Читатель выразил сомнение в правильности встретившегося ему сочетания трехзначное слово: однозначным, двузначным и т.д., по его мнению, может быть лишь число, но никак не слово.

Конечно, можно ограничиться в ответ на это цитатами из словарей. Например, из Толкового словаря русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой: "Однозначный"... 2. Имеющий только одно значение. Однозначное слово..."; "Однозначный"... Обозначенный одной цифрой. Однозначное число..."; "Двузначный"... Состоящий из двух цифр. Двузначное число..."; "Двузначный"... Имеющий два значения. Двузначное выражение..."; "Многозначный"... О числе: состоящий из многих цифровых знаков. Многозначное число..."; "Многозначный"... Имеющий много значений. Многозначное слово...".

Если существуют омонимы однозначный и однозначный, двузначный и двузначный, многозначный и многозначный, то почему не могут быть на тех же основаниях омонимы трехзначный и трехзначный и т.д.? Словарь не обязан всех их регистрировать. Словарь вправе надеяться на сообразительность пользователей.

Сомнение читателя позволяет, а вернее, требует расширить ответ.

Например слово семьсот. Это один словесный знак, называющий определенное число; русское количественное числительное. Названное данным словом число можно изобразить цифровыми знаками (цифрами) - 700. А это уже иероглиф. Он интернационален: его одинаково понимают люди, говорящие на разных языках, но произносят как числительное родного языка. И если цифра - это знак (у цифры есть, как и положено знаку в его семиотическом понимании, две стороны: материальная, видимая, и идеальная - числовое значение), то вот фонемы, из которых складывается числительное, и буквы (как таковые), передающие это числительное, не знаки. Когда говорят и пишут двузначное, трехзначное и т.д. число, имеют в виду количество цифр, визуально передающих, обозначающих число. Вторая часть этих сложных прилагательных формально образована от основы слова значе-

стр. 126

ние, а по существу - от корня знак. Здесь случай ложно ориентирующей словообразовательной внутренней формы слова (напомню: внутренняя форма может быть словообразовательной, семантической и звуковой).

Когда же говорят и пишут, что некое слово не однозначное, а многозначное, разумеют его обладание более чем одним значением.Эти сложные прилагательные образованы и формально и по существу от основы слова значение. У них верно ориентирующая внутренняя форма.

Как-то на семинаре я предложил студентам обсудить этот случай омонимичности; студентка сказала, что применительно к числу точнее употреблять прилагательное многознаковый. Да, такое употребление убрало бы путающую омонимичность: у этого слова верно ориентирующая внутренняя форма. И мирно сосуществовали бы многознаковостъ числа и многозначность слова, трехзнаковостъ и трехзначность, т.е. на смену омонимии пришла бы полная паронимия.

Уточнения в терминологию вносить легче, чем в неспециальные области лексики: тут гораздо меньше пользователей, здесь проще условиться. В.Г. Белинский писал идиотизмы языка, мы говорим и пишем идиомы. Лингвисты XIX в. этимологией называли то, что давно уже именуется морфологией. В XX в. избавились от омонимии диалектический и диалектический, начав употреблять диалектный (диалектное слово, диалектные различия), оставив диалектический философской терминологии. Однако некоторые ложно ориентирующие термины столь глубоко внедрились, что "вынедрить" их не решаются, не заменяют верно ориентирующими, например, громоотвод так и не уступил места молниеотводу.

Permanent link to this publication: