Комедия "Плоды просвещения" писалась Л.Н. Толстым с перерывами в 1886-1890 годы. Первоначально комедия предназначалась для домашнего спектакля. Однако в процессе работы писатель много раз переделывал пьесу, оттачивая ее форму. "Странное дело эта забота о совершенстве формы, - писал он 21 января 1890 года в Дневнике. - Недаром она. Но недаром тогда, когда содержание доброе. (...) Надо заострить художественное произведение, чтобы оно проникло. Заострить и значит сделать ее [форму] совершенной художественно..." (Толстой Л.Н. Поли. собр. соч.: В 90 т. М., 1952. Т. 51. С. 13). В процессе работы Толстой сатирически заострял комедию. Центром ее стали сцены, где показано отношение господ к мужикам и мужиков к господам. И это отношение ярко выражается в построенной автором системе действующих лиц, а одним из средств выразительности выступает живая речь персонажей.

Персонажи "Плодов просвещения" делятся на две группы: лица из народа и представители образованного общества, "мужики" и "господа". Это: три мужика (1-й, 2-й и 3-й), буфетчик Яков, горничная Таня,

стр. 14

кухарка, кучер, "буфетный мужик" Семен и др. Им противопоставлены: Звездинцев, его жена ("барыня"), их дети Василий Леонидович (Во-в6) и Елизавета Леонидовна (Бетси), а также их гости.

В первой группе наиболее типичны три мужика. У каждого свои особенности, которые отражаются в речи. Первый мужик охарактеризован автором так: "Ходил старшиной, полагает, что знает обхождение с господами, и любит себя послушать". Лексикон этого мужика включает набор слов из литературного языка, которые, однако, претерпели у него сильные просторечные изменения и преобразования. Например, двистительно вместо действительно, хворменно вместо форменно, умственность, вполномочить (уполномочить), сходственно, а также мамзель, клеймат (климат), штурма, великатный (деликатный), апе-кит (аппетит), патрет (портрет) и т.д. В его речи встречаются усложненные конструкции типа: "Происходит, примерно, насчет свершения продажи земли мы" (д. I, явл. 16); "...мир нас, примерно, и вполномочил, чтобы взойтить, значит, как полагается, через государственную банку с приложением марки узаконенного числа" (д. I, явл. 26). В ответ тут же следует разъясняющая реплика Звездинцева: "То есть вы желаете купить землю через посредство банка, - так, что ли?" (Там же).

Второй мужик охарактеризован автором как "хозяин, грубый и правдивый, не любит говорить лишнего". Его язык отличают речения, ярко отражающие деревенский быт: "[Руку жмет] ровно воду накачивает" (д. I, явл. 34); "Свекрови- то она и погладиться не дастся" (д. II, явл. 1); "...как глянул, что она крышу с избы рвет, захлопнул дверь..." (д. II, явл. 9); Таня. "...Вы бы посмотрели, как я барыню затягиваю. (...)"; 2-й мужик. "Засупониваешь, значит" (д. П. явл. 14). Для него характерно употребление народных пословиц: "Дай за поросенка грош, посади в рожь, он и будет хорош" (д. I, явл. 17); "Известно, окрепнет человек - крепче камня; ослабнет - слабее воды" (д. II, явл. 12); "Пили, ели - кудрявчиком звали: попили, поели - прощай, шелудяк!" (Там же).

Третий мужик, по характеристике автора, "нервный, беспокойный, торопится, робеет и разговором заглушает свою робость". Отсюда в его речи частые повторения: "Сказывал, пока что, лучше бы наружу подождали" (д. I, явл. 17); "А може, скажем, не время таперь, пошли бы на фатеру, обождали бы пока что" (д. I, явл. 20); "Сказывал, на фатеру бы пока что" (д. I, явл. 43); "О Господи! Говорил я - на фатеру бы покуда что" (д. I, явл. 46); "Я говорил: на фатеру" (д. II, явл. 16). Он надоедливо, почти без лексических и синтаксических изменений, твердит:

"Земля наша малая, не то что скотину, - курицу, скажем, и ту выпустить некуда" (д. I, явл. 26, 40, 52; д. II, явл. 15; д. IV, явл. 25); "Земля малая, не то что скотину, - куренка, скажем, и того выпустить некуда!" (д. I, явл. 26). С завидным постоянством повторяет одни и те же слова: "О Господи!" (д. II, явл. 6, 11, 12); "Я не толкуй!" (д. I, явл. 24, 26);

стр. 15

"скажем": "...того не сделаем, чтоб как-нибудь, а, скажем, как-никак, а чтобы, скажем, того... как должно" (д. I, явл. 26).

Все три мужика в изобилии употребляют просторечия, например, камардин в значении "камердинер": 1-й мужик. "Прямое дело, камардин. В распоряжении, значит, тоже" (д. I, явл. 17); кавалерия в значении "орден". 1-й мужик. "А нам сказывали, что военный, в заслуге кавалерии, примерно" (д. I, явл. 30); вознать (узнать): 3-й мужик. "Тех вознала, а меня не вознала? (д. I, явл. 17); раскутать (развернуть): 3-й мужик. "Я было деньги раскутал" (д. I, явл. 27); прокорм: 3- мужик. "Для прокорму, скажем, родителев оставлен" (д. I, явл. 30); недосуг. 2-й мужик. "...недосуг таперь" (д. I, явл. 38); пропой: 2-й мужик: "...и без пропою назад не попячусь" (д. II, явл. 1); анарал: 2-й мужик. "Уж и гладок же, ровно анарал" (д. II, явл. 5); чьи в значении "кто такие": 1-й мужик. "Это чьи же?" (д. I, явл. 36); гожаться (годиться): 2-й мужик, "...не гожаешься ты для" мужицкой работы" (д. II, явл. 14); фортунить: 1-й мужик. "И как тебе форту нит, Захар..." (д. II, явл. 1); болесть: 3-й мужик. "Это засушит хуже лихой болести" (д. IV, явл. 25).

Во втором действии находим примечательный диалог буфетчика Якова со 2-м мужиком. Здесь нет собственно языковых особенностей, но раскрываются такие детали описания местности, которые возможны только в речи деревенского жителя: Яков. "Так знаете мою сторону-то, Вознесенское?". 2-й мужик. "Как же не знать? От нас верст семнадцать, больше не будет, а бродом меньше. (...) Анисим, значит, брат тебе?". Яков. "Как же, брат родный! На том концу". 2-й мужик. "Как не знать - третий двор" (д. II, явл. 12).

По языку близко к мужикам находятся лица, состоящие в услужении в доме Звездинцевых: буфетчик Яков, "буфетный мужик" Семен, горничная Таня, кухарка, кучер и др. Их речь отличают особенности, приобретенные благодаря работе в качестве прислуги. В обращении к господам типичны такие речения, как: пожалуйте; позвольте; что прикажете; слушаю-с; покорно вас благодарю; позвольте доложить; не изволит быть; так точно и т.п. О господах они говорят в 3-м лице множественного числа: Таня. "Они [барыня] едут с барышней, так скоро сами выйдут" (д. I, явл. 23); Федор Иваныч. "Когда Анна Павловна выйдут" (д. I, явл. 29); "Они [Звездинцев] просили не беспокоить их теперь" (Там же); Семен. "На словах приказали сказать, нынче никак быть не могут" (д. I., явл. 37).

В общении между собой прислуга употребляет чисто народные просторечные речения: сумлеваться, приметить, сробеть, летось, охло-потать, потрафить, улещать, прохлаждаться, пособить и т.п. Используются такие выражения, как: зажить (деньги), то есть "заработать, но еще не получить"; сойти с места в значении "потерять работу"; расчесть - "уволить". Например: 2-й мужик. ".. .денег ты много забрал?". Семен. "Я не брал, все зажито, двадцать восемь рублей,

стр. 16

должно" (д. II, явл. 6); Яков. "А то семейство только стало поправляться, а тут сойдешь с места, когда-то опять попадешь" (д. IV, явл. 14); "Теперь меня расчесть хочет" (Там же).

Особенно просторечна кухарка: "Да уж как здоровы жрать - беда!" (д. II, явл. 5); "А то двое фортепьян поставят, да и по двое, вчетвером, запузыривают. Так-то запузыривают, аж здесь слышно" (Там же);

"...наедятся сладко, так, что больше не лезет, их и потянет на капусту" (д. II, явл. 7); ".. .глянула: что ж это? - все телешом" (д. II, явл. 6); ".. .хочешь ты Татьяну за сына брать - бери скорее, пока не изгадилась, а то не миновать" (д. II, явл. 12). Язык кухарки выдает ее отношение к господам, к своим хозяевам. Автор так и характеризует ее: "недовольная".

Не менее груба речь кучера: "Да привели от Василья Леонидыча трех кобелей к нам в кучерскую. Напакостили, воют, а приступиться нельзя - кусаются. Злые, черти! - того и гляди, сожрут. И то хочу поленом ноги им перебить. (...) какие- то дорогие, пустопсовые, что ль, леший их знает! (...) Повесил бы себе на шею кобелей этих, да и ходил бы с ними" (д. II, явл. 3). Из дальнейшего выясняется, что кучер особенно зол на молодого хозяина: тот "испортил" (загнал) хорошую лошадь.

Особняком стоит камердинер Звездинцева Федор Иваныч. Он охарактеризован автором как "образованный и любящий образование человек, злоупотребляющий употреблением пенсне и носового платка, который он медленно развертывает. Следит за политикой. Человек умный и добрый". Федор Иваныч использует такие выражения как медиум, скомпрометовать, экстаз: "...как бы ваш новый медиум не скомпрометовал вас" (д. III. явл. 11); ".. .увидали, что она в экстазе, захлопнули дверь" (д. I, явл. 51). Интересен его диалог с Таней. Горничная говорит: "Они тут постояли, поговорили. Все о спиритичестве". Федор Иваныч {поправляя). "Об спиритизме". Таня. "Да я и говорю об спиритичестве" (д. I, явл. 8). Толстой приводит тонкую языковую деталь, по которой видно, что Федор Иваныч, человек из народа, несмотря на всю свою образованность, не владеет иностранным (французским) языком. На протяжении первого действия в передней Звездинцевых находится артельщик из французского магазина Бурдье, которого все утро вынуждают ждать и отпускают ни с чем. Господа называют его человеком "от Бурдье", а слуги, включая Федора Иваныча, и сам артельщик произносят "Бурде" (с "д" мягким): Леонид Федорович. "А это кто?" Артельщик. "От Бурде". Леонид Федорович. "А, от Бурдье!" (д. 1, явл. 21).

Речь старшего поколения господ, увлекающихся спиритизмом, насыщена соответствующей терминологией, она не конкретна, отвлеченна. Ее носителями предстают хозяин дома Леонид Федорович Звездинцев, профессор Круглосветлов, особенно Гросман, а также бывший товарищ министра Сахатов и отчасти "толстая барыня". Например: "наш сеанс медиумический" (д. I, явл. 21); "начинаются медиумические

стр. 17

явления" (д. I, явл. 22); "может быть и полная материализация" (д. III, явл. 3); Профессор, "...все-таки главное - закон эквивалентности" (д. II, явл. 18), "он начинает вибрировать" (д. III, явл. 19); "погружение в это состояние (...) влечет за собой некоторые пертурбации в духовном эфире..." (Там же); Гросман. "Гипноз может наступить не только при ассоциации (...) но и при одном вступлении в гипногенную зону" (д. II, явл. 18). Тот же Гросман употребляет такие "ученые" слова, как летаргия, абулия, анестезия, анэлгезия, каталепсия (д. III, явл. 19) и т.д. Желая испытать нового медиума - Семена - Леонид Федорович объясняет ему медиумические явления: "Ты пойми, что как мы живем, так невидимый мир духов тут же живет", на что Федор Иваныч {поправляя): "Незримые существа, понимаешь?". Семен (смеется). "Как не понять?" (д. III, явл. 12).

Анна Павловна Звездинцева (барыня) в языковом отношении отличается от спиритов. Барыня не разделяет увлечения мужа спиритизмом и употребляет соответствующую лексику лишь в спорах с мужем, доказывая его неправоту: "Ваш медиумизм - вздор!" (д. IV, явл. 22). Она больше занята своим здоровьем и борьбой с заразой, а помимо того, картами и светской жизнью. Это ясно отражается в ее речи: "В одеждах, я думаю, всякая складка полна микроб..." (д. I, явл. 42); "Да ведь они из Курской, из Курской губернии, где повальный дифтерит!..." (Там же); "Полную дезинфекцию надо" (д. I, явл. 44); "...я дезинфицировала всю переднюю" (д. II, явл. 17); "Он больной, он резервуар заразы!!" (д. IV, явл. 23).

В "Плодах просвещения" в речи господ можно наблюдать "антитезу великосветско- французского и безыскусственно-русского стиля речи" (В.В. Виноградов). Господа легко вставляют французские слова, выражения, обращения в свою русскую речь. Вот, например, говорит барыня: "Когда кончите, messieurs et mesdames, милости просим ко мне отдохнуть от эмоций..." (д. III, явл. 18). Особенно это характерно для молодежи Звездинцевых. Уменьшительные имена построены у них на французский или английский лад: Вово, Коко, Подо, Фофо, Бетси; обращение к родителям - мама и папа.

С другой стороны, в речи Василия Леонидовича (Вово) встречаются просторечия, подчас грубые: "Вымерли все?" (д. I, явл. 18); "Это что за чучелы явились?" (Там же); "Врешь!" (д. I, явл. 19); "Черт знает, что такое" (д. I, явл. 29); "...тысячу рублей, я вам скажу, можно с десятины слупить!" (Там же); "Сунулся к родителю, - зарычал и прогнал" (д. I, явл. 50); "Уж если я возьмусь, от меня не уйдешь! Мертвая хватка" (Там же). Зачастую просторечие у него соседствует с французским словечком: "Я вам покажу, какой кобель один там у меня. Epatant!" (д. II, явл. 17).

Речь Петрищева, приятеля Василия Леонидовича, насыщена игрою слов, что, по словам Бетси, стало его "болезнью": "Не может без jeu

стр. 18

des mots? Это болезнь" (д. I, явл. 35). Петрищев играет словами по-русски и по- французски и чрезвычайно увлечен этой игрой. На простой вопрос Бетси: "...вы вчера были у Мергасовых?" Петрищев, кокетничая, говорит: "Не столько у mere Gassof, сколько у реге Gassof, и даже не реге Gassof, а у tils Gassof (He столько у мамаши Гасовой, сколько у папаши Гасова, и даже не папаши Гасова, а у сына Гасова - д. I, явл. 35);

"Что это тут, духи или духи?" (д. II, явл. 17); "Марья Константиновна, боюсь!.. дрожки ножат [ножки дрожат]" (д. III, явл. 19); "Да пойдем же, я только Кокошу-Картошу захвачу" (д. IV, явл. 11). Еще пример: Коко. ".. .потом на репетицию. Ведь и ты должен быть?" Петрищев. "Как же, непременно. И на репетиции, и на морковетиции (...) вместе поедем на редькотицию" (д. IV, явл. 5).

Общий характер поведения молодежи - характер легкой, бездумной, абсолютно праздной светской жизни, что ярко отражено в репликах. Очень косвенно, даже не в авторских характеристиках действующих лиц, Толстой показывает свое отрицательное отношение к этой среде. Например, назойливое прибавление ко всякой реплике вопросительных частиц а? что? характеризует Василия Леонидовича как человека недалекого: "А я никогда, я вам скажу, ничего не отрицаю. А? Что?" (д. III, явл. 17). Ср. характеристику, данную ему бароном Клингеном: "Не понимаю, как ты можешь водиться с таким дураком. Уж так глуп, вот уж истинно шалопай!" (д. IV, явл. 5). Со своей стороны Вово подобным же образом аттестует барона: "Болван твой Кокоша! (...) Вот пустой- то малый, настоящий полотер! Ничем не занят, только шляется. А, что?.." (д. IV, явл. 11).

Итак, речевая характеристика персонажей комедии "Плоды просвещения" чрезвычайно разнообразна и прямо отвечает цели их типизации. В противопоставлении "мужиков" "господам" выявляются характерные приметы каждой из этих групп, но вместе с тем оттеняются индивидуальные черты каждого из действующих лиц.

Permanent link to this publication: