Когда люди, простецы и ученые мужи, размышляют над соотношением языка и жизни, рождаются броские гносеологические метафоры типа "язык - это зеркало бытия", "язык - это часть бытия" или известная хайдеггеровская формула "язык - это дом бытия". И хотя существо дела такого рода изречения заметно огрубляют, главное в упомянутом соотношении они определенно схватывают и отражают. Это главное - нерасторжимая связь языка и отражаемой в нем окружающей жизни. Действительно, когда бытие упорядоченно и спокойно, так же размеренно и безмятежно осуществляется и жизнь языка. Последний при этом, конечно, изменяется вслед за переменами в окружающей жизни, но для его носителей подобные изменения практически незаметны ввиду их естественности, постепенности и количественной малости. Когда же приходят времена неспокойствия и бытийных катастроф, сразу и ощутимо меняются ритмы всех языковых процессов. Особенно наглядно и выразительно происходящие в языке перемены представлены в его лексике, ярким подтверждением чего может служить "Толковый словарь русского языка конца XX в. Языковые изменения", опубликованный издательством "Фолио-пресс" в 1998 году.

Этот замечательный во многих отношениях словарь создан группой лексикографов словарного сектора Института лингвистических исследований РАН под руководством проф. Г.А. Скляревской. Как явствует из его названия. Словарь должен прежде всего отразить реакцию русского языка на грандиозные по масштабам события, случившиеся в нашем государстве на исходе XX столетия. Внимательный анализ Словаря, его словника и объяснительных текстовых отрезков, сопоставляемых каждой заголовочной единицей, не оставляет сомнений в том, что с этой задачей рецензируемое лексикографическое произведение в основном справилось. Однако все по порядку.

Известно, что успешность любого ограниченного словаря, т.е. словаря, описывающего отдельный фрагмент лексической системы, во многом зависит от качества его словника. В обсуждаемом словаре словник составляют лексические единицы четырех основных групп. Первая группа - это новые слова, каковыми авторы предлагают считать все лексические единицы, первая, собственно филологическая

стр. 117

фиксация которых относится к отражаемому данным словарем периоду, например, беспредел, консалтинг, насельник, прокрутить, разборка, риэлтер, рокер, роллер, тендер, тусовка и т.п. Вторую группу образуют обновленные в семантическом, сочетаемостном, оценочном и т.п. отношении слова, например, аренда, банк, верноподданнический, диссидент, рынок и т.п. В третью группу входят слова, существенно изменившие свой статус и перешедшие в последнее десятилетие из глубокого пассива в разряд актуальных и употребительных, например, духовность, либерал, покаяние, преподобный и т.п. Наконец, четвертую группу формируют лексические единицы, отражающие особенности советского периода в жизни нашей страны, например, всесоюзный, звездочка, передовик, райком, трешник и т.п. Всего в Словаре рассмотрено около 5500 лексических единиц.

Помимо словника, составляющего левую часть словаря, лицо любого лексикографического произведения определяется информационной насыщенностью его правой части, которую образуют сведения о каждом включенном в него слове. В рассматриваемом словаре к такого рода сведениям относятся прежде всего грамматическая характеристика, толкования, иллюстративные и оправдательные речения, устойчивые словосочетания, требующие пояснения, фразеологизмы, сведения справочного характера (смежные по значению лексические единицы; гипонимы и гиперонимы; энциклопедическая информация; альтернативные толкования, предлагаемые в других словарях). Кроме того в словарных статьях можно найти указание о том, что соответствующую заголовочную единицу надо писать с заглавной буквы; информацию о произношении аббревиатур инициального типа и о случаях твердого произнесения согласных перед [е]; этимологическую справку (при новых заимствованных словах).

Оценивая рецензируемый словарь в целом, следует сразу и определенно заявить о том, что его создание представляет собой одно из наиболее заметных событий в оживленной лексикографической жизни современной России. Важнейшей особенностью Словаря является, как мне представляется, его выраженный новаторский характер. Это качество проявляется в целом ряде весьма интересных авторских решений. К их числу я отношу прежде всего выбор самого объекта лексикографирования. Этим объектом впервые стали слова русского языка, объединенные одним общим свойством, которое можно охарактеризовать так: находиться в движении, ведущем к изменению статуса, характеризоваться ощутимо новым статусом в лексической системе русского языка. Именно названное свойство и только оно позволяет объединить в единый массив такие слова, как на наших глазах появившиеся в русском языке банкомат, контрактник, мониторинг, совок, тусовка, фанат, факс и т.п., резко активизировавшиеся в условиях современной жизни вампир, масленица, премьер, преподобный, проститутка,

стр. 118

святки и т.п., так и уходящие на периферию звездочка, исполком, марксизм- ленинизм, оппортунист, разнарядка и т.п.

Несомненно счастливой надо признать идею использования "говорящих" графических знаков для указания на статусные свойства того или иного слова. Первые два из этих знаков свидетельствуют о том, что соответствующее слово либо впервые фиксируется в филологическом словаре, либо его первая фиксация относится к периоду, который отражается данным словарем. Третий знак - направленная вверх стрелка -указывает на заметную активизацию слова. Стрелка, направленная вправо, говорит о том, что слово служит обозначением вернувшегося в нашу жизнь предмета или явления. Наконец, направленная влево стрелка как бы уводит слово из круга актуальных и ходовых в языковые закрома, где его удел либо ждать своего часа, чтобы вернуться в силе и славе, либо тихо истлеть, как до него истлели тысячи других отслуживших свое слов. Приведенные пять знаков позволили авторам отразить динамику изменений, происходящих в лексической системе современного русского языка и тем самым существенно расширить выразительные возможности традиционного гутенберговского лексикографирования.

Создание и использование в качестве базы специальной электронной картотеки длиной в два миллиона словоупотреблений дало авторам возможность включить в словарь и объяснить практически все новые слова, относящиеся к числу так называемых знаковых, т.е. таких, появление которых "обусловлено особенностями именно сегодняшнего социально-политического, экономического и духовного бытия русского этноса" (А.В. Бонифилд).

К числу достоинств Словаря нельзя не отнести и небывало многостороннюю характеристику заголовочных единиц. Идея комплексного, всеохватного их описания, впервые выдвинутая и детально разработанная в учебной лексикографии, смогла, наконец, найти воплощение (пусть частичное, непоследовательное) и в не учебном, вполне лингвоцентрическом словаре. Это стало возможным благодаря небольшому по меркам неучебной лексикографии словнику Словаря.

Если достоинства Словаря, как нетрудно видеть, определяются прежде всего оригинальностью положенной в его основание лексикографической идеи и новаторским характером макета словарной статьи, то основные его недостатки обусловлены очевидным пренебрежением к таким традициям русской академической лексикографии, как тщательность и последовательность проработки всех указанных в вводной статье аспектов заголовочных слов; повышенная чуткость к семантике; безусловная согласованность вводной статьи и текста словаря, а также разных зон словарной статьи; очевидное недоверие, а порой и определенная брезгливость по отношению к текстам низкого жанра в качестве источника иллюстративных, подтвердительных и оправдательных цитат; прозрачность и лапидарность объяснительной статьи и некоторые другие.

стр. 119

Конечно, о недостатках обсуждаемого словаря можно было бы умолчать, но тогда читатель вообще не поверил бы рецензии, поскольку словарей вполне идеальных не бывает. Поэтому о недостатках. Они не носят принципиального характера, но их, к сожалению, много.

Главным несовершенством обсуждаемого словаря является, как мне представляется, какая-то общая торопливость, недодуманность, предварительность многих предлагаемых в нем заключений, формулировок, оценок. Создается впечатление, что авторы очень спешили, и это не замедлило сказаться на качестве Словаря: ведь поспешность и серьезное лексикографирование - вещи "несовместные". Именно неуместной торопливостью можно объяснить спорность определенных фрагментов словника, когда наряду с новыми словами, действительно вошедшими в русский язык, в словник попали и такие несостоявшиеся претенденты на статус нового слова, как акционеризация, бывшевики, дампинг, дефицитарный, застойщик, киднеппер, коррумпант, прайвеси / прайвэси, спидовед и др.

Недостаточно убедительными по той же, как мне представляется, причине являются многие оценки статусных свойств заголовочных единиц, например, утверждение об актуализации таких слов, как аграрный, бронетранспортер, зарплата, качество, пропаганда, рандеву, раскулачивание, чекист и т.п. или о возвращении в актив слов вердикт, великосветский, послушание и нек. др. Определенные претензии можно предъявить и к интерпретации семантики заголовочных единиц. Прежде всего речь идет о качестве толкований, среди которых встречаются и недостаточные, и излишне ангажированные, и просто неверные. Недостаточность толкования легко устанавливается посредством сопоставления его с приводимыми здесь же иллюстративными текстовыми отрезками. Так, если галерея - это, как указывается в толковании, "специально оборудованное помещение...", то как можно сотрудничать с ней или как она может что-то покупать (об этом говорится в цитатах)?; если патриархат - "система управления", то можно ли передать ему 150 икон?

К числу излишне ангажированных я отношу толкования, в которых вместо спокойного и рассудительного описания семантики предлагаются какие-то жалкие вскрики, долженствующие, вероятно, еще и еще раз осудить "проклятое советское прошлое". Вот как выглядит, например, замечательное по своей нелепости толкование слова благоденствие: "В советское время: материальное и духовное процветание народа как высшая программная цель Коммунистической партии Советского Союза, советского правительства и государства" (выделено мною. -В.М.). Примером неверного толкования является текстовый отрезок, соответствующий в Словаре лексической единице аудирование (1) - "Метод преподавания языка, при котором тексты родного языка или иноязычные воспринимаются и пересказываются со слуха". На самом деле аудированием в методике преподавания иностранных языков

стр. 120

называют один из видов речевой деятельности (наряду с чтением, говорением и письмом). Двойную ошибку допускают авторы в интерпретации слова блаженный (1,2). Прежде всего здесь нет, как кажется, основания говорить об омонимии. Слово блаженный, если рассматривать только собственно христианский фрагмент его семантики, употребляется в двух значениях: во-первых, как синоним слова юродивый, а во-вторых, как постоянный эпитет, связанный с именами св. Августина, епископа Иппонийского и св. Иеронима Стридонского.

В определенное замешательство способны привести пользователя некоторые этимологические справки. Так, если при слове пароль указывается, что оно произошло от английского слова password, это явно нуждается в комментарии. Слово бейсик в знач. "язык программирования" происходит, по мнению авторов, от английского слова basic "основной, базовый", тогда как в действительности его английским коррелятом является аббревиатура инициального типа BASIC, т.е. Beginners All-purpose Symbolic Instruction Code. Кроме того, остается неясным, почему, вопреки указанию в ? 53 Введения при многих новых заимствованных словах этимологические справки отсутствуют, например, бакалавриат (можно было бы указать < англ. baccalaureate), бизнес-класс (можно было бы привести < англ. business class) и т.п.

Явной ущербностью страдает грамматическая характеристика многих заголовочных слов, например, биополе - не указываются формы множественного числа; забрать - не указываются формы прошедшего времени и т.п.

Неприятное впечатление производит несогласованность между указаниями, содержащимися во Введении, и текстом словарных статей. Например, если слово седмица толкуется с помощью синонима неделя и не имеет при себе стилистической пометы, то, согласно параграфу 31 Введения, между ними должен стоять знак равенства, которого, однако, нет; если слово бродяжка, сопровождаемое пометой Разг., толкуется с помощью синонима бродяга, то между ними, в согласии с тем же параграфом, знака равенства не должно быть, а он, однако, стоит. На стр. 6 среди прочего указывается на наличие в словнике слова раздрай, что не соответствует действительности. Аналогичная несогласованность наблюдается и между разными зонами одной и той же словарной статьи, а также между разными статьями. Например, при слове Интернет стоит помета нескл., а в иллюстративных словосочетаниях и предложениях оно употребляется и в форме родительного падежа (легли в основу Интернета), и в форме дательного падежа (полазать по Интернету), и в форме предложного падежа (создали в Интернете серверы). Еще пример. В статье с заголовочным словом Пресвятая читаем [П прописная], а в статье канон видим словосочетание К. по пресвятой Богородице, где указанное слово написано со строчной буквы (кстати, предлога "по" в приведенном словосочетании быть не должно).

стр. 121

Явно неудачным (ложноориентирующим) кажется решение авторов использовать для указания на побочное ударение диакритический знак(акут) вместо привычного (грэвиса), например, дестабилизировать и под.

Словарь, я думаю, выиграл бы, если бы авторы сочли возможным каким-нибудь способом оповестить пользователей о том, что у того или иного рассматриваемого слова есть и другие значения, которые в данном лексикографическом произведении не отражаются. Словарь несомненно выиграл бы и в том случае, если бы авторы строже и осмысленнее отнеслись к отбору цитат, поскольку сейчас эта зона словарных статей явно перегружена совершенно пустыми, лингвистически неинтересными и не содержащими никакой прибавочной или просто полезной информации извлечениями из газет и журналов. Более того, среди этих извлечений встречаются и просто неграмотные текстовые отрезки. Возьмем для примера статью мощи. Вот толкование заголовочной единицы: "В католичестве и православии - останки тел святых, многие из которых остаются нетленными и служат объектом поклонения" (кстати, почему "в католичестве и православии", а не "в православии и католичестве", что кажется более уместным в словаре русского языка?). В цитатной зоне статьи приводится такое предложение: Немало шума наделало в Германии перезахоронение мощей двух прусских королей - Фридриха II и его отца Фридриха Вильгельма I ЭП, 1991, 35. Позвольте, но ведь прусские Гогенцоллерны были протестантами и, следовательно, по отношению к названным в предложении лицам можно говорить лишь об останках, но никак не о мощах.

И, наконец, о вводной статье, которая, я думаю, могла бы быть и более информативной, и более продуманной в части композиции, и более внятной в языковом оформлении, и менее жаргонизированной. Действительно, как пользователь должен произносить и понимать навязчиво повторяемый во Введении и, надо признать, отнюдь не ласкающий слуха глагол "маркировать", если соответствующий лексико-семантический вариант не отмечается у этого глагола ни в одном из объяснительных словарей русского языка? Как с точки зрения языкового вкуса следует относиться к следующим пассажам из рассматриваемой статьи: Сложносокращенные слова даются через помету Сокр. и раскрытие аббревиатуры (с. 18); Разг. (разговорное) является антиподом (?!) пометы Книжн. (с. 21); При имени существительном показывается (...) указание рода (с. 22): В сложносоставных существительных (...) показывается флексия (с. 23); Имя существительное разрабатывается в единственном числе (с. 23); Если слово обозначает некоторую совокупность, в этом случае разработка дается при множественном числе (с. 23); Формы единственного числа приводятся в своем алфавитном месте (с. 23); Далее приводится толкование на совершенный вид и иллюстрации на совершенный и несовершенный (с. 24);

стр. 122

Двувидовые глаголы истолковываются через видовую пару (с. 24); Омонимы разрабатываются с цифровым указателем (с. 25); В словарной статье приводятся также указания на нормативное написание прописной буквы (с. 26) и т.д. Недостаточно высокое качество обсуждаемой статьи тем более огорчительно, что в русской академической лексикографии, уверения в верности традициям которой повторяются во Введении как заклинание, жанр вводно-инструктивного раздела разработан очень хорошо.

Завершая свой, может быть, излишне ворчливый отзыв, хочу сказать, что упомянутые в нем несовершенства кажутся значительными только на ограниченном пространстве его текста. Когда же мы берем в руки сам объект рассмотрения - прекрасно изданный семисотстраничный фолиант, они тут же умаляются до едва различимости. Это и понятно. Созданный под руководством Г.Н. Скляревской словарь представляет собой фундаментальный лексикографический труд, имеющий большую ценность как в лингвистическом, так и в историко-культурном отношении.

В лингвистическом отношении, т.е. с точки зрения описания языка, значимость Словаря определяется тем, что в нем "схвачена", приведена в известность и всесторонне рассмотрена та часть русского словарного состава, в которой с невиданной доселе полнотой и выразительностью воплощается так называемая языковая динамика. Особый интерес для сегодняшнего пользователя представляет при этом отраженная в Словаре новая лексика, а также лексика, переживающая на наших глазах второе рождение. В этом отношении Словарь очень удачно дополняет и академические словари, и такие популярные лексикографические произведения среднего объема, как Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой. Что касается рассмотренной в Словаре лексики, уходящей из повседневного употребления, т.е. слов, которые отражают реалии советской жизни, то это объект внимания прежде всего завтрашнего пользователя; интерес к лексике советской эпохи будет неуклонно возрастать с течением времени, что вполне понятно.

В историко-культурном отношении рецензируемый словарь представляет большую ценность как памятник, в котором запечатлены наиболее выразительные черты и гримасы одного из наиболее значимых периодов в истории России.

Наконец, Толковый словарь русского языка XX в. Языковые изменения - это несомненный вклад в теорию и практику словарного дела. Его создание знаменует определенный жанрово-типологический прорыв, а это случается нечасто и должно рассматриваться как веха в развитии отечественной лексикографии.

Permanent link to this publication: