Настоящая статья посвящена важнейшей для средневекового мусульманского общества теме - политической власти. В мусульманской Испании (Андалусии), которая в рассматриваемый период (756 г. - конец XI в.) развивалась в условиях независимости, политическая власть представляла собой особое историческое явление. Исследование ее характерных черт, представленное в настоящей работе, позволяет лучше понять проблему легитимации власти в исламском мире раннего средневековья.

Политическая власть в мусульманской Испании - историческое явление, несомненно, представляющее большой интерес для востоковедов. В течение рассматриваемого периода Андалусия проделала путь от создания независимого халифата до фактического отказа от него, причем в это время мы видим и твердую власть халифов, и всесилие временщиков, и ожесточенную борьбу за престол, и появление самозванцев. В настоящей статье мы попытаемся в общих чертах обозначить существенные особенности андалусской государственности, как ее представляли власти и воспринимали подданные.

История независимого испаномусульманского государства начинается с 756 г., когда к власти в стране пришел Абд ар-Рахман Ибн Муавийа, внук омейядского халифа Хишама (724 - 743), бежавший на запад от преследований новой правящей династии - Аббасидов. Поскольку халифский титул принадлежал теперь Аббасидам, Абд ар-Рахман Ибн Муавийа (известный также как Абд ар-Рахман I, 756 - 788), принимая власть, должен был сделать исторический выбор: или провозгласить себя халифом, немедленно начав тем самым попытку омейядского реванша в борьбе за руководство мусульманской уммой, или на первых порах не вступать в открытую конфронтацию с новыми правителями Халифата. Будучи незаурядным политиком, Абд ар-Рахман I хорошо понимал, что для борьбы с Аббасидами требовались значительные силы, которыми в Андалусии, где его позиции оставались весьма шаткими, он не располагал. Поэтому к оформлению своей власти Абд ар-Рахман I подошел весьма осторожно. После победоносного вступления в Кордову он сделался предстоятелем на пятничной молитве, т.е. имамом, главой мусульман Андалусии [Ибн ал-Кутиййа, 1982, с. 51], но халифского титула не принял и продолжал именовать себя эмиром. Более того, в пятничной проповеди (хутбе) по-прежнему упоминалось имя аббасидского халифа Абу Джафара ал-Мансура би-л-Лах (754 - 775), к которому, правда, добавлялось имя Абд ар-Рахмана I. Лишь когда позиции Абд ар-Рахмана I в Андалусии несколько окрепли, он внял увещеваниям некоторых других андалусских Омейядов и распорядился прекратить упоминание имени аббасидского халифа в хутбе [Analectes ..., 1855, р. 213; Ибн ал-Аббар, 1985, с. 35 - 36; Ибн Халдун, 1284 г.х., с. 122].

стр. 5

Абд ар-Рахман I заложил основы позиции испанских Омейядов по отношению к титулатуре вообще и титулу халифа в частности. Они не именовали себя ни халифами, ни повелителями правоверных и тем самым не притязали на верховную власть в мусульманской умме. Знаменитый средневековый географ Ибн Хордадбех (род. около 820 г., ум. в 913 г.) сообщает, что правители Андалусии не именуют себя халифами, "так как считают, что халифский титул пристал лишь тому, кто владеет двумя святынями" (Меккой и Мединой) [Kitab al-Masalik..., 1889, p. 80; ср. Compendium..., 1885, p. 83]¹ . Но это объяснение вряд ли следует принимать буквально. Из истории дамасских Омейядов мы знаем, что даже в 683 - 691 гг., когда в Мекке правил называвший себя халифом Абдуллах Ибн аз-Зубайр, они не отказались от халифского титула. Поэтому высказывание Ибн Хордадбеха следует интерпретировать скорее в том смысле, что кордовские Омейяды, в отличие от Омейядов дамасских, не считали Мекку и Медину своими владениями и не вели за них открытую борьбу, а это, в свою очередь, значит - не пытались вновь вступить в противоборство с Аббасидами за верховенство над мусульманской уммой.

Не заявляя открыто о своих правах на халифат, Омейяды одновременно прочно удерживали те титулы, носить которые считали себя вправе. После подавления Абд ар-Рахманом I серии мятежей, в том числе поддержанных или инспирированных Аббасидами, никто не оспаривал за испанскими Омейядами титулов эмира и имама. В добавление к этим титулам андалусские эмиры называли себя также "потомками халифов"² . Это наименование имело, очевидно, немалое значение, так как, с одной стороны, придавало власти Омейядов большую легитимность, с другой - недвусмысленно говорило о том, что они в любой момент могут выступить за восстановление своих прав на главенство над уммой, попранных Аббасидами.

Титулатура правителей мусульманской Испании оставалась неизменной более полутора веков. В 929 г., однако, положение радикально изменилось: восьмой омейядский эмир Андалусии Абд ар-Рахман III (912 - 961) принял титул халифа и почетное имя (лакаб) ан-Насир ли Дини-л-Лах (Побеждающий во имя религии Аллаха).

Источники донесли до нас ценнейший документ - циркулярное письмо, в котором Абд ар-Рахман III уведомляет наместников о своем решении принять титул халифа:

"Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! Да благословит Аллах Пророка Своего достойного Мухаммеда!

Из тех, кто право свое осуществил, судьбу счастливую до конца обрел, и то, чем Аллах Всевышний от щедрот Своих его пожаловал, взял, самые достойные - мы, так как облагодетельствовал нас Аллах, выказал нам милость Свою, власть нашу высоко поднял, свершения великие руками нашими облегчил, до желаемого с помощью государства нашего путь легкий открыл, вести о нас по всему миру разослал, во всех странах дал нам славу добрую, устроил так, что люди знающие стали возлагать надежды на нас, вновь склонились к нам и возрадовались тени защищающей, нашим государством даваемой, - лишь бы воля Аллаха на то была! Так хвала Аллаху, милости раздающему, - за ту милость, которую дал Он, достойнейшему - за то, чем облагодетельствовал Он нас. Решили мы, что призыв за нас станет теперь как за повелителей правоверных, и то же самое будет в письмах исходящих и приходящих. Кроме нас каждый, кто называет себя этим титулом (титулом халифа. - Д. М. ), присваивает его себе не по праву, именуется тем, чего не достоин. Поняли мы, что по-прежнему не выполнять этот долг наш (принятие титула халифа. - Д. М. ) - значит терять право наше, отказываться от имени, несомненно нам принадлежащего. Так прикажи проповеднику в области своей величать нас этим

¹ Весьма похожие сведения сообщают Ибн Халдун и следующий за ним в данном фрагменте ал-Маккари, согласно которым причиной отказа кордовских эмиров от принятия халифского титула был тот факт, что присяга халифу должна была пройти в "столице ислама, месте, откуда пошли арабы" [Ибн Халдун, 1284 г. х., с. 122; Analectes..., 1855, р. 213].

² Абна ал-халаиф [Ibn-el-Athiri..., t. 8, 1862, p. 398], бану ал-халаиф [Ан-Нувайри, 1980, с. 397]. См. также: Compendium..., 1885, р. 83; Kitab al-Masalik..., 1889, p. 80.

стр. 6

титулом и так устраивай проповеди. Да будет на то воля Аллаха! Писано в четверг 2 зу-л-хидж-джа 316 г." [La cronica..., 1992, p. 205 - 206; Lisan al-Din Ibn al-Khatib, 1956, p. 30; Una cronica..., 1950, p. 79; Ал-Хулал..., 1979, с. 31 - 32]³ .

В приведенном тексте ясно прослеживаются две основные мысли, а именно: титул халифа может принадлежать только Омейядам, медлить с его принятием более нельзя. Как объяснить эти слова правителя Кордовы? Средневековые авторы часто отмечают, что к такому шагу Абд ар-Рахмана III побудила слабость Аббасидов - прежде всего халифа ал-Муктадира (908 - 932), при котором реальной властью обладал временщик - евнух Мунис [Analectes..., 1855, р. 227; Histoire..., 1948, р. 157; Ибн Халдун, 1284 г. х., с. 137]⁴ . Нередко в добавление к этому называется и другая причина -создание государства Фатимидов, правители которого с самого начала приняли титул "повелителя правоверных" [Ibn-el-Athiri..., t. 8, 1862, p. 398; Ибн ал-Аббар, 1985, с. 198; Ибн Саид, 1983, с. 182; Ан-Нувайри, 1980, с. 397; Ал-Хумайди, 1953, с. 13]. Но такое объяснение вряд ли может удовлетворить нас. Аббасидские халифы уже в середине IX в. находились в зависимости от своей тюркской гвардии. Почему тогда не принял халифского титула, например, кордовский эмир Мухаммад I (852 - 886), при котором Андалусия была сильной и процветающей страной, а в Багдаде хозяйничали тюркские гвардейцы, убившие в 861 г. халифа ал-Мутаваккила (847 - 861)? Фатимидское же государство было создано в 909 г., и вновь встает вопрос: почему правители Кордовы не отреагировали немедленно?

Для решения обозначенной нами проблемы следует учитывать особенности ситуации, в которой находился Абд ар-Рахман III в конце 20-х гг. X в. За год до принятия им титула халифа его войска полностью подавили длившийся почти полвека мятеж на юге Андалусии и овладели последним оплотом восставших - горной крепостью Бобастро, где когда-то укрывался Умар Ибн Хафсун - главный враг кордовских Омейядов, одно время даже признававший власть Фатимидов. В марте 928 г. сам Абд ар-Рахман III совершил триумфальную поездку в Бобастро. Некоторые историки - как средневековые [Lisan al-Din Ibn al-Khatib, 1956, p. 30], так и современные - связывают взятие Бобастро с провозглашением халифата, каковым жестом Абд ар-Рахман III "желал укрепить в умонастроениях подданных мысль об окончательном укреплении своей самодержавной власти, которую ни один подстрекатель внутри страны не мог более оспаривать, не подвергая себя беспощадному наказанию" [Levi-Provencal, 1950, р. 111; ср. Vallve, 1992, р. 11]. Такая точка зрения представляется вполне логичной. Взятие Бобастро действительно рассматривалось андалусцами как важный рубеж в истории страны, о чем свидетельствуют подробнейшие рассказы придворных историков об этом событии. Абд ар-Рахман III, без сомнения, желал закрепить победу над мятежниками, показать всем, что время смут кончилось и наступила эпоха власти самодержца, достаточно сильного и уверенного в себе, чтобы именоваться халифом. В то же время предложенное выше объяснение не дает ответа на вопрос о том, почему все-таки Абд ар-Рахман III спешил с принятием халифского титула. Если нельзя было медлить после взятия Бобастро, то Абд ар-Рахману следовало объявить себя халифом не в январе 929 г., а в марте 928 г., в разгар триумфа. Если же нельзя было медлить после умиротворения всей Андалусии и восстановления власти Омейядов на всей ее территории, то халифский титул не следовало принимать совсем, так как еще оставались такие центры сопротивления, как Бадахос, Сарагоса и, конечно, Толедо.

Сказанное наводит на мысль, что у Абд ар-Рахмана III были и другие причины принять титул халифа. Главная среди них, как представляется, - вражда с Фатимида-

³ 2 зу-л-хиджджа 316 г. х. - 15 января 929 г. Предлагаемый перевод основан на сравнительном анализе текстов во всех указанных источниках.

⁴ Заметим, что Ибн Халдун и следующий за ним ал-Маккари явно ошибаются, полагая, что Абд ар-Рахман III принял титул халифа после гибели ал-Муктадира.

стр. 7

ми, которые, укрепившись в Кайруане, неутомимо пытались подчинить себе берберские племена Алжира и выйти к Андалусии. Создавая противовес Фатимидам, Абд ар-Рахман после принятия титула халифа активно вмешался в африканские дела; в 931 г. ему была сдана Сеута.

Борьба испанских Омейядов и Фатимидов разворачивалась на нейтральной территории - в землях берберов, и итог ее во многом зависел от того, кого они поддержат. И здесь следует отметить, что бороться с Фатимидами за симпатии берберов Абд ар-Рахману III было значительно проще и целесообразнее в качестве халифа и "повелителя правоверных". В своих обращениях к берберам Северной Африки он утверждал, что является истинным халифом, преемником тех Омейядов, при которых в Магриб пришел ислам, вставшим на борьбу за престол, узурпированный Аббасидами и Фатимидами. Берберов Абд ар-Рахман III представлял в своих посланиях старинными союзниками Омейядов, сподвижниками халифа, имеющими все права на плоды победы в случае благоприятного исхода борьбы [Мишин, 2000 (2)]. Нетрудно понять, что любой призыв к союзу или пожалование имели намного больший вес, если исходили от повелителя правоверных, а не от эмира Кордовы, - не будем забывать, что на другой стороне в этом противостоянии тоже находился повелитель правоверных - фатимидский имам. Интересно проследить, каким образом это находит свое отражение в послании Абд ар-Рахмана к одному из его главных союзников в Северной Африке - Мусе Ибн Аби-л-Афийе:

"Все, чем овладеешь ты и что даст тебе Аллах - пожалование для тебя, детей твоих и потомков от повелителя правоверных, от щедрот его, вознаграждение тебе за любовь твою (к Абд ар-Рахману III. - Д. М. ). И не изменится положение твое, детей твоих и потомков при повелителе правоверных, разве что в лучшую сторону. Так относится повелитель правоверных к лучшим людям, повинующимся ему, признающим его имамом, воюющим с недругами его и укрепляющим власть его.

Сплачивай же людей под властью повелителя правоверных, собирай их для принятия ее, призывай их признать ее и возбуждай у них к тому стремление. Ведь повиноваться ему - как быть угодным Аллаху, ибо он стоит за дело правое и победы во имя веры одерживает, стойко идет по пути халифов праведных и всякое вредное нововведение искореняет..." [Ibn Hayyan, 1979, р. 312].

В посланиях Абд ар-Рахмана III к берберским вождям в качестве главного врага фигурируют Фатимиды, тогда как Аббасиды практически не упоминаются. По всей вероятности, в данном контексте титул халифа был нужен Абд ар-Рахману III как знамя, под которое он рассчитывал собрать сторонников в борьбе против Фатимидов. Пока на юге Андалусии оставались мятежники, вступать в открытое противоборство с Фатимидами было рискованно. Но едва власть эмира распространилась на весь юг Андалусии, дальнейшее промедление потеряло всякий смысл. Именно этим, очевидно, объясняется тот факт, что халифский титул Абд ар-Рахман III принял вскоре после взятия Бобастро.

Правление Абд ар-Рахмана III и его сына ал-Хакама II (961 - 976) было единственным, довольно коротким, периодом, в течение которого в Андалусии существовала сильная и действенная халифская власть. После смерти ал-Хакама II на престол вступил его малолетний сын Хишам II ал-Муаййад (Помощь от Аллаха Обретающий). Беспомощность Хишама открыла дорогу борьбе за фактическую власть в государстве; победителем вышел самый известный политический деятель мусульманской Испании - Мухаммад Ибн Аби Амир.

Первоначально Мухаммад Ибн Аби Амир занимал пост хаджиба ⁵ , на который его назначил сам халиф. В мусульманской Испании хаджиб играл особую роль, ибо не

⁵ Хаджиб - придворная должность в исламском мире, аналогичная русскому спальнику или западноевропейскому камергеру.

стр. 8

только пропускал (или не пропускал) людей к халифу, но и стал со временем ближайшим сподвижником правителя и старшим среди визирей. Полностью изолировав малолетнего халифа от возможных политических противников, Мухаммад Ибн Аби Амир без труда добивался принятия любых политических решений, облекая их в форму распоряжений халифа. "Он (Мухаммад Ибн Аби Амир. - Д. М. ) входил во дворец, а затем выходил, говоря: "Повелитель правоверных приказал делать то-то и не делать того-то". И никто не оспаривал его слова и не противился его делам" [Ан-Нувайри, 1980, с. 404].

По мере того как с устранением политических противников власть Мухаммада Ибн Аби Амира упрочивалась, он все менее нуждался в халифе. В 370 г. х. (17 июля 980 г. - 6 июля 981 г.) Мухаммад Ибн Аби Амир перенес свою резиденцию из Кордовы в построенный поблизости по его приказу дворцовый комплекс аз-Захиру. Туда же перебрались вслед за ним высшие сановники государства, туда же перевели казну и склады оружия. Послы иноземных государств направлялись теперь в аз-Захиру, где их принимал всесильный хаджиб. По сути, аз-Захира стала в эти годы истинной столицей страны.

Могущество Мухаммада Ибн Аби Амира повлияло и на внешние атрибуты его власти. В 371 г. х. (7 июля 981 г. - 25 июня 982 г.) он принял почетное имя ал-Мансур би-л-Лах (Тот, кому Аллах даровал победу). Официально он именовался теперь ал-Хаджиб ал-Мансур, что, несомненно, имело определенный подтекст. Хаджиб продолжал оставаться слугой, но почетное имя у него было как у халифа. Более того, имя ал-Мансура упоминалось теперь в хутбе, что, по справедливому замечанию средневекового хрониста Ибн Изари (жил в конце XIII - начале XIV в.), свидетельствовало о присвоении хаджибом прерогатив халифа [Histoire..., 1948, р. 279]. Соответственно изменился и дворцовый ритуал. Визири и высшие сановники должны были целовать руку ал-Мансура; впоследствии эта обязанность была распространена и на членов правящего рода - Омейядов.

С течением времени в ал-Хаджибе ал-Мансуре становилось все меньше от хаджиба и все больше - от ал-Мансура. В 381 г. х. (20 марта 991 г. - 8 марта 992 г.) ал-Мансур официально перестал именоваться хаджибом, передав этот титул своему старшему сыну Абд ал-Малику. Власть фактического правителя стала таким образом наследственной. С 382 г. х. (9 марта 992 г. - 25 февраля 993 г.) ал-Мансур ставил официальную печать на все документы самостоятельно, даже без формального согласования с халифом. Наконец, в 386 г. х. (25 января 996 г. - 13 января 997 г.) ал-Мансур приказал именовать себя саййид (господин); в хутбе же он с этого момента упоминался как ал-малик ал-карим (царь великодушный). Принятие царского титула стало закономерным завершением неуклонного продвижения ал-Мансура к вершинам власти. Неизвестный автор средневекового историко-географического трактата "Описание Андалусии" (Зикр Билад ал-Андалус) отмечал, что ал-Мансур "установил в Андалусии царскую власть" [Una description..., 1983, p. 180].

Пока ал-Мансур управлял страной из аз-Захиры, халиф Хишам фактически находился под арестом в кордовском дворце. Хронист Ибн Хаййан (987/988 - 1076), фрагменты трудов которого являются нашими главными источниками по истории мусульманской Испании, сравнивал владычество ал-Мансура с всевластием его современников - иранских Бувейхидов, которые в то время правили в Багдаде [Ибн Бассам, т. 4, 1979, с. 61]. Ибн Изари идет еще дальше, давая такое описание правления ал-Мансура:

"Он (ал-Мансур. - Д. М. ) удалил из дворца халифа всех и лишил его подданных. Ворота дворца были замкнуты, и он (ал-Мансур. - Д. М. ) заботился о том, чтобы никакое известие не доходило до него (халифа. - Д. М. ). Он (ал-Мансур. - Д. М. ) поставил доверенного человека из своих клиентов смотреть за дворцом и управлять в нем всеми делами, следить за каждым входящим и не пропускать нежелательных лиц. Он приставил [к дворцу] стражников и приврат-

стр. 9

ников, людей, которые приходили ночью и днем, по очереди. Они денно и нощно присматривали за придворными, явно и тайно следили за их передвижениями. Он отстранил халифа от управления всеми делами, не давал ему власти ни над чем. Халиф Хишам угасал в забвении, способности его не находили себе применения. О нем не упоминали, даже думать о нем было нехорошо. Он сидел за закрытыми дверями, лишенный возможности видеться с друзьями. Ни знатный человек, ни простолюдин не могли его видеть. Его гнева не боялись, его милости не искали. О нем напоминало лишь имя правителя, помещавшееся на монетах и упоминавшееся в хутбе. Он (ал-Мансур. - Д. М. ) устранил его (Хишама. - Д. М. ), заставил его сияние потускнеть, а блеск - померкнуть. Он (ал-Мансур. - Д. М. ) приучил людей жить без него (халифа - Д. М. ), уничтожил в них стремление к нему, сделал так, чтобы они не знали его, и приказал им не упоминать его имени" [Histoire..., 1948, р. 276], а затем резюмируя: "...если сказать вкратце, ни один временщик никогда не имел такой власти ни над одним халифом, ибо он (ал-Мансур. - Д. М. ) взял всю власть, сделав халифа игрушкой в своих руках. Дошло до того, что и в жилище, и в гареме [халифа] ничего не делалось без его (ал-Мансура. - Д. М. ) ведома и позволения" [Histoire..., 1948, р. 278].

Такое положение дел сохранялось и при преемнике ал-Мансура - Абд ал-Малике, ставшем фактическим правителем после смерти отца в 1002 г. и носившем почетное имя ал-Музаффар (Победоносный). Свое правление ал-Музаффар начал с того, что собственным распоряжением уменьшил объем налогов, что было прерогативой халифа [Ибн Бассам, т. 4, 1979, с. 78]. Как и при ал-Мансуре, халиф Хишам почти все время находился взаперти, не выходя даже на молитву. Лишь иногда, в строго определенные часы, ему разрешалась прогулка, но и тогда с улиц, по которым должен был пройти кортеж халифа, выгоняли всех, кто там находился [Ибн Бассам, т. 4, 1979, с. 82 - 83].

Несмотря на униженное положение Хишама и всевластие ал-Мансура и ал-Музаффара, полного отказа от института халифата не произошло. И ал-Мансур, и ал-Музаффар понимали, что политическая стабильность в обществе зиждется на идее халифата Омейядов. Нарушить этот принцип значило сделаться узурпатором, пойти против всех. Ал-Мансур и ал-Музаффар могли делать все, что угодно, - принимать любые титулы, держать собственный двор, - но к титулу халифа они в данных условиях не имели права притрагиваться.

Вскоре, однако, и эта традиция была нарушена. После смерти ал-Музаффара в 1008 г. новым фактическим правителем Андалусии стал его брат Абд ар-Рахман "Санчуэло"⁶ . Начав свое правление с весьма недвусмысленного жеста - принятия у подданных присяги на верность, что раньше делали только халифы [Ibn-el-Athiri..., t. 8, 1862, p. 499; Ибн Изари, 1967, с. 38], Абд ар-Рахман, теперь именовавший себя "высочайшим хаджибом" и носивший почетные имена ал-Мамун (Тот, кому дарована безопасность) и Насир ад-Даула (Побеждающий во имя государства), пошел затем еще дальше. По его настоянию, подкрепленному угрозами [Ибн Изари, 1967, с. 39], Хишам был вынужден назначить его наследником престола, издав грамоту, фрагмент которой приводится ниже:

"Это - завещание повелителя правоверных Хишама (Помощь от Аллаха Обретающего) -да продлит Аллах жизнь его! - где дает он обещание всем людям в общем и обет души своей Аллаху в особенности. Издал он его и сделал его клятвою после того, как внимательно все изучил и долго помощи просил у Аллаха, озаботившись данным ему Аллахом положением имама среди мусульман и повелителя правоверных и убоявшись наступления рока, от которого ни спасения нет, ни убежища. Устрашился он, что если постигнет его участь его, а он не поднимет для народа стяг, под который соберется он, ни даст народу убежище, где укроется он, - то окажется при встрече его с Аллахом Всевышним, что не заботился он о народе и забывал воздать ему по праву его. И рассмотрел он тогда внимательно всевозможные разряды людей из живу-

⁶ "Санчуэло" (маленький Санчо) - прозвище, которое андалусцы дали Абд ар-Рахману за то, что он был внуком короля Наварры Санчо II Гарсеса Абарки (970 - 994).

стр. 10

щих ныне курейшитов и других, кто заслуживал бы того, чтобы передать ему власть и полагаться на него в управлении своею верою, надежностью и праведностью, а также умеренностью, способностью противостоять минутному увлечению, верностью праву и стремлением заслужить милость Аллаха тем, что угодно Ему. Будучи убежден, что нет лучше заступничества перед Ним, чем дела добрые, и нет иного пути к Нему, чем вера чистая, [заключил он] - пусть разорвав узы и разгневав ближних, - что не найдет никого, кто благородством души, величием помыслов, благочестием в поступках, высоким положением - при силе, богобоязненности, знаниях, честности, решимости и сообразительности - был бы более достоин того, чтобы назначить его наследником престола и передать ему после себя титул халифа, чем человек с верным будущим, чистым сердцем, лишенный каких-либо недостатков - Абу-л-Мутарриф Абд ар-Рахман, Победитель Милостью Аллаха, сын ал-Мансура Ибн Аби Амира - да споспешествует ему Аллах!" [Analectes..., 1855, р. 277 - 278; Lisan al-Din Ibn al-Khatib, 1956, p. 91 - 92; Ибн Бассам, т. 4, 1979, с. 104 - 105; Ибн Изари, 1967, с. 44 - 45; Ибн Халдун, 1284 г. х., с. 148 - 149; Ан-Нувайри, 1980, с. 408 - 409]⁷ .

Из приведенного текста видно, что его составитель - лучший дворцовый писец Абу Хафс Ибн Бурд - стремился примирить назначение Абд ар-Рахмана "Санчуэло" наследником престола с существующей политической традицией верховной власти Омейядов. Халиф утверждает, что сделал все, чтобы не выйти за ее рамки, и назначение Абд ар-Рахмана явилось вынужденным шагом, сделанным для спасения государства, которое могло остаться без правителя. Но доводы Ибн Бурда не возымели действия на кордовскую знать и особенно на членов рода Омейядов, оказавшихся перед лицом опасности навсегда потерять право на власть, переходившую к роду ал-Мансура - Амиридам. По сообщению источников, уже после пира, который Абд ар-Рахман "Санчуэло" устроил, чтобы отпраздновать назначение, среди расходившихся гостей чувствовалось ожесточение [Ибн Изари, 1967, с. 47]. Ненависть знати к Абд ар-Рахману "Санчуэло" должна была рано или поздно выплеснуться. Это произошло в феврале 1009 г., когда Омейяд Мухаммад Ибн Хишам Ибн Абд ал-Джаббар устроил государственный переворот, приведший к свержению и гибели Абд ар-Рахмана "Санчуэло".

Переворот 1009 г. открывает новый период в истории андалусского халифата. Это понимали уже в средневековье. Автор "Описания Андалусии" начинает с правления Мухаммада Ибн Абд ал-Джаббара раздел "Второй разряд омейядских халифов" [Una description..., 1983, p. 199], показывая тем самым, что в истории халифата произошел перелом, который был чем-то большим, чем простая смена одного правителя другим.

После свержения Абд ар-Рахмана "Санчуэло" в Андалусии началась борьба за власть. Люди, провозглашавшие себя халифами в этот период, не обладали в глазах общества достаточной легитимностью и, как правило, сами понимали это. Абд ар-Рахман "Санчуэло" во время государственного переворота был с войсками в Кастилии; узнав о случившемся, он немедленно повернул назад, причем приказал именовать себя только хаджибом, а не наследником престола [Ибн Изари, 1967, с. 69]. Мухаммад Ибн Хишам, взяв власть, заставил Хишама II отречься от престола в его пользу и стал править как халиф под тронным именем ал-Махди (Ведомый по верному пути). Более того, вскоре ал-Махди даже объявил о смерти Хишама II. Но едва ал-Махди потерпел первое поражение от своих противников - берберов, которые провозгласили халифом другого Омейяда - Сулаймана Ибн Хакама Ибн Сулаймана под тронным именем ал-Мустаин ([У Аллаха] помощи ищущий), - ситуация переменилась. Ал-Махди вывел Хишама к людям и объявил его "повелителем правоверных".

⁷ Предлагаемый перевод основывается на сравнительном анализе текста манифеста Хишама в указанных источниках. Между текстами есть незначительные расхождения, но неточности одного автора легко исправить по другим источникам.

стр. 11

Этот шаг, однако, был нужен ал-Махди только для повышения недостающей легитимности его власти с помощью имени Хишама II. Посольство ал-Махди к берберам выдвинуло парадоксальную формулу урегулирования: он продолжает править в качестве халифа и является одновременно хаджибом, а Хишаму II, как прежде, принадлежит титул "повелителя правоверных" [Ибн Изари, 1967, с. 89]⁸ .

Несмотря на все маневры, однако, ал-Махди был свергнут и погиб в результате дворцового переворота, организованного вольноотпущенниками Амиридов - сторонниками восстановления власти Хишама II. "Берберский имам" ал-Мустаин тоже не считался легитимным халифом. Показателен следующий пример: в 1010 г., когда ал-Мустаин впервые овладел Кордовой, ал-Махди бежал на север мусульманской Испании и вместе со своим тогдашним союзником евнухом Вадихом⁹ заключил союз с каталонцами. Когда войско союзников приблизилось к Кордове, ал-Мустаин призвал население города выйти на бой с "франками", но натолкнулся на фактический отказ [Ибн Изари, 1967, с. 94]. Согласимся, что легитимность власти халифа должна быть очень низкой, чтобы население столицы отказалось защищать ее от главного врага - "неверных франков" - по его призыву. Опиравшийся лишь на поддержку берберов ал-Мустаин в 1013 г. вошел-таки в Кордову, однако вскоре был свергнут и убит своим наместником Сеуты - Идрисидом Али Ибн Хаммудом, выступавшим тогда под флагом восстановления власти Хишама II.

При изучении истории данного периода нетрудно заметить, какую большую роль играло для андалусцев того времени имя Хишама II ал-Муаййада. К нему апеллировали и ал-Махди, и свергнувшие его вольноотпущенники Амиридов, и Али Ибн Хаммуд. Последний случай вообще весьма показателен. Али считал себя потомком "праведного халифа" Али Ибн Аби Талиба (656 - 661), что в его собственных глазах давало ему куда больше прав на престол, чем любому Омейяду. Но свои притязания на трон Али Ибн Хаммуд основывал совсем не на алидской родословной, а на очевидно сфабрикованном письме Хишама II ал-Муаййада. Халиф якобы назначал Али наследником престола при условии, что тот поможет ему избавиться от ал-Мустаина и берберов или по крайней мере отомстит им за него [Ibn-el-Athiri..., t. 9, 1863, p. 188; Ибн Изари, 1967, с. 116]. Следует отметить, что андалусцы, вообще говоря, считали Хишама II ничтожным человеком, всю жизнь проведшим в гареме и недостойным власти над страной. Историк ал-Хиджари (1106 - 1155), основываясь на более ранних источниках, отмечал, что "...тот, кто наблюдал за ним (Хишамом II. - Д. М.), не сомневался, что он - осёл в человеческом обличье" [Ибн Саид, 1953, с. 194]. Известно, что в 1009 г., после того, как ал-Махди заставил Хишама II отречься от престола, тот прежде всего позаботился о том, чтобы его любимого удода не забывали кормить [Ибн Саид, 1953, с. 194 - 195]. В 1013 г., когда берберы стояли у ворот Кордовы, Хи-

⁸ На первый взгляд предложение ал-Махди кажется совершенной бессмыслицей. С одной стороны, разделяются неразрывно связанные между собой понятия амир аль-муминин (повелитель правоверных) и халифа (халиф), с другой - один и тот же человек должен был одновременно стать правителем (халифом) и его подданным (хаджибом). Но за кажущимся нонсенсом кроется глубокий смысл. В арабском языке слово халифа, обозначая понятие "халиф", не утратило и своего первоначального значения - ближайший, доверенный сподвижник, часто замещавший своего господина в какой-либо области. Ал-Махди, очевидно, имел в виду, что он будет хаджибом при повелителе правоверных Хишаме и одновременно его ближайшим сподвижником (халифа), управляющим делами государства. Это позволило бы аль-Махди и сохранить за собой фактическую власть, и не отказываться от титула халифа, легитимируя свои действия именем Хишама.

⁹ Вадих (ум. в 1011 г.) - один из наиболее влиятельных амиридских слуг, предположительно славянского происхождения. В описываемое время Вадих был наместником Верхнего пограничного района (Ас-Сагр ал-Ала) - сети крепостей, аналогичных западноевропейской марке. Верхний пограничный район, центром которого был Мединасели, защищал Андалусию от вторжений с севера.

стр. 12

шам фактически самоустранился от руководства обороной города, заявив делегации горожан: "Делайте что хотите и оставьте меня в уединении. Я ничего не могу сделать ни для вас, ни для себя самого. Решите, что вам нужно, и действуйте, а я последую за вами" [Ибн Изари, 1967, с. 109]. И тем не менее раз за разом появлялись люди, выступавшие за восстановление - пусть даже формальное - власти этого человека. Объяснить этот феномен можно единственно неприятием новых правителей, укорененностью представления о том, что только власть Хишама II, последнего "повелителя правоверных", правившего перед эпохой мятежей, считается в обществе легитимной.

Междоусобные войны в конечном счете привели к распаду централизованного испаномусульманского государства на отдельные эмираты - таифы. Среди их правителей тоже было немало людей, именовавших себя халифами. Как ни парадоксально это звучит, можно даже составить типологию халифов, правивших в Андалусии в одно и то же время. В рамках данной типологии можно выделить три группы халифов.

В первую войдут Идрисиды, потомки Али Ибн Хаммуда и его дяди ал-Касима, сменившего его на престоле в 1018 г. К началу XI в. магрибинские Идрисиды уже совершенно оберберились¹⁰ и воспринимались андалусцами не как потомки Али Ибн Аби Талиба, а прежде всего как нежеланные пришельцы из Африки. В то же время в среде Идрисидов никогда не стихали междоусобные распри, что было перенесено ими и на андалусскую почву. В итоге идрисидские халифы могли, как правило, опираться только на поддержку небольших групп берберов. Таким правителям было неуютно в густонаселенной и неизменно враждебной к берберам Кордове, и они тяготели к менее крупным городам юга Андалусии, поближе к Северной Африке, откуда приходили подкрепления. В 1026 г. идрисидские халифы навсегда покинули Кордову. Их оплотом стала Малага, но после очередного витка междоусобиц в 1047 г. в Альхесирасе был возведен на престол еще один идрисидский халиф. Разумеется, ни халиф из Малаги, ни его сородич из Альхесираса не могли даже претендовать на то, чтобы объединить Андалусию под своей властью. Более того, их маленькие эмираты вскоре сами стали добычей более крупных и сильных соседей. В 1054/1055 г. Альхесирас капитулировал перед эмиром Севильи, а вскоре халиф Малаги был свергнут зиридским правителем Гранады, дотоле формально признававшим его верховенство.

Другую группу составляли халифы, под знаменем которых сторонники Омейядов и Амиридов боролись против берберов и их халифов после 1013 г. Вольноотпущенник Амиридов Муджахид, который при распаде халифата установил свою власть в городе Дения, в 1013 г. провозгласил халифом под тронным именем ал-Мунтасир бил-Лах (Победу от Аллаха обретший) ученого Абд Аллаха Ибн Убайдуллаха ал-Муайти, который не принадлежал к Омейядам, но был курейшитом. Другой амиридский вольноотпущенник, Хайран, укрепившийся в Альмерии, в 1018 г. объявил халифом правнука Абд ар-Рахмана III Абд ар-Рахмана Ибн Мухаммада (Абд ар-Рахман IV). Новый халиф, получивший тронное имя ал-Муртада (Угодный [Аллаху]), был нужен Хайрану и его союзникам как знамя для борьбы против Али Ибн Хаммуда. Впоследствии на престол стали возводить и подставных лиц, которых отдельные эмиры таиф, используя все те же укоренившиеся представления о легитимности власти Омейядов, выдавали за чудом спасшегося от гибели Хишама II. Так, в роли ал-Муаййада побывали безвестный водонос в Альмерии и циновщик Халаф в Севилье. Разумеется, все эти халифы были не более чем марионетками в руках своих покровителей. Попытки ал-Муайти и Абд ар-Рахмана IV сыграть самостоятельную политическую роль закончились изгнанием для первого и гибелью для второго. Что касается лже-Хиша-

¹⁰ Именно такое выражение употребляют средневековые авторы - табарбару [Ибн Бассам, т. 1, 1979, с. 96].

стр. 13

мов, то их зависимость от эмиров таиф была еще сильнее, и они даже не пытались действовать самостоятельно.

Наконец, к третьей группе следует отнести последних Омейядов, которых возводила на престол кордовская знать, когда в городе образовывался вакуум власти. С каждым таким правителем на первых порах связывали радужные надежды, которые, однако, впоследствии с треском проваливались. Из трех последних Омейядов двое -Абд ар-Рахман V ал-Мустазхир (1023 - 1024) и Хишам III ал-Мутадд (1027 - 1031) - были свергнуты в результате народных восстаний. Третьего - Мухаммада III ал-Мустакфи (1024 - 1025) - кордовцы недвусмысленно отказались защищать от берберов, и он был вынужден бежать из города. Не лучше обстояли дела и с признанием власти последних Омейядов в масштабах страны. Абд ар-Рахман V, придя к власти, направил ко всем правителям таиф послов с предложениями вновь объединить Андалусию под властью Омейядов, но фактически получил отказ [Ибн Бассам, т. 1, 1979, с. 52]. Власть Хишама III на словах признали многие правители таиф, но в решающий момент, когда против халифа поднялись кордовцы, никто, как отмечал Ибн Хаййан, не предоставил ему ни дирхема, ни воина [Ибн Бассам, т. 3, 1979, с. 517].

Фактическая неспособность к правлению людей, именовавших себя халифами, подорвала в элите и в обществе в целом саму идею халифата. Отзывы современников о последних халифах Андалусии носят оттенок даже не неприязни, а скорее иронии. Вот, например, слова Ибн Хаййана о Хишаме III, при котором Кордовой фактически правил визирь Хакам, заточивший халифа в цитадели: "И он (визирь. - Д. М. ) спрятал халифа за ширму, между двумя струнами лютни, так что тот летал от радости. Правую руку [халифа] занял он (визирь. - Д. М. ) кубком, а левую - женскими прелестями, а затем отвернулся от того, чем окружил его" [Ибн Бассам, т. 3, 1979, с. 525].

Хишам III, очевидно, предстает здесь как второе, пародийное издание Хишама II. Он даже более жалок, чем его предшественник: Хишама II подчинил себе великий ал-Мансур, Хишама III - бездарный визирь Хакам. Столь же интересны слова знаменитого ученого и литератора того времени Ибн Хазма (994 - 1064) о самозванцах, благодаря которым создавалось впечатление, что Хишам II вновь и вновь встает из могилы: "Сколько раз убивали его, сколько раз он умирал - а затем вставал из могилы и разрывал саван, хотя горн еще не протрубил, а день Страшного суда не настал. Сначала он умер при первом из свергнувших его - Мухаммаде Ибн Хишаме Ибн Абд ал-Джаббаре, который похоронил его открыто. Затем его воскресил слуга Амиридов Вадих ас-Саклаби. Он прожил некоторое время, но потом Сулайман ал-Мустаин -второй из свергнувших его - казнил его и похоронил тайно. Затем мятежник Али Ибн Хаммуд вышел с совой, призывавшей к отмщению за него¹¹ , и похоронил его, как мы полагали, по-настоящему. Но прошло какое-то время - и он объявился живым в Севилье, где был правителем, пока не умер в третий раз" [Ибн Бассам, т. 2, 1979, с. 38].

Широко известно также следующее высказывание, в котором севильский псевдо-Хишам помещается в компанию к идрисидским халифам, которые владели клочками земли, но мнили себя "повелителями правоверных": "И вот у нас в Андалусии в одной местности собрались четыре халифа, причем имя каждого из них упоминалось в хутбе там, где он находился. И было это невиданным позором: четыре халифа уживались на территории, которую можно пройти за три дня, и каждый из них именовал себя халифом и повелителем правоверных. То были: циновщик Халаф в Севилье, которого объявили Хишамом через двадцать два года после гибели Хишама, а свидетельства в его пользу дали евнухи и женщины, но тем не менее имя его упоминали в

¹¹ Имеется в виду садан - сова, которая, по арабским поверьям, появляется на могиле убитого и криком призывает к мести.

стр. 14

хутбах на минаретах всей Андалусии, и за него проливали кровь, Мухаммад Ибн ал-Касим, халиф в Альхесирасе, Мухаммад Ибн Идрис, халиф в Малаге, и Идрис Ибн Йахйа Ибн Али в Бобастро" [Lisan al-Din Ibn al-Khatib, 1956, p. 91 - 92]¹² .

Падение престижа халифов в конечном счете повлекло за собой отход от самого института халифата. В 1031 г. после очередного мятежа и свержения Хишама III Омейядский халифат был фактически упразднен в Кордове. Формально халифат сохранялся: клятва на верность Хишаму III так и не была отменена [Ибн Бассам, т. 3, 1979, с. 528 - 529; Ибн Изари, 1967, с. 151], а на монетах по-прежнему помещалось имя имама. Но и Хишам III, и другие Омейяды были высланы из Кордовы, и власть над городом перешла к совету знати. В середине 50-х гг. XI в. практически без сопротивления пали берберские халифаты Альхесираса и Малаги. Вскоре после падения Малаги правитель Севильи ал-Мутадид (1042 - 1069) объявил о смерти человека, которого выдавал за Хишама II. Преемника самозванцу даже не стали искать: после падения обоих идрисидских халифатов необходимость борьбы с ними отпала, и марионеточный правитель был просто не нужен¹³ .

* * *

Расмотрев историю политической власти в мусульманской Испании, мы можем сделать следующие выводы. С самого начала существования независимого испано-мусульманского государства его политическая традиция основывалась на идее власти Омейядов. Их верховенство было чисто политическим, конкретно-историческим явлением, лишь опосредованно связанным с концепцией халифа как духовного вождя мусульманской уммы (таковым оставался аббасидский халиф в Багдаде). Первые андалусские Омейяды правили как независимые эмиры, не обращая внимания на то, что верховенство над уммой официально признавалось за Аббасидами. Абд ар-Рахман III из политических соображений сделал из принятого им халифского титула знамя борьбы с Фатимидами, сознавая, что стать лидером всей уммы ему вряд ли когда-нибудь удастся. Основой власти Омейядов были не притязания на титул главы уммы, а прочный политический консенсус в андалусском обществе. Утверждение Амиридов явилось нарушением сложившейся политической традиции, а попытка Абд ар-Рахмана "Санчуэло" присвоить себе халифский титул и вовсе стала фактическим отрицанием ее.

Разрыв с устоявшейся традицией имел для испаномусульманского общества катастрофические последствия, ибо найти ей замену оно так и не смогло. Ни один из людей, именовавших себя халифами после 1009 г., не мог претендовать даже на ту легитимность власти, которой обладал Хишам II. Напротив, халифами именовали себя люди, неспособные объединить общество под своей властью. Еще хуже было то, что любой удачливый авантюрист мог присвоить халифский титул себе или своей марионетке. Халифом являлся теперь не единственный и сильный правитель большой страны, а мелкий князек, с трудом удерживавший власть на небольшой территории с помощью нескольких сотен бойцов личной охраны. Более того, подобно тому, как провозглашение Фатимидского халифата в Магрибе и Омейядского - в Андалусии в первой половине X в. ознаменовало собой политический раскол в мусульманском ми-

¹² Данный фрагмент основан на более ранних источниках и восходит, по-видимому, к Ибн Хазму. Последние три халифа - Идрисиды. Речь идет о ситуации 1047 г., когда халиф Идрис II ал-Али (Идрис Ибн Йахйа) был свергнут своим племянником Мухаммадом Ибн Идрисом, принявшим тронное имя ал-Махди, и укрылся в Бобастро. Те, кто не принял этого переворота, провозгласили в Альхесирасе халифом Мухаммада, сына ал-Касима (о нем см. выше). Новый халиф тоже взял тронное имя ал-Махди, что, очевидно, увеличило нелепость ситуации.

¹³ Об этом см.: Мишин, 2000 (1).

стр. 15

ре, появление нескольких халифатов в XI в. явилось признаком глубокого раскола внутри андалусского общества. В мусульманской Испании XI века мы видим арабские халифаты во главе с последними Омейядами или подставными лицами и халифаты берберские с правителями, считавшими себя Алидами. Подчиниться "чужому" халифу было для каждого из правителей таиф неприемлемым. Сама идея андалусского халифата тем самым не соответствовала реальной политической ситуации и, как следствие, отмирала. Достаточно было простого распоряжения ал-Мутадида о прекращении упоминания имени Хишама II в хутбе, чтобы она окончательно ушла в прошлое.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ибн ал-Аббар. Ал-Хулла ас-Сийара (Книга расшитой золотом одежды). Каир: Дар ал-Маариф, 1985. Т. 1.

Ибн Бассам. Аз-Захира фи Махасин Ахл ал-Джазира (Сокровищница в рассказе о достоинствах жителей [Иберийского] полуострова). Бейрут: Дар ас-Сакафа, 1979.

Ибн Изари. Ал-Байан ал-Мугриб фи Ахбар ал-Андалус ва-л-Магриб (Далеко идущее изложение истории Андалусии и Магриба). Бейрут: Дар ас-Сакафа, 1967.

Ибн ал-Кутиййа. Тарих Ифтитах ал-Андалус (История завоевания Андалусии). Бейрут: Дар ал-Китаб ал-Лубнани, 1982.

Ибн Саид. Ал-Мугриб фи Хула ал-Магриб (Книга того, кто в изобилии получает драгоценности Магриба). Каир: Дар ал-Маариф, 1953. Т. 1.

Ибн Халдун. Китаб ал-Ибар (Книга поучительных примеров). Булак, 1284 г. х. Т. 4.

Мишин Д. Е. Аббадиды: незавершенная попытка объединения Андалусии. Статья первая II Восток (Oriens). 2001, N 3.

Мишин Д. Е. Из истории идейно-политического противостояния в исламском мире: испанские Омейяды против Фатимидов // Арабские страны Западной Азии и Северной Африки. Вып. 4. М.: Институт востоковедения РАН, Центр стратегических и политических исследований, 2000.

Ан-Нувайри. Нихайат ал-Араб фи Фунун ал-Адаб (Наилучшее удовлетворение потребностей в различных видах литературы). Т. 23. Каир: Ал-Хайа ал-Мисриййа ал-Амма ли-л Китаб, 1980.

Ал-Хулал ал-Мавшиййа фи Зикр ал-Ахбар ал-Марракушиййа (Книга расшитых одежд в истории Марракеша). Касабланка: Дар ар-Рашад ал-Хадиса, 1979.

Ал-Хумайди. Джазват ал-Муктабис фи Зикр Вулат ал-Андалус (Головешка в руках того, кто, как огонь, заимствует рассказы о правителях Андалусии). Каир: Мактабат ал-Ханджи, 1953.

Analectes sur l'histoire et la litterature des Arabes d'Espagne par al-Makkari. T. 1, l-ere partie. Leyde, 1855.

Compendium libri Kitab al-boldan auctore Ibn al-Faqih al-Hamadhani. Lugduni Batavorum, 1885. Bibliotheca Geographorum Arabicorum (BGA), 5.

Histoire de l'Afrique du Nord et de l'Espagne musulmane intitulee Kitab al-Bayan al-Mughrib par Ibn 'Idhari al-Marrakushi et Fragments de la Chronique de 'Arib. Leyde: E.J. Brill, 1948. T. 2.

Ibn-el-Athiri Chronicon quod perfectissimum inscribitur. T. 8. Lugduni Batavorum, 1862; T. 9. Lugduni Batavorum. 1863.

Ibn Hayyan. Al-Muqtabas V. Madrid: Instituto Hispano-Arabe de Cultura, 1979.

Kitab al-Masalik wa'l-Mamalik (Liber viarum et regnorum) auctore Abu'l-Kasim Obaidallah Ibn Abdallah Ibn Khordadbeh et Excerpta e Kitab al-Kharadj auctore Kodama Ibn Dja'far. Lugduni Batavorum, 1889. BGA, 6. La cronica de 'Arib sobre al-Andalus. Granada: Impredisur, 1992.

Levi-Provencal E. Histoire de I'Espagne musulmane. T. 2. Leyde: E.J. Brill, Paris: G. -P. Maisonneuve, 1950.

Lisan al-Din Ibn al-Khatib. Histoire de l'Espagne musulmane (Kitab A'mal al-A'lam). Beyrouth: Dar al-Makchouf, 1956.

Una cronica anonima de 'Abd al-Rahman III al-Nasir. Madrid, Granada: Consejo Superior de Investigaciones Cientificas, Instituto Miguel Asm, 1950.

Una descripcion anonima de al-Andalus. Madrid: Consejo superior de investigaciones cientificas, Instituto Miguel Asm, 1983. T. 1.

Vallve J. El califato de Cordoba. Madrid: MAPFRE, 1992.

стр. 16

Permanent link to this publication: