Статья посвящена использованию иноэтничных атрибутов в традиционных культурах коренных народов севера Западной Сибири. В качестве источника выступают изделия русских ремесленников XVIII-XIX вв.: серебряные и медные блюдца в основном с охотничьими сценами, изготовленные для нужд инородцев. Рассматриваются варианты их использования в обрядовой практике обских угров. Дана характеристика и атрибуция изделий. Использование русской металлической посуды рассматривается в контексте длительной культурной традиции: бытования в религиозно-обрядовой практике хантов и манси иноэтничных (произведенных в Иране, Средней Азии, Волжской Булгарии, Прикамье и др.) металлических сосудов.

Ключевые слова: Тобольск, мастерские, серебро, блюдца, ханты, манси, традиция, святилища, обряды.

Введение

На протяжении XIX-XX вв. в домашних и поселковых святилищах манси и хантов было обнаружено немало серебряных, медных и жестяных блюдец российского производства*. Это явление отражало существующую издавна традицию использования в обрядах серебряных сосудов.

Религиозно-мифологические представления обских угров на протяжении II тыс. н.э. во многом транслировались посредством обрядовой практики. Ее стержнем являлась культовая атрибутика, в которой выделялись изделия из металла. Определяющее значение при этом играли иноэтничные атрибуты: серебряные сосуды из Ирана и Средней Азии, поступившие в Сибирь в IX-XII вв., сформировали традицию использования в обрядах обских угров изделий из священного (серебряного) металла. Уникальные образцы восточной торевтики оказались в центре ритуальной практики, а представленные на них сюжеты внесли лепту в развитие мифологических представлений и иконографии обских угров [Чернецов, 1947; Бауло, 1999].

В IX-XIV вв. в торговые связи с жителями Приобья вступили купцы Прикамья и Волжской Булгарии. Их продукция продолжила традицию продвижения на север восточного серебра; новшеством стало изготовление серебряной утвари с учетом запросов северян. После распада Волжской Булгарии в XIII в. художественное серебро практически не поступало на север Сибири. Его поставки возобновились с вхождением вогулов и остяков в состав Российского государства. При изготовлении серебряной и медной утвари для северян русские ремесленники ориентировались на более ранние образцы Ирана, Средней Азии, Волжской Булгарии. Большие иранские или булгарские блюда

* Материал для статьи собран в 1984 - 2009 гг. в следующих поселках: Ясунт, Щекурья, Хошлог, Хурумпауль, Ломбовож (бассейн р. Лялин, манси), Яны-пауль, Халпа-уль, Няксимволь, Усть-Тапсуй, Хулимсунт, Верхнее Ниль-дино, Нижнее Нильдино (бассейн р. Северная Сосьва, манси), Тутлейм, Теги, Юхан-курт (ханты) Березовского р-на ХМАО-Югры; Ишвары, Анжигорт, Нимвожгорт, Ямгорт, Ханты-Мужи, Шурышкары (ханты) Шурышкарского р-на ЯНАО; Зеленый Яр (ненцы, ханты) Приуральского р-на ЯНАО.

стр. 97
из серебра сменились штампованными тарелками, серебряными и медными блюдцами с изображениями всадников, животных и охотничьих сцен. Сохранение традиции во многом определялось заказом со стороны вогулов и остяков.

О русских блюдцах в обрядах обских угров упоминали С. Мельников [1852], О. Финш и А. Брэм [1882], Н. Л. Гондатти [1888], А. Каннисто [Kannisto, 1958], В. Н. Чернецов [1947], И. Н. Гемуев и А. М. Сагалаев [1986]. Специальная статья о металлических блюдцах принадлежит Н. Ф. Прытковой [1949]. Большой круг источников введен в научный оборот И. Н. Гемуевым [1990] и А. В. Бауло[2009].

Блюдца в обрядах манси и хантов

Металлические блюдца в обрядовой практике манси и хантов использовались для оформления фигур духов-покровителей; в качестве сосуда для жертвенной крови или пищи; как подношение божествам с магической целью; как атрибут медвежьего праздника.

Оформление фигур божеств. Блюдца могли быть основой фигуры божества, изготовленной из халатов или рубах, или ее лицом, подчеркивая священный образ духа-покровителя. По мнению СВ. Иванова, обозначение лиц духов с помощью серебряных блюдец или медных пуговиц объясняется желанием народов севера Сибири сделать деревянные изображения похожими на металлические [1970, с. 62].

"Лицо" божества. В конце XIX в. И. Папай описал изображение "духа р. Полуй": в юрте на почетном месте стояли два божка, туловища которых были выполнены из одежд, а лица представляли собой "оловянные тарелки" (см.: [Карьялайнен, 1995, с. 25]). На мансийском святилище Чохрынь-ойки - "Стрекозы-старика" в окрестностях пос. Усть-Тапсуй в берестяном туеске находились антропоморфные фигуры Торум-ойки - "Божка-старика" и его жены, лица которых были обозначены медными блюдцами с прочеканенными изображениями Св. Георгия на коне [Гемуев, Бауло, 1999, с. 54 - 57].

Антропоморфные фигуры Няйс-талях-ойка-пыга - "Сына мужчины с вершины реки Няйс" и Хангла-сам-най-экеа - "Богини огня из селения Хангласам" хранились у мансийского шамана Т. И. Номина. Тулово первой выполнено из платков, лицо обозначено серебряным блюдцем, по краю которого изображены охотник, собака и бегущий олень. Блюдце было изготовлено в Тобольске в 1820-х гг. Оно покрыто толстым слоем жира - следами "угощения" божка. Священный облик богини подчеркнут большим медным блюдцем (диаметр 12 см), прикрепленным желтыми лентами к тулову. В середине блюдца изображение оленя, по краям - охотника, натягивающего лук, и двух собак [Там же, с. 70 - 72] (рис. 1, а).

Рис. 1. Фигуры духов-покровителей, лица которых обозначены серебряными блюдцами, а - манси, бассейн р. Северная Сосьва; б - ханты, бассейн р. Полуй.

стр. 98
В пос. Ясунт фигура духа-покровителя манси Хозумовых была выполнена из нескольких халатов с завязанными в углах деньгой 1748 г., гривенником 1771 г., двумя пятаками 1755 и 1756 гг. Лицом служило латунное блюдце со сценой охоты. В этом же поселке в священном сундуке манси Лузиных хранилось блюдце из олова или низкопробного серебра (работа русских мастеров, рубеж XVIII-XIX вв.) с двумя поздними отверстиями по краю: некогда оно было пришито к фигуре семейного духа-покровителя в качестве лица. В Ямало-Ненецком окружном музейно-выставочном комплексе им. Шемановского хранится изображение божества хантов из пос. Зеленый Яр. Верхнее одеяние фигуры выполнено из золотистой парчи и обвязано широким красным поясом. Лицо обозначено московским серебряным блюдцем с изображением лабаза, напоминающего священные амбарчики обских угров (рис. 1, б).

Элемент образа, основа фигуры. В материалах штаб-лекаря В. Н. Шаврова (1826 г.) приведено описание фигуры Мастерлонга - посланника "вышних богов" и "бога здравия" у северных хантов: "В переднем углу храма, посвященного Лонгу, стоит большой мешок, набитый туго разнаго рода рухлядью и весьма крепко завязанный; по средине мешка сего привязана тарелка дном к мешку, а углублением к наружной стороне; привязка сия представляет пояс, и этот то мешок есть сам Лонг" (цит. по: [Белявский, 1833, с. 97]).

В 1930-х гг. на мансийском священном месте Йи-пыг-ойки - "Филина-старика" около пос. Халпауль в амбарчике в куске шелковой ткани хранились две штампованные жестяные тарелочки, одна - с изображением джонки и японских вееров, другая - с портретом королевы Виктории (данная тарелочка, скорее всего, имела и портрет ее супруга Альберта, но он был скрыт куском ткани). По сведениям В. Н. Чернецова, тарелочки являлись изображениями духов-покровителей [Источники..., 1987, с. 206].

Медное блюдце выпуска 1832 г. с изображением бегущего оленя, охотника и двух собак было обнаружено И. Н. Гемуевым и А. М. Сагалаевым у ляпинских манси в святилище "бога войны" Хонт-торума. Оно лежало в амбарчике рядом с фигурой Мир-сусне-хума - "Мир озирающего человека". Два отверстия, пробитые по краю блюдца, говорили о том, что ранее оно было к чему-то прикреплено, по мнению авторов - к "груди Мир-сусне-хума". Здесь же находилось посеребренное блюдце фабричного производства с растительным орнаментом на дне. По краю изделия пробиты два отверстия для крепления, видимо, к утерянному идолу [Гемуев, Сагалаев, 1986, с. 69 - 71].

В пос. Анжигорт у хантов Елескиных хранится фигура семейного духа-покровителя, сердцевиной головы которой является серебряное блюдце, изготовленное в Тобольске в 1820 г. На его лицевой стороне изображен медведь. Фигура духа-покровителя хантов Лонгортовых из пос. Ямгорт выполнена из нескольких платков, ее сердцевиной является сверток, содержащий медное блюдце выпуска 1830-х гг. с изображениями оленя, охотника и двух собак, а также медный полый рог для табака. В этом же поселке в семье З. С. Куртямовой хранится фигура божества, основу которой составляет жестяное блюдце с портретами Альберта и Виктории, поверх которого надеты халаты.

Два блюдца с изображениями оленя, двух собак и охотника с луком, имеющие по два отверстия для крепления, были обнаружены у манси в пос. Яны-па-уль и на священной полке в доме в пос. Нижнее Нильдино [Гемуев, Бауло, 1999, с. 34, 147]. В пос. Хошлог у манси Меровых хранилось серебряное блюдце с изображением бегущей лошади. Край изделия пробит в четырех местах, сквозь отверстия пропущена суровая нить, на которую надето несколько медных колец. По-видимому, ранее блюдце было прикреплено к фигуре духа-покровителя в качестве лица.

Сосуд для жертвенной крови и пищи. По сведениям С. Мельникова (наиболее раннее сообщение об использовании русских блюдец в обрядах), в подобные сосуды наливали кровь принесенной в жертву лошади. Хозяин животного или шаман, взяв сосуд, подходил к идолам и, обмакнув палец в кровь, наносил ею по три черточки на каждом. Оставшуюся кровь шаман выпивал сам и давал пить присутствующим. Сосуд, который С. Мельников приобрел для Географического общества, был украшен изображениями оленя, лисицы, соболя и охотника с луком [Мельников, 1852, с. 29]. По сведениям Ю. И. Кушелевского, у остяков и самоедов при жертвоприношении у идола ставились маленькие (1,5 вершка в диаметре) металлические тарелочки с изображениями дьяволов, и в них наливали кровь из сердца жертвенного животного [1868, с. 113 - 114]. На священном месте васюганских остяков перед фигурой Ортыни-пай на небольшом столике стояла "серебряная, на манер десертной, тарелочка, куда кладут свои подарки проезжающие и приходящие инородцы. Эта тарелочка исчерчена разными черточками и кружечками, непохожими, впрочем, ни на какие письмена или иероглифы" [Григоровский, 1884, с. 38]. В пос. Ямнель-пауль во время праздника, посвященного Серебряной бабе, вогулы ставили перед фигурой богини серебряные тарелочки с кровью и мясом [Носилов, 1904, с. 112 - 117].

Жертвенный дар. Блюдца нередко подносили божествам с магическими целями. В отдельную группу можно выделить дары Небесному всаднику - Мир-сус-не-хуму. В начале XX в. в Шайтанских юртах на Северной Сосьве А. Каннисто сфотографировал у вогулов блюдце, сделав пояснение: "Жертвенная тарелка, русского производства... закреплена на жертвенном платке, к которому привязано много медных колец.

стр. 99
Имеется изображение всадника Св. Георгия, борющегося с драконом. Вогулы объясняют это изображение как Мир-сусне-хума, который воспринимается как всадник..." (цит. по: [Vahter, 1953, S. 102 - 103]).

По материалам Н. Л. Гондатти, в шаманском камлании призывался Мир-сусне-хум: "...для его призывания чаще всего пользуются ночами, когда он совершает свой объезд вокруг земли... очень часто перед жилищем на это время предварительно ставится несколько серебряных или вообще металлических тарелочек для того, чтобы божий конь мог стоять не на голой земле или снегу" [1888, с. 12 - 13, 19]. Поскольку при этом на спину лошади возлагалось жертвенное покрывало с изображениями Небесного всадника, то в домашних святилищах манси и хантов металлические блюдца нередко являются прикладом к покрывалам. В священном сундуке в доме П. Е. Шешкина в пос. Ломбовож хранились пять блюдец - три серебряных и два медных. На первых изображены гербовый щит, скачущая лошадь, олень на фоне гор; на вторых - олень, охотник и две собаки. В пос. Верхнее Нильдино в доме К. Пакина вместе с покрывалами хранились серебряное блюдце с фигурой скачущего оленя и два медных: одно без рисунков, другое с клеймами З. К. и двумя выбитыми медалями [Гемуев, 1990, с. 76 - 77, 117 - 118]. К этой же группе относятся посеребренное блюдце с изображением оленя в центре и сценой охоты по краю (пос. Халпауль, Пеликовы); три серебряных: одно (Москва, 1830 г.) с аналогичным сюжетом (пос. Няксимволь, Дунаевы), другое (Тобольск, первая четверть XIX в.) с фигурой оленя (пос. Хулимсунт, Пуксиковы) [Гемуев, Бауло, 1999, с. 41, 52, 88], третье с изображением человека в лодке (пос. Хулимсунт, Пуксиковы); медные блюдца с фигурами скачущего оленя, охотника и двух собак (пос. Ясунт, Хозумовы, Лузины). В домашнем святилище Гындыбиных в пос. Верхнее Нильдино прикладом к жертвенному покрывалу было жестяное блюдце с портретом Адама Мицкевича, сделанное в Одессе [Там же, с. 132].

У значительной части блюдец в центре изображен олень. Возможно, дарение такого блюдца могло имитировать древний обычай подносить и вкушать мясо жертвенного животного с металлической посуды [Чернецов, 1947, с. 120].

30 ноября 1869 г. в рапорте березовского окружного стряпчего тобольскому губернатору сообщалось: "...в августе сего года произошла кража от принадлежащего инородцам до 200 человек шайтана, находившегося от Тоупогольских юрт в 15 верстах, в горе, пустом месте, поселенцем Петерсоном... Имущество при шайтане заключалось в 5 тарелочках золотых величиной в чайное блюдце и менее, одной золотой чарке, серебряных тарелочках небольших в довольном количестве..." [Издесь..., 2003, с. 231 - 233].

В 1876 г. О. Финш и А. Брэм в остяцком святилище у пос. Веспугол на нижней Оби описали "связку... в виде мумии, обвернутой в красное тряпье с лентами". "Связка" содержала жертвенные дары "восседающему на верху духу Орту", над ней были укреплены четыре металлические тарелки. На двух серебряных в центре располагалось изображение оленя, по краю - охотника и двух собак; были выбиты и даты производства - 1832 и 1833 гг. Две другие тарелки путешественники определили как оловянные "европейского происхождения", которые "по-видимому, служили в Англии детскими игрушками. На обеих по краям была английская азбука, на одной сверх того поясной портрет Виктории и Альберта, а на другой Оскара и Жозефины, с подобающими надписями" [Финш, Брэм, 1882, с. 436 - 437]. Аналогичное жестяное блюдце, завернутое в красный платок, входило в состав атрибутов домашнего святилища Сайнаховых в пос. Щекурья. На его лицевой стороне прочеканены поясные портреты английской царствующей четы с надписью поверх голов "Albert & Victoria", по краю изделия нанесены буквы латинского алфавита. Жестяное блюдце с портретами Альберта и Виктории было обнаружено под полом разрушенного временем священного амбарчика недалеко от пос. Нимвожгорт.

В составе атрибутов домашнего святилища манси Овезовых в пос. Хурумпауль хранились два блюдца: одно - посеребренное, с фигурой оленя в центре и сценой охоты по краю, другое - серебряное, с изображением оленя [Гемуев, Сагалаев, 1986, с. 157, 159]. Аналогичное блюдце лежало в священном амбарчике Мис-нэ - "Лесной женщины" в этом же поселке [Гемуев, 1990, с. 66]. Внушительное приношение домашнему божеству в пос. Хошлог, завернутое в шелковую ткань, включало тяжелую медную статуэтку лошади (изделие русских мастеров XIX в.) с колокольчиком на шее, московское серебряное блюдце с изображением скачущего оленя и монеты 1840 - 1890 гг. Серебряные блюдца со сценой охоты по краю были обнаружены на задней полке священного амбарчика недалеко от бывшего пос. Нижнее Нильдино и в священном сундучке в пос. Юхан-курт.

Медные луженые блюдца со сценой охоты на оленя находились в святилище Чохрынь-ойки - "Стрекозы-старика" нар. Тапсуй [Гемуев, Бауло, 1999, с. 57], священных амбарчиках в пос. Ханты-Мужи (2 экз.), святилище в бассейне р. Полуй. Блюдце с фигурой оленя поступило в Березовский краеведческий музей в составе культовых атрибутов хантов из пос. Тутлейм.

Атрибут медвежьего праздника. Нос убитого медведя во время медвежьего праздника закрывался кружком бересты или круглой металлической пластинкой. По словам информатора А. Д. Хозумова, с этой же целью использовали блюдца, в которых пробивали

стр. 100
дырки для привязывания. В рапорте священника И. Голошубина от 6 июля 1891 г. описан обряд при добыче медведя: "Содранную с него шкуру кладут на стол в переднем углу, расправляют у него ноги и голову; на каждый из когтей надевают столько колец, сколько их может поместиться; к носу медведя прикрепляют серебряную тарелку..." [Из истории..., 2004, с. 181].

* * *

Ряд блюдец, относящихся к атрибутам обских угров, находится в музеях России. Это серебряные блюдца с изображениями оленя и всадника (ТГИАМЗ); по два изделия с фигурой медведя и со сценой охоты (ЯНОМВК им. Шемановского); два серебряных блюдца с изображениями охотника и оленя, медведя (музей по с. Саранпауль Березовского р-на ХМАО). В четырех из этих экспонатов пробито по отверстию, что говорит об их бытовании в обрядовой сфере манси и хантов. Пять блюдец из сборов В. С. Адрианова у хантов в 1936 г. хранятся в МАЭ РАН [Прыткова, 1949, с. 39].

Из других случаев использования можно упомянуть медное блюдце со сценой охоты в составе подвесок на женском швейном мешке (пос. Ишвары, ханты Тогочевы). Еще одно изделие известно в материалах раскопок Д. Яновича на могильнике Халас-Пугор в 1909 г. [Мурашко, Кренке, 2001, с. 46].

Д. Н. Анучиным опубликованы сведения о покупке обскими уграми и использовании в ритуальной практике русской церковной посуды - медных или серебряных тарелочек для просфор (см.: [Прыткова, 1949, с. 43]). В домашних святилищах манси на Северной Сосьве и Ляпине, а также у хантов в пос. Зеленый Яр были неоднократно зафиксированы подобные тарелочки, выполненные из латуни или белой жести.

Русские блюдца в обрядах обских угров: истоки традиции

Вхождение металлических русских блюдец в обрядовую сферу обских угров осуществлялось в рамках известного феномена - активного многовекового использования вогулами и остяками в сакральных целях иноэтничных атрибутов: иранских, среднеазиатских, булгарских, прикамских серебряных чаш (см., напр.: [Чернецов, 1947; Бауло, 1999; и др.]. По мнению Н. Ф. Прытковой, русские блюдца стали звеном, связавшим позднюю культовую посуду у угрских народов с античными и восточными серебряными изделиями, попадавшими к предкам угров на протяжении I тыс. н.э. [1949, с. 46]. В последнее время в научный оборот вошли и средневековые круглые серебряные бляхи X - XIII вв. с изображением всадника, совпадающие по размерам с русскими блюдцами (рис. 2).

Рис. 2. Средневековая серебряная бляха с изображением всадника. Диаметр 11,5 см.

Обращает на себя внимание общность сюжетов на иранских (булгарских) чашах и русских изделиях. По-прежнему популярны сцены охоты и фигуры всадников (вместо шаха изображали Св. Георгия либо конного воина). Востребованы "тарелки" с портретами царей (иранских властителей сменяют английские монархи). Из деталей второго плана отмечу сохранение на русских блюдцах традиционного для сасанидской торевтики изображения животных на фоне горного пейзажа. Этим совпадениям можно предложить два объяснения. С одной стороны, русские ремесленники в Тобольске, Березове, Обдорске, видимо, были знакомы с образцами восточной торевтики, появлявшимися в голодные годы XVIII-XIX вв. на рынках региона, и могли заимствовать некоторые темы. С другой стороны, при условии работы многих мастерских на заказ от инородцев, он (заказ) в значительной мере мог определяться желанием обских угров увидеть копии древней священной посуды, находящейся на святилищах, с повторением основных сюжетных линий. По крайней мере, налицо сохранение круглой формы культовой утвари при уменьшении размеров изделий.

Русские блюдца вошли и в ряд традиционных религиозных церемоний: во время призвания Мир-су с-не-хума в шаманском камлании у задней стены дома в XIX-XX вв. ставили четыре серебряных блюдца. По сведениям В. Н. Чернецова, у некоторых крупных родов (в Калтась-сянь-пауле - месте обитания богини Калтась и Троицких юртах - крупнейшем месте почитания Мир-сусне-хума) для этого использовали серебряные блюда и тарелки [1947, с. 121]. Возможно, они, в свою очередь, заменили большие медные

стр. 101
котлы: в одном из сказаний северных вогулов на пол избы через крышу спустился Мир-сусне-хум на белом коне, "в четыре котла конь опустил свои четыре ноги" [Kannisto, 1958, s. 143 - 144]; по преданию казымских хантов, когда конь Небесного всадника стал спускаться на землю, народ подхватил четыре золотых котла, поставил их в четырех местах [Земля..., 2003, с. 87].

Характеристика и атрибуция блюдец, найденных на севере Сибири

На сегодняшний день в научный оборот введено ок. 60 блюдец [Бауло, 2009]. Они в основном представляют собой маленькие тарелочки с выпуклым днищем. Изделия вырезались из серебряных и медных пластин; большая часть изображений выполнена чеканкой, меньшая - гравировкой. Из серебра выполнено 24 блюдца, из олова - 2, из жести - 10, остальные - из меди. При изготовлении блюдца лудили или покрывали тонким слоем серебра. Подавляющая часть изделий выполнена русскими мастерами; некоторые имеют иностранные клейма; происхождение жестяных блюдец с портретами правителей Британии определить сложно.

Наиболее распространенный сюжет - сцена охоты человека на оленя (46 экз.). Значительно меньше блюдец с одной фигурой оленя (7 экз.), медведя (4 экз.), лошади (2 экз., одинаковые), с изображением всадников (5 экз.). На шести блюдцах имеются портреты представителей царствующей династии, на одном - писателя А. Мицкевича. Остальные сюжеты представлены в единичных экземплярах.

Важной задачей исследования является атрибуция блюдец. Имеющиеся на многих серебряных изделиях "именники" пробиреров, мастеров-изготовителей и клейма с гербами Сибири, Москвы и Тобольска позволяют достаточно точно определить время и место их производства. Более сложная ситуация с атрибуцией медных изделий, поскольку клейм они не имеют; лишь на ряде предметов прочеканен год изготовления.

Серебряные блюдца, обнаруженные в культовых комплексах манси и хантов, разделены на две группы: официально выпущенные изделия с полным набором клейм и предметы только с клеймом мастера (т.е. не предъявлявшиеся пробиреру). Первую составляют блюдца, произведенные в Тобольске (16 экз.) и Москве (7 экз.). О тобольских мастерских информации немного. В частности, известно, что после 1711 г. в Тобольск были присланы пленные шведы. Некоторые офицеры занимались серебряным производством. Один из них, в молодости обучавшийся этому ремеслу, устроил большую мастерскую, издержки на которую принял губернатор Гагарин.

В ней делались серебряные сервизы и другие драгоценные вещи. Некоторые пленные со временем тоже устроили мастерские [Сибирский листок, 2003, с. 43]. В 1765 г. в Тобольске работало 13 серебряников. Серебро китайского и бухарского привоза местные мастера покупали на Ирбитской ярмарке. В конце 1770-х гг. от бухарцев в Тобольскую губернию поступало ежегодно 50 - 100 пудов серебра. На серебряных с чернью предметах, сделанных в 1770-х гг. в Тобольске, были и местные сюжеты: охотник на лыжах, всадник, преследующий оленя, и др.; в фондах ГИМ находится серебряный молочник 1778 г. с изображением человека, охотящегося с собакой на пушного зверя [Постникова-Лосева, Платонова, Ульянова, 1983, с. 54, 106, 107]. Более подробно с серебряным ремеслом Тобольска можно познакомиться в статье Н. В. Сухоруковой [1993].

К тобольским изделиям с официальными клеймами относятся шесть блюдец, изготовленных в 1795, 1797, 1820, 1829, 1843 или 1847 гг. (рис. 3). Самое раннее блюдце московского производства (рис. 4), обнаруженное в составе культовых атрибутов обских угров, датировано 1830 г., самое позднее - 1891 г.; три изделия с изображением оленя и сценой охоты выполнены в одной мастерской в один год; блюдца с фигурой лошади являются двойниками.

Вторая группа серебряных блюдец включает изделия только с клеймом мастера П. Т. Брюханова, который работал в Тобольске в конце XVIII - первой четверти XIX в. Скорее всего, это клеймо владельца мастерских, т.к. блюдца отличаются друг от друга по манере исполнения и качеству. Поскольку спрос на его продукцию среди инородцев был большим, Брюханов, видимо, не гнушался изготовлением изделий из низкопробного серебра. Это снижало себестоимость продукции, но не позволяло предъявлять ее пробиреру. Известно семь блюдец с клеймом Брюханова (у трех клейма частично сбиты).

Самая массовая группа изделий - медные блюдца. Большая их часть изготавливалась "под серебро" - лужением или серебрением поверхности (рис. 5, а-в). По сведениям С. Мельникова, в середине XIX в. за медную луженую тарелочку, приобретенную в Березове, манси отдавали 100 белок, стоивших 6 р. 50 к. серебром [1852, с. 29]. Подобные "тарелочки" являлись достоянием зажиточных людей и привозились рыбопромышленниками "сверху" по заказу хантов и манси. В 1824 г. русскими купцами были привезены на Обдорскую ярмарку серебряные "небольшие кружочки с изображением человека или зверя (сии наиболее употребляются для украшения кумиров)" [Прыткова, 1949, с. 42 - 44; Мурашко, Кренке, 2001, с. 24].

Место производства медных блюдец достоверно не установлено. По стилистике изображений и сюже-

стр. 102

Рис. 3. Тобольские серебряные блюдца.

а - со сценой охоты. 1795 г. Диаметр 11,8 см; б - с изображением медведя. 1820 г. Диаметр 10,4 см; в - с фигурой скачущего оленя. 1822 г. Диаметр 10,0 см; г - с изображением конного воина. Первая четверть XIX в. Диаметр 11,8 см.

Рис. 4. Московские серебряные блюдца, а - со сценой охоты. 1830 г. Диаметр 12 см; б - с изображением скачущей лошади. 1884 г. Диаметр 10 см.

стр. 103

Рис. 5. Медные и жестяные блюдца ремесленных центров севера Западной Сибири, а - с изображением Св. Георгия и сценой охоты. 1830-е гг. Диаметр 9,2 см; б - с изображением оленя и пушных зверей. Первая четверть XIX в. Диаметр 9,4 см; в - со сценой охоты. 1830-е гг. Диаметр 12 см; г - с сюжетом "Мальчики на охоте". Рубеж XIX-XX вв. Диаметр 10,4 см.

там в большинстве случаев они похожи на изделия, сделанные в Тобольске или небольших ремесленных центрах севера Западной Сибири (Обдорске, Березове и др.). Судя по выбитым на ряде блюдец датам, они изготовлены в 1830 - 1834 гг. Достаточно узкий период производства медных изделий, возможно, говорит об едином ремесленном центре.

Упомяну также оловянные (без изображений) и жестяные блюдца. Среди последних встречаются раскрашенные экземпляры с жанровыми сценами (рис. 5, г), растительным или геометрическим орнаментом.

Иностранные блюдца в обрядовой практике обских угров использовались наравне с русскими образцами. Блюдца с портретами Оскара и Жозефины, Виктории и Альберта, по мнению О. Финша, "европейского происхождения" и "по-видимому, служили в Англии детскими игрушками" [Финш, Брэм, 1882, с. 436 - 437]. В XX в. было обнаружено сразу несколько "тарелок" с портретами Виктории и Альберта. К этому же циклу "тарелок с азбукой" относится блюдце из коллекции Т. Лехтисало, собранной у самоедов (1911 - 1914 гг., хранится в Музее культур в Хельсинки, VK 4899:113)*. В его центре изображен воробей, по кругу надпись: "The Sparrow with my bow and arrow, who killed cock Robin" - "Воробей со своими луком и стрелами, который убил петуха Робина" (строчка из известного стихотворения, впервые опубликованного в середине XVIII в. в Англии в сборнике "Сказки матушки Гусыни"),

* Выражаю признательность И. Лехтинен (Музей культур, Хельсинки, Финляндия) за указание на данное блюдце.

стр. 104

Рис. 6. "Европейские" жестяные блюдца (диаметр 16 см) с портретами английской королевской четы Альберта и Виктории (а) и изображением воробья с луком и стрелами (б).

Относительно "европейского" происхождения "тарелок с азбукой" существует сомнение: возможно, это жестяные копии, выполненные в России с английских образцов; их можно датировать концом XIX в. (рис. 6).

Выводы

С момента вхождения в состав Российского государства вогулы и остяки были включены в сферу активных торговых отношений с русскими людьми. Разобравшись в запросах сибиряков на металлические изделия (блюда, чаши, статуэтки, фигурки, блюдца, бляхи и т.п.), русские ремесленники и торговцы продолжили традицию поставок серебряной и медной утвари на север Сибири. Скорее всего, мастера ориентировались на хорошо известные им более ранние образцы Ирана, Средней Азии, Волжской Булгарии. Большие литые серебряные иранские или булгарские блюда сменились штампованными тарелками, серебряными и медными блюдцами с изображениями царствующих особ, всадников, животных и охотничьих сцен. Сохранение традиции, таким образом, во многом определялось заказом со стороны вогулов и остяков.

В 1760 - 1820-х гг. для удовлетворения специфических нужд остяков и вогулов активно работали мастерские серебряников Тобольска. В 1830 г. одна из московских мастерских выпустила серию серебряных блюдец со сценой охоты на оленя. В 1830-х гг. в Москве или Тобольске (последнее кажется более вероятным) изготавливались медные (луженые и посеребренные) копии этих изделий разных размеров. В 1830 - 1834 гг. в Западной Сибири неизвестная мастерская выпускала медные блюдца невысокого качества. Отмечен всплеск работы тобольской школы серебряников в 1840-х гг. В 1860 - 1890-х гг. наблюдается вторая волна московских серебряных изделий на северный рынок. На рубеже XIX - XX вв. в Сибири выпускаются жестяные раскрашенные тарелочки.

Русские серебряные изделия поддерживали уже созданные образы, традиции, систему функционирования металлического атрибута в религиозно-обрядовом комплексе, его центральную роль в ритуале. Они вошли в состав семейных культовых атрибутов: приобретаемые вогулами и остяками небольшие предметы утвари преподносились в дар собственным духам-покровителям, служили основой для создания их фигур. Наиболее важной оставалась подчас металлическая, воспринимаемая как священная, суть этих предметов.

Список литературы

Бауло А. В. К вопросу о влиянии древних культур Востока на религиозно-мифологические представления обских угров // Народы российского Севера и Сибири: Сиб. этногр. сб. - М.: Изд-во ИЭАРАН, 1999. - Вып. 9. - С. 300 - 315.

Бауло А. В. "Тобольское серебро" в обрядах вогулов и остяков. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2009. - 176 с.

Белявский Ф. Поездка к Ледовитому морю. - М.: [Тип. Лазаревых], 1833. - 262 с.

Гемуев И. Н. Мировоззрение манси: Дом и Космос. - Новосибирск: Наука, 1990. - 232 с.

Гемуев И. Н., Бауло А. В. Святилища манси верховьев Северной Сосьвы. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1999. - 240 с.

стр. 105
Гемуев И. Н., Сагалаев А. М. Религия народа манси: Культовые места XIX - начала XX в. - Новосибирск: Наука, 1986. - 190 с.

Гондатти Н. Л. Следы языческих верований у инородцев Северо-Западной Сибири. - М.: [Тип. Потапова], 1888. - 91с.

Григоровский Н. П. Описание Васюганской тундры // Зап. Зап. - Сиб. отд. Рус. геогр. об-ва. - Омск, 1884. - Кн. 6. - С. 1 - 70.

Земля кошачьего локотка / пер., сост. и примеч. Т. Молданова. - Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 2003. - 230 с.

"И здесь появляется заря христианства..." (Обдорская миссия 30 - 80-е гг. XIX в.): Источники / сост., вступ. ст. и коммент В. Я. Темплинга. - Тюмень: Мандр и Ка, 2003. - 328 с.

Иванов С. В. Скульптура народов Севера Сибири XIX - первой половины XX в. - Л.: Наука, 1970. - 296 с.

Из истории Обдорской миссии: Источники / сост., вступ. ст., коммент. В. Я. Темплинга. - Тюмень: Мандр и Ка, 2004. - 288 с.

Источники по этнографии Западной Сибири. - Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 1987. - 280 с.

Карьялайнен К. Ф. Религия югорских народов / пер. с нем. Н. В. Лукиной. - Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 1995. - Т. 2. - 282 с.

Кушелевский Ю. И. Северный полюс и земля Ямал. - СПб.: [Тип. М-ва внутр. дел], 1868. - 156 с.

Мельников С. Е. Сведения о мансах, кочующих в Березовском уезде // Вестн. РГО. - 1852. - Т. 6, кн. 3. - С. 23 - 30.

Мурашко О. А., Кренке Н. А. Культура аборигенов Обдорского Севера в XIX веке: По археолого-этнографическим коллекциям Музея антропологии МГУ - М.: Наука, 2001. - 155 с.

Носилов К. Д. У вогулов. - СПб.: Изд. А. С. Суворина, 1904. - 255 с.

Постникова-Лосева М. М., Платонова П. Г., Ульянова Б. Л. Золотое и серебряное дело XV-XX вв. - М.: Наука, 1983. - 375 с.

Прыткова П. Ф. Металлическая культовая посуда у угров // Сб. МАЭ. - 1949. - Т. 10. - С. 39-46.

Сибирский листок: 1890 - 1894 / сост. В. Белобородов (при участии Ю. Мандрики). - Тюмень: Мандрика, 2003. - 592 с.

Сухорукова П. В. Тобольское серебро XVIII в. //Конф. "Художественный музей: коллекции, культура края": сб. ст. и тез. - Тюмень, 1993. - С. 22 - 26.

Финш О., Брэм А. Путешествие в Западную Сибирь. - М.: [Тип. М. Н. Лаврова и Ко], 1882. - 540 с.

Чернецов В. П. К вопросу о проникновении восточного серебра в Приобье // ТИЭ. Н. С. - 1947. - Т. 1. - С. 113 - 134.

Kannisto A. Materialien zur Mythologie der Wogulen. - Helsinki: Suomalais-Ugrilainen Seura, 1958. - 444 S. - (MSFOu; vol. 113).

VahterT. Ornamentic der Obugrier. - Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran Kirjapaion Oy, 1953. - 216 S. - (Societe Finno-Ougrienne. Travaux Ethnographiques; NIX).

Материал поступил в редколлегию 05.02.12 г., в окончательном варианте - 18.02.13 г.

стр. 106

Permanent link to this publication: