Во второй половине XIII в. монгольские завоевания охватывали значительную часть Старого Света. Одни страны сдавались жестоким захватчикам почти без боя, другие смирялись после ожесточенного сопротивления, третьи не подчинялись ни при каких условиях. Среди последних были Вьетнам, Тямпа, мамлюкский Египет и Делийский султанат1.

В данной статье анализируется поведение вьетнамцев во время монголо-китайских нашествий во второй половине XIII в., рассматривается осмысление этого поведения, зафиксированное в идеологических стандартах (представленных в летописных сводах), а затем сопоставляется с типами поведения и идеологическими стандартами православной цивилизации в ее русском варианте, также подвергшейся монгольской агрессии в XIII в.

Ключевые слова: Дайвьет, Юань, монголо-китайцы, Хубилай, Тогхан, Чампа, тактика "выжженной земли".

Следует отметить, что модель противостояния монгольской агрессии "не на жизнь, а насмерть" не возникла у вьетнамцев внезапно, а вырабатывалась постепенно, в ходе сменяющих один другого этапов борьбы с агрессией [Рябинина, 2009]. Так, во время первого нападения на Вьетнам в 1257 г. мужественное поведение вьетнамской элиты (именно поведение высших слоев общества - родственников императора, высших чиновников, горских князей описывается в источниках) сочеталось с проявляемыми ее же представителями актами малодушия и трусости.

К первому типу относились: 1) отважное поведение императора Чан Тхай Тонга (1226 - 1258), который "сам повел полки и возглавил сражение в авангарде, не обращая внимания на летящие стрелы и камни" [Dai Viet su ky..., 1697, л. 22а] (впоследствии император вместе с наследником одержал победу над монголами в бою возле Донгбодау) [Dai Viet su ky..., 1697, л. 22а]; 2) отвага вьетнамского военного чиновника Ле Фу Чана, отказавшегося отступать и "одиноко скакавшего среди вражеских боевых порядков" [Dai Viet su ky..., 1697, л. 22а], затем "прикрывавшего императора от стрел корабельными досками", а когда все же пришло время отступить - "следовавшего за императором

1 С 1218 по 1259 г. монгольские войска вели захват Кореи. Наконец, в 1259 г. корейский правитель лично приехал ко двору Хубилая и изъявил покорность: ван Вончжон не только признал господство монголов, но и использовал их помощь в борьбе со своими противниками. Бирманское государство Паган в 1287 г. было захвачено войсками одной лишь провинции Юньнань, столица разрушена, а на месте Пагана создана новая административная монгольская единица Мяньчжун. На трон был посажен вассальный правитель. Только через 16 лет, в 1303 г., монголо-китайские оккупационные войска были выведены из Бирмы. На Яве один из претендентов на трон, принц Виджая, в 1293 г. воспользовался вторжением 20-тысячного монгольского войска, чтобы захватить трон, после чего признал себя вассалом династии Юань. Правда, Виджая вскоре возглавил борьбу с агрессорами, разгромил посты и гарнизоны монголов, раздробивших свои силы, и, используя отдаленность Явы от Китая и невозможность быстрой посылки подкреплений, в том же, 1293 г. заставил юаньские войска вернуться домой. Япония, несмотря на две военные экспедиции монголо-китайских войск в 1274 и 1281 гг., так и не была завоевана. Но японцам помогла стихия.

стр. 15
и державшего с ним тайный совет"2 [Dai Viet su ky..., 1697, л. 22b]; 3) решительное заявление военачальника Чан Тху До, твердо заверившего правителя: "Пока моя голова не упала на землю, Вам, Ваше Величество не нужно тревожиться об этих напастях" [Dai Viet su ky..., 1697, л. 22b]; 4) в эту же категорию "героев" входит горский князь Ха Бонг, собравший отряд "варваров" и нанесший монголам при отступлении тяжелое поражение [Dai Viet su ky..., 1697, л. 22b].

Ко второму типу поведения можно причислить трусость военачальника Чан Нят Хиеу, начертавшего на борту корабля иероглифы "бежим [к] Суннам" [Dai Viet su ky..., 1697, л. 22b]. Не столько трусом, сколько обиженным был военачальник Хоанг Кы Да, которому не досталось "императорское манго" (плоды манго, распределяемые среди воинов самим императором). Затаив обиду, он при наступлении монголов "на легкой лодке обратился в бегство" и издевался над плывшими ему навстречу вьетнамскими воинами [Dai Viet su ky..., 1697, л. 23а]. Следует отметить, что император Чан Тхай Тонг весьма снисходительно отнесся к слабости Хоанг Кы Да и заменил смертную казнь и истребление его рода на искупление вины боевыми заслугами и победами над противником в будущих сражениях [Dai Viet su ky..., 1697, л. 23а]. По-видимому, накал антимонгольской борьбы во Вьетнаме в 1257 г. еще не привел к той степени ожесточения, которая не предполагала помилования изменников.

Иная ситуация сложилась через 28 лет, когда в 1285 г. монголо-китайские войска династии Юань предприняли решительную попытку захватить Вьетнам.

В 1279 г. монгольские войска покорили Южный Китай. Династия Южная Сун пала, и монголы вышли к границе с Вьетнамом [Восток в средние века, 1995, с. 386].

С 1257 г. по 1285 г. монголы не вторгались во Вьетнам. За этот период взаимоотношения Юаней с Чанами претерпевали изменения: от жесткого противостояния до значительного ослабления напряженности, от формальных уступок, сделанных вьетнамцами в сфере государственного суверенитета (при этом не поступаясь реальной независимой политикой), до получения некоторых привилегий и вновь к признанию более высокой степени ритуального подчинения монголам [Рябинина, 2009].

В конце 1282 г. император Хубилай потребовал от вьетнамских властей предоставления прохода через территорию Дайвьета в Тямпу сухопутной монголо-китайской армии (200-тысячное юаньское войско уже было посажено на 350 кораблей и отправлено к пределам южного соседа - Вьетнама). Правитель Чан Нян Тонг не только отказал монголам в этой просьбе, но и отправил в Тямпу вьетнамские боевые отряды и суда для борьбы с монголами. Армии Юаней также было отказано в снабжении продовольствием в связи со скудностью урожая и малыми размерами Дайвьета [Рябинина, 2009].

В 10-м месяце 1282 г. Чан Нян Тонг собрал совет, пригласив на него представителей родовой знати, а также высших военных и гражданских чиновников. Было принято решение расположить вьетнамские войска в стратегически важных пунктах вьетнамо-китайской границы. В конце года там были сконцентрированы вьетнамские войска под командованием талантливого военачальника Чан Куок Туана. Некоторые представители землевладельческой родовой знати на собственные средства сформировали частные боевые дружины, иногда насчитывающие тысячи человек. Однако военная тревога конца 1282 г. не получила продолжения. В 1283 - 1284 гг. армия Сагату увязла в Чампе, в результате чего монгольское правительство заключило мир с чамским королем, поставив в качестве условия визит внука в Даду (Пекин). Фактически это была победа чамских патриотов, которая была достигнута не в последнюю очередь благодаря тому, что вьетнамцы не пропустили через свою территорию монгольский экспедиционный корпус, а опыта переброски войск по морю у Юаней не было. Кроме того, мир был

2 За это впоследствии Ле Фу Чану была пожалована должность высокопоставленного чиновника нгыши дайфу, дана в жены последняя правительница династии Ли, бывшая супруга основателя династии Чан, благодаря которой первый чанский император получил вьетнамский престол; кроме того, Ле Фу Чан получил почетную должность посла в Китае [Dai Viet su ky..., 1697, л. 22b].

стр. 16
заключен Хубилаем на очень благоприятных для чамского правителя Индравармана V условиях еще и потому, что монголам срочно требовались войска для войны с Дайвьетом [Рябинина, 2009].

В конце 1284 г. на северных границах Вьетнама была сосредоточена полумиллионная китайская армия во главе с наследником престола и множеством монгольских военачальников. Задачей этой армии было вторжение во Вьетнам, а предлогом для этого вторжения служил поход против непокоряющейся Чампы [Dai Viet su ky..., 1697, л. 44а].

Вьетнаму угрожала такая опасность, которой он не подвергался со времен "северной зависимости" (с I в. до н.э до конца IX в. н.э.). В связи с этим правительство Дайвьета предприняло экстраординарные меры, к которым власти не прибегали ни до, ни после. Обычно император стремился получить одобрение своим действиям лишь со стороны родовой знати и высших сановников. Теперь же он созвал "стариков и отцов Поднебесной (Вьетнам в официальной вьетнамской идеологии наряду с Китаем также считался "Поднебесной", только "своей собственной", с центром в Тханглаунге. - И. Р.) и собрал их у ступеней дворца Зиенхонг, даровал им пищу и спросил: "Что будем делать?". Все крикнули: "Биться". Множество людей одновременно произнесли это слово, как будто оно вылетело из одних уст" [Dai Viet su ky..., 1697, л. 44а].

Действия Чан Тхань Тонга были столь необычны для традиционного Вьетнама, что они вызвали такой комментарий средневекового вьетнамского историка и историографа Нго Ши Лиена: "Нападение северных варваров - это великое бедствие для государства. Но оба императора (имеются в виду уступивший в 1258 г. трон своему сыну Чан Тхань Тонг и его преемник Чан Нян Тонг. - И. Р.) уже сверили свои планы, да и все сановники уже собирались на совет. Разве у них еще не было плана отражения неприятеля!? Какого еще совета они ждали от [приглашенных] на угощение старцев? Очевидно, Тхань-тонг желал убедиться в искренности любви и уважения простого народа. А еще [он желал], чтобы [народ], выслушав его вопрос, преисполнился решимостью..." [Dai Viet su ky..., 1697, л. 44а]. В 1285 г. власти Дайвьета облекли борьбу с агрессором, покорившим Китай, Корею и Бирму, в форму общенародной войны.

В начале 1285 г. огромное монголо-китайское войско вторглось в северные районы Дайвьета. Оставив столицу Тханглаунг и уничтожив архивы, терпя серьезные поражения, вьетнамские войска ушли в дельту Красной реки и сосредоточились в крепости Ванкиеп [Dai Viet su ky..., 1697, л. 44b]. При отступлении вьетнамцы применяли тактику "выжженной земли". Вьетнамский полководец Чан Хынг Дао реквизировал рис у богачей и раздавал его своим солдатам. В результате наступавшие монголо-китайские войска сразу же начали испытывать дефицит продовольствия, которое практически неоткуда было взять интервентам. В рамках проведения тактики "выжженной земли" вьетнамские власти заставляли местных крестьян покидать свои деревни и уходить в леса. К тем, кто осмеливался нарушить этот приказ, применялись самые жестокие меры наказания - их казнили. В качестве демонстрационного эффекта принимались шокирующие меры: по рекам были пущены плоты с казненными крестьянами, осмелившимися ослушаться приказа о принудительной эвакуации [Деопик, 1994, с. 154]. Жестокие репрессивные меры лишили оккупантов продовольствия и людских ресурсов. Это была проверенная веками вьетнамская политика по отношению к захватчикам, применяемая в тех случаях, когда на карту поставлено существование государства.

Военные поражения, отступление и уход из Тханглаунга не поколебали духа вьетнамской элиты. Император на "утлой лодчонке" бежал в Хайдонг (будущий Куангиен) и "к вечеру еще не ел даже утренней трапезы" [Dai Viet su ky..., 1697, л. 44b]. Чан Хынг Дао провел мобилизацию местного населения на еще не занятых монголами и китайцами территориях. Отобрав из числа крестьян "отважных" воинов, он сформировал из них ударные отряды и переправил по морю на юг. По оценкам средневековых хронистов, военная ситуация временно улучшилась. Надо сказать, что в обстановке всеобщего

стр. 17
воодушевления солдаты даже делали на руках татуировки - иероглифы, означающие "смерть татарам". Примеру Чан Хынг Дао последовали и другие военачальники - в короткий срок они собрали двухсоттысячную армию и прибыли в Ванкиеп [Деопик, 1994, с. 154]. Необходимо отметить, что Чан Хынг Дао пользовался среди своих подчиненных уважением и любовью. Перед лицом общего врага сплотился весь народ: даже рабы в этой тяжелой обстановке проявляли верность своим хозяевам [Dai Viet su ky..., 1697, л. 45а].

На севере военная ситуация складывалась для вьетнамцев крайне неблагоприятно. Новое наступление монгольского военачальника Омара привело к захвату Ванкиепа, который защищал Чан Хынг Дао. В итоге вьетнамская армия бежала [Dai Viet su ky..., 1697, л. 45b]. Захватчики зверствовали на оккупированных территориях. После взятия вьетнамских крепостей они устроили кровавую резню военнопленных [Dai Viet su ky..., 1697, л. 45b].

В этой тяжелейшей ситуации вьетнамское руководство попыталось сдержать наступление противника дипломатическими методами. Однако переговоры вьетнамского представителя с монгольским военачальником Омаром не дали никаких результатов. Сразу же после этого монгольский полководец продолжил наступление.

В это же время активизировалась монгольская армия под командованием Сагату, вторгшаяся в южные районы Вьетнама из Тямпы и захватившая территорию Нгеана и Тханьхоа. Несмотря на тяжелейшую военную ситуацию на севере, Чан Хынг Дао вынужден был уделять большое внимание положению в Нгеане, требуя от военачальников сдерживать напор монголов на юге [Dai Viet su ky..., 1697, л. 47а].

О трудном положении армии Дайвьета в Нгеане свидетельствуют измены вьетнамской знати. Сагату отправлял таких изменников в Китай, но по дороге часть из них перехватывали местные жители в приграничных районах. В этих стычках часть изменников погибала, но некоторым удавалось уйти за границу3 [Dai Viet su ky..., 1697, л. 47а].

Предпринимая всевозможные меры для того, чтобы "облегчить страдания государства", император Чан Нян Тонг решил "послать в дар" монгольскому военачальнику Тогхану свою тетку, младшую сестру еще здравствовавшего императора-наставника Чан Тхань Тонга [Dai Viet su ky, 1697, л. 45а]. Специфический "дар" должен был умилостивить монгольского военачальника, однако это не дало существенных результатов.

Наряду с фактами измены местной знати хроникой зафиксированы и случаи беспримерного героизма вьетской элиты. Потомок основателя династии Ле и муж принцессы Чан Бинь Чонг после тяжелого боя был схвачен монголами и подвергся допросу. Он отказался не только отвечать на вопросы, но и принимать пищу; нанеся оскорбление захватчикам, Чан Бинь Чонг в итоге героически принял смерть [Dai Viet su ky..., 1697, л. 47а].

Положение вьетнамцев в Северном Вьетнаме было очень тяжелым - обоим императорам (Чан Тхань Тонгу и Чан Нян Тонгу) постоянно грозил плен. Чтобы запутать неприятеля, они постоянно меняли направление движения и пускали противника по ложному следу. Среди сопровождавших их придворных время от времени возникали подозрения в измене [Dai Viet su ky..., 1697, л. 47а]. Обстановка в окружении правителей была крайне напряженной.

Весной 1285 г. оба императора покинули Северный Вьетнам и переправились в Тханьхоа [Dai Viet su ky..., 1697, л. 47b]. В этой чрезвычайно трудной ситуации, когда многим представителям родовой знати казалось, что монголо-китайские войска одержали полную и окончательную победу, на сторону захватчиков перешли некото-

3 В начале 1285 г. вместе с близким императорским родственником Чан Киеном монголам сдался в плен будущий летописец Ле Так. После отправки Сагату изменников в Китай в приграничных районах Чан Киен был убит местными вьетнамскими жителями, а Ле Так, "взвалив труп Киена на коня", сумел добраться до китайской территории [Dai Viet su ky..., 1697, л. 47а].

стр. 18
рые ближайшие родственники обоих императоров и высшие чиновники. Среди первых был брат императора-наставника Чан Тхань Тонга, которому Юани пожаловали титул Ан-нань го-вана [Dai Viet su ky..., 1697, л. 47b].

Однако к началу лета 1285 г. вьетнамская стратегия стала давать результаты. Не привыкшие к тропической жаре, голодающие монголы и китайцы стали очень уставать и терять силы, вследствие чего они часто болели. Военные действия вьетнамцев на Севере были столь эффективны, а ущерб, наносимый монгольским войскам, столь велик, что главнокомандующий Тогхан отдал приказ действовавшему в Чампе монгольскому военачальнику Сагату срочно двигаться в дельту Красной реки [Деопик, 1994, с. 156; Dai Viet su ky..., 1697, л. 48а]. Одновременно в дельту должен был войти и китайский флот под командованием монгольского военачальника и флотоводца Омара. Тогхан делал все возможное, чтобы восстановить прежнее стратегическое преимущество монголов, которое существовало до начала лета 1285 г. [Деопик, 1994, с. 156].

Еще до прихода в дельту войск Сагату вьетнамцы "навязали противнику встречный бой на прибрежной полосе возле Тайкета". Кроме того, атакам подверглись и другие места расположения монголо-китайских войск [Dai Viet su ky..., 1697, л. 48а]. При этом в рядах вьетнамских войск впервые упоминаются сражающиеся китайцы, переселившиеся во Вьетнам после разгрома монголами империи Сун и составившие часть дружины военачальника Чан Нят Зуата. По-видимому, роль этих китайцев в военной победе вьетнамцев была довольно значительной, так как во вьетнамской хронике специально отмечается: "Заслуга разгрома Юаней во многом принадлежала (Чан) Нят Зуату" [Dai Vietsu ky..., 1697, л. 48b].

Появление в рядах вьетнамских войск китайцев свидетельствует, на мой взгляд, о следующем: во-первых, в Дайвьете были мобилизованы уже все имеющиеся ресурсы - война приняла тотальный характер; во-вторых, риск измены "сунских" китайцев и переход их на сторону монголов был для вьетнамских властей менее велик, чем выгода от их привлечения к борьбе с завоевателями; в-третьих, "сунские" китайцы чувствовали начавшуюся перемену в военной обстановке и потому решительно выступили на стороне "приютившей" их в свое время вьетнамской элиты.

Первые успешные контратаки воодушевили вьетнамцев. В военных действиях приняли участие оба императора [Dai Viet su ky..., 1697, л. 48b]. Опасаясь подхода Сагату из Тханьхоа, вьетнамское военное руководство нанесло серию ударов по противнику в столице, одержало победу при Тьыонгзыонге и в других стратегически важных местах.

Угроза окружения заставила Тогхана начать отступление на север, за реку Лозянг [Dai Viet su ky..., 1697, л. 49а]. В результате героической и очень умелой обороны прибрежных рек вьетнамцами флот под командованием Омара так и не смог соединиться с монгольским гарнизоном, оккупировавшим столицу [Деопик, 1994, с. 156 - 157; Dai Viet su ky..., 1697, л. 49а]. Через некоторое время этот флот был разгромлен и обратился в бегство. Согласно хронике, в результате преследования было захвачено более пятидесяти тысяч монголов, а сам Омар спасся "на единственном оставшемся корабле" [Dai Viet su ky..., 1697, л. 49b].

В это же время в Тайкете были разгромлены войска Сагату, пришедшие из Тханьхоа. В битве было убито и ранено огромное количество монголов и китайцев, самому же Сагату отрубили голову [Dai Viet su ky..., 1697, л. 49b].

Вслед за поражением Омара и казни Сагату настала очередь Тогхана - против него выступил сам Чан Хынг Дао, который настиг отступавших больных лихорадкой монгольских и китайских солдат в районе Ванкиепа. Здесь вьетнамский главнокомандующий дал генеральное сражение, и поражение монголо-китайского войска было сокрушительным. В этой битве вьетнамцы применили отравленные стрелы, от которых умер один из китайских полководцев - Ли Хэн.

стр. 19
Другой китайский военачальник, Ли Гуань, собрал остатки войска численностью в пятьдесят тысяч человек и, "укрыв Тогхана в бронзовом сосуде", бежал на север. По дороге к границе войска Чан Хынг Дао настигли бегущих монголов и китайцев и разгромили их. Ли Гуань погиб от отравленной стрелы, однако Тогхан сумел все же увести остатки армии в Китай [Деопик, 1994, с. 157; Dai Viet su ky..., 1697, л. 49b]. Так бесславно для интервентов окончился самый страшный после периода "северной зависимости" поход во Вьетнам китайского войска.

Монголо-китайское нашествие причинило Дайвьету колоссальный ущерб. Хотя точных цифр потерь источники не приводят, но, судя по последующей тяжелой обстановке (разорение и голод 1290 - 1291 гг.) [Деопик, 1994, с. 157; Dai Viet sy ky..., 1697, л. 50а], они были огромны. Не случайно император Чан Нян Тонг в конце 1285 г. отдал приказ составить новые подушные списки, чтобы "посмотреть... потери нашего народа" [Dai Viet su ky..., 1697, л. 50а].

После изгнания захватчиков вьетнамские власти не могли сосредоточиться на восстановлении разрушенной экономики, так как было необходимо готовиться к отражению новой агрессии.

Монгольские власти были настроены весьма воинственно. Весной 1286 г. Хубилай-хан издал приказ привести в боевую готовность полумиллионную армию, построить 300 кораблей на Янцзы в провинции Хугуан (Хунань), а также собрать местные войска трех южных провинций и двинуть их во Вьетнам для сопровождения нового "законного" правителя го-вана Чан Ить Така [Dai Viet su ky..., 1697, л. 51а]. Монгольское правительство направило все свои силы на войну с Дайвьетом. В 1286 г. была приостановлена подготовка очередного вторжения в Японию, а в 1287 г. столичные власти не дали разрешения на войну с бирманским Паганом. Провинциальная администрация Юньнани вынуждена была вести войну в Бирме на свой страх и риск [Восток в средние века, т. II, 1995, с. 403].

Вьетнамцы отреагировали быстро и решительно. Летом 1286 г. всей местной знати был отдан приказ набирать войска. Вьетнамский император поручил Чан Хынг Дао командовать войсками [Dai Viet su ky..., 1697, л. 51а]. Зимой 1286 г. было проведено учение вьетнамских войск, которые постоянно находились в боевой готовности в приграничных территориях [Dai Viet su ky..., 1697, л. 51b]. Весной 1287 г. вьетнамцам стало известно, что для вторжения в Дайвьет в дополнение к войскам трех южных провинций Китая были набраны солдаты в юго-западной провинции Юньнань, а также "инородцы из четырех заморских районов". Учитывая опыт кампании 1285 г., во время которой вьетнамцы применили тактику "выжженной земли" и лишили интервентов продовольствия, монгольские власти отдали распоряжение китайскому чиновнику Чжан Вэньху вслед за армией везти на кораблях огромные запасы провианта.

Угроза столь мощного вторжения вызвала в среде вьетнамского чиновничества предложение о наборе в армию всех годных для военной службы. Чан Хынг Дао попытался отклонить эту инициативу, заявив: "Армия ценится искусностью, а не количеством" [Dai Viet su ky..., 1697, л. 52]. Эту тактику вряд ли удалось бы реализовать, так как нашествие мощной армии северного соседа вьетнамцы могли отразить только лишь "всем миром". В конце весны 1287 г. вьетнамские власти провели амнистию преступников, а в начале лета закончили разбор судебных дел и провели учения войск [Dai Viet su ky..., 1697, л. 52а].

В конце 1287 г. монголы захватили горную заставу Фулыонг. Монголо-китайское войско продвигалось внутрь страны с гораздо большими трудностями, чем в 1285 г. Любопытно отметить, что с самого начала приграничных боев вьетнамцы применяли отравленные стрелы. В ряде случаев вьетнамцам удавалось контратаковать, наносить противнику существенный ущерб, заставлять отступать, захватывать пленных, лодки, корабли, лошадей, повозки и оружие. Необходимо также отметить, что у излучины реки Дамо было потоплено множество солдат противника [Dai Viet su ky..., 1697, л. 52а].

стр. 20
И все-таки под напором китайцев вьетнамская армия вынуждена была отступать. Войско интервентов во главе с Тогханом подошло к Ванкиепу и взяло его штурмом [Dai Viet su ky..., 1697, л. 52b]. Вьетнамцы вновь уклонились от генерального сражения.

В начале 1288 г. флот Омара (без транспортных кораблей) поднялся вверх по течению Красной реки и устремился на соединение с Тогханом. Тот, решив быстрее закончить кампанию, перешел Красную реку и с помощью пришедшего из Юньнани подкрепления взял столицу, в которой вьетнамцы перед уходом уничтожили продовольственные запасы [Восток в средние века, т. II, 1995, с. 403 - 404; Dai Viet su ky..., 1697, л. 53а].

Долго находиться в Тханглаунге без продовольствия китайцы не могли. Отправив Омара с флотом к морю встречать грузовой транспорт из Китая [Восток в средние века, т. II, 1995, с. 404], Тогхан вынужден был вскоре покинуть столицу и переместиться в Ванкиеп, ставший его базой [Восток в средние века, т. II, 1995, с. 404]. Перед тем как уйти из столицы, Тогхан сжег ее [Деопик, 1994, с. 159].

Сожжение столицы, оккупация Тогханом и Омаром Северного Вьетнама вызвали колебания среди родовой знати и высшего чиновничества - "при дворе стали раздаваться призывы к миру, некоторую активность проявляли вьетские сторонники Юаней" [Деопик, 1994, с. 159], "очень многие выонги, хоу и чиновники направляли прошения в лагерь варваров" [Dai Viet su ky..., 1697, л. 58а]. Впоследствии в лагере интервентов был найден целый ящик с прошениями от вьетнамской родовой знати и высшего чиновничества о переходе на сторону Юаней [Dai Viet su ky..., 1697, л. 58а].

Чан Хынг Дао и его сторонники были настроены непримиримо по отношению к противнику, и им удалось внушить колеблющимся веру в победу. Тем временем ситуация для вьетнамцев постепенно менялась к лучшему. Так и не встретив транспорт в заливе Бакбо, Омар вынужден был вернуться к Тогхану, но нашел он его уже не в столице, а в Ванкиепе [Деопик,1994, с. 159; Восток в средние века, т. II, 1995, с. 404; Dai Viet su ky..., 1697, л. 53а]. Прибытие новых воинских контингентов только осложнило для захватчиков ситуацию с продовольствием, к голоду добавились эпидемии [Деопик, 1994, с. 159]. Таким образом, было ясно, что до начала сезона дождей необходимо срочно предпринять какие-то действия.

В этой ситуации Тогхан снова отправил флот Омара вниз по реке Батьданг, а сам в конце весны 1288 г. начал вместе с основными войсками отступать по суше в направлении Лангшона, правда, это отступление скорее походило на организованное бегство [Восток в средние века, т. II, 1995, с. 404]. Вьетнамцы устраивали отступающим ямы-ловушки, засады в узких ущельях, где монголы и китайцы массами погибали. Интервентов заставляли уходить неудобными и опасными дорогами, так как основные пути были заняты силами вьетнамской армии [Восток в средние века, т. II, 1995, с. 404]. До границы из трехсоттысячного войска добралось не более 100 тыс. человек [Деопик, 1994, с. 159].

Потери сухопутной монголо-китайской армии не шли ни в какое сравнение с трагедией, постигшей флот Омара, который во время отлива "сел" на вкопанные в дно реки заостренные стволы деревьев. В итоге были захвачены 400 боевых кораблей, взят в плен Омар и множество монгольских и китайских военачальников. Много китайских моряков утонули в водах реки Батьданг [Восток в средние века, т. II, 1995, с. 404; Dai Viet su ky..., 1697, л. 54b].

Так закончилось последнее монголо-китайское вторжение во Вьетнам. После победы вьетнамские власти надлежащим образом наказали изменников: знатные были лишены принадлежности к императорской фамилии и наделены уничижительными кличками [Dai Viet su ky, 1697, л. 58а]; простолюдины же отправлялись на каторгу или передавались в дар чиновникам в качестве бесправных зависимых [Dai Viet su ky..., 1697, л. 58а]. Вьетнамские власти решительно отвергли требование Хубилая, обращенное к Чан Нян Тонгу, лично явиться в Даду (Пекин) [Dai Viet su ky..., 1697, л. 61а].

стр. 21
Наследник Хубилая, Олджейту-Тимур, распустил войска, стоящие на границе с Дайвьетом [Восток в средние века, т. II, 1995, с. 404 - 405], и восстановил с ним традиционные отношения [Деопик, 1994, с. 161]. Таким образом, Вьетнам выстоял в антимонгольской борьбе, чего не смогли сделать многие другие государства. Кроме Вьетнама и Тямпы монголы потерпели военное поражение лишь от войск мамлюков, разгромивших монгольское войско в Сирии при Айн Джалуте в 1260 г. [Восток в средние века, т. II, 1995, с. 519].

Важную роль в сохранении прочности вьетнамского государства сыграл культ "бога-царя". Преданность правителю, обладавшему как светской, так и (в той или иной степени) религиозной властью в сочетании с идеей бренности человеческой жизни, давала вьетнамским императорам возможность располагать как "телом" (подушный и поземельный налог, участие в трудовых работах и несение военной обязанности), так и "душой" основной массы населения (в обряде ритуальной пахоты правителя воплощалось культовое единство деяний императора и благополучия его народа). В случае полного разделения светской и религиозной власти поражение одной из них, а именно светской, не воспринималось как религиозная катастрофа. В связи с этим религиозная власть вполне могла сочетаться с другой светской системой и даже при определенных условиях встраиваться в нее. Когда же светская и религиозная власть, полностью или частично, была представлена в одном субъекте, а именно во вьетнамском императоре, крушение этого субъекта являлось не только крушением светской власти, но также (полностью или частично) и религиозной катастрофой.

В христианстве, например, в том случае, естественно, если оно не было встроено в государственную систему, смена власти отнюдь не означала религиозной трагедии. Известное библейское изречение "Несть бо власть, аще не от Бога" (ап. Павел, Рим. 13) давало возможность признать в принципе любую власть. Противник-победитель воспринимался как "бич Божий", как "кара Господня", которой было грешно сопротивляться.

Во время монгольского нашествия это примирило с захватчиками закавказские народы. После того как татары напали на Закавказье и захватили множество крепостей и городов, а великого вардапета Ванакана увели в рабство вместе с его учениками, "мудрые князья армянские и грузинские узнали, что Господь даровал татарам силу и победу над страной нашей (выделено мною. - И. Р.). Потому они смирились и подчинились им: согласились платить им дань..." [Инок Магакия, [б.г.], с. 5].

Такова же была и реакция русской православной церкви на монгольское завоевание. По мнению историка И. Н. Данилевского, "поражение на Калке однозначно расценивалось как наказание русских: либо как уже состоявшаяся расплата за грехи (Лаврентьевская и Новгородская первая летопись); либо как своеобразное предупреждение о необходимости исправиться (Ипатьевская летопись)... Особенностью... рассказов Новгородской первой и Лаврентьевской летописей является то, что в них союз русских князей с "погаными" половцами оценивается крайне отрицательно, в то время как татары еще не воспринимаются как "безбожные". Видимо, поэтому поражение на Калке не представляется катастрофой, а действия южнорусских князей оцениваются критически. Однако, летописцы осуждают не столько разобщенность русских сил, сколько неблаговидность самого участия в противодействии "бичу Божьему" (т.е. татарам. - И. Р.)" [Данилевский, 2001, с. 131, 132].

Ранние описания Батыева нашествия на Русь в 1237 - 1240 гг. также внушают смирение перед татарами как перед "бичом Божьим", перед "Божьей карой" [Данилевский, 2001, с. 181]. Для летописцев в первые полтора века после нашествия Батыя свойственно "примирительное отношение к татарскому владычеству" [Каргалов, 1967, с. 219].

Только со временем образ "татарина" в русском летописании приобретает явно негативные оттенки. В краткой летописной повести "о великом побоище, иже на Дону",

стр. 22
появившейся в качестве памятника в конце XIV- начале XV в., приобретшего окончательно дошедший до нас вид в результате той летописной работы, которую вели составители "свода 1408 г." [Данилевский, 2001, с. 272; Рудаков, 1999, с. 110], присутствует "безбожный и злочестивый Ордынский князь Мамай поганый", против которого выступил князь Дмитрий Иванович, "хотя боронити своея отчины и за святыя церкви и за православную веру христаньскую и за всю Руськую землю"4 [Данилевский, 2001, с. 277]. Только в этом источнике начала XV в. противостояние Мамая и Дмитрия Ивановича рассматривается автором повести не как следствие "Божьего попущения" и не как "наказание Господне", а "как личный конфликт "ордынского князя" и "великого князя": "Руськой земле" противостоит уже не Бог, а вполне конкретная "земля Половечская и Татарьская"... Наконец, русским князьям, кажется, впервые за время ордынского владычества на Руси, "поможе Бог"" [Данилевский, 2001, с. 278]. Таким образом, для осмысления русской политической элитой необходимости противостояния власти монголов, что можно было делать, только опираясь на помощь Божью5, потребовалось более полутора веков. Подобное отношение было совершенно невозможно во вьетнамской политико-идеологической традиции, в которой огромное место занимал культ "бога-царя", впоследствии трансформировавшийся в культ императорских предков и духов земли, что составило сложный государственный культ, дававший возможность верховному правителю монопольную власть не только на тело, но и на душу своих подданных. Эта совмещение (в той или иной мере) светской и религиозной власти во Вьетнаме явилось значительным фактором, способствующим накалу антимонгольской борьбы и победе в этой борьбе вьетнамского народа.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бокщанин А. А. Попытки монголо-китайской агрессии в страны Юго-восточной Азии // Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977 г.

Данилевский И. Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIV вв.). Курс лекций. М.: Аспент пресс, 2001.

Деопик Д. В. История Вьетнама. Ч. 1. М.: Издательство Московского университета, 1994.

Инок Магакия. История народа стрелков (Монголов) /б.м./, /б.г./ // http://www.vostlit.info/Texts/rus10/Magakija/frametext.htm

История Востока в 6-ти томах. Т. II. Восток в средние века. М.: Изд-во "Восточная литература" РАН, 1995.

Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси: Феодальная Русь и кочевники. М., 1967.

Мурашева А. В. История Вьетнама. Вьетнамо-китайские отношения в XVII-XVIII вв. М., 1973.

Рудаков В. Н. Отображение монголо-татар в древнерусской литературе середины XIII-XV вв.: Эволюция представлений, сюжетов и образов. Дис. канд. филолог, наук. Рукопись. М., 1999.

Рябинина И. А. Периодизация монголо-вьетнамского противостояния во второй половине XIII века (1257 - 1294 гг.). Аспирантский сборник. М., 2009.

Свистунова Н. П. Гибель южносунского государства // Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977.

Dai Viet su ky loan thu. Гл. 5. Цитируется по ксилографу эры Тсинь-хуа (1697 г.) SA/PD2310, хранящемуся в библиотеке Азиатского общества в Париже.

Dai Viet su ky toan thu (Полное собрание исторических записок Великого Вьета). Гл. 5. Цитируется по ксилографу эры Тсинь-хуа (1697 г.) SA/PD2310, хранящемуся в библиотеке Азиатского общества в Париже.

(Динь Ван Туан. Мощный стиль петуха или боевая сила, основанная на петушином бое) / (Тай Шон Нгуен Хюэ. Комитет литературы и информации. Провинция Нгиа бинь). 1978.

4 Сходный негативный образ "татарина" присутствует и в "Повести об убиении Михаила Тверского", зафиксированной в Софийской первой летописи старшего извода (вторая половина XV в.): "кровопивец Кавгадый" [Данилевский, 2001, с. 250].

5 Сражаться с Мамаем, с точки зрения составителей краткой летописной повести "о великом побоище, иже на Дону", можно было только потому что он был "князь", узурпировавший власть законного "царя" Тохтамыша, который был (в отличие от Мамая) прирожденным ханом, потомком Чингисхана, и союзником русских князей [Данилевский, 2001, с. 277].

Permanent link to this publication: