Н. Н. БЕКТИМИРОВА, В. А. ДОЛЬНИКОВА. КАМБОДЖА И ТАИЛАНД: ТЕНДЕНЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ (1980 - 2000). М.: Гуманитарий, 2007. 228 с. (1)

Н. Н. БЕКТИМИРОВА, В. А. ДОЛЬНИКОВА. АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ПУТИ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ: НА ПРИМЕРЕ КАМБОДЖИ И ТАИЛАНДА. М.: ЛЕНАНД, 2009. 320 с. (2)

Рецензируемые монографии являются продолжением серии ранее опубликованных этими авторами работ, посвященных политическим проблемам стран Индокитайского полуострова и осуществленных под эгидой кафедр политологии стран Востока и истории стран Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока Института стран Азии и Африки МГУ.

На рубеже XX-XXI вв. процессы демократизации затронули страны на всех континентах. Не осталась в стороне и Юго-Восточная Азия. Политическая актуальность и научная значимость рецензируемых работ состоит в сравнительном анализе развития либерально-демократических процессов в общественно-политической жизни двух стран - Таиланда и Камбоджи, а также в сопоставлении демократизации на базе ускоренной модернизации (Таиланд) и инициированной и финансируемой извне международным сообществом (Камбоджа). Несмотря на общие цивилизационные характеристики, судьбы этих двух стран складывались после Второй мировой войны по-разному: Таиланд развивался в целом в условиях мира, несмотря на кризисы и военные перево-

стр. 192
роты, а Камбоджа с 1970 г. и до начала 1990-х гг. жила в условиях непрерывного и полномасштабного гражданского конфликта, усугубляемого воздействием разрушительной внешней агрессии.

Влияние либеральной демократии на политическую культуру региона хорошо соотносится с предложенной С. Хантингтоном концепцией о трех волнах демократизации.

В Таиланде - единственной стране Юго-Восточной Азии, сохранявшей формальную политическую независимость, следствием первой волны демократизации можно считать переворот 1932 г., который называют также буржуазной революцией, поскольку он объективно решил ряд ее задач. Однако оказавшиеся у власти лидеры восприняли лишь формальные постулаты демократии и в своей практической деятельности не следовали принципам народовластия и обеспечения прав и свобод граждан.

Вторая волна демократизации оказала на Юго-Восточную Азию более существенное воздействие, хотя ее влияние коснулось разных стран региона в неодинаковой степени. В Таиланде сохранился монархический строй, но сложилась многопартийная система, была принята новая конституция, ликвидировавшая систему назначения депутатов и сокращавшая прерогативы монарха. Либерально-демократические модели в Юго-Восточной Азии оказались неэффективными, и следование им было не очень продолжительным. В Таиланде в 1947 г. была установлена военная диктатура, сохранявшаяся несколько десятилетий.

Главным содержанием рецензируемых работ стало воздействие третьей волны демократизации, приходящейся на последнюю треть XX в. и получившей название "глобальной демократической революции".

Опираясь на обширный массив социально-экономической информации и исследование социальных сдвигов в тайском обществе, В. А. Дольникова и Н. Н. Бектемирова обоснованно относят начало демократических изменений в Таиланде в рамках третьей волны к 1973 - 1976 гг., подчеркивая их слабость и неустойчивость. Периоды более или менее демократических гражданских правительств сменялись периодами военных переворотов и возвращения к авторитарному правлению. В 1990-е гг. либеральное движение активизировалось, результатом чего явилось принятие в 1997 г. самой демократической в истории страны конституции и упрочение институтов парламентаризма. Совершенно справедлив вывод авторов, что это стало результатом происходящей быстрой капиталистической модернизации и перехода Таиланда за годы жизни одного поколения от социально-экономической отсталости в ряды НИС, формирования наиболее активных в политическом плане слоев национальной буржуазии и современного среднего класса, заинтересованных в усилении демократизации общественно-политической жизни. Однако в 2006 г., после почти десятилетнего правления демократического гражданского режима, вновь произошел военный переворот, в результате которого была отменена конституция 1997 г. и сформирован без участия парламента кабинет министров. Переворот происходил под лозунгом борьбы с коррупцией и был поддержан королем.

Интересна и знаменательна подмеченная авторами особенность процесса демократизации в Таиланде: в стране, где на протяжении последних двух десятилетий происходила постепенная и трудная демократическая трансформация политической системы и утверждались парламентские институты власти, до сих пор партии и политические блоки формируются вокруг харизматических лидеров на основе патронатно-клиентельных отношений, иерархических связей (2, с. 303), т.е. на основе традиционной тайской политической культуры.

Подытоживая подробный анализ политического развития Таиланда на рубеже XX-XXI вв., авторы заключают, что демократизация в подобных странах идет извилистым путем, переживая успехи и откаты, поскольку испытывает сильное влияние традиционной политической культуры, пронизанной буддизмом тхеравады с такими ее установками, как иерархическая структура властных отношений, персонификация лидерства, патронатно-клиентельные связи, всевластие бюрократии, устойчивость института монархии и ее высокого авторитета, патерналистский характер верховной власти (2, с. 10).

В последней четверти XX в. на долю камбоджийского народа выпали тяжелейшие испытания, и в научно-публицистической литературе за Камбоджей прочно закрепилось определение "многострадальная страна", что отнюдь не было преувеличением. Но в XXI в. Камбоджа вступила, оставив в прошлом свой печальный статус "горячей точки планеты": общественно-политическая обстановка в стране стабильна, экономика (открытая и многоукладная) демонстрирует устойчивые темпы роста. Камбоджа стала активным, полноправным и признанным членом регионального сообщества. В стране существуют институты, свойственные закрепленной в конституции либерально-демократической системе. Однако уже сам по себе факт таких стремительных (по историческим меркам) метаморфоз заставляет усомниться в адекватном содер-

стр. 193
жательном наполнении либерально-демократических форм общественно-политической жизни, целенаправленно насаждавшихся в Камбодже с 1993 г. при спонсорстве Запада.

И массовое сознание, и общественно-политическая практика в этой стране остаются в основе своей почти такими же, какими они были на момент французской колонизации во второй половине XIX в. Этот феномен уже многие годы находится в поле зрения Н. Н. Бектимировой. Обе рецензируемые книги и на этот раз не обманули ожиданий историков и политологов-индо-китаистов: авторы представили во многом эвристический анализ внутриполитического процесса в Королевстве Камбодже после проведения там в 1993 г. всеобщих выборов, организованных и финансировавшихся ООН. Камбоджийские главы в обеих монографиях гармонично дополняют друг друга. Так, очерк развития Камбоджи в сианукистский период (1, с. 8 - 24), представляет "золотой век" этого королевства (1955 - 1970), когда под панцирем "кхмерского единства", осененного харизмой "отца нации" принца Сианука, вызревали ростки всех политических режимов, которые будут сменять друг друга после свержения главы государства в марте 1970 г. Эти режимы (Кхмерская Республика, Демократическая Кампучия и Народная Республика Кампучия) один за другим существовали в период 1970 - 1990 гг. Авторы, избрав в качестве критерия внутриполитический процесс, называют его временем "Кризиса легитимности власти" (1, с. 24).

Во второй монографии "камбоджийские страницы" посвящены периоду 1993 - 2008 гг., когда происходило формирование современного облика Камбоджи. (Впрочем, Народная партия Камбоджи (НПК), лидирующая в политическом процессе в этот период, генетически все равно связана с последним из режимов времени "Кризиса легитимности власти" - режимом НРК.) В данной работе представлен механизм и процесс восстановления (но уже с учетом изменившихся внутренних и внешних условий) конституционной монархии в Камбодже. Перед читателем проходят этапы подспудного, но упорнейшего и жестокого спора между тем, что можно назвать "старой властью" (в лице НПК, персонифицируемой одним из ее лидеров и премьер-министром страны - Хун Сеном), и новыми претендентами на власть - Партией Единого Национального Фронта за суверенную независимую, нейтральную, мирную и открытую для сотрудничества Камбоджу (ФУНСИНПЕК) и несколько позднее - Партией Сам Рэнси (ПСР), опирающимися на эмигрантский кадровый костяк и оформившимися уже в контексте реализации "заведенной" при участии ООН либерально-демократической модели. Таким образом, камбоджийские главы рецензируемых изданий закрывают собой изрядную лакуну в отечественном научном знании о политическом процессе и политической культуре Камбоджи.

Хотелось бы особо выделить конкретные научные достижения в области кхмерологии, продемонстрированные в данных монографиях, тем более что они, как представляется, важны и для более масштабных афро-азиатских исследований. Так, авторами убедительно показано, что без овладения эффективным контролем над основной массой населения (для Камбоджи образно - "над рисовыми полями") нельзя рассчитывать на устойчивое и долговременное существование режима. Сугубо городские по своему электорату партии довольно скоро маргинализируются. На конкретном историческом материале авторы раскрывают важнейшую черту кхмерской политической культуры (точнее, ее несущего каркаса - патронатно-клиентельной системы) - принцип непримиримости политических противников, обусловивший крайнюю трудность продуктивного внутрикхмерского диалога и делающий борьбу за власть в Камбодже (причем именно в условиях формальной демократии!) предельно жесткой, а то и кровавой.

При всех известных издержках и ошибках режима НРК (1979 - 1990) обращает на себя внимание его продуктивное (с точки зрения задач борьбы за политическую стабильность и экономический прогресс) наследие - общенациональная партийная структура и строгая партийная дисциплина НПК (кстати, ставшей массовой партией именно в "либерально-демократический" период). Ничего похожего, как показано в обеих работах, у оппонентов указанной партии не было и нет. Этим в значительной мере объясняется поэтапное отступление лидеров ФУНСИПЕК и ПСР перед Хун Сеном. Рельефно представлена в рецензируемых исследованиях фигура "радикального либерал-демократа" и одновременно кхмерского шовиниста Сам Рэнси. Весьма точные политические аналоги его обнаруживаются и в других азиатских странах, и они оказываются столь же скованными собственными постулатами.

И наконец, о премьер-министре сначала НРК, а затем Королевства Камбоджи Хун Сене. По сути, это, как прекрасно показано в монографиях, также абсолютно традиционный лидер. Однако лишь он сумел, с одной стороны, удержать уже имевшиеся у него к 1993 г. старые рычаги власти (партийная организация, административная вертикаль, силовые госструктуры, органы правосудия, крупнейшие СМИ), а с другой - стремительно овладеть новыми. Среди последних - древний буддийский институт "дана" (превращенный в Камбодже в сугубо светскую практику

стр. 194
одаривать народ социальными благами, но до Хун Сена ассоциировавшийся только с высшими аристократами, в первую очередь с королями) и крупнейшая секта камбоджийской буддийской сангхи - Маханикай. Наблюдение с 1985 г. за фигурой Хун Сена все больше убеждает, что в контексте "ответа" восточных стран на глобальные вызовы конца XX - начала XXI в. важна не только "ретрадиционализация" как таковая, но и способность афро-азиатских обществ (в первую очередь с древней государственной традицией) выдвигать национальных лидеров нового склада, решившихся не отторгать "волны демократизации", а оседлать их.

20 ноября 2007 г. был утвержден Устав АСЕАН. В преамбуле декларируется приверженность государств - членов Ассоциации принципам демократии, правопорядка, включая международное гуманистическое право, уважение прав человека и основополагающих свобод, что рассматривается как непременное условие стабильности, мира и развития региона. Вместе с тем в Уставе говорится о необходимости оберегать и развивать культурное наследие государств-членов, сохранять и укреплять общую идентичность стран АСЕАН. В связи с этим справедлив и обоснован итоговый вывод авторов о том, что при оценке конкретных результатов демократизации в странах Азии и Африки их необходимо соотносить с исторически и цивилизационно обусловленной конкретной политической реальностью (2, с. 17).

Рецензируемые работы и содержащиеся в них выводы и заключения, полученные на конкретном историческом материале, можно рассматривать как серьезный вклад в развивающуюся в настоящее время политологию Востока. Авторы еще раз напоминают политологам, особенно изучающим западные страны, что во всех государствах Востока демократические модели и институты отличаются от либеральных моделей и институтов, как их привыкли видеть в странах Запада, поскольку либерально-демократические элементы при заимствовании подвергаются деформирующему воздействию местных политических культур и традиций, которые не утратили своего влияния и в XXI в.

Permanent link to this publication: