В статье рассматривается один из аспектов крайне актуальной для современного Тайваня проблемы тайваньской идентичности, которая не только определяет внутриполитическое развитие острова, но и непосредственно связана с так называемым тайваньским вопросом - взаимоотношениями между двумя берегами Тайваньского пролива. По мнению большинства исследователей, тайваньская идентичность на острове формировалась вопреки политике гоминьдановского правительства по насаждению на острове "китайского самосознания" после 1949 г. Однако, по моему убеждению, данную политику, наоборот, можно считать одним из факторов, способствующих стремительному росту тайваньской идентичности у населения острова после начала либерализации его общественно-политической жизни с конца 1970-х гг.

Ключевые слова: тайваньская идентичность, тайваньское самосознание, китаизация Тайваня, идеология партии Гоминьдан.

Понятие тайваньской идентичности (тайваньского самосознания)1 в настоящее время часто встречается в дискуссиях, связанных с общественно- политической жизнью острова. Правительство КНР отрицает наличие у жителей острова уникального, отличного от китайского самосознания. Однако пристальное внимание тайваньской и западной научной общественности к данной проблеме, крайне слабо изученной в отечественной историографии, свидетельствует о ее актуальности, прежде всего в том, что касается так называемого тайваньского вопроса - отношений между двумя берегами Тайваньского пролива.

Под тайваньской идентичностью понимается восприятие тайваньцами себя в качестве отдельного сообщества, рамки которого ограничиваются территорией острова Тайвань и близлежащих групп островов (Пэнху, Мацзу, Цзиньмэнь и др.), находящихся под юрисдикцией Китайской Республики (КР). Согласно последним статистическим данным, более 57.5% участников опросов считает себя тайваньцами, 36.1% - "и тайваньцами, и китайцами" и лишь 3.6% - только китайцами2. Подобная ситуация тем более примечательна, что до 1987 г. Тайвань находился в условиях военного положения, введенного в 1948 г. правительством КР во главе с партией Гоминьдан (ГМД), которое после своей эвакуации на остров в 1949 г. в результате сокрушительного поражения в Гражданской войне с КПК в материковом Китае начало проводить активную политику по насаждению "китайского самосознания" среди тайваньцев.

1 Подробнее об особенностях интерпретации данного понятия см.: [Каимова, 2013].

2 Тайвань миньчжун тайваньжэнь/чжунгожэнь жэньтун цюйши фэньбу (1992-2013.06) [] = Распределение тайваньской/китайской идентичности населения Тайваня (1992-2013.06) // Сайт Центра исследований выборов Государственного университета Чжэнчжи, Тайбэй. Режим доступа: http://esc.nccu.edu.tw/course/news.php?Sn=166# (дата обращения: 4.04.2014).

стр. 132
Формирование на острове особого тайваньского самосознания обусловлено комплексом факторов. В первую очередь необходимо упомянуть 50 лет (1895-1945) существования Тайваня в качестве колонии Японской империи. Этот период имеет неоспоримое значение для формирования объективных культурных различий между жителями двух берегов Тайваньского пролива. Однако в том, что касается становления представлений о тайваньской идентичности - самоидентификации жителей острова в качестве тайваньцев (по формуле "мы тайваньцы, потому что мы не китайцы"), ключевую роль, по моему убеждению, сыграли события после передачи Тайваня под суверенитет КР в 1945 г. в результате поражения Японии во Второй мировой войне. Сюда можно отнести такие широко известные события, как "инцидент 28 февраля" 1947 г.3, дипломатический кризис Китайской Республики 1970-х гг.4, развитие демократического движения с конца 1970-х гг., которое впоследствии восприняло многие идеи действовавшего за пределами острова Движения за независимость Тайваня5 и т.д. Существование идеи тайваньской идентичности на современном этапе обусловлено также действиями таких политических деятелей, как Ли Дэнхуэй6 и Чэнь Шуйбянь7, направленными на тайванизацию (бэньтухуа), а при последнем - даже на "декитаизацию" (цюйчжунгохуа) всех сфер общественно-политической жизни острова, и неразрывно связанной с характерной для периода их президентства политической обстановкой в Азиатско-Тихоокеанском регионе и особенностями отношений между двумя берегами Тайваньского пролива8.

В данной статье ставится цель рассмотреть еще один фактор, оказавший существенное влияние на становление идеи тайваньской идентичности и ее последующее распространение среди широких кругов тайваньского общества, которому уделяется не столь много внимания, как указанным выше событиям тайваньской истории. Речь идет об уже упомянутой политике правительства КР по китаизации населения острова.

3 Вооруженное восстание "коренных" тайваньцев с требованиями предоставления Тайваню автономии, в ходе подавления которого, по наиболее распространенным данным, погибло около 30 тыс. человек из числа уроженцев острова. Данное событие служит одним из ключевых звеньев коллективной исторической памяти "коренных" тайваньцев, упоминание о котором находилось под строжайшим запретом в период действия на острове военного положения.

4 В 1971 г. на фоне ухудшения советско-китайских отношений и налаживания контактов между КНР и США КР в результате очередного голосования Генеральной Ассамблеи ООН была исключена из этой организации. Ее место в Совете Безопасности было передано правительству КНР как представляющему весь Китай на международной арене. К 1975 г. количество стран, признававших гоминьдановский режим, сократилось с 66 до 26. Наконец, сильнейшим потрясением для КР стало решение США о разрыве дипломатических отношений с КР и признании КНР с 1 января 1979 г.

5 Ведет свою историю с конца 1940-х гг., в связи с гоминьдановской политикой жесткого подавления идей создания на острове независимого государства под названием "Республика Тайвань" до 1980-х гг., действовало исключительно за пределами острова (в основном в Японии и в США). Именно участники Движения являются главными теоретиками идеи тайваньской идентичности и связанных с ней концепций "тайваньской нации", "тайваньского государства" и т.д.

6 Первый президент КР (1988-2000) из числа уроженцев острова, представлявший партию Гоминьдан. Его называют отцом тайваньской демократии. В 1984 г. стал вице-президентом КР при президенте Цзян Цзинго. После смерти последнего в 1988 г., согласно Конституции, автоматически занял пост главы государства. В 1990 г. был переизбран на эту должность Национальным собранием, инициировал ряд конституционных реформ, в результате которых в 1996 г. стал первым президентом КР, занявшим пост в результате прямых всеобщих выборов.

7 Президент КР в 2000-2008 гг., избрание которого на этот пост в качестве кандидата от оппозиционной Демократической прогрессивной партии (ДПП, Миньцзиньдан, основанной 28 сентября 1986 г. лидерами так называемых беспартийных, которые в условиях действующего запрета на образование новых политических партий участвовали в выборах местного самоуправления КР в качестве независимых кандидатов) положило конец непрерывному пятидесятилетнему управлению островом партией Гоминьдан. Главной программной установкой ДПП выступает создание на Тайване независимого демократического государства с названием и символикой, не относящимися ни к КНР, ни к КР.

8 Подробнее о соответствующем периоде см.: [Головачев, 2007].

стр. 133
Для осуществления своей главной цели - "контрнаступления на материк" - гоминьдановскому правительству в изгнании требовалось полное подчинение населения Тайваня, который на протяжении предшествующих 50 лет был колонией Японии и большинство жителей которого, несмотря на сохранение "духовной" связи с землей своих предков в виде использования их языка и традиций, никогда там не бывали и не могли разделить антияпонских9 и антикоммунистических настроений вновь прибывшей администрации10. Гоминьдану было необходимо международное признание его власти как единственно законной на территории Китая. Лидер партии и государства Чан Кайши и его соратники видели себя исключительными представителями всей китайской нации, частью которой, по их мнению, был и Тайвань. Правительство КР постоянно подчеркивало свою роль "защитника традиционной китайской культуры", "попираемой" КПК по другую сторону Тайваньского пролива. Жители Тайваня выступали как носители этой культуры, на которых лежит миссия скорейшего освобождения соотечественников на материке от "коммунистического гнета".

Одной из важных составляющих задачи китаизации тайваньцев было повышение их уровня владения государственным языком (гоюй)11. По статистике японской колониальной администрации начала 1940-х гг., более 80% жителей острова могли понимать японский язык [Сяо, 2012, с. 113]. К 1945 г. из-за колониального подчинения Японской империи крайне ограниченное число тайваньцев могло общаться на гоюй. Главными средствами их общения были южнофуцзяньский диалект хокло, наречие хакка и языки аборигенных народностей Тайваня12.

Уже через полгода после прибытия гоминьдановской администрации в октябре 1945 г.13 был учрежден Комитет но распространению государственного языка в провинции Тайвань. Тем не менее вплоть до октября 1946 г. на острове продолжался выпуск изданий на японском языке, что было единственной возможностью для тайваньских писателей и других образованных людей выражать свои идеи и заниматься творчеством. Однако после "инцидента 28 февраля" 1947 г. политика по распространению гоюй в качестве единственного разрешенного на Тайване языка была продолжена с еще

9 В 1937-1945 гг. материковый Китай находился в состоянии кровопролитной войны с Японией (Антияпонская война).

10 Следует отметить, что нельзя говорить о полном отсутствии связей между Тайванем и континентальным Китаем как во время японского колониального господства, так и в предшествующий период, когда остров был частью Империи Цин (с 1683 по 1895 г.) и имел довольно тесные торговые отношения с противоположным берегом Тайваньского пролива (преимущественно с прибрежными провинциями юго-восточного Китая). После перехода Тайваня под власть Японии контакты стали гораздо менее активными, хотя факты посещения тайваньцами Китая имелись. В частности, в 1930-е гг. в китайских университетах обучались более 200 тайваньских студентов. Некоторые тайваньцы (например, Ли Юбан) состояли в партии Гоминьдан и участвовали в Антияпонской войне на стороне Китая. Но все же количество этих людей достаточно незначительное, хотя бы по сравнению с несколькими тысячами тайваньских студентов, обучавшихся в этот период в метрополии.

11 Государственный язык (или "общепринятый язык" путунхуа, как его называют в КНР) с фонетической и грамматической точки зрения основан на северных диалектах Китая и в имперскую эпоху использовался чиновниками. Политика по утверждению этого языка в качестве государственного и его распространению по всей стране была начата гоминьдановским правительством КР в 1929 г.

12 Аборигенные народности представляют собой жителей Тайваня австронезийского происхождения, которые укоренились здесь более 8 тыс. лет назад, но по мере нарастания китайской эмиграции с начала XVII в. подверглись истреблению или ассимиляции. К хокло относятся этнические ханьцы, предки которых переселились на остров из южной части материковой провинции Фуцзянь до 1945 г. Хакка, как и хокло, также прибыли на остров в период между началом XVII и концом XIX в., но местом их происхождения была южнокитайская провинция Гуандун. И хокло, и хакка объединяются под общим названием бэньшэнжэнъ (люди из данной провинции), по сравнению с вайшэнжэнъ (люди из внешних провинций), которые или предки которых переселились на Тайвань после 1945 и особенно после 1949 г. Численность этих групп населения в настоящее время составляет 1.7% (аборигены), 72-76% (хокло), 10-12% (хакка) и 12-14% (вайшэнжэнь).

13 По условиям подписанной в 1943 г. главами США, Великобритании и КР Каирской декларации, подтвержденным в Потсдамской декларации от 26 июля 1945 г., острова Тайвань и Пэнху наряду с другими территориями, аннексированными Японией у Китая, возвращались под суверенитет КР.

стр. 134
большей строгостью. Все местные наречия были определены как "диалекты". Статусом единственного "подлинного" языка КР был наделен только гоюй. Использование диалектов в общественных местах считалось "угрозой национальному единению" и "антигоминьдановской пропагандой".

С 1946 г. школьное и университетское образование велось исключительно на китайском языке. Сегодня на Тайване повсеместно можно услышать о наказаниях (в том числе физических и денежных) в учебных заведениях (в основном в начальных и средних школах), введенных с 1956 г., которым подвергались дети за общение с одноклассниками на своих родных языках или за неправильное произношение слов на "государственном языке" [Записи бесед в фокус-группах, 2009, с. 212]. Всем сотрудникам государственных учреждений в рабочее время предписывалось говорить только на гоюй. Время вещания на местных диалектах на радио и телевидении было ограничено (с 16% от всего эфирного времени в 1962 г. до 1 часа в сутки в 1972 г.). Качество программ на местных диалектах в связи с низким бюджетом было крайне невысоким по сравнению с передачами на гоюй, а главными героями этих трансляций в основном становились люди необразованные, с маленьким достатком. Таким образом, местные наречия в глазах тайваньской молодежи становились символом отсталости, грубости, невежественности в отличие от гоюй, который служил пропуском в высшие слои общества. Сфера местных диалектов сузилась до исключительно бытового уровня, но даже в этой области все слова, обозначающие новые предметы или общественные явления (чаще всего переводы западных терминов), употреблялись исключительно на гоюй [Сяо, 2012, с. 237-241,243].

Как известно, важный элемент самосознания нации или этноса представляет разделяемая всеми членами социума коллективная память, которая зачастую подлежит манипуляциям и конструированию со стороны государства. Формирование исторического самосознания тайваньцев после 1949 г. - наглядный пример подобного конструирования.

Главной целью пропаганды гоминьдановского правительства, как уже отмечалось, было внушение жителям Тайваня уверенности в том, что они - часть "великой китайской нации", а главное предназначение Тайваня заключается в "осуществлении будущего объединения Китая". В связи с этим повсеместно подчеркивалось, что развитие Тайваня, бывшего пограничным районом Китая, представляет собой непременную заслугу переселенцев из материковой части страны. Поражение Японии во Второй мировой войне интерпретировалось как вклад китайского народа в освобождение своих "соотечественников - братьев по крови", т.е. тайваньцев, от японского колониализма. Особое значение придавалось ханьцам, сыгравшим определенную роль в истории Тайваня. Так, Чжэн Чэнгуну14 было присвоено звание "национального героя". Проводились параллели между стремлением клана Чжэнов к "свержению Цин и реставрации Мин" и антикоммунистической политикой "контрнаступления на материк" правительства КР [Сяо, 2012, с. 277, 280-281].

Важным проводником идеологии Гоминьдана было школьное образование. Львиную долю содержания учебников по истории, географии и другим дисциплинам составляли сюжеты, связанные с континентальным Китаем. История и география Тайваня изучались лишь как часть соответствующих наук о Китае. Любые попытки продемонстрировать самобытность острова по сравнению с материком могли быть расценены как призыв к "политическому сепаратизму".

14 Чжэн Чэнгун (1624-1662) - лидер антиманьчжурской борьбы под девизом реставрации Империи Мин (1368-1644). В 1662 г., потеряв позиции в континентальном Китае под давлением цинских войск, изгнал с Тайваня голландскую администрацию, правившую на острове с 1624 г. Клан Чжэнов властвовал на Тайване до 1683 г., когда внук Чжэн Чэнгуна Чжэн Кэшуан подписал указ о передаче острова под власть Империи Цин (1644-1912).

стр. 135
В настоящее время политика насаждения на острове китайской идентичности воспринимается, особенно в среде тайваньских националистов, в качестве намеренного подавления тайваньского самосознания граждан КР и главного препятствия для его распространения, которое происходило вопреки официальному курсу властей. Это мнение в целом соответствует действительности. Однако, на мой взгляд, в китаизации можно увидеть факторы, которые, наоборот, способствовали распространению идеи тайваньской идентичности и быстрому росту ее популярности начиная с 1980-х гг.

Как уже говорилось, политика гоминьдановского правительства была направлена на то, чтобы привить населению Тайваня чувство общей идентичности с жителями материкового Китая. На мой взгляд, данную политику как в том, что касается распространения гоюй, так и с точки зрения насаждения антикоммунистического китайского самосознания можно оценивать как вполне успешную.

Несмотря на очевидный рост тайваньской идентичности среди граждан КР начиная с 1980-х гг. и усилия политиков "зеленого" лагеря15, направленные на популяризацию диалектов в обществе, общая современная тенденция такова, что молодое поколение тайваньцев практически не говорит на языках своих предков. Почти все участники фокус-групп в рамках исследования 2009 г. Государственного комитета по науке Исполнительного Юаня КР заявили, что если дома в беседах со старшим и средним поколением все же используется один из диалектов, то с детьми родители в основном говорят на гоюй [Записи бесед в фокус-группах, 2009, с. 206-208, 258-259, 286]. В политической сфере (во время телефонного опроса общественного мнения, проводимого авторами указанного исследовательского проекта), 61.9% респондентов на вопрос о том, согласны ли они с утверждением, что "любить Тайвань означает говорить на собственном языке", ответили отрицательно [Телефонные опросы общественного мнения, 2009, с. 103].

Глубокий отпечаток, оставленный в самосознании тайваньцев гоминьдановской идеологией, можно проследить в ранних работах видных представителей движения "беспартийных", внесших существенный вклад в "декитаизацию" Тайваня. Так, в книге вице-президента КР в 2000-2008 гг. Люй Сюлянь (Анетты Лу) "Тайвань: прошлое и будущее" (1979), которая, по убеждению самого автора, способствовала развитию тайваньского самосознания у жителей острова, наблюдается активное использование терминологии официальной пропаганды. В частности, при периодизации истории Тайваня Люй Сюлянь для обозначения современного ей этапа после 1945 г. использует термин "славное восстановление власти Китая на Тайване" (Тайвань гуанфу). Граждане КР, проживающие на острове, часто именуются ею "тайваньскими соотечественниками" (Тайвань тунбао), в то время как при упоминании имен лидеров КНР неизменно добавляется эпитет "бандитский" (фэй)16. Говоря о самобытности тайваньской истории и культуры, которые все же не могут похвастаться древностью и величественностью, присущими китайской истории и культуре, Люй в то же время признает, что "Тайвань является частью Китая", хотя и не так глубоко воспринял китайскую культуру в силу длительных этапов развития в изоляции от материка [Люй, 2003, с. 31, 49-50].

Подобные настроения в описываемый период были характерны и для других представителей тайваньской интеллигенции, в том числе для писателей из лагеря будущих сторонников развития локального характера тайваньской литературы. Так, Чэнь Шаотин

15 К "зеленому" лагерю на Тайване принято относить ныне пребывающую в оппозиции ДПП, а также Союз солидарности Тайваня (ССТ), основанный 24 июля 2001 г, как политическая партия, выступающая за независимость острова, одним из духовных лидеров которой является Ли Дэнхуэй, в 2000 г. покинувший Гоминьдан. "Зеленому" лагерю противостоит "синий", состоящий из Гоминьдана и партии Циньминьдан (Партия сближения с народом. People First Party), образованной в 2000 г. членами правоцентристской фракции Гоминьдана во главе с Сун Чуюем, недовольными отходом Гоминьдана от политической линии объединения с материковым Китаем под флагом КР.

16 Например, "бандит Мао Цзэдун" (Мао фэй Цзэдун), "исключение нас и принятие бандитов" (пай во на фэй ) в отношении перехода места Китая в Совете Безопасности ООН от КР, которая "приложила столько усилий к созданию ООН", к КНР в 1971 г. [Люй, 2003. с. 71, 82].

стр. 136
в своей "Краткой истории движения за новую литературу на Тайване" (1977) писал, что "после возвращения Тайваня в лоно родины, естественным образом никакой "тайваньской литературы" больше не было". Однако уже в 1988 г. в ответ на критику в свой адрес со стороны тайваньских националистов он утверждал, что "тайваньская литература обладает самобытностью и особым социокультурным фоном своего существования. Поэтому неправильно считать тайваньскую новую литературу ответвлением китайской литературы" (цит. по: [Сяо, 2012, с. 223]).

В одной из своих работ тайваньский социолог Сяо Ацинь поставил, пожалуй, риторический вопрос о том, насколько искренними были заявления будущих проповедников тайваньского самосознания о собственной "китайской идентичности" до начала 1980-х гг., некоторые примеры которых приведены выше. Сяо Ацинь считает, что очевидные доказательства приверженности будущих лидеров движения "беспартийных" идеям тайваньской идентичности до 1979 г, отсутствуют [Сяо, 2007, с. 152].

Я склонна разделять мнение тайваньского исследователя о том, что катализатором коренных сдвигов в сознании интеллигенции острова, впоследствии составившей костяк тайваньского националистического движения, и в ее представлениях о статусе Тайваня послужили события 1970- х гг., связанные с изменением внешнеполитического статуса Тайваня и развитием демократического движения на острове, главным символом которого служит Гаосюнский инцидент17. Более того, предпосылки для последующей радикализации взглядов тайваньских интеллектуалов были заложены самой политикой китаизации населения острова. Наряду с объективным фактом практически полной изоляции друг от друга жителей обеих сторон Тайваньского пролива на протяжении почти 40 лет постоянное подчеркивание отличий граждан КР как истинных носителей китайских традиций от населения материковой части страны, попавшего под влияние "коммунистических бандитов", способствовало формированию у тайваньцев осознания собственной общности, отличной от граждан КНР. Это сознание при наличии определенных политических условий и распространения идей Движения за независимость Тайваня впоследствии трансформировалось в тайваньскую идентичность антикитайского свойства. Данное самосознание становилось еще более четким после визитов тайваньцев в материковый Китай, ставших возможными после отмены военного положения в 1987 г.

Особенно противоречивые чувства испытывали те выходцы с материка, которые в конце 1980-х гг. отправились в КНР навестить родственников. Для жителей материкового Китая они были "тайваньскими соотечественниками". По возвращении на остров, где они провели более 40 лет своей жизни, многие слышали в свой адрес высказывания вроде "Вы, выходцы с материка..." [Сунь, 2010, с. 51].

Таким образом, политику насаждения китайской идентичности гоминьдановскими властями в годы военного положения на Тайване можно считать одним из факторов, способствовавших росту популярности идей тайваньской идентичности, которые в условиях либерализации общественно- политической жизни острова получили благодатную почву для распространения не только за пределами Тайваня, но и на территории КР. При этом становление проблемы тайваньской идентичности явилось результатом целого ряда социально-политических и экономических факторов, многие из которых имеют существенное значение и на современном этапе.

17 Гаосюнский инцидент (или "инцидент журнала "Мэйлидао"" (кит. "Прекрасный остров") произошел 10 декабря 1979 г., когда лидеры "беспартийных" провели в Гаосюне (крупнейшем городе южного Тайваня) демонстрацию в честь Международного дня прав человека. Шествие закончилось столкновениями с полицией, в результате которых были раненые с обеих сторон, и арестами его организаторов. Несмотря на то что гоминьдановский режим в это время уже не отличался характерной для предыдущего периода крайней степенью авторитарности, участники инцидента подверглись довольно суровым наказаниям: 8 человек были приговорены к тюремным срокам от 12 лет до пожизненного заключения, еще 30 с лишним представителей "беспартийных" лишились свободы на меньшие сроки. Гаосюнский инцидент стал переломным моментом в развитии оппозиционного движения на Тайване, способствовав его радикализации.

стр. 137
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Головачев В. Ц. Тайвань на заре XXI века - смена символов, ритуалов и предрассудков // Подъем Китая: значение для глобальной и региональной стабильности. М.: Рубежи XXI, 2007.

Каимова А. С. Проблемы интерпретации понятия "тайваньская идентичность" // Вестник Московского университета. Сер. 13. Востоковедение. 2013. N 2.

Записи бесед в фокус-группах // Чэнь Лухуэй, Гэн Шу, Чжэн Суфэнь, Ю Цин- синь. Тайвань жэньтун дэ циюань юй чжэнчжи сяого чжи яньцзю: Синчжэнъ-юань гоцзя кэсюэ вэйюаньхуэй чжуаньти яньцзю цзихуа чэнго баогао (, , , : )(Происхождение и политические последствия тайваньской идентичности: исследовательский проект по специальной теме Государственного комитета по науке Исполнительного Юаня). Тайбэй, 2009. Режим доступа: https://srda.sinica.edu.tw/group/ sciitem/3/1134 (дата обращения - 10.12.2013).

Телефонные опросы общественного мнения // Чэнь Лухуэй, Гэн Шу, Чжэн Суфэнь, Ю Цинсинь. Тайвань жэньтун дэ циюань юй чжэнчжи сяого чжи яньцзю: Синчжэнъюань гоцзя кэсюэ вэйюаньхуэй чжуаньти яньцзю цзихуа чэнго баогао ()(Происхождение и политические последствия тайваньской идентичности: исследовательский проект по специальной теме Государственного комитета по науке Исполнительного Юаня). Тайбэй, 2009. Режим доступа: https://srda.sinica.edu.tw/group/ sciitem/3/1134 (дата обращения - 10.12.2013).

Люй Сюлянь. Тайвань: гоцюй юй вэйлай () (Тайвань: прошлое и будущее). Тайбэй: Чжибэньцзя вэньхуа, 2003.

Сунь Хунъе. "Вайшэнжэнь"ди эр дай дэ гоцзя жэньтун () (Национальная идентичность "вайшэнжэней" во втором поколении) // Гоцзя юй жэньтун: исе вайшэнжэнь дэ гуаньдянь () (Государство и идентичность: взгляды некоторых вайшэнжэней) / Под ред. Чжан Маогуя. Тайбэй: Цюньсюэ, 2010.

Сяо Ацинь. Вэйцюань тунчжи ся дэ гоцзу жэньтун: иньби юй гункай, ляньсюй юй дуаньле () (Национальная идентичность в период авторитарного правления: скрытое и открытое, преемственность и разрыв) // Сысян. 2007. N 4.

Сяо Ацинь. Чунгоу Тайвань: дандай миньцзу чжуи дэ вэньхуа чжэнчжи () (Реконструируя Тайвань: культурная политика современного национализма). Тайбэй: Ляньцзин, 2012.

стр. 138

Permanent link to this publication: