28-30 ноября 2001 г. в Институте востоковедения РАН состоялись Рериховские чтения, посвященные проблемам исследования Центральной Азии, тибетологии и индологии.

Доклад Я.В. Василькова (СПбФ ИВ РАН) "Древнейшие индийские художественные зеркала из скифо-сарматских курганов юга России" был посвящен атрибуции серии зеркал, которые называют "зеркала-погремушки". Три из них были найдены в погребениях кочевников Алтая и одно в Южном Приуралье. Датируются они концом VI - началом IV в. до н.э. Докладчик убедительно показал, что рисунок на одном из зеркал (из Рогозихи) является иллюстрацией к сказке из Катхасаритсагары Сомадевы, которая восходит к V в. до н.э. Кроме того, в рисунке слона воспроизведены "благоприятные признаки" слона царя-миродержца, так, как они описаны в санскритском трактате "Слоновая потеха" (Матангалила). Эта идентификация дает возможность признать все "зеркала- погремушки" индийскими. Таким образом, Россия оказывается обладательницей уникальных образцов домаурийского искусства, которое в самой Индии практически неизвестно.

В докладе "Проблемы восточного эллинизма" Б.А. Литвинский (ИВ РАН) отметил, что у истоков изучения этой темы стоял русский академик Т.-Г. Байер (1694-1738); издавший в 1738 г. в Петербурге книгу "Historia regni Graecorum Bactriani Petropoli".

До второй половины XX в. основным источником при изучении проблем восточного эллинизма оставались сообщения античных авторов и монеты. В наше время к ним прибавились археологические материалы, которые получили французские ученые на городище Ай-Ханум и экспедиция ИВ РАН и АН Таджикистана при раскопках храма Окса. Эти материалы позволили принципиально пересмотреть старые концепции. Стала очевидной огромная роль эллинистического наследия в истории восточной, в частности центральноазиатской, цивилизации.

Доклад Т.Я. Елизаренковой (ИВ РАН) "Что понимали под дверьми-воротами в Ригведе" был посвящен лингвистическому анализу слова dvar/dur, восходящим к основам индоевропейского происхождения. Обычно в словарях эти слова переводятся как "дверь". Для того, чтобы уточнить смысл этих слов и понять, какая реальность скрывалась за ними, Т.Я. Елизаренкова проанализировала все случаи их употребления в Ригведе. Она пришла к выводу, что исходным значением этих слов являются ворота загона для скота. Значение же дверей для дома в Ригведе не засвидетельствовано. Кроме того, в Ригведе эти слова употребляются не в бытовом смысле, а в метафорическом контексте: как врата дня, молитвы, мыслей и т.п. Основным же их значением являются врата между земным и божественным мирами.

В докладе "У истоков джайнской изобразительности" В.В. Вертоградова (ИВ РАН) на материале самых ранних из дошедших до нас джайнских археологических памятников (П в. до н.э. - II в. н.э.) - каменных плит с изображениями в низком рельефе (ayagapata-), обращаясь к текстам джайнского канона, рассмотрела формирование ранних индийских представлений о ритуальном пространстве и их воплощение в первых культовых сооружениях. Исследуя структуру и функции аягапаты (на основе изучения коллекция Музея Лакнау, Индия), она охарактеризовала ее как одно из ранних воплощений мандалы и как первую индийскую икону, почитавшуюся в раннем каменном сооружении (протохраме) в сфере разных складывающихся древних конфессий - бхагаватизме, джайнизме, буддизме. В этой связи интерпретируется текст надписи Ашоки из Румминдеи.

В докладе "Надпись из Дудхпани о деревенских раджах и проблемах интерпретации санскритской терминологии" Д.Н. Лелюхин (ИВ РАН) проанализировал содержание текста

стр. 159

надписи из Дудхпани в Бихаре, не переводившейся до сих пор на европейские языки, в которой излагается история о том, как три брата торговца стали "царями" (rajanah) в трех "деревеньках" (pallih). Докладчик предложил задуматься о корректности интерпретации соответствующей "государственнической" санскритской терминологии (раджа, мандала и т.п.).

Доклад Ю.М. Алихановой (ИСАА при МГУ) был посвящен вопросу датировки пьес так называемого тривандрумского цикла, принадлежность которого Бхасе в последнее время все чаще подвергается сомнению. По мнению докладчика, определяя время создания той или иной из тривандрумских пьес, необходимо учитывать общую трансформацию санскритской драмы в постгуптский период. Как показывает более или менее датируемый материал VII в., менялись источники драматических сюжетов, обновлялись сюжетные схемы и композиционные приемы, сдвигались границы драматических жанров. Анализ типологического расхождения между гуптской и постгуптской драмой позволяет предположить относительную датировку тривандрумских пьес. Например, "Натака о статуях" едва ли могла быть создана ранее VII-VIII вв. - на это указывают восходящий к Рамаяне сюжет и особенности его разработки.

Доклад Е.В. Тюлиной (ИВ РАН) "Вастувидья ("Наука о строительстве") как пример осмысления мироздания в традиции пуран" был посвящен месту трактатов о строительстве (VI-XI вв.) в системе представлений пуран. Эти трактаты, входящие в состав ряда пуран, посвящены науке организации и освящения пространства храма и жилища, воссозданию ментальных связей структурных элементов постройки со вселенной, а одновременно и с традицией, предлагающей разные способы организации храмового пространства. Важность изучения подобных текстов определяется тем, что они оказались включенными в пураны - произведения, также посвященные "упорядочению" пространства, осмыслению мира и всех его явлений как проявления божественной энергии. На примере текстов о строительстве были показаны принципы организации пуранического текста, рассматривающего все явления на основе единых схем и матриц.

В докладе "Буддизм и "театрализованный" культ девараджи в Аютии (Центральный Таиланд, XIV-XVIII вв.)" Е.Н. Афанасьева (ИМЛИ РАН) рассказала о культе девараджи (бога-царя), который сохранился в этой стране благодаря жестко централизованной структуре государственного управления. Сохранению и популяризации вишнуитских сказаний, связанных с этим культом, способствовали традиции местного театра, который подразделялся на общедоступный или "внешний" (лакхон ноок), связанный с культами предков и плодородия, и "внутренний" (т.е. дворцовый) театр (лакхон най), связанный с ритуалом коронации, бракосочетания, инициации принцев и т.п. Позднее при распространении буддизма театральные представления превратились в один из видов ритуального подношения королю-бодхисаттве. Произошел синтез вишнуитских верований и буддизма, в результате чего появилось представление о том, что Рама является одной из реинкарнаций Будды.

Доклад Н.А. Железновой (ИВ РАН) "Теория "двух точек зрения" Кундакунды: проблемы двух трактовок" основан на исследовании трактатов, приписываемых одному из самых ранних джайнских философов Кундакунде (III-IV вв.). Суть так называемой теории "двух точек зрения" заключается в том, что всякая реальность рассматривается с двух принципиально различных и несводимых друг к другу точек зрения: подлинной (чистой, настоящей) и обыденной (нечистой, ненастоящей). В исследуемых трактатах содержатся две взаимоисключающие трактовки этой теории: с одной стороны, обыденный подход как первая ступень необходим для понимания высшей истины, а с другой - обыденная точка зрения называется ложной и не имеющей никакого отношения к истине. Автор доклада предлагает снять это противоречие, применив исходные установки теории "двух точек зрения" к самой этой теории. Тогда с обыденной точки зрения необходимо наличие двух подходов к описанию реальности, а с подлинной - истинной является только она одна.

В докладе "Классификации текстуальных практик раннебуддийской общины по материалам палийской "Ануттара-никаи"" Д.И. Жутаев (ИВ РАН) отметил, что для правильного подхода к определению структуры текстов раннего буддизма необходимо реконструировать систему социально закрепленных способов передачи этой традиции, существовавшей в устной форме. Технологии хранения и передачи текстов, способы обучения и пр. автор предложил называть текстуальными практиками раннего буддизма. На основании трех сутт из пятой книги "Ануттара-никаи" он выделил две принципиально различные системы таких практик. Первую из них вслед за В.В. Вертоградовой автор видит в системе, состоящей из пяти уровней обучения

стр. 160

и постижения знаний в буддийских монастырях, направленных прежде всего на индивидуальное усвоение монахом сакрального текста. Вторая же представляет систему из пяти форм внешней речевой деятельности, т.е. направленной на то, чтобы учить других, проповедовать и т.п. Впоследствии в традиции махаяны обе эти системы подвергаются смешению и объединяются в единую систему.

С.Д. Серебряный и И.С. Назарова (оба - РГГУ) в докладе "О китайском переводе "Хридая-сутры"" поделились своими наблюдениями над теми изменениями, которым подвергся текст сутры при переводе с санскрита на китайский язык, и выявили существенные различия в переводах на русский язык этого памятника с санскрита, тибетского и китайского языков.

В докладе "Индия в средневековой традиции Тибета" Е.Д. Огнева (Луцк) рассказала о двусторонних контактах тибетской и индийской культур, которые продолжались целое столетие (VII-XVII вв.). Под влиянием индийской традиции в Тибете были созданы школы переводчиков с санскрита, заложены основы историографии и филологии. Распространение получили произведения индийской литературы, в том числе Рамаяны и Махабхараты. В начале XVII в. более всего влияние индийской традиции прослеживается в творчестве Таранатхи (1575-1634), который осуществлял новые переводы с санскрита для тибетского Канона. Его автобиография сохранила сведения о последних индийских пандитах, путешествовавших по Тибету; санскритских рукописях, которые он собирал; о главах Рамаяны ("Сказание о Ханумане") и Махабхараты ("Сказание о Бхиме"). В сочинениях Таранатхи содержатся биографии его индийских учителей и циклы чарья-гити.

Н.В. Александрова (ИВ РАН) в докладе "Географическое пространство "буддийского мира" и текст буддиста-паломника" проанализировала представления о географическом пространстве, выявляемые по текстам китайских паломников. Предложенный в балхской легенде, записанной Сюань-цзаном, образ буддийской ступы, каждая из трех частей которой сопоставляется с реликвиями - вещами Будды, позволяет вычленить семантические ряды, соотносимые с пространственными образами буддийской культуры. Достаточно очевидно восхождение этой семантики к архаической ведийской парадигме, пронизывающей царскую обрядность с присущей ей направленностью на территориальную экспансию и передавшей буддийской семантике свою, направленную вовне, схему "пространственной напряженности", подвергшуюся переосмыслению. В докладе была рассмотрена цепочка представлений, вытекающая из сопоставления "основания ступы" (обозначение горизонтального земного пространства) и "одежды Будды".

Доклад Ю. И. Дробышева (Ин-т проблем экологии и эволюции, Москва) "Сакрализация географического пространства в культурах народов Центральной Азии и современные экологические проблемы" был посвящен механизмам сакрализации пространства в традиционной культуре монгольских и тюркских народов, а также попыткам изучать и использовать экологический опыт этих народов в деле охраны природы. Так, сакральные территории сравниваются с заповедниками, священные скалы, деревья, источники и т.д. - с памятниками культуры. Подчеркнув актуальность исследований традиционного природопользования, докладчик отметил низкий уровень имеющихся публикаций, не дающих объективной картины взаимодействия человеческих коллективов и вмещающих ландшафтов.

В докладе ""Эдикты" Рам Шаха - первое экологическое законодательство Непала" А.А. Ледков (ИВ РАН) рассказал об исследовании этого важнейшего источника для изучения истории княжества Горкха (центральный Непал) времени правления Рам Шаха (1606-1636). Это законодательство имело социальный характер, поскольку формирующаяся правящая элита была заинтересована в устойчивом сельскохозяйственном производстве и закреплении населения на земле. Из 27 "эдиктов" 5 так или иначе связаны с охраной или использованием природных ресурсов. Природоохранные мероприятия были направлены в основном на охрану лесов, водоемов и почвы, на поддержание плодородия полей и пастбищ. Таким образом, сохранение природного равновесия, продолжающееся оставаться важнейшей задачей непальского государства, имеет глубокие традиции, берущие начало в VII в.

В докладе "Козлы, обезьяны, хохочущий змей (древнеиранский бестиарий - "ключ" к современности)" О.В. Зотов (ИВ РАН) рассмотрел соотношение и противоборство природных и, по мнению докладчика, геополитических сил в иранской символике изображений животных.

А.И. Володарский (ИИЕиТ РАН) в докладе "От Хараппы до Эйлера. История одной математической проблемы", показал, как из практики взвешивания возникает математическая

стр. 161

проблема представления целого числа в виде алгебраической суммы степеней меньших целых чисел, и как эта проблема изменялась на протяжении длительного времени. В Хараппской культуре были найдены лишь гири, составляющие геометрическую прогрессию и позволяющие говорить о принятой там системе мер веса, основанной на удвоении. В XII в. ал-Хазини, арабский ученый, ученик Омара Хайяма, в "Книге весов мудрости" показал, каков минимальный набор гирь, дающих единственное решение "задачи о взвешивании". Строгое же решение этой задачи дал лишь в XVIII в. академик Петербургской академии наук Леонард Эйлер.

По традиции ряд докладов был посвящен истории семьи Рерихов и их взглядам. В докладе В.А. Росова (Музей П.К. Козлова. СПб.) ""Великий Всадник". О В.И. Ленине и символике звезды на картинах Н.К. Рериха" были использованы новые архивные документы из Архива внешней политики РФ (Москва) и Центра русской культуры в Амхерсте (США). Докладчик рассказал о неизвестных эпизодах центральноазиатской экспедиции Н.К. Рериха (1925-1928). Именно в это время на полотнах художника появляется сюжет о В.И. Ленине и коммунистическая символика. Это - задуманная и написанная в Хотане картина "Гора Ленина" ("Явление срока" 1924 г.), впоследствии подаренная Советскому правительству, а также две другие работы: "Шамбала идет" (1926) и "Великий Всадник" (1927). Использование художником большевистской символики (лицо Ленина, фигура красноармейца, пятиконечная звезда) обусловлено тем, что именно в это время велись переговоры с советским правительством, в частности с Г.В. Чичериным относительно предлагаемого Р.К. Рерихом плана "Единой Азии", главным тезисом которого было объединение в государственном масштабе учения буддизма с коммунистической идеологией.

А.В. Стеценко (МЦР) в докладе "Центральноазиатская экспедиция Н.К. Рериха. Факты и домыслы" отметил, что в последнее время некоторые журналисты и ученые некорректно интерпретируют факты центральноазиатской экспедиции, искажая документальные сведения в соответствии со своими системами ценностей. О.А. Лавренова (МЦР), выступившая с докладом "Философия, этика и история: к вопросу историко-биографических исследований жизни и творчества семьи Рерихов", считает неправомерной трактовку общественно-культурной деятельности Н.К. Рериха в "привычном для современного российского обывателя геополитическом ключе". Для того, чтобы адекватно ее объяснить и описать, исследователям необходимо знать и глубоко понимать духовное наследие семьи Рерихов, особенно "Живую Этику", ставшую концептуальной основой их творчества.

Доклад М.Н. Егоровой (ИВ РАН) "Фохат в аспекте солнечной энергии" был посвящен важному понятию "Живой Этики" - Фохату и связи его с представлениями о так называемом невидимом Центральном Духовном Солнце, которое в Учении тождественно реальному солнцу, источнику жизни и энергии.

М.Л. Дудаев (ИВ РАН) рассказал о своей книге "Харбинская тайна Рериха. Н.К. Рерих и русская эмиграция на Востоке" (М., 2001), открывающей серию уникальных исследований, посвященных Н.К. Рериху. Она повествует о харбинском периоде жизни Н.К. Рериха - ключевом в его судьбе. В книге раскрываются причины провала второй американской центральноазиатской экспедиции. Обилие фактического материала, использованного в ней, ранее не доступного исследователям, и тщательный анализ политической ситуации того времени дают возможность беспристрастно анализировать происходящие события. Л.В. Митрохин (ИВ РАН) в докладе "Некоторые замечания о последних публикациях о двух центральноазиатских экспедициях Н.К. Рериха (1925-1928 и 1934-1935)" подчеркнул важность публикаций документального материала, связанного с этими экспедициями, так как их деятельность послужила источником для многочисленных фальсификаций. Он призвал всех исследователей, занимающихся изучением жизни и творчества Н.К. Рериха, перестать голословно обвинять друг друга в необъективности и объединить свои усилия для того, чтобы глубже понять эту сложную, многогранную личность, и на основе фактического материала доказать несостоятельность домыслов и догадок, выдаваемых в средствах массовой информации за истину.

Permanent link to this publication: