Проблема происхождения письменности у народов Юго-Восточной Азии, к которым следует относить и народы нынешнего юга Китая, долгое время связывалась с влиянием китайской иероглифики и индийского письма брахми, причем в обоих случаях данный регион играл лишь второстепенную роль рецептора письменных культур. Однако археологические находки на юге КНР и в Индокитае в последние десятилетия не только изменили сложившиеся ранее представления о развитии цивилизации в регионе, но и позволили по-новому взглянуть на проблему появления и распространения здесь письменности.

Раскопки последних лет в Южном и Восточном Китае были обобщены в книге 90-летнего гонконгского профессора Яо Цзунг И (р. 1917), переведенной на японский язык [Яо Цзунг И, 2003], которую можно назвать итогом его многолетних исследований письменностей Южного Китая. В период развитого неолита на территории Китая начинают появляться разнообразные значки на керамических черепках, которые изредка встречаются и на других материалах - камне, костях животных, панцирях черепах (последние дают также наиболее ранние образцы китайской иероглифики). Эти знаки известны во многих культурах неолита и бронзового века на территории Китая - от северо-запада, близкого к Средней Азии, до крайнего юга. Проблему того, являются ли эти значки письменностью или ступенью к ней и насколько они связаны с китайской иероглификой, возникшую, пожалуй, со времени их массовой публикации начиная с 1970-х гг., невозможно было разрешить без какой-либо систематизации всех имеющихся находок. Яо Цзунг И впервые дает такую систематизацию и составляет таблицы сходных знаков в разных культурах.

Для решения поставленной проблемы необходимо также обратиться к механизму развития письменностей. Отмечу, что, несмотря на все попытки уточнить теорию происхождения письма, сохраняют актуальность ступени его развития, выдвинутые еще в 1937 г. Д. Дирингером [Дирингер, 1963]. Последнее же крупное теоретическое исследование на эту тему [Daniels, Bright, 1996] лишь добавляет фактологический материал, но не предлагает ничего нового в ступенях эволюции письма, выделенных Дирингером. Согласно ему, письмо проходит в своем развитии следующий ряд этапов: пиктография, идеография, фонетическое письмо. Таким образом, пиктография, т. е. рисуночное письмо, становится необходимой ступенью к формированию идеографической письменности. Это легко доказывается на примере различных письменностей мира, за исключением, пожалуй, китайской иероглифики, которая до самого последнего времени считалась сформировавшейся системой с середины Шан-Иньского периода (XIV - XI вв. до н. э.). Значки на керамике появляются сначала как одиночные, имеющие значение меток собственности или чего-то другого, а затем увеличиваются в количестве, превращаясь в некое подобие фразы.

В этом плане интересна последняя работа французской исследовательницы Ближнего Востока Д. Шмант-Бессера [Шмант-Бессера, 2008], которая подводит итоги изучения проблемы токенов - глиняных значков с рисунком в древнем Междуречье и Иране. Сравнивая знаки на токенах и ранних идеограммах шумеров, она показывает тождественность многих из них, что дает ей основание видеть в токенах ступень в развитии письма в Междуречье. Это тем более интересно, что галька со значками известна в Северной Африке, Южной Франции ("Азильская галька") и уже рассматривалась учеными как ранняя ступень в развитии письменности. Токены удобны для счета предметов, на них изображенных. Большинство токенов имели отверстие, и есть данные, что они нанизывались на веревку, тем самым составляя фразу. Постепенно токены усложняются, совмещая простые знаки (хотя подобные находки редки), и в определенный момент, около 3100 лет до н. э.,

стр. 184
несколько знаков начинают записываться на одной глиняной табличке, что происходит в Шумере. Теория Шмант-Бессера подтверждается большим сходством достаточно сложных по своим очертаниям знаков, которое невозможно объяснить только чередой совпадений.

Знакомый с более ранними работами Шмант-Бессера, Яо Цзунг И сравнивает роль токенов на Ближнем Востоке с ролью значков на керамике на территории Китая. Разрозненные значки на керамике появляются около 6000 лет до н. э. в неолитических культурах Лаогуаньтай и Дадивань на северо-западе Китая. В больших количествах значки встречаются в культурах Яншао (5-е тыс. до н. э.) и Мацзяяо (4 - 3-е тыс. до н. э.), а также на северо-западе. Тем не менее значки продолжают оставаться одиночными, соединение двух или трех значков на одном черепке встречается очень редко. На территории Центрального Китая значки на керамике встречаются в культуре Пэйлиган (2-я пол. 4-го тыс. до н. э.), в культуре центрального Луншаня (2-я пол. 3-го тыс. до н. э.) и бронзовой культуре Эрлитоу (начало 2-го тыс. до н. э.), предшествующей непосредственно Шан, хотя, по нашим наблюдениям, их находки достаточно редки по сравнению с северо-западом, но и на северо-западе они продолжают оставаться разрозненными. В Южном Китае рисунки на керамике появляются в культурах Гаомяо (ок. 5400 лет до н. э.), на средней Янцзы, и Хэмуду (5-е - начало 4-го тыс. до н. э.), в устье Янцзы, но знаками их назвать еще нельзя. Думаю, их можно отнести к "рисункам", предшествующим знакам, согласно схеме Яо Цзунг И [Яо Цзунг И, 2003, с. 39 - 41]. Значки на керамике появляются в культуре Даси, в районе Верхней Янцзы (2-я пол. 5-го - 4-е тыс. до н. э.), причем сразу в большом количестве. В устье Янцзы действительно значками следует считать лишь таковые, начиная с культуры Сунцзэ (сер. 4-го тыс. до н. э.). В культуре Лянчжу (3300 - 2200 лет до н. э.) уже появляются и надписи из нескольких значков.

Подлинного расцвета знаки на керамике достигают в бронзовой культуре Учэн, в районе Средней Янцзы (1-я пол. 2-го тыс. до н. э.), где их общее количество уже исчисляется несколькими сотнями. Яо Цзунг И отмечает, что особое распространение знаки на керамике получают в районах р. Янцзы и Южного Китая среди народов группы юэ (вьет). Только здесь и в связанном с устьем Янцзы Шаньдуне зафиксированы надписи из группы знаков на одном черепке (до 12 знаков в Учэне).

Яо Цзунг И говорит об активных "южно-северных" связях, отражавшихся в сходных формах знаков на протяжении всего периода существования знаков на керамике. Весьма важно замечание ученого о том, что знаки на керамике не могут рассматриваться и читаться только на основе письменностей народов Китая. Этим объясняются неудачи китайских эпиграфистов, "читающих" знаки на керамике как китайские иероглифы. Яо Цзунг И приводит большое количество не только простых, но и сложных знаков, внешне похожих в надписях на керамике на Ближнем и Среднем Востоке и на территории Китая.

На Ближнем Востоке знаки, подобные китайским, появляются на том же материале (керамике) в культуре Хассуна в Месопотамии одновременно с Лаогуаньтаем. Практически одинаковые значки отмечены и в письменности Урукского периода в Месопотамии (ок. 2900 лет до н. э.). Об этом говорят и некоторые общие орнаменты (например, свастика). Позже ранние семитские письменности (2-е - начало 1-го тыс. до н. э.), также записывавшиеся на керамике, сохраняют похожие знаки. Главный вывод, который совершенно логично делает Яо Цзунг И из своего исследования, состоит в том, что народы Восточной и остальной Азии не существовали изолированно друг от друга, а развивались во взаимодействии с довольно раннего периода. В то же время Яо Цзунг И выступает против идеи о распространении письменности с Запада на Восток или с Востока на Запад. Подобные идеи высказывались и раньше, но впервые это сделано на разборе огромного количества археологических материалов из Китая, с Ближнего и Среднего Востока, из Индии.

Как и Яо Цзунг И, Гото Кэн (сотрудник Университета Васэда) рассматривает надписи на керамике как первый этап письменности на территории Китая [Гото, 2004]. При этом особую роль он отводит Учэну, где значки образуют достаточно длинные надписи. По длительности надписей и большому числу находок он называет надписи Учэна близкими к письменности, разделяя тем самым надписи на керамике по степени их развития. Гото отмечает такой важный факт: надписи на керамике исчезают в Шан с появлением иероглифики на гадательных костях в средний период Шан, около XIV в. до н. э.

Отмечу, что та же ситуация происходит и с надписями в районе Янцзы и к югу от нее. Надписи на керамике учэнского типа никогда не сосуществуют с китайской иероглифической эпиграфикой. Наиболее очевидно это происходит к югу от устья Янцзы, в царстве Юэ (Вьет) (территория нынешней пров. Чжэцзян), где знаки на керамике, близкие к учэнским, сохраняются вплоть до периода Чжаньго (403 - 221 гг. до н. э.). Китайская иероглифика распространяется в районе Янцзы

стр. 185
вместе с ассимиляцией этих территорий этническими китайцами, и если к северу от устья Янцзы, в царстве У, распространение китайской иероглифики и исчезновение знаков учэнского типа происходит в начале периода Западное Чжоу (XI - VIII вв. до н. э.), то в соседнем районе тот же процесс происходит на несколько столетий позже, вместе с китаизацией [Лаптев, 2006, т. I].

Гото напрямую не связывает происхождение китайской иероглифики со знаками на керамике, но отмечает сходство некоторых из них на керамике раннего периода Шан (Эрлиган) (XVI - XIV вв. до н. э.) с последующими шанскими иероглифическими знаками. Хотя эрлиганских знаков сохранилось достаточно мало, подобная точка зрения представляется вполне оправданной.

Яо Цзунг И и Гото не затрагивают другую, более примитивную, можно сказать начальную, ступень в развитии письменности - наскальные пиктографические надписи, считающиеся промежуточным этапом между рисунком и письменностью. Видимо, они могли иметь и сакральную функцию. Наскальные надписи следует различать в зависимости от времени их создания и типа знаков (картинка или разрозненные знаки), их взаиморасположения и ряда других факторов. Как показывают исследования тайского археолога Амары Срисучата [Срисучат, 1987; Срисучат, 1990], наскальная пиктография может быть и достаточно поздней, относясь к периоду распространения буддизма и железного века (VII - VIII вв.).

Срисучат разделяет наскальные пиктографические надписи, хорошо сохранившиеся в горах по всей территории современного Таиланда, на семь повторяющихся типов в зависимости от изображаемого сюжета: сцены охоты, собирательства, земледелия и скотоводства, танцы, борьба, половые контакты, ритуалы. Тайские наскальные надписи отражают все стороны жизни и религии, в них можно выделить отдельные фигуры, которые образуют картину и не имеют положения отдельного знака. Таким образом, очевидно, что тайская пиктография несет не столько мнемонический, сколько информативный, возможно ритуальный, смысл. Тем не менее не все пиктографические наскальные надписи одинаковы. Кроме Таиланда и Камбоджи [Тране, 1995, с. 25 - 27, ил. 42] наскальные надписи найдены на территории Южного Китая в провинциях Фуцзянь и Гуандун, в Гонконге и Макао.

Исследователь из Чжухайского музея Лэй Сай Юн (Ли Шиюань) предлагает разбор наскальных надписей в Боу Генг Ваан (Баоцзинвань), на границе с Макао, тем самым как бы дополняя работы Амары Срисучата в Таиланде. Он выделяет в наскальной пиктографии Боу Генг Ваан отдельные элементы-знаки и предлагает порядок расположения их [Лэй Сай Юн, 2003, с. 197 - 210]. Исследования Лэй Сай Юна продолжают серию обследований наскальных надписей в устье реки Чжуцзян, проводившихся в 1970 - 1980 гг. в Гонконге местными археологами С. Г. Дэвисом [Davis, 1974], Чю Цзе Нангом [Chiu, 1986] на о. Колоан, в Макао, - Гонконгским археологическим обществом, однако вычленения элементов ранее не проводилось.

Важно отметить, что не все надписи имеют рисуночный характер, как в Таиланде, Камбодже или Чжухае, но некоторые состоят из отдельных знаков, близких или идентичных значкам на керамике. Так, большой интерес представляют надписи в Сяньцзытань (букв. "Озеро священных знаков"), в труднодоступном горном районе по течению реки Цзюлунцзян (пров. Фуцзянь) [Ван Чжэньюн и др., 1991]. В Сяньцзытани в результате обследования скал в 1915, 1958 и 1988 гг. было выявлено большое количество выгравированных в скалах надписей (в этом отличие надписей юга Китая, включая Боу Генг Ваан, от Таиланда и Камбоджи, где большая часть надписей нанесена краской по поверхности скалы или поверх зарубок). Обследование 1958 и 1988 гг. показало, что надписи нанесены металлическим предметом, но не железом, следовательно, их можно датировать бронзовым веком, примерно периодом от Шан до Чуньцю (между XVI - V вв. до н. э.). Надписи эти совершенно разные по размеру и числу знаков или рисунков - от одного до приблизительно двух десятков. Часто встречается один и тот же знак - фигура человечка с опущенными вниз или поднятыми вверх руками и расставленными ногами, а также крупно нарисованное лицо. Нередко встречается сцена ритуального танца, похожая на сцены в Кхао Плара (тайская пров. Утхай Тани).

Интересно, что ту же самую фигурку "пляшущего человечка" мы видим и в надписях на керамике из некрополя периода Шан (XVI - XI вв. до н. э.) в Хулиньшань, по течению той же реки Цзюлунцзян [Фуцзянь, 2003]. Судя по всему, этот знак носит магический характер, не случайно он встречается в каждой из наскальных надписей Сяньцзытани. По характеру письма, как и по материалу, видно, что значки на керамике отличались от знаков наскальных надписей. Знаки на керамике более просты, менее стереотипны. Так, обязательный для каждой наскальной надписи "пляшущий человечек" встречается на керамике только один раз. Возможно, наскальные надписи относятся к более раннему периоду, чем значки на керамике, но вряд ли намного. В любом случае,

стр. 186
несомненно, они имеют общее происхождение, однако в случае наскальных надписей, судя по внешнему виду, они выглядят скорее как магический(?) рисунок, большинство же знаков на керамике сильно упрощено, поэтому скорее близки к идеограммам.

В то же время упрощенные знаки в Хулиньшань демонстрируют много сходства со знаками на керамике Учэна, тоже памятника Шанского периода, но в районе Средней Янцзы. Яо Цзунг И подчеркивает, что наибольшее развитие знаки на керамике получают на землях народов юэ (вьет), превращаясь здесь в развитую систему [Яо Цзунг И, 2003, с. 75 - 90].

Сравнение наскальных надписей позволяет продолжить эту линию и дальше к югу, на территорию Индокитая, что и предлагает в своей новой работе камбоджийский исследователь французского происхождения М. Тране [Тране, 2006]. Он уделяет особое внимание народам юэ (вьет), которые считает единой этнической общностью на обширной территории от Янцзы до Центральной части Индокитая, оказавшей огромное влияние на становление культуры кхмеров в Камбодже и нынешнем Таиланде. Таким образом, выделявшаяся в его более ранних работах проблема связей древних кхмеров с Донгшонской бронзовой культурой Северного Вьетнама здесь получает новое развитие.

Предложенная М. Тране (а до него гонконгским археологом Уильямом Мичемом и американским археологом Вильгельмом Солхеймом Вторым) схема связей народов Индокитая и Юга Китая, основывающаяся на данных материальной культуры, дает основание предполагать и развитие похожих письменностей в регионе Янцзы и Южного Китая и на Индокитайском полуострове. Однако никаких свидетельств письменности, кроме пиктографических наскальных надписей, в Индокитае не найдено. Конечно, следует отметить крайне плохую раскопанность здесь доисторических памятников, за исключением Северного Вьетнама. Хотя раскапывавшийся нами некрополь бронзового и железного веков у деревни Снай, на северо-востоке Камбоджи, дал большое количество образцов прекрасно сохранившейся керамики, в том числе и расписной, как и Бан Чианг, памятник бронзового века на севере Таиланда, раскопанный Честером Горманом и Писитом Чароенвонгсой, но никаких намеков на значки здесь нет. Следовательно, древние кхмеры имели пути развития письменности, отличные от народов юэ.

Наиболее ранние эпиграфические памятники в Мьянме, Южном Вьетнаме и на Яве относятся к V - VI вв., а надписи на местных языках (кхмерском, пью, яванском) - к VII в. Все эти надписи, как и на протяжении длительного последующего периода, вплоть до конца Анкора (XIV в.), - на каменных стелах. Однако большие притоки населения из Индии начинаются здесь гораздо раньше - с начала новой эры. Более того, в культуре Окео в Южном Вьетнаме известен ряд индийских перстней с эпиграфикой [Daniels, Bright, 1996, p. 445 - 484; Тране, 1995, ил. 102, 107]. Вряд ли можно считать, что индийцы переселились в Юго-Восточную Азию без письменности. Предположу другое. Почва и климат Камбоджи (постоянное чередование сезонов засухи и сильных дождей) плохо сохраняют такие материалы, как банановые листья - основной материал письма в данном регионе. Этим отчасти можно объяснить почти полное отсутствие эпиграфики (кроме надписей на камне) в большей части Индокитая, как и очень позднее время для зафиксированной письменности.

Что касается письменности в самой Индии, то проф. Джодхпурского университета С. Р. Гоял, исследовавший эпиграфику письменности брахми, распространившейся на Юго-Восточную Азию, считает, что никаких данных, позволяющих предполагать существование письменности в Индии в период до III в. до н. э., нет, за исключением Таксиллы, связанной с греко-македонскими колонистами [Goyal, 2005].

Таким образом, всякая связь с существовавшей в Северной Индии во 2-м тыс. до н. э. хараппской письменностью была прервана с приходом ариев. Остается, правда, ряд вопросов относительно хараппской письменности и ее наследия: сам Гоял не отрицает сходство некоторых знаков хараппской письменности и брахми [Goyal, 2005, с. 4 - 5]; Яо Цзунг И отмечает близость ряда знаков хараппской письменности со значками на керамике Китая [Яо Цзунг И, 2003, с. 156 - 157]; Дирингер находил сходство множества знаков хараппской письменности с письменностью о. Пасхи в южной части Тихого океана, отстоящей от нее географически и хронологически примерно на два тысячелетия, хотя дальность времени и расстояния позволяют считать непосредственные связи Индии и о. Пасхи невозможными. Вопросы о связи хараппской письменности, брахми, письменности о. Пасхи пока не имеют ответа, как не ясна и возможная роль Юго-Восточной Азии во внешнем влиянии индийской письменности в период до брахми. Тем не менее имеется один интересный факт, особо отмечаемый Яо Цзунг И [Яо Цзунг И, 2003, с. 82 - 87]: не только надписи на керамике в Рангпуре (штат Гуджарат, Западная Индия) конца неолита показывают сходство со знаками на

стр. 187
керамике западных народов из группы юэ, в Юньнани и Сычуани, а также в районе по среднему и нижнему течению Янцзы (Лянчжу, Учэн), но и ряд неолитических орудий Центральной и Восточной Индии, в частности найденные в восточноиндийском штате Ассам плечиковые и дентальные топоры с перфорацией в центре.

Отмечу и тот факт, что Ассам находится близко с китайской провинцией Юньнань и с Мьянмой (Бирмой). Причем Мьянма близка с Ассамом и в плане материальной культуры в период неолита, бронзового века и, естественно, в период индуизации Индокитайского полуострова. Есть еще один факт, позволяющий предполагать возможность письменностей на Индокитайском полуострове в доиндийский период - существование независимых от китайской письменностей нескольких народов приграничных с Юго-Восточной Азией районов нынешнего Южного Китая: и (вьетнамское название - лоло), мосо (наси), мяо и яо, которые проживают не только на территории Южного Китая, но и в сопредельных районах стран Юго-Восточной Азии - Вьетнама, Лаоса, Мьянмы и даже несколько отдаленного Таиланда. Все эти письменности идеографические, причем идеограммы если и испытали влияние китайской иероглифики, то незначительное и по внешнему виду от нее далеки.

Наиболее изученной оказалась письменность народа мосо, оставившая после себя эпическо-исторические и другие письменные памятники. Еще в 1940-е гг. появились их исследования и переводы на английский и китайский языки [Rock, 1940; Фу Мао-цзи, 1948]. В последнее время возник новый интерес к письменности мосо, который, к сожалению, не затронул остальные сохранившиеся письменности народов Южного Китая. Так, Ван Чаоин пытается объяснить происхождение знаков на основе этнографического материала мосо в провинции Юньнань [Ван Чаоин, 2004], Хэ Баолинь - через очертания самих знаков [Хэ Баолинь, 2007].

Вопрос о времени происхождения идеограмм мосо пока остается неизученным. Долгое время считалось, что письменности народов Южного Китая имеют сравнительно недавнее происхождение. Но в 1955 г. при раскопках некрополя в Шичжайшань (пров. Юньнань) была найдена бронзовая пластина с выгравированными знаками местного, по-видимому идеографического, письма, отнесенного к существовавшему там государству Диен. Некрополь датируется II - I вв. до н. э. [Юньнань, 1959]. Знаки письменности Диен сложны по очертаниям и не похожи на знаки на керамике. Однако отмечу внешнее сходство некоторых знаков из Шичжайшани с письменностью мосо, что, ввиду сложности рисунка этих знаков, вряд ли следует считать простым совпадением. Письменность мосо и Диен, вероятно, представляет собой еще одну ветвь собственной идеографии юга нынешнего Китая, отличную от учэнской письменности.

Приведенные в данном обзоре мнения позволяют сделать следующие выводы. Письменность у народов Южного Китая, по-видимому и Индокитая, развивалась самостоятельно, вне непосредственной зависимости от китайской или индийской письменностей, проникновение которых в этот регион начинается только вместе с процессами активного физического переселения их носителей - этнических китайцев и индийцев. Вместе с тем письменности Азии не находились в изоляции друг от друга: их взаимосвязи и взаимовлияния прослеживаются на широкой территории Азии - от Ближнего Востока до Китая. Очевидно, что и народы Южного Китая, можно предполагать и Индокитая, сыграли свою роль в контактах между культурами запада и востока Азии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Дирингер Д. Алфавит / Пер. с англ. М.: Издательство иностранной литературы, 1963.

Лаптев С. В. Предыстория и история народов Вьет: археология Нижнего Янцзы и Юго-Восточного Китая периода от раннего неолита до раннего железного века. Т. I - III. М.: Институт практического востоковедения, 2006 - 2007.

Ван Чаоин. Томна модзи дэнсэцу (Предание о письменах Томпа). Токио: Маруся, 2004.

Ван Чжэньюн, Линь Вэйвэнь, Фань Ваньчунь. Фуцзянь Хуаань Сяньцзытань ши кэ каоча цзи (Записи об обследовании наскальных надписей в Сяньцзытань, уезд Хуаань, пров. Фуцзянь) // Дуннань вэньхуа. Нанкин, 1991. N 6.

Гото Кэн. Кодай Тю¯гоку-но модзи (Письменность древнего Китая) // Модзи но кокогаку (Археология письменностей) / Под ред. Кикути Тэцуо. Т. II. Токио: Досэйся, 2004.

Chiu T. N. Report on Rock Carvings // Journal of Hong Kong Archaeological Society. Hong Kong, Aug. Vol. XI. 1986.

Daniels P. T., Bright W. (ed). The World Writing Systems. New York-Oxford: Oxford University Press, 1996.

Davis S. G. Rock Carvings in Hong Kong // Journal of Hong Kong Archeological Society / Hong Kong Branch of the Royal Archaeological Society. Vol. V. Hong Kong, Dec. 1974.

стр. 188
Goyal S. R. Ancient Indian Inscriptions: Recent Finds and New Interpretations. Jodhpur: Kusumanjali Book World, 2005.

Rock J. F. The Romance of K'a-mä-gyu-mi-gkyi // Bulletin d'Ecole Française d'Extreme Orient. T. XXXIX. Fasc. 1. Hanoi, 1940.

Лэй Сай Юн. Чжю Хой Боу Генг Ваан нгаам ваак чжинг тай пун дук (Всестороннее исследование наскальных рисунков в заливе Боу Генг Ваан, г. Чжухай) // Ман фа чжаап цзи. Макао, N 47. Лето 2003.

Срисучат Амара. Сил па тхам Кан Ча На Бу Ри (Наскальные рисунки в провинции Канчанабури). Бангкок: Кром синлапакбн, 1989.

Срисучат Амара. Сил па тхам Кхао Пла Ра, У Тхай Тха Ни (Наскальные рисунки в Кхао Плара, провинция Утхай Тхани). Бангкок: Кром синлапакбн, 1990.

Тране М. Броватши сас Кампучеа: пи бопак самай дол сатават ти брамбей (История Камбоджи: от древности до VII в. н. э.). Пномпень, 1995.

Тране М. Мэте каа воаппадхоам Кхмер (О происхождении кхмерской культуры). Т. 1. Пномпень, 2006.

Фу Мао-цзи. Лицзян Мэсе сянсин вэнь "Гу ши цзи" яньцзю (Исследование "Записей о делах древности", записанных иероглифическим письмом народа Мосо). Учан: Учан Хуачжун дасюэ, 1948.

Фуцзянь Чжанчжоуши Хулинылань Шан дай ичжи фацзюэ цзянь бао (Краткий отчет о раскопках памятника периода Шан в Хулиньшань, гор. Чжанчжоу, пров. Фуцзянь) // Каогу. Пекин, 2003. N 12.

Хэ Баолинь. Чанюн Дунба вэньцзы минъянь, суюй синьшан (Изречения и пословицы, записанные письмом Дунба). Куньмин: Юньнань жэньминь чубанынэ, 2007.

Шмант-Бессера Д. Модзи ва ко:ситэ умарэта (Так зародилась письменность). Токио: Иванами сётэн, 2008.

Юньнань боугуань (Музей пров. Юньнань). Юньнань Цзиньнин Шичжайшань гу муцюнь фацзюэ баогао (Отчет о раскопках древнего некрополя в Шичжайшань, уезд Цзиньнин, пров. Юньнань). Пекин: Вэньу чубаньшэ, 1959.

Яо Цзунг И. Кандзидзю. Кодай бунмэй то кандзи-но кигэн (Генеалогическая ветвь китайской иероглифики. Древние цивилизации и происхождение китайских иероглифов). Токио: Архи¯фуся, 2003.

Permanent link to this publication: