое публицистику, разжигающую ксенофобию, невзирая на то что официально последняя считается одной из самых острых проблем Старого света. На прошедшем 11 - 13 сентября 2008 г. в Мадриде международном форуме иммигрантов участниками конференции была принята "директива стыда", вменяющая ксенофобские настроения самим европейским элитам, воздвигающим на пути нормальной жизни иммигрантов "физические, юридические и социальные стены" [Forum des migrations à Madrid..., 2008].

На первый взгляд политика европейских государств по вопросам взаимодействия с мусульманским населением бессистемна и напоминает "затяжку с принятием решения", как пишет об этом Сурен Сарьян в статье "Европа: сценарии будущего" [Сарьян, 2006]. Это упрек всей политической системе, которая не может ответить на вызов. То принципы толерантности и веротерпимости способствуют "продвижению" ислама, то вдруг нахлынувший исламофобский пессимизм толкает законодателей к запрету на минареты, паранджу и никаб. Если бы дело обстояло именно так, то начал бы формироваться мусульманский политический пул, который мог бы укреплять свои позиции и лоббировать интересы в ЕС. На деле этого не происходит: мусульманская общественность бессильна преодолеть запреты, повлиять на вывод европейских военных контингентов из Афганистана и Ирака, предотвратить увеличение массы безработных в период кризиса преимущественно за счет мусульман. Если Европа становится, по словам Орианны Фаллачи "провинцией ислама", то как же осуществляется мусульманское давление на европейские власти (цит. по: [Долгополова, 2007])? Есть ли оно, заложены ли механизмы лоббирования мусульманских интересов в структуре исламских общественных институтов, существует ли такая структура и достаточно ли у нее ресурсов, для того чтобы влиять на принимаемые решения?

Одно из главных упрощений теории "исламизации" - восприятие мусульман Европы как "мусульман вообще", без отсылок к внутренним разногласиям в исламской среде. Между тем, серьезный культурный дисбаланс отмечается между поколениями мигрантов. Старшее - малочисленное и адаптированное к европейскому образу жизни - трудовые мигранты 1960-х и 1970-х гг. Второе поколение - их потомки, познавшие трудности допуска к чему-то большему, нежели к простому неквалифицированному труду. Третье - дети второго, которые проявляют склонность к радикализации взглядов и возвращению к исламу, несмотря на все усилия по их социализации и ориентацию миграционного законодательства на натурализацию иммигрантов8. Помимо

5 Stop Islamisation of Europe.

6 "SIOE is an alliance of people across Europe with the single aim of preventing Islam becoming a dominant political force in Europe" (http://sioe.wordpress.com/about/).

7 Авторитетный журнал "The Economist" считает алармизмом исламизаторские пророчества, так же Жестэн Вессэ полагает, что мусульмане - слишком раздробленное сообщество, для того чтобы оказывать давление на политику [Vaїsse, 2007].

8 С середины 1990-х гг. иммиграционное законодательство стран Европы меняется в связи со стремлением уменьшить потоки иммигрантов и натурализовать уже имеющихся иностранцев. Во Франции с 1998 г. действует закон о получении гражданства по праву "почвы", с 2003 г. в Нидерландах вступили в силу поправки к закону о гражданстве, существенно упрощающие получение этого статуса. В Германии в 2000 г. так же принят закон, гарантирующий гражданство по месту рождения. Раньше всего, еще в 1982 г., в Великобритании был введен закон, позволяющий подать заявку на получение гражданства после 5 лет пребывания в стране [Денисенко, Хараева, Чудиновских, 2003].

стр. 103
них в страны ЕС прибывают слабо адаптированные мусульмане, зачастую уже не связанные трудовыми контрактами9.

В разных государствах мусульманские страты представлены весьма раздробленными общинами, грани между которыми проходят по этнической или государственной (чаще - эти два признака совмещаются) принадлежности. На чужбине люди нередко объединяются по указанному принципу. Европейские государства не мешают связям организаций, выстраивающихся над этническими диаспорами, со своими зарубежными патронами, что служит неким препятствием на пути мусульманской консолидации. Стоит вспомнить, как в 1960-е гг. другие страны Магриба бойкотировали Парижскую мечеть, находящуюся под контролем Алжира. А образовавшееся в Германии на базе турецкой общины европейское отделение исламской партии "Мелли герюш" (1975) с самого начала своего существования было связано с политической жизнью отделения в Турции, занимаясь сбором средств для финансирования опальной партии [Арунова, 2002, с. 60]. Разделение мусульманских общин на этнические способствует тому, что общемусульманские европейские организации существуют как интеллектуальные надстройки над всеми объединениями и представляют собой "объединения объединений", ресурсы которых сильно ограниченны.

Анализ различных подходов со стороны европейских элит к проведению политики в сфере взаимодействия с иммигрантами позволяет исследователям выделять, как минимум, три модели: французскую, немецкую и англосаксонскую [Денисенко, Хараева, Чудиновских, 2003]. Среди прочих европейских государств, Франция обладает, пожалуй, самым богатым опытом в области урегулирования отношений с иммигрантами-мусульманами. С начала 1920-х гг. на ее территории действовали мусульманские общины, сформированные выходцами из Алжира. В 1926 г. в Париже была открыта "Большая мечеть" - первый мусульманский культурно-религиозный центр в Европе10. Основополагающим принципом французской политики является условие обязательного соответствия любой деятельности, связанной с публичностью и санкционированной государством, принципу секуляризации. Он стал основой для "моноидентичного мультикультурализма" (так охарактеризовали происходящее аналитики Комитета против исламофобии (КПИФ11) во Франции [Rapport sur l'Islamophobie..., 2008, p. 27]). Если иммигрант или человек с иммигрантским прошлым решил делать карьеру в органах государственной власти, то он обязан соответствовать "светскому" (т.е. европейскому) облику и стилю поведения [Rapport annuel du CCIF..., 2003/2004, p. 8]. Эти меры обусловили обособление мусульман от французской политической жизни и концентрацию политически активных мусульман на фронте борьбы с "ксенофобией" масс и правительства12. Принято считать, что Франция - государство, где "мусульманский вопрос" стоит менее остро по сравнению с остальными государствами Европы. Тем мощнее общественный резонанс, вызываемый периодическим "вскрытием ран".

Немецкий принцип организации иммиграционной политики можно условно разделить на два этапа: до и после нового Кодекса национальности13. До принятия Кодекса ситуация с мигрантами напоминала затянувшийся кризис мер: все прибывшие на территорию Германии гастарбайтеры считались "временно пребывающими" и продле-

9 После кризиса 1973 г., когда поток трудовых мигрантов сократился, мусульмане, стремясь закрепиться на благодатной европейской почве, перевезли к себе членов своих семей, в результате чего общее количество мусульман выросло, а их культурный background по отношению к европейским нормам стал несоответствующим. Пункты о воссоединении семей присутствуют практически во всех иммиграционных законах стран ЕС [Арунова, 2002, с. 38 - 39; Карачурина, 2008].

10 Однако большинство мусульман не смогло получить постоянного доступа в мечеть: он был запрещен лицам в бедных одеждах, т.е. большинству тогдашних мусульман Франции [Арунова, 2002, с. 31 - 35].

11 Le Comite contre l'Islamophobie en France (CCIF).

12 Одна из особенностей французского положения дел: в иных странах (например, Великобритании и Голландии) основной упор делается на проблему бытового расизма со стороны коренного населения.

13 Вступил в силу при канцлере Герхарде Шредере с 2000 г.

стр. 104
вали свое присутствие за счет повторного подписания контрактов с работодателями. Официальную позицию властей можно было выразить фразой Г. Шредера "Германия никого не интегрирует", что способствовало формированию исламского "государства в государстве" [Пономарева, 2008]. Однако и после признания факта существования иммигрантов, "осевших" на немецкой территории, отделенность мусульман от политической жизни осталась важной особенностью немецкой модели. Мнение правительства, представленное словами Корнелии Зоннтак-Волгаст, звучит так: "Интеграция мигрантов - ядро миграционной политики" [http://www.migration-info.de/mub_artikel.php?ld=010301]. Повсюду организуются интеграционные институты14. Германия присоединилась к когорте стран, где интеграция является основой построения взаимоотношений между мусульманами и коренным населением.

Самую противоречивую политику в отношении мусульман проводит Великобритания. При исповедании принципа неприкосновенности самобытности и равенства всех культур становятся возможными такие противоположные тенденции, как массовое проявление бытового расизма, в том числе дискриминация в области трудоустройства15 со стороны частных компаний, и открытая симпатия правительства к проявлениям мусульманского образа жизни. Так, "жена бывшего английского премьера Тони Блэра Шерри в 2005 г. представляла в суде интересы 16-летней Шабины Бегум, добивавшейся права свободно ходить в школу в хиджабе", а 1980 - 1990 гг. были отмечены активным созданием мечетей и исламских центров под покровительством правительства Соединенного Королевства [Долгополова, 2007].

Этнический состав мусульманских страт в европейских государствах различен по наполнению. Политические и культурные вызовы, "доминанты" политической активности в отношении мусульман и ответная реакция со стороны европейской исламской общественности продиктованы общими для всего западного пространства догматическими проблемами: толерантностью, секуляризмом, ксенофобией, интеграцией. Общность проблем, возникающих перед мусульманами Европы, привела к возникновению межгосударственных организаций, как правило строящихся "над" огромным количеством общин этногосударственного происхождения. Д. А. Нечитайло называет такие организации "зонтиками", что представляет собой очень меткую аллегорию [Нечитайло, 2007]. Помимо таких "зонтиков", как Федерация исламских организаций Европы, на роль общеевропейских исламских объединений претендуют движения: "Милли герюш", "Братья-мусульмане" и др. Такие организации вступают даже в некую конкуренцию между собой.

Из-за различных подходов, применяемых со стороны европейских элит для решения общеевропейских проблем, и неоднородной этнокультурной обстановки отдельные страны Европы являются своего рода "полюсами", где заостряются те или иные грани взаимодействия европейского населения и мусульманских сообществ, что хорошо видно на примере Франции и Швейцарии. Другие европейские государства следуют опыту стран, создавших такие проблемы. Это провоцирует мусульманскую общественность на продолжительные диалоги по непринятым решениям, в то время как самим мусульманским организациям весьма сложно выработать позицию по вопросам дискриминации.

Исламофобия разжигается намеренно, считают эксперты КПИФ. Одна из ключевых ролей здесь отводится СМИ. В 2003 - 2004 гг. во французских периодических печатных изданиях выходило в среднем по две статьи в день, посвященные исламскому экстре-

14 Курсы по изучению языка, немецкой культуры.

15 "Для белого выпускника университета вероятность получения места в крупной английской компании в три раза выше, чем для представителя диаспоры. Британцы афрокарибского происхождения в четыре раза чаще своих белых сограждан той же квалификации не проходят собеседование при приеме на работу. При этом закон предоставляет право обжаловать дискриминационное отношение к себе только тем, кто уже получил место. Для мигрантов-мусульман ситуация представляется даже более сложной..." [Пономарева, 2008].

стр. 105
мизму [Rapport d'étape du CCIF..., 2003/2004, p. 25]. Как утверждает КПИФ, вспышки "актов исламофобии" фиксируются в период активной "пропаганды" негативных сторон ислама. Многие исследователи отмечают, что теракт 11 сентября в Нью-Йорке впервые был использован европейскими масс-медиа как информационный повод к тому, что позже Даниель Пайпс назовет "воспитанием страхом". Исламский фундаментализм, прежде представленный как явление, характерное для традиционно нестабильных регионов, был в мгновение ока "приближен" к самому сердцу Западного мира [Пайпс, 2004]16. Уже после 11 сентября такой же общественный резонанс вызывали "транспортные бомбардировки" в Мадриде и Лондоне и шокирующее убийство Тео Ван Гога в Голландии. Оставляя в стороне вопрос о том, кто несет ответственность за эти преступления, стоит отметить, что, используя предоставленный ими антиисламский "негатив", европейские СМИ значительно повлияли на становление исламофобии в Европе.

Европейские телеканалы помимо "рекламы" негативных проявлений ислама стараются создать и агрессивный имидж исламофобии. 29 августа 2007 г. в Брюсселе на запрещенном митинге против исламского экстремизма (собравшим всего 200 мирных демонстрантов) с помощью беспрецедентных мер безопасности17 были сфабрикованы видеоматериалы, демонстрирующие противодействие массам агрессивных праворадикалов. То же самое произошло 19 - 21 сентября 2008 г. в Кёльне на общеевропейском "Конгрессе против исламизации", превращенном активистами левых движений в вакханалию18, собравшую вокруг себя все информационные агентства ЕС. Такая медийная политика не только провоцирует правых принимать усиленные меры по консолидации, но и заставляет мусульманскую общественность вслед за европейским истеблишментом признать исламофобию одной из важнейших проблем [Klausen, 2005, p. 58]. Это провоцирует активность обеих сторон, причем мусульмане несколько проигрывают правым.

Кроме этого, для многих представителей публичной элиты считается нормой пребывать в заблуждении и не делать разницы между исламом и экстремизмом, судить о культуре и религии поверхностно. "Мусульмане повсюду, они захватывают все вокруг", - заявил писатель Морис Дантек в интервью газете "Le Point" [Rapport d'étape du CCIF..., 2003/2004, p. 29]. Этот страх перед исламом, вероятно, основан на наблюдении за "захватом" мусульманской культурой европейского пространства и насаждением на этом пространстве своих религиозных символов. Оснований для таких страхов достаточно. В таких городах, как Роттердам и Амстердам (Голландия), по некоторым прогнозам к 2020 г., население будет автохтонным лишь наполовину, мусульманские окраины Парижа - уже реальность, районы со стопроцентным мусульманским населением давно существуют в Берлине, Мюнхене, Нюрнберге. При этом мусульманские гетто даже отдаленно не напоминают традиционные европейские города, на "своей" территории мусульмане строже придерживаются традиционного уклада в одежде, языке. Помимо роста численности мусульман европейцы стали свидетелями расширения пространства реального, "земельного", закрепленного за мусульманами. Пьер Бурдье в статье "Физическое и социальное пространства: проникновение и присвоение" говорит о последствиях изменений в организации пространства19. Вероятно, поэтому основны-

16 Две различные схемы взаимодействия с мусульманами (французская и английская) отреагировали на этот сильнейший импульс по-разному, но с одинаковым результатом. В Великобритании прямую ксенофобию проявило большинство крупных компаний, официально отказавшись принимать мусульман на работу. Франция на первый взгляд "в пику" неуравновешенной и необузданной реакции английской общественности сделала идеологический акцент на республиканские принципы равенства и толерантности. Однако вкупе с догмой секуляризма, это еще круче повернуло страну в сторону моноидентичного мультикультурализма [Rapport sur l'Islamophobie..., 2008, p. 16 - 20].

17 Кордоны, собаки, водометы, слезоточивый газ и даже вертолеты!

18 При соотношении сил - 40 000 "левых" против 1 500 участников конгресса.

19 "Пространственное господство - одна из привилегированных форм осуществления господства... можно, в частности сослаться на использование пространства, практикующееся при различных формах колонизации" [Бурдье, 1993, с. 44 - 45].

стр. 106
ми объектами атак праворадикалов в последнее время стали символы мусульманского присутствия - мечети и кладбища [Rapport sur l'Islamophobie..., 2008, p. 44].

Масштаб мусульманского присутствия стал возможен благодаря толерантности, существующей в ЕС. Однако за последнее десятилетие толерантность как идеологический проект существенно сдала позиции. Без толерантных формулировок ни одно высказывание не будет считаться "верным" с точки зрения официальной идеологии. Толерантность апеллирует к искусственной, с позиции большей части индивидуумов, идее равенства, непредвзятости. Страх же - чувство на порядок более простое, его фабрикация отточена, и сегодняшнее европейское общество, как замечает директор Института междисциплинарных исследований в области конфликтологии при Университете Бильфельда (Германия) Вильгельм Хейтмайер, находится в состоянии неразрешимого внутреннего напряжения, когда "за стеной толерантных обязательств таится лишенная возможности вступить в коммуникацию интолерантность..." [Heitmeyer, 2007].

Помимо прочего европейский истеблишмент поставил перед мусульманским населением задачу интеграции, которая имеет статус обязательного условия пребывания. Европейский совет в Тампере (Финляндия) в 1999 г. разработал единые принципы интеграционной программы для иммигрантов и поставил задачу интеграции во главу угла внутренней политики всех стран ЕС [http://ec.europa.eu/ewsi/de/about_us.cfm]. Вместе с тем до сих пор не существует единой точки зрения на то, как должна трансформироваться "чужая" идентичность и должна ли при этом ответно трансформироваться традиционная. Проблема гармоничной интеграции оказывается принципиально неразрешимой в рамках идеологии толерантности. Толерантность, по словам Вильгельма Хейтмайера, трансформировалась в риторическую возможность совмещения проблем, связанных с культурными различиями; при этом она была и остается привилегией сильных, властвующих наций [Heitmeyer, 2007]. Это приводит к парадоксальному явлению: де-факто при интеграции "мусульманская" идентичность должна превращаться в европейскую, притом что толерантность делает все возможное для символического закрепления иной идентичности на европейской почве.

Такая амбивалентная ситуация оказывается, однако, весьма выгодной для коренных европейских элит: интеграция по схеме "моноидентичного мультикультурализма" препятствует попаданию мусульман в европейские социальные лифты. Пребывание в замкнутой среде мусульманской культуры, зачастую - языковой барьер, делают из иммигрантской молодежи второго-третьего поколения дезориентированную массу, отошедшую от классических патриархальных институтов ислама и не находящих своего места в европейской среде.

Немецкое аналитическое агентство Sinus Sociovision пишет о сплошь состоящем из турецкой молодежи (около 15% всей иммигрантской массы) "гедонистическо-субкультурном" слое населения. Эти люди чувствуют себя чужими, несмотря на то что они провели всю жизнь в Германии, где и получили образование [Walter, 2007]. В Великобритании, по данным опросов аналитического агентства Populus, "несмотря на усилия таких институтов социализации, как школа, средства массовой информации и т.д., говорить о совпадении культурного кода у представителей западного общества и мусульманских общин, очевидно, преждевременно. При этом ожидания второго и третьего поколения иммигрантов значительно превышают их реальные возможности самореализации, что обусловливает общую агрессивность молодых мусульман и препятствует их полноценной интеграции" [Пономарева, 2008].

Малообразованность и склонность к экстремистским воззрениям среди мусульманской молодежи становится нормой во всех без исключения европейских государствах. В статье "Этнические различия в немецкой системе школьного образования" Корнелия Кристен акцентирует внимание на следующей статистике: 20% детей с иммигрантским прошлым заканчивают школы без аттестата [Kristen, 2003, s. 26 - 33]. Заметим, что потомки мусульманских иммигрантов в подавляющем случае поступают

стр. 107
в общеобразовательные школы (Hauptschule), по окончании которых социальные возможности ограничены (преимущества имеют ученики гимназий и реальных школ, но процент турецких детей в этих учреждениях составляет 8.6 и 16.2% соответственно). Количество турецких подростков, не получивших диплома о профессиональном образовании, доходит до 56.1%.

Таким образом, "потеряв время" в учебных заведениях, "демусульманизированное" молодое поколение в поисках компенсации устремляется к "корням", при этом "лишь один из пяти знает, что Махмуд Аббас является президентом Палестинской автономии" [Пономарева, 2008]. Иными словами, тотальная неосведомленность не только о том, что происходит в мусульманском мире, но и о собственной религиозной традиции толкает многих молодых людей на мифологизированный уже европейским массовым сознанием путь - фундаментализм, получая растущую поддержку единоверцев.

Такие тенденции создают опасное положение для мусульманской "элиты" - всей совокупности культурных центров, общественных и политических объединений. Видя, к чему приводит европейская политическая система в отношении иммигрантской молодежи, мусульманская общественность не способна предпринять адекватных, а, главное легитимных, ответных мер. Мусульманская элита отдаляется от масс, затрудняется процесс взаимодействия между иммигрантским общественно-политическим классом и новыми деклассированными элементами, так как язык элиты строго регламентирован толерантной риторикой, уже не актуальной для растущей люмпенизированной мусульманской страты. Попытки наладить диалог с ней посредством "легкой радикализации" строго отслеживаются властями европейских стран и пресекаются на корню. Так, 20 сентября 2004 г. "Первый арабский исламский конгресс в Европе", созванный в Берлине не состоялся, а его организатор (Фади Мади) был лишен вида на жительство и преследуется по уголовному делу. Конгресс признали экстремистским и не соответствующим духу европейской демократии [http://www.klick-nach-rechts.de/rechter-rand/archiv/deutschland-0408.htm].

Разворачивающиеся процессы обрекают мусульманскую элиту на то, чтобы в перспективе лишиться политических преемников. Более того, в период "исламизации" мусульманских общин правительства государств Европы допустили массовый приток радикально настроенных имамов в свои страны. Так, в Великобритании из 100 имамов только 30 получили образование на новой родине [Нечитайло, 2007]. На молодые мусульманские умы, воспринимающие радикальный ислам, в огромной степени активно влияют активные приезжие имамы, прошедшие Афганистан, Чечню и другие "горячие точки". Появление таких имамов, выступающих за аннексию европейского пространства, осложняет отношение устоявшихся европейских мусульманских институтов к распространению ислама на европейской земле.

Осознавая эти вызовы, мусульманский политический класс делает все для становления собственного образования, что воспринимается исламофобски настроенными европейцами как новый этап "вторжения" [Krauss, 2010]. В составе Союза исламских организаций в Европе созданы Лига исламских школ, координирующая деятельность исламских учебных заведений и воскресных мусульманских школ в Великобритании, Германии, Франции, Дании и др., Европейский институт социальных наук20; Исламский

20 "...Образовательное учреждение, имеющее три филиала во Франции и Великобритании. В его состав входят: Институт арабского языка, Институт изучения Корана и Европейский факультет исламских исследований. На сегодняшний день в них обучаются около 500 студентов. Примерно столько же получают образование заочно. Своей целью Европейский институт социальных наук ставит формирование нового поколения мусульман, обладающего знаниями шариата и представлением о реалиях жизни европейского общества. В частности, планируется готовить кадры для управления исламскими центрами и мечетями в Европе. Другой функцией вуза является повышение квалификации руководителей организаций и центров, а также имамов мечетей и мусульманских центров посредством заочного обучения. В ближайшем будущем планируется открытие дополнительных филиалов..." [Исламские организации Европы..., 2007].

стр. 108
клуб молодежи и студентов Европы, проводящий семинары, конференции и организующий молодежные лагеря. Цель последнего, кстати, - подготовка будущих молодежных лидеров. Исламская интеллигенция тем временем разрабатывает стратегии выхода из "кризиса присутствия".

В недавнем прошлом одним из "мейнстримных" направлений было создание новой ветви ислама - так называемого евроислама. В Германии профессором Бассамом Тиби были сформулированы тезисы этого течения - сплава мусульманской религии и европейских ценностей [Tibi, 2002]. Однако недавний отъезд основателя данной концепции обозначил ее фиаско: более чем двадцатилетний труд Бассама Тиби и его приверженцев был тратой ресурсов и времени.

Второе направление - попытка некоторых организаций, объединяя усилия подконтрольных научных инстанций, обосновать ислам как естественное для культурного пространства Европы явление, т.е. снять проблему интеграции. Французское мусульманское научное сообщество, координирующее свои действия с мусульманскими общественными организациями, говорит о необоснованности исламофобских настроений, так как взаимодействие европейского общества с исламом - это традиция, а не новшество в историческом контексте. Муслим Шарафдэн, историк, указывает на "забытость" факта присутствия мусульман в эпоху средних веков на юге Франции [Lazrac, 2003]. При этом пропагандируется опыт толерантного сосуществования ислама и христианства в странах - новых членах Евросоюза, например в Болгарии, где, по утверждению Симеона Евстатиева, сложилась особая традиция мусульмано-христианской толерантности21.

Однако все это входит в противоречие с политикой перманентного "обновления" иммигрантской проблемы со стороны европейского истеблишмента из-за реальной новизны изменившихся городских социальных ландшафтов и идеологической новизны. Истеблишмент в борьбе с ультрареакционными неофашистами "нагревает" тему.

На этом фоне в свете радикализации исламского сектора, в общественном мнении возникают параллели между радикальным исламом и фашизмом. Знаменательно появление терминов "исламский фашизм" или "зеленый фашизм". Появляется возможность соединить толерантные обязательства с исламофобией. Как видно, в этой нетривиальной идеологической конструкции элементы исламского присутствия (хиджаб, минарет и пр.) дискредитируются как символы фашизма, что делает борьбу против присутствия легитимной. Это подтверждают статистические опросы о поддержке возможного введения запрета на строительство минаретов22. Как видно из недавнего решения о введении подобного запрета в Швейцарии, условия позволяют принимать "антимусульманские" законы максимально демократическими методами - путем "инициативы снизу", поддержанной большинством. Государство "разводит руками", сожалея о случившемся перед мусульманской общественностью, но вынуждено принять и узаконить чаяния собственного народа. Дискредитация, построенная на неприятии дискредитации, гарантирует соблюдение всех моральных норм западного общества и "чистую совесть" дискредитирующих агентов.

Вся структура мусульманской общественности, сформированная прежде всего как культурно-религиозное лобби, как сила, борющаяся за присутствие, терпит поражение в складывающихся обстоятельствах, попадая "меж молотом и наковальней". В то время как глава Мусульманского совета Франции Мохаммед Мусауи, расписываясь в собственном бессилии, поддерживает Николя Саркози в вопросе о запрете паранджи, а Хафид Уардири, пресс-секретарь Фонда исламской культуры в Женеве, робко говорит о сожалении по поводу запрета на строительство новых минаретов в Швейцарии, но

21 Создана совместная нидерландско-болгарская программа "Ислам и медиа: раскрытие предубеждений и преодоление предрассудков" [Kilpadi, 2007, p. 151].

22 Франция: 73% - "за введение запрета"; Германия - 76%; Испания - 93% [Пайпс, 2009].

стр. 109
собирается сотрудничать со швейцарскими властями "в полном объеме"23, радикально настроенные мусульмане выходят на улицы, заявляя о дискриминации [Цилюрик, 2010]. Лидеры "узаконенных" организаций не знают, что делать с исламом в Европе, т.е. с плодами своей более чем сорокалетней деятельности.

Совсем недавно в Великобритании запретили деятельность мусульманской организации Islam4UK24 только за попытку проведения массовой акции протеста, в которой приняли бы участие лица, не согласные с политическим курсом ЕС: это должен был быть марш в память о мусульманах, погибших во время операции НАТО в Афганистане [Исламская организация в Британии признана вне закона, 2010].

Казалось бы, помимо создания неправительственных организаций, на сегодняшний день мусульманский сектор мог бы сформировать свое представительство в государственных аппаратах. К слову, последним трендом политической жизни Европы стало внедрение иммигрантов с мусульманскими корнями в политические силы, участвующие в "игре": 1 января 2010 г. вступил в должность бургомистр Роттердама (Голландия) Ахмед Абуталиб, родившийся в смешанном браке, сын иммигранта из Марокко; в Германии недавно одним из председателей очень значимой политической партии "Союз деяностых. Зеленые"25 стал сын турецких эмигрантов 1960-х гг. Джем Озимир. Мусульмане - уже "не редкость" в мэрии Парижа, хотя и находят свое место не в первом эшелоне политиков. Однако эта категория иммигрантов оторвана от своих "соплеменников". Во-первых, они озабочены "позитивной дискриминацией"26 себя самих, во-вторых, проявление ангажированности закрыло бы им путь в европейскую политику.

Бельгийская журналистка Ева Вергаэрен разоблачает этих политиков: "...таких сами мусульмане называют конфетами "Баунти" потому, что под слоем черного шоколада скрывается белая начинка. Основные политические партии часто включают в состав мусульман, чтобы привлечь голоса мусульманского населения, но эти представители не защищают права своих "братьев и сестер". Наоборот, в том, что существует дискриминация, они винят родителей или религию" [Мусульмане Бельгии..., 2006].

Наличие таких политиков позволяет европейским элитам сделать вопрос о непредставленности интересов иммигрантов в госструктурах нелигитимным. Так, появление государственных чиновников и официальных политиков, олицетворяющих мусульманский сектор населения, стало завуалированной узурпацией традиционными европейскими элитами количества кресел, необходимого для легитимности функционирования демократических механизмов.

В результате глубокая пропасть проходит между правительствами и мусульманскими неправительственными организациями, которым практически невозможно "зацепиться" за такое лицо во власти, которое могло бы действительно отреагировать на мусульманские проблемы в выгодном для мусульман или хотя бы этих организаций, ключе. Такая же пропасть наметилась (и год от года расширяется) между "точками присутствия", вокруг которых аккумулируются радикально настроенные общины, и легитимными мусульманскими неправительственными институтами. Как показала европейская практика, если изначальное наличие власти влечет за собой символический захват пространства, то превентивный захват отнюдь не дает возможности влиять на власть.

"Колонизация пространства", осуществляемая расстановкой инокультурных символов, вызвала у коренного большинства "ощущение вторжения", за которым, как ока-

23 "Мы очень расстроены этим решением. Но мы будем жить дальше и покажем, что уважаем законы Швейцарии". Цит. по: http://www.gzt.ru/topnews/world/274449.html.

24 Ислам за Соединенное Королевство.

25 Bundnis 90. Die Grünen.

26 Термин, которым характеризуют положение иммигрантов в правительственных структурах Винсен Жессе и Эль Ямин Сум [Geisser, Soum, 2008].

стр. 110
залось, стоит излишне плюралистичная, со сложной структурой слабоцентрализованной организации сила, раздираемая интересами иностранных лобби, обреченная на маргинализацию человеческих ресурсов. При этом миллионы мусульман продолжают поступать в механизм "интеграционных машин". Чтобы составить новую страту, им придется создавать новые представительские структуры, которые не уживутся с уже существующими. А это значит, что в Европе, при видимом наступлении ислама, возникает класс людей второго сорта.

Становление такой системы стало возможным благодаря неколебимой монополии западных моноэтнических элит на декларирование и перемену смыслового содержания идеологических догм и принудительных политических кредо, расстановка и акцентирование которых позволяет осуществлять манипулирование общественностью и жестко очерчивать границы дозволенного. Элита Европы поставила мусульман в очень узкие рамки, выход за которые может привести либо к согласию с концепцией интеграции, потере идентичности и самоликвидации мусульманских институтов, либо к всеобщей радикализации, что невозможно сегодня. Мусульман, готовых поддержать такой ход, пока еще не более трети, и они не намерены ставить под удар легитимные мусульманские структуры. Скорее всего о "кризисе мер" и желании в нерешительности "тянуть время" можно говорить применительно к западной исламской элите. Собрать воедино "мусульманский кулак" надежды все меньше: организации-зонтики слишком слабо консолидируют отдельные общины и этнонациональные объединения, во взаимодействии с которыми возникает все больше проблем. Пути выхода из сложившегося тупика нет.

Действия, наполняющие внутренний мусульмано-европейский дискурс, с виду хаотические, на деле оказываются целенаправленной политикой, выстроенной вокруг неподконтрольных мусульманам принципов. На сегодняшний день не составляет труда подытожить ее промежуточные результаты. Прошедшие реформы иммиграционного законодательства повлекли за собой одновременно снижение иммиграционного потока и паспортизацию мусульманского населения. Европа разрывает юридическую связь мусульман с родиной; одновременно идеологические принципы аннулируют деятельность легальной мусульманской элиты. Из-под ее покровительства высвобождается масса неинтегрированных людей, не находящих себе применения: в большинстве своем это рабочие, строители, обслуживающий персонал. Европа находит им применение.

Практически любой прогноз, касающийся будущего европейских мусульман, зиждется на предпосылке, что они останутся в Европе. Весьма вероятно. Однако не стоит исключать и другой сценарий. Их опыт по освоению пространства может пригодиться в Африке. Не секрет, что Европа крайне обеспокоена "колонизацией" африканских стран Китайской Народной Республикой. Сценарий, который навязывает Китай в новой "колониальной" гонке, выгоден стране с большим демографическим потенциалом - КНР завозит в Африку рабочих, инженеров, щедро строит объекты инфраструктуры. При определенном политическом и волевом усилии со стороны европейских элит мусульмане могут выступить здесь "колонизаторами" западного мира при отсутствии собственно европейских человеческих ресурсов27. Более того, ислам может оказаться весьма эффективным в африканском регионе в свете наметившейся на примере Нигерии тенденции роста "исламского фактора" во внутриполитической борьбе в африканских государствах. Европе вполне по силам использовать свой исторический и современный политический опыт для решения двух проблем сразу: реколонизации Африки и избавления от "избытка" мусульман. Однако этот вопрос, несомненно, требует отдельных исследований.

27 В то время как алармисты - сторонники исламизации - считают складывающуюся демографическую обстановку гарантией "смерти Запада".

стр. 111
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бурдье П. Социология политики. М., 1993.

Денисенко М, Хараева О., Чудиновских О. Иммиграционная политика в Российской Федерации и развитых странах. М., 2003. http://www.archipelag.ru/agenda/povestka/povestka-immigration/org_ustroistvo/org_ main/

Долгополова С. Европа в объятиях ислама // Политический журнал. 3 сентября 2007 г. http://www.i-r-p.ru/page/stream-event/index-15586.html

Исламская организация в Британии признана вне закона // Русская служба ВВС. 12 января 2010 г. http:// www.bbc.co.uk/russian/uk/2010/01/100112_islam4uk_banned.shtml

Исламские организации Европы. Совместный проект информационных отделов Союза исламских организаций Европы и Ассоциации культурно-просветительских общественных объединений "Собрание ". 2 января 2007 г. http://www.islamnews.ru/news-6259.html

Карачурина Л. Иммиграционная политика Германии: успешный - неуспешный опыт // Демоскоп-weekly N 351 - 352, 27 октября - 16 ноября 2008 http://demoscope.ru/weekly/2008/0351/analit02.php

Мусульмане Бельгии: взгляд изнутри. По материалам lslamOnline.net. 29 августа 2006 г. http://www.islamnews.ru/news-6126.html

Мусульмане на Западе. М., 2002.

Нечитайло Д. Радикальные тенденции в мусульманских общинах Европы. 27 сентября 2007 г. http:// www.centrasia.ru/newsA.php7st=1190888100

Нечитайло Д. Деятельность "Братьев-мусульман " в Европе (от истории к современности). 21 марта 2007 г. http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1174454040

Пайпс Д. Не превратится ли Европа в Еврабию? // The Australian, 15 апреля 2008 г. http://ru.danielpipes.org/article/5551

Пайпс Д. Тео Ван Гог и "воспитание убийством" в Голландии // New York Sun. 16 ноября 2004 г. http:// ru.danielpipes.org/article/3095

Пайпс Д. Швейцарские минареты и европейский ислам // Jerusalem Post. 9 декабря 2009 г. http:// ru.danielpipes.org/article/7820

Пашаян А. Европа между христианством и исламом. 5 ноября 2007 г. http://www.noravank.am/ru/?page=theme&thid=&nid=892

Пономарева А. Мусульмане Европы: прогрессирующий фактор страха // Демоскоп-weekly. N 351 - 352. 27 октября - 16 ноября 2008 г. http://demoscope.ru/weekly/2008/0351/analit03.php

Сарьян С. Европа: сценарии будущего. 16 марта 2006 г. http://www.noravank.am/ru/?page=analitics&nid=219

Цирюлик Д. Саркози настаивает на запрете паранджи. 27 января 2010 г. http://www.ng.ru/world/2010 - 01 - 27/7_france.html

Штайн М. Самоубийство Европы. 9 февраля 2006 г. http://www.inosmi.ru/world/20060209/225451 .html

Arabes etNoirs en politique francaise. Entretien avec Vincent Geisser et El Yamine Soum. Lundi 26 Mai 2008. http://www.saphirnews.com/Arabes-et-Noirs-en-politique-francaise_a8998.html

Forum des migrations à Madrid: éliminer les frontieres juridiques et sociales. 16 Septembre 2008. http:// www.saphirnews.com/Forum-des-migrations-a-Madrid-eliminer-les-frontieres-juridiq ues-et-sociales_a9429.html

Heitmeyer W. Toleranz ist gefdhrlich. 17 Januar 2007. http://www.osteuropazentrum.net/sixcms/media. php/1235/Toleranz%20ist%20gef%C3%A4hrlich.13365482.pdf

http://ec.europa.eu/ewsi/de/about_us.cfm

http://www.islamnews.ru/news-6126.html

http://www.klick-nach-rechts.de/rechter-rand/archiv/deutschland-0408.htm

http://www.migration-info.de/mub_artikel.php?ld=010301

Islam and Tolerance in Wider Europe (Policy Perspectives). Pamela Kilpadi (Editor). Open Society Institute, 2007.

Jihen Lazrac. A la découverte du Patrimoine musulman Francois. 29 Septembre 2003. http://www.saphirnews. com/A-la-decouverte-du-Patrirnoine-musulman-Francais a527.html

Klausen J. The Islamic challenge: politics and religion in Western Europe. Oxford University Press, 2005.

Krauss H. Universitäre Imamausbildung und Einführung von Islamunterricht. 4 Februar 2010. http://sioede.wordpress.com/2010/02/04/universitare-imamausbildung-und-einfuhrun g-von-islamunterricht/

Kristen C. Ethnische Unterschiede im deutschen Schulsystem. Aus Politik und Zeitgeschichte. (B 21 - 22/2003). S. 26 - 33.

Rapport d'étape du CCIF sur l'Islamophobie en France 2003/2004. http://www.islamophobie.net/rapports bilans.php

Rapport sur l'Islamophobie en France. 2008. http://www.islamophobie.net/rapports_bilans.php

Tibi B. Euro-Islam - Hilfe für die Integration. 2002. http://www.dtsinfo.de/deutsch/p200206/Seite12.htm

Vaїsse J. La France et les musulmans: politique étrangère sous influence? // Foreign Policy. Edition Française. Avril - Mai 2007, p. 66 - 71.

Walter F. Einwanderer-Elite beflügelt Deutschland. 16 0ktober 2007. http://www.spiegel.de/politik/deutschland/0,1518,511474 - 2,00.hmv!

Permanent link to this publication: