В статье на основе рассчитанных автором статистико-экономических показателей и ряда моделей анализируются долговременные и современные процессы глобального экономического роста. Исследуются его важнейшие составляющие, пропорции и факторы в экономически продвинутых и развивающихся странах. Уточняется, есть ли у стран Запада и Японии признаки того, что некоторые ученые называют "вековой стагнацией", или они растут, но в ином измерении. Рассматриваются важнейшие слагаемые азиатского экономического рывка, его экономические и социальные последствия и противоречия. Дается оценка возможностей и основных детерминант реализации странами Востока и Юга стратегии догоняющего и прорывного развития.

Ключевые слова: развитые и развивающиеся страны, глобальный рост, моделирование, азиатский экономический рывок, догоняющее и прорывное развитие, неравенство, задолженность, нестабильность, реформы.

Картина мира в свете драматичных событий в ряде его регионов существенно усложнилась. По моим расчетам, индекс политической и геополитической стабильности в целом по планете снизился в 2000-2015 гг. почти на 1/10, в том числе в развитых государствах (РГ) - на 1/5, в регионе Европы и Центральной Азии - почти на 1/3, в среднем по странам Ближнего Востока и Северной Африки - более чем на 1/2 (рассчитано по: [The World Bank. World Governance Indicators, 2015; The World Bank. Global Economic Prospects, 2015, p. 9]).

Несмотря на интенсификацию торгово-экономических, информационных и культурных контактов, мир оказался далек от "конца истории" и торжества либерального порядка (по Ф. Фукуяме - Ф. Закарии). В нем усилилось (гео)политическое и экономическое соперничество стран и есть признаки того, что С. Хантингтон называл столкновением цивилизаций. Растут различные угрозы, и множится число вызовов. Они, конечно, в немалой мере (по А. Дж. Тойнби) - двигатели эволюции. Но могут, если возникнет их "передозировка", затормозить ее ход, придать ей контрпродуктивное направление. В этом контексте считаю полезным уточнить основные траектории, факторы, проблемы и противоречия современного экономического роста в развитых и развивающихся странах.

ДОЛГОВРЕМЕННОЕ УСКОРЕНИЕ ГЛОБАЛЬНОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

В рамках примерно двухсотлетнего периода мировой истории возник и стал действовать уникальный по масштабам человеческой креативности и инновационности процесс, названный нобелевским лауреатом С. Кузнецом современным экономическим ростом (СЭР). Человечество, преодолев основные мальтузианские ограничители (см.: [Гринин, Коротаев, 2012]), сумело перейти от крайне низких и нестабильных темпов подушевого экономического роста, в 1000-1800 гг. в целом не сильно отличавшихся

стр. 80
от нуля, к сравнительно высоким среднегодовым темпам в 0.9-1.0% в 1800-1950 гг., возросшим в 1950-2014 гг. вдвое-втрое - до 2.5-2.6% (здесь и далее, если специально не оговорено, расчеты выполнены по: [World DataBank; IMF Data; UNCTADstat; OECD. StatExtracts; UNDP.Data; Maddison, 2003; Maddison, 2007, p. 376-383; Мельянцев, 2013(1)]).

При этом в 1000-1800 гг. подушевой ВВП в будущих РГ, по меньшей мере, удвоился, а в странах Востока и Юга (ВиЮ) не исключено, что сократился примерно на 1/5-1/4. В результате страны Запада, отстававшие от стран ВиЮ по упомянутому показателю в начале прошлого тысячелетия примерно вдвое, обогнали последние к началу XIX в. примерно в полтора раза. Если в первые полтораста лет после начала промышленной революции подушевой ВВП в целом по странам Запада и Японии увеличился в пять раз, то по колониальным и зависимым странам - не более чем на 3/5. Разрыв в уровне среднедушевых доходов в пользу РГ более чем утроился, достигнув внушительной, пятикратной величины. Однако в последние две трети столетия, ознаменовавшиеся не только переходом мира к НТП, но и экономическим подъемом развивающихся стран (РС), ускорение в них темпов прироста подушевых доходов (почти на порядок - с 0.3 до 2.7%) оказалось существенно большим, чем в РГ (с 1.1 до 2.5-2.6%). Обозначился процесс конвергенции. Разрыв в доходах между двумя группами стран сократился - хотя пока еще умеренно - до 4.5-кратной величины.

СЭР оказался взаимосвязан с быстрыми структурными метаморфозами. Ускоренная модернизация структуры занятости выразилась в интенсивном росте доли работающих в отраслях с более высокой капиталовооруженностью и производительностью труда. Рассматриваемый показатель в промышленности и сфере услуг в целом по миру вырос с 1/5 в 1500 г. до 1/4 в 1800 г., 2/5 в 1950 г., 1/2 в 1980 г. и более 2/3 (в том числе 96-97% в РГ и 62-63% в РС) в 2013 г. [Мельянцев, 2014(1), с. 21-22]. Если бы межотраслевая структура занятости существенно не изменилась за последние два века или менялась бы вдвое-втрое более низким темпом, то среднегодовые темпы прироста подушевого ВВП мира в этот период скорее всего оказались бы на 1/3-2/5 меньше (о методике расчетов см.: [Мельянцев, 1996, с. 51, 163; Мельянцев, 2013(1), с. 16-18]).

В структуре ВВП увеличилась доля валовых капиталовложений в физический капитал - в целом в мире с 2-4% в 1000-1800 гг. до 9-11% в 1800-1950 гг. (в целом поныне РГ - с 4-6% до 12-14%, по РС - с 2-3% до 6-8%) и 23-24% в 1950-2014 гг. (в РГ 22-24% и в РС 24-26%), а также вложений в человеческий капитал. По моим расчетам, доля инвестиций в образование, здравоохранение и науку выросла в мире при переходе к СЭР практически на порядок - с мизерных 0.2-0.3% ВВП в течение первых восьми столетий прошлого тысячелетия до 2.5-3.0% в 1800-1950 гг. (в будущих РГ - с 0.4-0.6% до 3-5%, в РС - с 0.1-0.3% до 1.4-1.8%), увеличившись в первые послевоенные десятилетия в 4-5 раз - до 12-13% (в РГ до 14-16%, в РС - до 6-7% ВВП) и еще на треть в 1980-2013 гг. - до 16-17% ВВП (21-23% в РГ и 8-10% в РС).

Происшедшие в РГ и РС крупные структурные и культурно-институциональные изменения, совершенствование действующих в них инструментов макроэкономического регулирования, интенсификация международного разделения труда (МРТ) привели в тенденции к ускорению динамики совокупной факторной производительности (СФП). Ее среднегодовые темпы в целом по миру повысились с практически нулевой отметки в 1000-1800 гг. (0.01-0.02%) до 0.4-0.5% в 1800-1950 гг. (в РГ - 0.7-0.8%, в будущих РС 0.1-0.3%) и 1.5-1.6% в 1950-2010/13 гг. (в РГ 1.7-1.9% и в РС 1.1-1.3%). Что касается такого весьма значимого для оценки СЭР показателя, как вклад СФП в прирост ВВП, то он в рассматриваемые периоды увеличился с менее 1/10 до ~1/4 (в РГ - 1/3, в РС - 1/5) и почти до 2/5 (в РГ - 1/2 и РС - 1/4).

Внушительные сдвиги в экономике повлекли за собой весомые изменения в социальной сфере и уровне жизни населения. За последние два века в среднем по миру доля нищих и очень бедных людей (подушевое потребление менее 1.25 долл. в день в ППС

стр. 81
2005 и 2011 гг.) сократилась внушительно - с 4/5-9/10 до 1/10-1/5. При этом в начале 2010-х гг. в целом по РС доли людей, проживавших на менее чем 2.5 долл. и 10 долл. в день, достигали соответственно около половины и свыше 4/5 их жителей.

График 1

Динамика индекса человеческого развития (ИЧР) в развитых государствах (РГ), развивающихся странах (РС) и в целом по миру (РГ в 2014 = 1000)

Примечание. 1. Индекс человеческого развития (ИЧР) рассчитан как среднегеометрическое относительных показателей подушевого ВВП (в ППС 2011 г.), средней продолжительности предстоящей жизни от рождения, уровня образования взрослого населения (за 1000-1800 гг. оценено по грамотности, за 1800-2014 гг. - по среднему числу лет обучения взрослого населения). 2. ИЧР по группам стран и в целом по миру взвешен по численности населения.

Рассчитано по: [World DataBank; IMF Data; UNCTADstat; OECD. StatExtracts; UNDP. Data; Maddison, 2003; Maddison, 2007, p. 376-383; Meliantsev, 2004, p. 124-125; Мельянцев, 2013, с. 9].

Средняя продолжительность предстоящей жизни от рождения (СППЖР), составлявшая в целом по миру тысячу и двести лет тому назад соответственно 25-26 и 27-28 лет (в 1800 г. в будущих РГ 32-34 года, в РС - 25-27 лет), в первые полтораста лет после начала СЭР выросла в полтора раза - до 43-44 лет. Однако если по РГ она удвоилась (до ~66 лет), то в колониальных и зависимых странах увеличилась только на 2/5 - до 37 лет. Абсолютный разрыв в СППЖР между РГ и РС в пользу первых вырос в 1800-1950 гг. в четыре раза (~ с 7 до 29 лет).

В 1950-2013/14 гг. в результате позитивных изменений в количестве и качестве питания населения, прогресса медицины, улучшения санитарных условий и просвещения населения рассматриваемый показатель в среднем по миру вырос на две трети, до 71-72 лет. Если в 1800-1950 гг. СППЖР в среднем но миру ежегодно увеличивалась на 1 месяц, то в 1950-2013/14 гг. - уже на пять месяцев. При этом если в РГ она выросла немногим более чем на 15 лет, до 81 года (или на 3 месяца в год), то в РС - почти вдвое (с 37 до 69 лет), или на полгода в год. Обозначенный разрыв в СППЖР между РГ и РС сократился в 2.5 раза (рассчитано по источникам к граф. 1).

Если в 1000-1800 гг. в целом по миру среднегодовой темп прироста показателя образованности населения увеличивался не более чем на 0.1% в год, то в 1800-1950 гг. он (1.1%) вырос на порядок, а в 1950-2013/14 гг. прибавил еще почти треть (1.4-1.5%). При этом разрыв в среднем числе лет обучения взрослого населения между РГ

стр. 82
и РС1 в 1800-1950 гг. вырос с одного до восьми лет (индикатор составил соответственно 1.7 и 0.7 лет, 10 и 2 года), а к 2013/14 г. до 10 лет (в целом по РГ - 18, а в РС - 8 лет). И хотя прогресс в обеих группах стран немалый, в отличие от СППЖР, конвергенция по абсолютным значениям числа лет обучения в целом между РС и РГ не обнаружилась.

В начале прошлого тысячелетия нынешние РГ отставали по индексу человеческого развития (ИЧР) от будущих РС примерно вдвое. В последующие восемь столетий, предшествовавшие промышленной революции, страны Запада, осуществляя реформы в материально-вещественной, социально-культурной и духовной сферах жизни, подчинив себе моря и океаны и поставив в колониальную и полуколониальную зависимость многие страны и народы ВиЮ, сумели повысить свой уровень развития, измеряемый ИЧР, более чем втрое, перегнав последних (у которых он практически не вырос) вдвое (см. граф. 1).

В целом по миру, несмотря на открытия, сделанные в XI-XVIII вв., ИЧР увеличивался менее чем на 0.1% в год. Однако в дальнейшем среднегодовой темп его прироста обнаружил существенное ускорение. При этом как в целом в мире - с 0.7-0.8% в год в 1800-1950 гг. до 1.5% в 1950-2014 гг. и в группе РГ (с 0.9-1.0% до 1.2-1.3%), так - но при этом в гораздо большей мере - и в группе РС (с 0.4-0.6% до 1.9-2.0%). По динамике рассматриваемого показателя последние, отставая примерно вдвое от первых на протяжении XIX - первой половины XX в., в последующие шесть с лишним десятилетий существенно - в полтора раза - перегнали РГ и сумели сократить разрыв по величине ИЧР с 3.5-кратного в 1950 г. до 2.3 в 2014 г.

РАЗВИТЫЕ ГОСУДАРСТВА: "ВЕКОВАЯ СТАГНАЦИЯ" ИЛИ РОСТ В ИНОМ ИЗМЕРЕНИИ?

Взгляд на мир через "большие протяженности" Ф. Броделя имеет право на существование и в целом дает позитивно-оптимистическое ощущение динамично набирающего обороты мирового экономического развития. Но не все так просто. Живем мы в рамках не только сверхдлинных, но и более коротких периодов. Если оценивать тенденции последних нескольких десятилетий, то вырисовывается противоположная тенденция в мировой экономической динамике, связанная с ее заметным замедлением, прежде всего в центрах мирового хозяйства [Solow, 2014, р. 16].

Характеризуя это явление, вокруг которого ведутся немалые дискуссии, следует обратить внимание на своего рода расширенный парадокс Солоу (см.: [Мельянцев, 2009, ч. 1]). В 1987 г. нобелевский лауреат по экономике Р. Солоу заметил: "Вы можете видеть приход компьютерной эры везде, кроме индексов производительности". И хотя в 1996-2004 гг. влияние компьютеров и ИТ отразилось в динамике и затрат капитала, и производительности, тем не менее, как считают ряд экономистов, эффект имел непродолжительное действие [Has the Ideas Machine Broken Down, 2013]. Мировая экономика представлена сегментами, технологическими укладами (см.: [Садовничий и др., 2012]), растущими с разными скоростями. Современные измерители экономического прогресса, такие как ВВП, ряд макроэкономических результатов учитывают, а ряд, в том числе из новейших процессов, - нет.

Нельзя не видеть значительный прогресс, в частности, во-первых, в развитии ИКТ. Компьютерная мощь в мире с середины 1950-х гг. увеличилась примерно в триллион раз. Сейчас типичный смартфон в 3 млн раз мощнее и примерно в тысячу раз (с поправкой на инфляцию) дешевле, чем средний компьютер середины 1960-х гг. В 2013-2014 гг. свыше 2/5 населения мира, в том числе около трети в РС и свыше 4/5 в РГ, были подключены к Всемирной сети. Международный интернет-трафик в 2005-2014 гг. рос в среднем ежегодно на 38-44% в год. Если в средние века удвоение объема знаний в Европе происходило, по оценкам, не менее чем за 50 лет, то теперь он увеличивается в 50 раз за десять лет [Мир в 2050 году, 2013, с. 315].

1 Ныне РГ, в XI в. отстававшие по уровню грамотности в три-пять раз от ведущих стран Востока и Юга, к началу промышленного переворота повысили его примерно в 13-15 раз в среднем до 2/5, втрое вчетверо перегнав последних Meliantsev, 2004, р. 124-125].

стр. 83
Во-вторых, в увеличении глобального потока товаров, услуг и финансов. В 1980/81-2013/14 гг. он, по суженной концепции потока, вырос в целом на 2/3 - с 21-22 до 35-36% мирового ВВП, а по расширенной - втрое: с 50-60% в 1975-1984 гг. до 170-180% в 2005-2014 гг. [Kose, Ozturk, 2014; McKinsey, 2014, p. 2, 4]. О масштабах интенсификации международных экономических связей, в том числе по линии ТНК, см.: [Цветкова 2012; Цветкова, 2014].

В-третьих, в повышении в целом по миру доли инвестиций в человеческий капитал в совокупных расходах на формирование человеческого и физического капитала. Этот показатель (без учета жилья) вырос с менее 1/10 в 1000-1800 гг. до 1/5 в 1800-1950 гг., более 1/3 в 1950-1980 гг. и свыше 2/5 в 1980 - начале 2010-х гг. (рассчитано по: [Мельянцев, 2013(1), с. 18-20]).

В-четвертых, в заметном сокращении в мире среднегодовых темпов прироста численности населения: с 1.8-2.0% в 1950-1980 гг. до 1.3-1.5% в 1980-2014 гг. (1.7% в 1980-е, 1.4-1.5% в 1990-е, 1.0-1.2% в 2000-2014 гг.).

Однако, несмотря на все сказанное, среднегодовой темп прироста подушевого ВВП на планете уменьшился более чем на четверть - соответственно с 2.7-2.9 до 2.0-2.1% (рассчитано по источникам к граф. 1). В целом по РС он в тенденции в среднем несколько повысился с 2.4-2.6% в 1950-1980 гг. до 2.7-2.9% в 1980-2014 гг. Но сам масштаб повышения невелик. Он связан с экономическими успехами всего нескольких десятков РС (о дифференциации РС см.: [Абрамова, Фитуни, Сапунцов, 2007; Акимов, Яковлев, 2012; Бойцов, 2012; Брагина, 2014; Krasilshchikov, 2014; Потапов, Салицкий, Шахматов, 2011; Фитуни, 2012; Фридман, Карамурзов, 2011; Эльянов, 2013]). И практически полностью может объясняться снижением в целом по РС среднегодового темпа прироста численности населения - соответственно с 2.1 до 1.6-1.7%.

Что касается РГ, то в целом по ним среднегодовой теми прироста ВВП в расчете на душу населения сократился, по меньшей мере, наполовину - с 3.5-3.6% в 1950-1980 гг. до 1.6-1.8% в 1980-2014 гг. (рассчитано по источникам к граф. 7), продолжая в тенденции уменьшаться в пределах последнего периода - с 2.4-2.5% в 1980-е до 1.8-1.9% в 1990-е и 1.0-1.2% в 2000-2014 гг.

РГ, переживающие острые финансовые и социальные проблемы, уменьшили втрое свой вклад в прирост мирового ВВП - с 3/5 в 1950-1980-е гг. до 2/5 в 1990-е и 1/5 в 2000-2014 гг. (по G20 соответственно - с 30% в 2000-2007 гг. до 10% в 2008-2014 гг.). Их доля в глобальном ВВП, рассчитанном на базе ППС 2011 г., сократилась с почти 3/5 в 1950 г. до 54-56% в 1980 г. и примерно 2/5 в 2013/2014 г. А доля РГ в совокупном экономическом и военно-научно-техническом потенциале G20, рассчитанном как композитный индекс, состоящий из шести индикаторов, в 2000-2014 гг. упала на четверть - с 62 до 45% (рассчитано по источникам к граф. 1).

График 2

Среднегодовые темпы прироста ВВП и его важнейших факторов в развитых государствах (РГ) и развивающихся странах (РС) в 2008-2013 гг., %

стр. 84
Примечание. 1. Y, L, K, R означают соответственно среднегодовые темпы прироста ВВП, численности занятого населения, основного капитала и совокупной факторной производительности (СФП). 2. Расчет темпа прироста СФП сделан по формуле:

R = Y - α · L - (1 - α) · K. Эластичности роста ВВП по труду (α) и капиталу (1 - α) взяты равными по РГ 0.7 и 0.3, по РС 0.6 и 0.4.

Рассчитано по источникам к граф. 1.

В целом по РГ среднегодовые темпы прироста СФП снизились с 2.5% в 1950-1980 гг. до 1.1% в 1980-2014 гг., чем, при прочих равных условиях, можно примерно на 2/3 объяснить величину замедления динамики их ВВП. Рассматриваемый показатель в среднем по РС (1.1-1.3%), который в 1950-1980 гг. был, по меньшей мере, вдвое ниже, чем в РГ, оказался в последние три с половиной десятилетия (1.5%) на треть, а в период "великой рецессии" (в 2008-2013 гг. - 1.6%) - почти втрое выше, чем в целом по странам Запада и Японии (рассчитано по: [Мельянцев, 2013(3), с. 19-20], а также по данным граф. 2). Всего лишь за первые 14 лет текущего столетия ряд динамичных крупных РС сумели в целом подтянуться по уровню СФП к трем ведущим РГ (США, Германии и Японии) примерно на треть - с 1/4 до 1/3 (см. граф. 3).

График 3

Динамика уровня совокупной факторной производительности (СФП) ведущих РС и РГ в % от уровня США и среднее соотношение уровня СФП РС от РГ, в %

Примечание. 1. ИН = Индия. 2. Рассчитано по следующей формуле: TFPi / TFPj = = (Yi / Li0·65 · Ki0.35)) / (Yj / (Lj0.65 · Kj0.35)), где TFPi и TFPj, Yi и Yj, Li и Lj, Ki и Kj) - соответственно уровни СФП, ВВП, занятости и объема основного капитала в сравниваемой стране и США.

Рассчитано по источникам к граф. 1.

По моим расчетам на базе приведенной ниже компактной модели, описывающей ~3/4 вариаций среднегодовых темпов экономического роста десяти крупнейших РГ, исчисленных соответственно за 1950-1980 гг. и 1980-2014 гг. (рассчитано по источникам к граф. 1), их замедление во втором периоде, при прочих равных условиях, могло быть вызвано двумя факторами. Примерно на 2/3 замедление было связано с достижением РГ более высоких уровней подушевого дохода. Этот фактор непосредственно и опосредованно вбирает в себя действие многих эффектов. В РГ в результате роста зарплат и других доходов произошло повышение ряда трудовых и цивилизационных издержек, насыщение спроса на многие виды товаров и услуг, исчерпание во многом фактора перелива трудовых и капитальных ресурсов в сегменты экономики с их в целом более высокой продуктивностью:

стр. 85
Yit - среднегодовой теми прироста ВВП i-й страны из числа 10 наиболее крупных РГ за два периода (1950-1980 гг. и 1980-2014 гг.); Y/Pi0 - ВВП в расчете на душу населения в начальный год периода; ΔP1564it - изменение за период t доли людей трудоспособного возраста в общей численности населения страны (в проц. пунктах). Судя по данным, приведенным в скобках, все параметры статистически значимы (на уровне менее 8%). Скорректированный показатель детерминации (R2adj) весьма высок.

А на одну треть, согласно модели, замедление могло объясняться переходом развитых обществ в функциональный режим более или менее быстрой утраты демографического дивиденда. Медианный возраст в целом по РГ в 2014 г. уже в полтора раза выше (42-43 года), чем в РС (29-30 лет, без КНР - 26 лет). В Японии и странах Западной Европы это уже сказывается на средней по их обществам дееспособности населения и склонности к риску. Это влечет за собой уменьшение в ВВП доли сбережений и капиталовложений, с одной стороны, и увеличение необходимых, социально значимых, но не самых продуктивных для развития экономики затрат (пенсии, пособия, медицинские расходы) - с другой.

В среднем по РГ доля в ВВП расходов на образование, выросшая в 1950-1980 гг. примерно вдвое, до 6.2-6.6%, затем оставалась на том же уровне в последующие три с лишним десятилетия (рассчитано по источникам к граф. 1). В целом по РГ показатель расходов на НИОКР в ВВП, увеличившись втрое за первые три послевоенных десятилетия до 2.1-2.3%, в 1980-х - начале 2010-х гг. едва ли повысился всего на 0.2-0.4 проц. пункта (рассчитано по источникам к граф. 1). Вполне вероятно, что феномен недофинансирования науки, а не просто "исчерпание идей", по Р. Гордону [Gordon, 2012], мог в РГ привести к определенному торможению в разработке прорывных технологий. Есть версия, что в современной науке остается все меньше "низко висящих фруктов". Например, антибиотики было открыть легче, чем расшифровать геном человека [Has the Ideas Machine Broken Down, 2013, p. 19-22].

Однако в целом по РГ расходы, связанные со старением населения, выросшие с 3% ВВП в 1960 г. до 5-6% в 1980 г. и 12-14% ВВП в 2014 г., через несколько десятилетий, по оценкам, удвоятся (рассчитано по источникам к граф. 1).

В то же время начавшаяся примерно в последнюю четверть прошлого века интенсификация процесса финансиализации мирового хозяйства, прежде всего в его центрах, которая, казалось бы, должна была среди прочего способствовать динамичному развитию реального сектора через расширение его кредитования и финансирование путем продуктивного использования долговых и долевых бумаг, на практике его во многом притормозила.

где Yj - среднегодовой темп прироста ВВП страны i, Y/Pi0 - исходный уровень подушевого ВВП, FNj - объем выданных экономике кредитов и объем рыночной капитализации по долевым бумагам, отнесенные к ВВП.

Adj.R2 = 0.75, N = 20 (крупнейших стран мира), T = 2000-2013 гг.

Все параметры имеют уровень значимости не ниже 10%.

Анализ модели, рассчитанной по двадцатке крупнейших стран мира за первые 13 лет XXI в., показывает, что, при прочих равных условиях, достижение и поддержание сравнительно высоких темпов экономического роста обратно пропорционально исходному уровню подушевого дохода страны, прямо пропорционально увеличению финансовой глубины экономики до определенного критического уровня (по моим расчетам, до величины, эквивалентной 1.5-2-кратному размеру ВВП страны), но обратно пропорционально - ее дальнейшему ускоренному наращиванию (аппроксимировано квадратом величины финансовой глубины, см. также граф. 4).

стр. 86
График 4

Взаимосвязь финансовой глубины (нижняя шкала) и среднегодового темпа прироста ВВП (вертикальная шкала), % (по десятке крупнейших экономик мира за период 2000-2014 гг.)

Примечание. 1. Показатель финансовой глубины (ФГ) получен делением суммы выданных реальному сектору экономики кредитов и суммы акций на ВВП (в %). 2. R2 - коэффициент детерминации. Показывает, какая часть вариаций зависимой переменной (здесь - темпов прироста ВВП) объясняется исследуемым фактором (ФГ).

Рассчитано по источникам к граф. 1.

В РГ в последние два-три десятилетия сильное разрастание финансового сектора (по суженной концепции, в среднем с 2-3% ВВП в 1950-1960-е гг. до 5-8% в начале 2010-х гг. [Bradford DeLong, 2013]), сопровождавшееся значительным дерегулированием, кредитной накачкой, "удлинением рычагов", созданием высокорискованных, плохо просчитанных, мошеннических финансовых инструментов и надуванием пузырей, дестабилизировало их экономики и привело в итоге к "великой рецессии".

Финансиализация экономики РГ буквально вымывала ресурсы, в том числе талантливых работников, из реального сектора экономики. В США в 2007 г. финансовый сектор сосредоточил до 4/5 всех банковских кредитов. Зарплаты старших менеджеров компаний (в 250-300 раз большие, чем у низших работников) все больше зависели от текущей, краткосрочной, рисковой прибыльности в ущерб долгосрочным проектам. В США в 1980-2005 гг. прибыли в реальном выражении выросли в нефинансовом секторе на 250%, а в финансовом - на 800%. Последний в 2000-2014 гг. сконцентрировал 27-33% всех прибылей частного сектора американской экономики (рассчитано по: [The Economic Report of the President, 2015, p. 391; Acemoglu, Robinson, 2013, p. 182-183]).

В существенном увеличении частного долга США в 1974-2012 гг. - с 110 до 245% ВВП - домохозяйства и нефинансовые корпорации, вместе взятые, "повинны" лишь на 1/3, но на 2/3 - финансовый сектор [Wolf, 2014]. Что касается госдолга, то его размеры в среднем по РГ в 2000-2014 гг. увеличились более чем в полтора раза - с 70 до 108% ВВП, втрое превысив аналогичную величину в целом по РС [Wigglesworth, 2015].

Последствия кризиса и применение кредитной накачки (для спасения банков и наиболее состоятельной части населения) в качестве способа его преодоления привели к тому, что в РГ произошло увеличение их совокупной задолженности в 2007-2014 гг. на величину, эквивалентную не менее половины их ВВП [Not Kicking the Habit, 2015]. Несмотря на ряд мер, принятых в РГ по мониторингу теневых финансов, установлению более сильных стандартов по достаточности банковского капитала, уменьшению размеров банковского "рычага", база финансового регулирования в лучшем случае создана на треть.

Хотя некоторое увеличение неравенства в доходах может способствовать увеличению сбережений, существенное превышение коэффициента Джини (начиная, возможно, с планки в 0.36-0.4) способно в тенденции вызвать относительное сужение

стр. 87
платежеспособного спроса, уменьшение налоговой базы, активизировать процессы монополизации, усилить неустойчивость в обществе.

Между тем в последние десятилетия такие проявившие себя в РГ факторы, как офшоринг части бизнесов и рабочих мест в РС, активное замещение труда капиталом через использование ИКТ и роботов [Акимов, 2015, с. 30-41; Michaels, Graetz, 2015], увеличение безработицы, неполной занятости и доли неквалифицированного труда в ряде сегментов сферы услуг, в немалой мере способствовали углублению неравенства доходов и богатства. Но едва ли не самым весомым фактором в этом смысле оказалось масштабное дерегулирование их экономики и сферы финансов, снижение уровня прогрессивности налоговых систем, уменьшение налогов на прибыль, ослабление профсоюзов, увеличение сверхприбылей и бонусов, прежде всего в финансовом секторе экономики [The Center for American Progress, 2015, p. 41, 93].

В США в 1977/80-2010/13 гг. богатейший 1% населения получил примерно 3/5 прироста национального дохода страны. В среднем по крупным РГ за последнюю треть века доля богатейшего 1% населения в его совокупном доходе увеличилась, по меньшей мере, на три пятых - с 8-9% в 1975-1980 гг. до 13-14% (в США до 18-19%) в 2010-2013 гг. Поскольку с начала 1980-х гг. у нижних 90% американского населения реальный уровень доходов рос в среднем не более чем на 1.0-1.3% в год и существенно выросла задолженность, уровень их сбережений сократился многократно - с 9 до 1-2%. [The Economic Report of the President, 2015, p. 36-37; Atkinson, Piketty, Saez, 2011, p. 9; Saez, Zucman, 2014, p. 61].

В результате в целом по РГ доля в ВВП капиталовложений сократилась по сравнению с уровнем 1950-1960-х гг. на четверть (в том числе в Японии - на треть), опустившись в начале 2010-х гг. до 19-20%, что, по оценкам экспертов, вызвало в них значимый эффект старения капитала.

Сказанное выше демонстрирует и в определенной мере объясняет обнаружившееся в РГ торможение роста экономики и динамики ее эффективности. Но, подчеркну, во-первых, это сообщество стран гетерогенно. Одни менее, другие более успешны. Во-вторых, РГ, несмотря на все имеющиеся и возникшие после начала "великой рецессии" проблемы, располагают в целом весьма мощными экономиками и остаются весьма притягательными для капиталов и талантов, в том числе из РС.

Среди крупных развитых экономик за первые 14 лет текущего столетия наиболее высокие темпы прироста ВВП обнаружились в группе англосаксонских стран (США, Великобритания, Австралия и Канада), которые росли вдвое быстрее (рассчитано но источникам к граф. 1), чем имевшие более зарегулированные и менее рискоориентированные хозяйственные системы страны еврозоны (ЕЗ) и Япония, которые к тому же испытывали более острые валютно-финансовые проблемы. В начале 2010-х гг. в среднем по странам ЕЗ, а также Японии доля новых компаний среди существующих была вдвое-втрое меньше, а венчурных инвестиций в ВВП в пять-шесть раз меньше, чем в США. Боязнь провалиться отпугивает начать бизнес 53% японцев, 42% немцев, но лишь 32% американцев. У последних провалиться несколько раз - предмет гордости [Time to Get Started, 2013; A Slow Climb, 2013; Klasing, 2013, p. 447, 463].

В 2010-2012 гг. разрыв между РГ и РС по величине подушевых расходов на НИОКР и количеству опубликованных научных статей на миллион человек достигал 8-10-кратной величины. Хотя доля экономически продвинутых стран в мировом экспорте высокотехнологических товаров сократилась с 4/5 в 2001 г. до без малого 3/5 в 2012 г., на них, составляющих 1/7 мирового населения, приходится 2/3 наукоемких мировых торгово-экономических, финансовых и информационных потоков в мире и львиная доля (в 2001-2012 гг. свыше 9/10, на США - более половины) мировой экспортной выручки от продажи патентов и лицензий. Доля РГ в мировом богатстве (совокупной чистой стоимости активов домохозяйств), хотя и понизилась в 2000-2014 гг. почти на 1/10, тем не менее составляет без малого четыре пятых (рассчитано по источникам к граф. 1, а также: [McKinsey, 2014, р. 9; Credit Suisse, 2014, p. 4, 46, 47, 57, 60]).

стр. 88
График 5

Десятка крупнейших стран мира, 2014: ВВП и ВВП в расчете на душу населения

Рассчитано по источникам к граф. 1.

США, доля которых в глобальном ВВП (в ППС) за прошедшие 70 лет после Второй мировой войны сократилась более чем наполовину, в 2014 г. уступили по рассматриваемому показателю первое место КНР (см. граф. 5). Но страна, несмотря на финансово-экономические и социальные проблемы, сохраняет немалую мощь и приоритетные позиции в критически важных сферах мировой экономики.

На США, имеющие крупнейший в мире контингент высокообразованного, интенсивно работающего населения, постоянно пополняемый за счет иммиграции "мозгов"2, приходится восемь из десяти наиболее престижных университетов мира, около 30% мировых расходов на НИОКР [Goldman Sachs, 2015, p. 17] и свыше половины глобальных затрат на военные исследования, свыше трех пятых наиболее часто цитируемых публикаций, большинство нобелевских научных лауреатов. Они обладают мировой резервной валютой, 17 из 25 ведущих мировых брендов, 2/3 рыночной капитализации глобальных технологичных компаний, на них приходится свыше половины стоимости фондовых рынков. Они добились в последние годы существенного сокращения удельных издержек, в том числе благодаря успехам в сланцевой энергетике, дальнейшей компьютеризации и роботизации, заняли среди крупных стран мира первое место по легкости ведения бизнеса и уровню экономической свободы [Goldman Sachs, 2015, p. 13-14, 17-19].

Хотя в последние десятилетия США утратили позиции в ряде традиционных, полусовременных и некоторых современных отраслей (фармацевтике, коммуникационном оборудовании), в том числе вследствие офшоринга в пользу сначала Японии, затем азиатских НИС, КНР и других РС, они сохраняют неоспоримое лидерство в наиболее наукоемких сегментах промышленности: в авиакосмической, программном обеспечении, сложной электронике, военной промышленности, медицине и экспорте наукоемких услуг [Супян, 2013, с. 141; Not Quite What It Seems, 2015]. В последние несколько лет они активизировали процесс решоринга обрабатывающих производств на высокотехнологичной основе. Хотя дефицит расширенного правительства США остается на сравнительно высоком уровне (в 2014 г. 5.5% ВВП), дефицит платежного

2 Иммигранты руководят в США четвертью всех высокотехнологичных фирм и основали более половины стартапов в Силиконовой долине [McKinsey, 2014, р. 70].

стр. 89
баланса по текущим операциям сократился более чем вдвое - с 6-7% ВВП в 2007 г. до 2.5-3.0% ВВП в 2014 г., а безработица, по широкой концепции, снизилась с 16-17% в 2009 г. до 11-12% в начале 2015 г. [Goldman Sachs, 2015, p. 10, 11, 26].

Резюмируя, подчеркну, что РГ располагают мощным интеллектуально-инновационным потенциалом и (пока еще) высоким уровнем качества общественных институтов, которые могут позволить им, пройдя через полосу испытаний, выйти на более высокие технологические траектории развития.

Полезно учитывать, что ныне действующие в РГ системы национальных счетов, созданные для оценки динамики выпуска стандартных товаров массового производства, все в меньшей мере способны уловить качественные сдвиги в их во многом уже постиндустриальных, глобализированных экономиках. С учетом гигантского в последнее время роста предоставляемых населению практически бесплатно non-rival, non-excludible инфопродуктов и услуг (Google, Wikipedia, Skype, Twitter, Facebook, YouTube и др.), как отмечает профессор Дж. Брэдфорд Делонг, "мы производим и потребляем больше, чем это следует из экономических индикаторов" [Bradford DeLong, 2015].

В течение года в РГ треть продуктов заменяется или подвергается существенной модификации, притом что их компании нередко зарабатывают от своих внешних операций (в США в начале 2010-х гг. - в 2.5 раза [McKinsey, 2014, р. 26]) больше, чем от экспорта товаров и услуг. По РГ темпы прироста ВВП/ВНП, ввиду завышения дефляторов, а также значительного недоучета улучшения качества продукции и выпуска услуг, занижены как минимум на 0.3-0.7 п.п. (или примерно на 1/5). В РГ с учетом возросших времени и качества досуга, продолжительности жизни населения реальные темпы прироста его благосостояния существенно (не менее чем на треть) выше, чем среднедушевого ВВП [Мельянцев, 2013(2), с. 122-123; Мокир, 2014].

Уточнив ряд важнейших характеристик состояния и динамики экономики РГ на современном этапе, осуществим подобный анализ в сжатом виде в целом по РС.

"АЗИАТСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РЫВОК": МАСШТАБЫ, ОСНОВНЫЕ ПАРАМЕТРЫ, ПРОБЛЕМЫ И ПРОТИВОРЕЧИЯ

В РС быстрый рост обнаружился главным образом в ряде азиатских новоиндустриальных и индустриализирующихся экономик (в том числе в Республике Корее, Тайване, Сингапуре, а также Малайзии и Таиланде) и крупных азиатских государств с немалыми сравнительными и динамическими конкурентными преимуществами (КНР, Индия, Индонезия). Эти страны: (а) достаточно интенсивно включены в международные цепочки создания стоимости, (б) с относительно сильным прорыночным государством, (в) проводят в целом взвешенную макроэкономическую политику, (г) опираются на бизнес-ориентированные элиты, (д) имеют огромные массы сравнительно дешевой, но все более и более (чем 3-4 десятилетия назад) дееспособной, здоровой, образованной и опытной рабочей силы.

Активизация экспорториентированного развития в странах Востока и Юга во многом базировалась на весьма значимом для их экономик притоке ПИИ3. В 1980-2013 гг. доля РС выросла в 3-4 раза в глобальном притоке ПИИ и в 1.5 раза - в мировом экспорте товаров и услуг, достигнув по каждому показателю около половины общепланетарного уровня. При этом в обоих случаях это произошло на 2/3 за счет азиатских РС и НИС (рассчитано по источникам к граф. 1). Весьма существенным фактором отмечен-

3 По нашей модели, построенной по крупным странам мира за 2000-е гг., более высокие темпы роста подушевого ВВП примерно на 2/5 определялись более высоким показателем притока ПИИ, отнесенным к размеру ВВП страны. Расчет сделан с поправкой на исходный уровень развития и с учетом ряда характеристик институциональной дееспособности государств [Мельянцев, 2014(2), с. 193].

стр. 90
ных процессов стал внушительный рост азиатской внутриконтинентальной торговой интеграции - с 25% в 1990 г. до 54% в 2013 г. [Business in Asia, 2014, p. 3].

Ныне на развивающиеся, новые индустриальные и переходные экономики приходится свыше трети мировых расходов на НИОКР, свыше 2/5 поданных в мире заявок на патенты и мирового экспорта высоко- и среднетехнологичных товаров4, 3/5 объема промышленного производства и 2/3 глобальных инвестиций в основной капитал (рассчитано по источникам к граф. 1). При этом, как и в предыдущих сравнениях, на азиатские РС и НИС, составляющие примерно 2/3 численности населения всей группы РС (включая и переходные экономики), приходится от 3/4 до 9/10 отмеченных достижений РС. Это свидетельствует о немалой конкурентоспособности и эффективности их экономик.

В "азиатском рывке" наиболее важная роль принадлежит Китаю. По достигнутому объему выпуска индустриального сектора экономики в ППС 2011 г. КНР в 2014 г. превзошла совокупный показатель США, Индии, Японии и Германии (см. граф. 6).

График 6

КРУПНЕЙШИЕ ЭКОНОМИКИ МИРА, 2014: сравнение по размерам ВВП и его секторным составляющим, млрд долл., ППС 2011

Рассчитано по источникам к граф. 1.

При этом КНР, продолжая опираться на огромный по масштабам инвестиционный, экспортный и трудовой потенциал своего народа, наращивает конкурентные преимущества высокого, инновационного порядка. Если в 2005-2009 гг. доля расходов на НИОКР в ВВП страны составляла 1.4-1.5%, то в 2013 Г. она достигла уже 1.9% и, по прогнозам, в 2014 г. должна была составить 2%, опережая не только РС, но и ряд РГ. В 2013 г. в Китае абсолютные расходы на НИОКР, рассчитанные в ППС, оказались в 5-6 раз больше, чем в РФ, и даже выше, чем в Японии и Германии, вместе взятых, немногим не дотягивая до 3/5 уровня США, который, по прогнозам, КНР достигнет, при прочих равных условиях, в 2022 г. (рассчитано по: [Global R&D Spending..., 2013]). В крупнейшей китайской электронной фирме Huawei половина сотрудников занимается исследованиями и опытно-конструкторскими разработками [The Best since Sliced

4 Следует уточнить, что, например, в КНР в начале 2010-х гг. свыше 4/5 экспорта средне- и высокотехнологичных товаров осуществлялось иностранными фирмами и смешанными компаниями с высокой долей последних [Business in Asia, 2014. p. 6].

стр. 91
Bread, 2013, p. 60]. КНР стала мировым лидером в производстве патентов и выпускает больше, чем в США, докторов наук в естественных науках и инженерном деле [Jung, 2014].

По уровню роботовооруженности в обрабатывающей промышленности (ОП) в 2014 г. США (152 шт. на 10 тыс. занятых) в 5 раз, а Германия и Япония (соответственно 282 и 323 шт.) в 9-11 раз превосходили КНР (30 шт.), существенно уступая в то же время Южной Корее (437 шт.), в которой уже почти каждый двадцатый из работающих в ОП был роботом. При этом по общему числу промышленных роботов КНР, в 2014 г. (182 тыс.) отстававшая от Северной Америки (237 тыс.) на 1/4 и от ЕС (311 тыс.) - на 2/5, по прогнозным оценкам, в 2017 г. (428 тыс.) предположительно перегонит первую (292 тыс.) почти в 1.5 раза и ЕС (343 тыс.) - на 1/4. В то же время расширение китайского парка роботов на 4/5 происходит за счет поставок японских и западных компаний (рассчитано по: [World Robotics News, 2015; Акимов, 2015, с. 30-41]).

Для РС, осуществлявших прагматичные реформы, проводивших в целом взвешенную макроэкономическую политику, сумевших повысить норму расширенного накопления, диверсифицировать экспорт, характерно, что их рейтинги международной конкурентоспособности, по версии ВЭФ, оказались существенно выше тренда, рассчитанного по логарифму их подушевого дохода (см. граф. 7).

График 7

Взаимосвязь уровня подушевого ВВП и международной конкурентоспособности по 30 крупнейшим экономикам мира, 2014

Рассчитано по: [The World Economic Forum. Global Competitiveness Report, 2014-2015, 2014, p. 13; источники к граф. 1].

Повышенная экономическая результативность ведущей группы РС может быть в известной мере объяснена исходя из рассчитанной нами "пилотной" модели но крупным странам мира, входящим в "большую двадцатку" (рассчитано по источникам к граф. 1). В 2000-2014 гг. более быстрый рост подушевого ВВП в РС по сравнению с РГ определялся: на 1/3 эффектом А. Гершенкрона (догоняющим развитием, связанным со сравнительно более низким исходным уровнем подушевых доходов в РС); на 1/4 - в целом более высокой в РС нормой накопления физического и человеческого капитала; на 2/5 - сравнительно более существенным (чем в РГ (!)) прогрессом в проведении прагматичных реформ, направленных на повышение (обычно с невысокого уровня)

стр. 92
степени либерализации экономики.

Y/Pj и Y/Poi - соответственно среднегодовой темп прироста и исходный уровень подушевого ВВП; NKHj - доля капвложений в основной капитал, расходов на образование и НИОКР в ВВП, %; ΔEcFreedj - изменение за период уровня экономической свободы.

Отмечая успехи РС, подчеркну, что за последние три с лишним десятилетия не менее 2/3 из общего их числа так и не встало на путь устойчивого догоняющего развития. При этом не менее трех-четырех десятков стран Юга - "несостоявшиеся государства" (failed states) или страны, по ряду характеристик приближающиеся к ним, имеющие особо острые проблемы и неразвитые социально-политические институты [The Fund for Peace, 2014; Абрамова, Фитуни, Сапунцов, 2007].

Ряд более или менее успешных РС либо уже попали, либо в ближайшее время способны попасть в ловушку среднего уровня развития. Это, при всем многообразии конкретных факторов по РС, в большинстве случаев происходит, когда сокращаются масштабы перемещения дешевой рабочей силы из традиционных в полутрадиционные и современные сегменты экономики, а качество институтов и бизнес-среды уже недостаточно для поддержания приемлемых для реализации стратегии догоняющего развития темпов роста ВВП [Pritchett, Summers, 2014]. Для КНР, в частности, характерны быстро стареющее население и дорожающая рабочая сила5, существенное исчерпание эффекта ее перелива в более продуктивные отрасли, невозможность дальнейшего поддержания высоких темпов роста среднего числа лет обучения взрослого населения, а также дальнейшего наращивания (запредельно высокой) нормы капиталовложений и экспортной квоты. Кстати, последняя сократилась уже почти на 1/3 - с 38-39% ВВП в 2006-2007 гг. до 26-27% в 2013 г.

В целом по РС темпы прироста их ВВП с середины 2000-х по 2012-2014 гг. уменьшились почти наполовину, или на 3-4 процентных пункта, в том числе по КНР - на 2/5 (по неофициальным данным, наполовину), т.е. на 4.8-5.3 процентных пункта; в Индии - почти наполовину (более чем на 4 процентных пункта); в Бразилии и РФ - примерно на 3/4, соответственно более чем на 3 процентных пункта и почти на 6 процентных пунктов (рассчитано по источникам к граф. 1).

Хотя в 1980-2014 гг. РС сократили свой относительный разрыв в уровне подушевого ВВП от РГ в целом на 2/5, их подушевой ВВП все еще не превышает в среднем 1/4 от соответствующего показателя последних. А абсолютный разрыв в подушевом ВВП вырос более чем на 3/5. Хотя в 1980-2013 гг. свой уровень подушевого дохода к США Индия и Тайвань увеличили в 2.5 раза, Южная Корея - в 3.3, а КНР - в 4.5 раза, абсолютный разрыв в подушевом ВВП к США сократили немногие: Южная Корея - на 1/4, Тайвань - на 2/5. В то же время по КНР он увеличился в итоге на 2/5, в Индии и РФ - на 3/5, в Бразилии - почти на 3/4, а в Южной Африке - на 4/5 (рассчитано по источникам к граф. 1).

Вследствие ряда причин, в том числе несовершенной структуры капиталонакопления (в 2010-2013 гг. доля инвестиций в человеческий капитал в совокупных расходах на формирование физического и человеческого капитала в КНР, Индии и Индонезии

5 Если в 2003 г. средняя часовая зарплата в КНР была почти втрое ниже, чем в Мексике, то в 2013 г. - уже на 1/5 выше. В результате вследствие географического преимущества и ценовой конкурентоспособности доля последней в импорте США в 2012 г. (12.4%) стала быстро приближаться к "китайской квоте" (17.5%) [Swapping Spree, 2015].

стр. 93
была втрое, в РФ, Турции и Бразилии - в 1.5-2 раза меньше, чем в США) (рассчитано по источникам к граф. 1), в целом невысокого качества подготовки кадров, инфраструктуры, менеджмента и институтов (средний рейтинг по индексу восприятия коррупции в пятерке ведущих РС более чем в шесть раз хуже, чем в пятерке ведущих РГ) [Transparency International, 2014], РС по уровню СФП и его вкладу в прирост ВВП в среднем втрое отстают от РГ (см. граф. 2, 3).

В последние два года рост стоимости доллара, а также в целом существенное снижение цен на экспортируемые РС сырьевые товары стали важнейшими факторами, вызвавшими отток капитала с их рынков. Это привело к возникновению во многих из них, в том числе в Турции, Бразилии, РФ, ЮАР, КНР, серьезных макроэкономических дисбалансов. В результате, по данным МВФ, общий объем валютных резервов РС, который в 2004-2013 гг. увеличился в 4.5 раза, достигнув 7.9 трлн долл., в 2014 г. впервые за последние 19 лет сократился (на 115 млрд долл.).

По данным McKinsey, в целом по РС долг реального сектора экономики, отнесенный к ВВП, увеличившийся во многих из них в 2007-2013 гг. на десятки процентных пунктов (в Бразилии и Мексике на 27-30, в Таиланде, Южной Корее и Малайзии - на 43-49), достиг к концу 2013 г. 175-180%. При этом доля РС в приросте глобального долга, удвоившись по сравнению с 2000-2007 гг., составила в 2008-2013 гг. почти половину [Kynge, Wheatley, 2015].

В КНР, которая в течение последних пяти-шести лет пыталась преодолеть ряд кризисных явлений в своей экономике путем "кредитной накачки", совокупный долг страны вырос в 2008-2014 гг. более чем на 4/5 - с 145-150 до 270-280% ВВП. Кредитный рычаг в китайских компаниях оказался вдвое больше, чем в США. В рассматриваемый период в КНР объем неработающих займов, отнесенный к ВВП, удвоился, достигнув 15-17% [Dobbs et al., 2015]. Эти факторы спровоцировали бурный рост, а затем обрушение фондового рынка КНР летом 2015 г. на величину, превысившую, по усредненным оценкам, четверть ее ВВП.

К числу негативных следствий современного экономического роста можно отнести потери, связанные с загрязнением среды обитания. Поскольку в 1980-2014 гг. темпы наращивания карбоновой эмиссии в РС оказались более чем в десять раз выше, чем в РГ, удельный вес первых в ее общем объеме вырос за рассматриваемый период с менее 1/2 до примерно 7/10. При этом совокупная доля двух быстрорастущих азиатских исполинов, Китая и Индии, в общемировом приросте этих далеко не безвредных выхлопов увеличилась примерно с половины в 1980-1990-е гг. до 2/3 в 2000-2014 гг. (рассчитано по источникам к граф. 1).

По показателям загрязнения воздуха Индия занимает 174-е, а Китай - 176-е место среди 178 учтенных в обследовании стран мира [Air Quality..., 2014]. По данным ВОЗ, в 2014 г. в Дели уровень загрязнения воздуха в 15 раз, а в Пекине - в 40 раз превышал допустимые ВОЗ нормы. По мнению экспертов, сильное загрязнение воздуха уменьшает на 3-6 лет ожидаемую продолжительность жизни примерно для 3/5 населения Индии и Китая [Breathe Uneasy, 2015].

Экономический рост в РС происходил в обстановке высокого и во многих из них растущего уровня неравенства доходов. По одному из расчетов, средний невзвешенный показатель Джини по распределению доходов по РС Азии за 1990-2000-е гг. вырос с 0.39 до 0.46. Что это означает и на что это влияет? По мнению экспертов, если бы уровень неравенства за эти двадцать лет не изменился, то, при прочих равных условиях, можно было бы в РС Азии вытащить из нищеты еще % миллиарда человек [Rhee, 2012].

стр. 94
График 8

Оценки коэффициентов Джини по распределению личных доходов (после уплаты налогов и осуществления соц. трансфертов) в десятке крупнейших стран мира (2010-2012 гг.)

Примечания. 1. ВБР - Великобритания, ЯП - Япония, ФР - Франция, ИНД - Индия, ИНЗ - Индонезия. 2. По КНР - две оценки: 0.47 - официальная, 0.61 - по данным Chinese Household Finance Survey, проведенного в КНР в 2011 г. среди 8438 деревенских и городских семей.

Составлено по источникам к граф. 1, а также: [Gan L. Un pays tres inegalitaire, 2014, p. 17].

В начале 2010-х гг. средний невзвешенный показатель Джини по доходам (после выплаты налогов и социальных трансфертов) по пятерке наиболее крупных РС был на 1/4-1/3 выше, чем по соответствующей пятерке РГ (см. граф. 8). Рассчитанный экспертами ПРООН разрыв между РС и РГ по показателю многокритериального неравенства (по доходам, полученному образованию, продолжительности жизни населения) в 2013 г. оказался еще более масштабным. В странах со средним уровнем подушевого ВНД он был в 1.6-2 раза, а в бедных странах - в 2.5-3 раза выше, чем в экономически продвинутых государствах (рассчитано по: [The UNDP, 2014, p. 171]).

Что касается Китая, не раз устами руководителей КПК заявлявшего о своей приверженности социальной гармонии, то в нем коэффициент Джини по доходам увеличился с 0.29-0.30 в 1980-1983 гг. до 0.35-0.36 в 1990-1993, 0.39 в 2000-2003 гг. и 0.47 (по неофициальным расчетам - 0.55-0.61) в начале 2010-х гг. [Roberts, 2014; Whyte, 2014, p. 41]. В КНР число долларовых миллиардеров увеличилось с одного в 2003 г. до 115 в 2011 г., 161 - в 2014 г. и 212 в первом квартале 2015 г. Но оно, хотя и быстро растет, все еще втрое меньше, чем в США [The World's Billionaires, 2015].

При этом коэффициент Джини, рассчитанный по имеющимся, возможно, далеко не полным данным о распределении совокупного богатства домохозяйств, вырос в Китае в 2000-2014 гг. внушительно - на 1/5 - с 0.60 до 0.72. Если учесть, что в других крупных развивающихся и новых индустриальных странах он оказался еще выше (в 2014 г. в Мексике и Южной Корее - 0.74-0.76, в Индии, Бразилии и Индонезии - 0.81-0.84, в РФ - 0.90), то можно говорить о колоссальной социальной поляризации их обществ. Подчеркну, что средний невзвешенный показатель Джини по распределению богатства по семерке крупных РС (0.80) был в целом больше, чем по семерке крупных РГ (0.71, в том числе в Японии 0.63, в Италии, Испании, Великобритании, Франции - 0.66-0.70, в Германии - 0.77, в США - 0.85) (рассчитано по: [Credit Suisse. Global Wealth Databook, 2014, p. 102-105, 150]).

стр. 95
Расчеты, произведенные по базе данных Credit Suisse среди 46 крупных и средних стран мира (24 РГ и 22 РС), на которые приходится свыше 9/10 их численности населения, ВВП и совокупного богатства, показывают, что если в РГ в 2000-2014 гг. удельный вес стран с растущей долей высшего дециля и "топового" 1% населения в совокупной чистой стоимости активов их домохозяйств не превысил 1/3, то в РС он составил примерно 7/10. В рассматриваемый период средняя невзвешенная доля совокупного богатства, аккумулированная у высших 10% населения РС, составляла немногим менее 3/4, а в РГ примерно 3/5, т.е. у первой группы она была примерно на 1/5 выше, чем у второй. Если в 2000 г. средняя невзвешенная доля богатейшего 1% населения в рассматриваемом агрегате в РС (38.5%) почти на 2/5 превышала соответствующий показатель по РГ (27.9%), то в 2014 г. (соотношение 43.1% : 26%) - уже на 2/3. За четырнадцать лет текущего века значительно выросла доля богатства, сконцентрированная у олигархической части (1%) населения в КНР (практически вдвое, с 19 до 37-38%), в Республике Корее и Египте (в полтора раза, соответственно с 22-23 до 33-34 и с 32-33 до 48-49%), Тайване, Аргентине и Турции (на 2/5, с 23-24 до 33-34%, с 32 до 44% и с 38 до 54-55%), Индии и Индонезии (на 1/3, с 36-37 до 49% и с 38 до 50-51%), в РФ (на четверть, с 53 до 66%) (рассчитано по: [Credit Suisse. Global Wealth Databook, 2014, p. 124-125]).

Судя по ориентировочным и, возможно, неполным (вследствие сокрытия части активов) данным, наибольшая концентрация богатства у высшего дециля населения среди крупных и средних РГ и РС оказалась в 2014 г. у США, Бразилии, Египта и Индии (73-75%), Филиппин, Таиланда, Индонезии (76-78%) и РФ (84-85%)6.

Весьма жесткая ситуация, существующая в РС с распределением доходов, потребления, богатства и в других аспектах благосостояния населения, не способствует очень быстрой ликвидации бедности. Хотя численность нищих (дневное потребление в расчете на душу населения менее 1.25 долл. в ППС 2005 г.) в целом по РС с начала 1980-х по начало 2010-х гг. сократилась на 2/5 (преимущественно за счет КНР), в Африке южнее Сахары она практически удвоилась. При этом доля нищих (по тому же критерию) среди жителей РС за рассматриваемый период уменьшилась втрое (с 52-53 до 16-18%). Но общее число нищих все еще сопоставимо с населением одной из крупнейших стран мира - Индии (1.2 млрд).

Если использованный выше, явно заниженный критерий довести до 2 долл. в ППС 2005 г. в день, то окажется, что на протяжении тридцатилетнего рассматриваемого периода доля "критически бедных" сократилась вдвое, но остается равной 36-37% (рассчитано по источникам к граф. 1).

Сделанный Всемирным банком переход при подсчете критически бедных от использования данных в ППС 2005 г. к ППС 2011 г., привел к снижению соответствующих абсолютных и относительных показателей нищеты на начало 2010-х гг. в целом по РС примерно вдвое. Но при соответствующем выставлении более реалистичных (хотя в целом еще не очень высоких) критериев определения нищеты (1.8-3 долл. в ППС 2011 г.) доля в РС тех, кто из нее по-настоящему не выбрался, остается достаточно высокой - 15-38% [Bland, 2014].

Доля населения РС, находящаяся ниже планки многомерной нищеты (по потреблению, уровню полученного образования и состоянию здоровья), оценивалась на начало 2010-х гг. в четверть. При этом, например, по Бразилии, Индонезии, КНР показатель был ниже 1/10, по Нигерии, Бангладеш, Пакистану и Индии составлял 43-55, а по Эфиопии - 87-89%. С учетом тех, кто ненамного оторвался вверх от этой планки, доля "многомерно обездоленных" в целом по группе РС была в 1.5 раза выше (рассчитано по: [The UNDP, 2014, p. 180-181]).

Суммируя сказанное, нетрудно заметить, что получается весьма неоднозначный итог. Если оценка сверхдолгосрочных тенденций мирового экономического развития дает, как отмечалось, повод для оптимизма, рельефно показывая эпохальные метамор-

6 В 2014 г. в РФ 111 долларовых миллиардеров располагали почти 1/5 совокупного объема семейных богатств страны [Credit Suisse. Global Wealth Report, 2014, p. 33, 53J.

стр. 96
фозы и достижения стран Запада и Востока после вступления их на путь современного экономического роста, то более внимательное изучение его нескольких последних десятилетий вызывает противоречивые ощущения.

Основным генератором технологического прогресса продолжали оставаться страны Запада и Япония, но в их машине роста возникли серьезные сбои. Что касается РС, то, несмотря на отмеченные экономические, экологические, социальные, а также острые политические проблемы, переживаемые некоторыми из них (гражданские войны, выступления масс против коррумпированных режимов), складывается впечатление, что немалая часть РС, в которых сосредоточена существенная доля их населения, проводя прагматичные реформы, используя опыт и технологии передовых государств, достаточно решительно вступила на путь современного экономического роста.

По состоянию на ноябрь 2014 г., реальная вычислительная мощность самого производительного в мире китайского суперкомпьютера Tianhe-2 (MilkyWay-2, мировой рейтинг N 1), составлявшая 33.8 петафлопса7, была почти равна совокупной мощности двух американских супергигантов (Titan и Sequoia, соответственно производительностью в 17.5 и 17.1 петафлопса, второе и третье место в мире) и более чем втрое превышала самый производительный на конец 2014 г. японский суперкомпьютер (К computer, 10.5 петафлопса, мировой рейтинг N 4). И хотя из десятки крупнейших суперкомпьютеров мира на США приходилось шесть (их совокупная мощность - 50.2% общей производительности первой десятки), китайский исполин аккумулировал почти треть (30.3%) совокупной мощности лидирующей десятки компьютерных супергигантов мира (рассчитано по: [Top500 List, November 2014]).

Среди военных и политиков существует мнение, что слабость государства - это приглашение к агрессии. Мир, увы, еще не стал средоточием гармонии. Многие страны, если им позволяют возможности, стараются усиливаться не только в экономической, но и в военно-оборонительной сфере.

Ряд аналитиков отмечают, что интенсивно, высокими темпами идет модернизация вооруженных сил КНР, военные расходы которой от уровня США в 2000-2015 гг. выросли более чем втрое и вместе с третьей (по другим оценкам, четвертой) по величине военных расходов в мире державой, РФ, эти две страны тратят на обозначенные цели уже 2/5 от уровня США. Это расчеты на базе валютных курсов. В ППС эта пропорция в 1.5-2 раза больше. Если учесть, что, в частности, у КНР реальные удельные расходы на оборону - это не официальные 2% ВВП, а, не исключено, по меньшей мере, вдвое выше (как, например, в США), то общая величина военных расходов Китая не столь уж далека от США (расчеты и оценки произведены по: [Clover, 2015; Global Defense Spending..., 2015]).

Речь, подчеркну, идет о размерах ежегодных вложений, а не о накопленной военной мощи, ее технологических возможностях. Тем не менее отмеченные тенденции впечатляют. С возросшей не только экономической, но и военно-политической силой РС, в том числе КНР, других стран БРИКС, РГ уже приходится и придется все больше считаться. Тем более что РС, и прежде всего страны БРИКС, стали создавать организационные экономико-политические структуры, включая финансовые институты, альтернативные МВФ и Всемирному банку.

Будущее, как считает немалое количество исследователей, в конечном счете за странами Востока и Юга. Их доля в глобальном ВВП, если этот макроиндикатор некоторое время сохранит свой raison d'etre, вполне возможно, будет приближаться к доле РС в численности мирового населения [OECD, 2012; PricewaterhouseCoopers, 2015].

Но это может сработать при прочих равных условиях. Если, в частности, правительства РС, нередко ведомые интересами привилегированного и не очень склонного к реформам меньшинства (vested interests) [Ослунд, 2014], будут (а) серьезно развивать

7 Петафлопс - единица мощности или производительности суперкомпьютеров. Равна 1015 (или квадриллион) операций в секунду.

стр. 97
предпринимательство8, (б) подтягивать менеджмент к мировым стандартам [Bruhn, Karlan, Schoar, 2010, p. 629-631], (в) проводить более или менее взвешенную экономическую и социальную политику.

Сказанное - важно, поскольку в целом РС продолжают сильно отставать от РГ по уровню квалификации рабочей силы9, качеству государственных институтов и, как уже отмечалось, по уровню совокупной факторной производительности. Попытки осуществить догоняющее развитие форсированным способом, экстенсивными методами, в том числе путем наращивания затрат капитала и труда, весьма часто оборачивались углублением экономических и социальных диспропорций [PricewaterhouseCoopers, 2015, р. 25, 27], усиливали напряжение и нестабильность в их обществах. Согласно обследованиям, на рубеже 2000-2010-х гг. ощутимый стресс испытывали на себе, например, свыше четверти населения Южной Кореи и Индии и примерно треть жителей Бразилии и Китая. Неудивительно поэтому, что в КНР, несмотря на существующие там достаточно строгие стандарты в сфере общественного порядка, в последние два десятилетия число социальных протестов росло темпом, в два-три раза превосходившим средний темп экономического роста страны (рассчитано по: [The Lessons of History, 2014, p. 50; Out Brothers, Out, 2015, p. 45-46]).

К тому же надо иметь в виду, что РГ, несмотря на имеющиеся слабости, вряд ли просто так и быстро сдадут свои позиции. Скорее наоборот. Тем более что они (прежде всего США), похоже, не так уж далеки от запуска нового витка НТП и способны к достаточно быстрому переходу к новому технологическому укладу (НТУ), ведущая роль в котором будет принадлежать наряду с инфо-, био-, когно-, нано- и космическим технологиям. Экономическая отдача от их распространения, как ожидается, будет многократно большей, чем от внедрения машин в эпоху промышленной революции. К 2020 г. количество накопленной информации увеличится в 50 раз по сравнению с 2010 г. [Barton, 2014]. От этого выиграют многие страны. Но прежде всего экономически более продвинутые. Это, при прочих равных условиях, может дать им возможность выиграть время и получить дополнительный импульс и стимул для продолжения в течение некоторого времени "великой борьбы престолов" за глобальное доминирование.

Правда, благоприятные для РГ "прочие равные условия" могут и не сложиться вследствие многих, в том числе внутренних, причин. Финансовая либерализация вызвала повышенную экономическую и социальную неустойчивость, значительный рост неравенства [Колодко, 2014, с. 339]. В РГ, как известно, в полтора-три раза вырос уровень безработицы, которая быстро не рассасывается. По расчетам оксфордских экономистов, в экономически продвинутых странах в ближайшие 10-20 лет переход к упомянутому выше НТУ, повышение темпов автоматизации и компьютеризации производства вызовут ликвидацию многих сотен весьма распространенных ныне профессий, и от 2/5 до половины занятых в РГ могут оказаться в зоне риска. Негативные социальные последствия этой метаморфозы, если государством, обществом и бизнесом не будут приложены адекватные усилия по массовой и быстрой переквалификации рабочей силы, включая механизм действенного социального обеспечения, трудно переоценить [Giugliano, 2015].

Мир находится в состоянии больших перемен, все больше утрачивая стабильность [Attali, 2012, р. 21]. После начала дерегулирования глобальной экономики в середине 1970-х гг. количество финансово-экономических кризисов в расчете на десять лет выросло в нем (в зависимости от способа подсчета) в 4-5 раз (рассчитано по: [Стиглиц, 2011, с. 269; Chang, Ha-Joon, 2008, p. 87; Kose, Ozturk, 2014]). А глобальное неравенство в доходах, даже с поправкой на некоторое сокращение среднедушевого разрыва в

8 По оценкам, в среднем по РС бизнес-активность в расчете на тысячу человек трудоспособного возраста втрое меньше, чем в РГ (см.: The World Bank, World Development Indicators, 2013, p. 85-86]).

9 В начале 2010-х гг. по доле взрослого населения, имеющего высшее образование, в целом РС (5%) отставали от РГ (30%) в шесть раз (рассчитано по: [The World Bank, World Development Report, 20/4, p. 305-306; The WEF, Human Capital Report, 2013, p. 50-537]).

стр. 98
доходах между РГ и РС, не уменьшилось (с учетом скрытых в офшорах доходов скорее всего выросло), поскольку в значительном числе стран мира существенно повысился уровень внутристранового неравенства [Мельянцев, 2013(1), с. 34].

Торможение мирового экономического роста (в той мере, в какой его можно в настоящее время измерить) в значительной степени вызвано не только тем, что много проблем у РС. Но и тем, что экономически продвинутые государства, в которых финансовые круги в решающей мере контролируют власть и определяют экономическую политику, не заинтересованы по-настоящему в продуктивных реформах, нацеленных на интенсивное развитие реального сектора. Как отмечает даже такой ревнитель американского истеблишмента, как 3. Бжезинский, если не унять финансовую олигархию, не прекратить безответственную политику печатания ничем не обеспеченных денег, США ожидает не блестящее будущее, а рост проблем, противоречий и в конечном счете утрата мирового лидерства [Буэно, 2015].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Абрамова И. О., Фитуни Л. Л., Сапунцов А. Л. "Возникающие" и "несостоявшиеся" государства в мировой экономике и политике. М., 2007.

Акимов А. В., Яковлев А. И. Цивилизации в XXI веке: проблемы и перспективы развития. М., 2012.

Акимов А. В. Население, развитие и робототехника // Вестник Института стран Востока. 2015. N 1.

Бойцов В. В. Юго-Восточная Азия в глобализирующемся мире: вековые тенденции и современные процессы // Восточная аналитика. Ежегодник 2012. М., 2012.

Брагина Е. А. Тренды и прогнозы в меняющейся мировой экономике // Мировая экономика и международные отношения. 2014. N 8.

Буэно Р. Бжезинский и Россия // ИноСМИ, 02.04.2015 http://inosmi.ru/world/20150402/227262647.html (дата обращения: 02.04.2015).

Гринин Л. Н., Коротаев А. В. Циклы, кризисы, ловушки современной мир-системы. М., 2012.

Колодко Г. Куда идет мир: политическая экономия будущего. М., 2014.

Мельянцев В. А. Анализ важнейших трендов глобального экономического роста. М., 2013 (1).

Мельянцев В. А. Возможности и ограничения адекватной эконометрической оценки темпов, уровней и факторов экономического развития стран Запада и Востока // Сборник трудов научно-практической конференции "Эконометрические методы в исследовании глобальных экономических процессов". М., 2013(2).

Мельянцев В. А. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. М., 1996.

Мельянцев В. А. Конкурентоспособность развивающихся стран в глобальной экономике // Вестник Московского университета. Сер. 13. Востоковедение. 2014. N 3 (1).

Мельянцев В. А. Н. Н. Цветкова. ТНК в странах Востока: 2000-2010 гг. М.. ИВ РАН, 2011 // Восток (Oriens). 2014. N 3(2).

Мельянцев В. А. Развитые и развивающиеся страны в эпоху перемен. М., 2009.

Мельянцев В. А. Страны Запада, Востока и Россия: долгосрочные тенденции, факторы и противоречия экономического развития // Вестник Московского университета. Сер. 13. Востоковедение. 2013. N 2 (3).

Мир в 2050 году. Ред. Д. Франклин, Д. Эндрюс. М., 2013.

Мокир Дж. Чего не видят оплакивающие современную экономику // Ведомости, 14.08.2014 (http://www.vedomosti.ru/opinion/news/32110221/nauka-spaset-ekonomiku).

Ослунд А. Почему могут снизиться темпы роста в странах с развивающейся рыночной экономикой? // Экономическая политика. 2014, N 1.

Потапов М. А., Салицкий А. И., Шахматов А. В. Экономика современной Азии. М., 2011.

Садовничий В. А., Акаев А. А., Коротаев А. В., Малков С. Ю. Моделирование и прогнозирование мировой динамики. М., 2012.

Стиглиц Дж. Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса. М., 2011.

Супян В. США в мировой табели о рангах: экономические показатели // Международная жизнь. 2013. N 8.

Фитуни Л. Л. Дифференциация развивающихся стран: валютно-финансовые аспекты // Азия и Африка сегодня. 2012. N 5, 6.

Фридман Л. А., Карамурзов Р. Проблемы международных экономических сопоставлений // Россия XXI. 2011. N 3,4.

Цветкова Н. Н. ТНК в странах Востока: прямые иностранные инвестиции и глобальные производственные сети // Восточная аналитика. Ежегодник 2012. М., 2012.

Цветкова Н. Н. Азиатские ТНК сферы ИКТ и перспективы развития азиатских стран БРИКС и других стран Азии // Экономические, социально-политические, этноконфессиональные проблемы стран Востока. М., 2014.

стр. 99
Эльянов Л. Я. Экономическая дифференциация мира // Общество и экономика. 2013. N 6.

A Slow Climb // The Economist, October 5th, 2013; http://www.economist.com/news/busincss/21587209-vigorous-start-up-scene-has-yet-producc-its-first-big-breakfhrough-slow-climb (дата обращения: 05.10.2013).

Acemoglu D., Robinson J. Economics versus Politics: Pitfalls of Policy Advice // The Journal of Economic-Perspectives. 2013. Vol. 27. N 2.

Air Quality. Environmental Performance Index, 2014, http://epi.yale.edu/epi/issue-ranking/air-quality (дата обращения: 03.04.2015).

Atkinson A., Piketty T., Saez E. Top Incomes in the Long Run History // The Journal of Economic Literature. 2011. Vol. 49. N 1.

Attali J. Demain. qui gouvernera le monde? Paris, 2012.

Barton D. How Will Data Change Your Boardroom? // The World Economic Forum. Forumblog.org, January 3rd, 2014 (http://forumblog.org/2014/01/how-will-data-change-your-boardroom) (дата обращения: 03.01.2014).

Bland B. Asians Poorer than Official Data Suggest, Says ADB // The Financial Times. August 20, 2014 (http://www.ft.com/intl/cms/s/0/2518698e-285d-11e4-b085-00144feabdc0.html#axzz3BWA K.Dam8) (дата обращения: 20.08.2014).

Bradford DeLong J. Making Do with More// Project-Syndicate February 26, 2015 (http://www.project-syndicate.org/commentary/abundance-without-living-standards-growth-b y-j-bradford-delong-2015-02) (дата обращения: 26.02.2015).

Bradford DeLong J. Starving the Squid // Project-Syndicate. June 28, 2013 (http://www.project-syndicate.org/commentary/time-to-bypass-modern-finance-by-j-bradford-delong) (дата обращения: 28.06.2013).

Breathe Uneasy // The Economist. February 7th, 2015 (http://www.economist.com/news/asia/21642224-air-indians-breathe-dangerously-toxic-breathe-uneasy) (дата обращения: 28.06.2013).

Bruhn M., Karlan D., Schoar A. What Capital Is Missing in Developing Countries // The American Economic Review. 2010. Vol. 100. No. 2.

Business in Asia. How to Keep Roaring. Special Report // The Economist. May 31 st, 2014.

Chang Ha-Joon. Bad Samaritans. The Myth of Free Trade and the Secret History of Capitalism. N.Y., 2008.

Clover Ch. China Keeps Defense Spending Up to Narrow 'Gap' with Adversaries // The Financial Times. March 5, 2015 (http://www.ft.com/intl/cms/s/0/07a652ea-c262-11e4-bd9f-00144feab7de.html?siteedition=uk#axzz3W8JMGJuc) (дата обращения: 05.03.2015).

Credit Suisse. Global Wealth Databook, 2014. Zurich, 2014.

Credit Suisse. Global Wealth Report, 2014. Zurich, 2014.

Dobbs R., Lund S., Woetzel J., Mutafehieva M. Debt and (not Much) Deleveraging// McKinsey Global Institute. February 2015 (http://www.mckinsey.com/Insights/Economic_Studies/Debt_and_not_much_deleveraging?cid=mekgrowth-eml-alt-mgi-mck-oth-1502) (дата обращения: 16.03.2015).

Gan L. Un pays tres inegalitairc // Problemes economiques. 2014. N 3092.

Giugliano F. Will the Robots Come and Take Our Jobs? // The Financial Times, April 2, 2015 (http://blogs.ft.com/the-world/2015/04/will-the-robots-come-and-take-our-jobs/) (дата обращения: 2.04.2015).

Global Defense Spending// The Economist, February 14'\ 2015 (http://www.economist.com/news/economic-and-financial-indicators/21643167-global-defence-spending) (дата обращения: 14.02.2015).

Global R&D Spending to Grow 3.8 Percent in 2014// The Burrill Report. 2013. December 13 (http://www.burrilireport.com/article-global_rd_spending_to_grow_3_8_percent_in_2014.html) (дата обращения: 29.12.2014).

Goldman Sachs. US Preeminence. N.Y., 2015. (http://www.goldmansachs.com/what-we-do/investment-management/private-wealth-management/intellectual-capital/isg-outlook-2015.pdf (дата обращения: 02.04.2015).

Gordon R. Is U.S. Growth Over? Faltering Innovation Confronts the Six Headwinds // NBER. Working Paper 18315. Cambridge, MA., 2012.

Has the Ideas Machine Broken Down // The Economist. January 12, 2013 (http://www.economist.com/news/briefing/21569381-idea-innovation-and-new-technology-have-stopped-driving-growth-getting-increasing) (дата обращения: 12.01.2013).

IMF Data (http://www.imf.org/external/data.htm) (дата обращения: 09.03.2015).

Jung E. Asia's Invention Boom // Project-Syndicate. October 1, 2014 (http://www.project-syndicate.org/commentary/edward-jung-argues-that-western-companies-and-governments-should-support-innovation-in-the-cast-2014-10) (дата обращения: 01.10.2014).

Klasing M. Cultural Dimensions, Collective Values and Their Importance for Institutions // The Journal of Comparative Economics. 2013. Vol. 41. N 2.

Rose A., Ozturk E. A World of Change // The Finance and Development. September 2014.

Krasilshchikov V The Malaise from Success: The East Asian "Miracle" Revised. Saarbrucken, 2014.

Kynge J., Wheatley J. Emerging Markets: The Great Unravelling // The Financial Times. April 1, 2015, http://www.ft.com/intl/ems/s/0/ddd8caf0-d86a-11e4-ba53-00144fcab7dc.html?sitccdition=intl#axzz3W8JMGJuc (дата обращения: 01.04.2015).

Maddison A. Contours of the World Economy, 1-2030 AD. Oxford, 2007.

Maddison A. The World Economy. Historical Statistics. Paris, 2003.

McKinsey Global Institute. Global Flows in a Digital Age. San Francisco, 2014.

Meliantsev V Russia's Comparative Economic Development in the Long Run // Social Evolution and History. Vol. 3.N 1. March 2004.

стр. 100
Michaels G., Graetz G. Estimating the Impact of Robots on Productivity and Employment // VoxEU. 2015-03-18 (http://www.voxeu.org/article/robots-productivity-and-jobs) (дата обращения: 18.03.2015).

Not Kicking the Habit // The Economist. February 7th, 2015 (http://www.economist.com/news/finance-and-economics/21642198-world-still-addicted-debt-not-kicking-habit) (дата обращения: 07.02.2015).

Not Quite What It Seems // The Economist. February 28th, 2015 (http://www.economist.com/news/united-states/21645198-talk-renaissance-american-manufacturing-overblown-not-quite-what-it-seems} (дата обращения: 28.02.2015).

OECD. Looking to 2060: Long-term Global Prospects. Paris, 2012.

OECD. StatExtracts (http://stats.oecd.org.) (дата обращения: 26.02.2015).

Out Brothers, Out // The Economist. January 31st, 2015.

PricewaterhouseCoopers. The World in 2050. Will the Shift in Global Economic Power Continue. London, 2015.

Pritchett L., Summers L. Growth Slowdowns: Middle-Income Trap vs. Regression to the Mean// VoxEU. 11 December, 2014 (http://www.voxeu.org/article/growth-slowdowns-middle-income-trap-vs-regression-mean) (дата обращения: 11.12.2014).

Rhee Ch. Inequality Threatens Asia Growth Miracle // The Financial Times. May 7, 2012 (http://www.ft.com/intl/cms/s/0/fba71e2c-9607-11e1-9d9d-00144feab49a.html#axzz1wOBj0Vda) (дата обращения: 07.05.2012).

Roberts D. China's Income-Inequality Gap Widens beyond U.S. Levels // BloombergBusinessweek, April 30, 2014 (http://www.businessweek.com/articles/2014-04-30/chinas-income-incquality-gap-widens-beyond-u-dot-s-dot-levels (дата обращения: 30.04.2014).

Sacz E., Zucman G. Wealth Inequality in the United States since 1913: Evidence from Capitalized Income Tax Data // NBER Working Paper 20625. Cambridge, MA, 2014.

Sharma R. China and India Need to Make Their Growth Numbers Add Up // The Financial Times. March 5, 2015 (http://www.ft.com/intl/cms/s/0/66494bb8-c1d1-11e4-bd24-00144feab7de.html#axzz3TXPPfJCY) (дата обращения: 05.03.2015).

Solow R. Secular Stagnation // The Finance and Development. 2014. Vol. 51. N 3.

Swapping Spree //The Economist. March 14th, 2015 (http://www.economist.com/news/finance-and-economics/21646265-finance-ministry-moves-ease-local-governments-money-troubles-swapping-spree) (дата обращения: 14.03.2015).

The Best since Sliced Bread // The Economist. January 19th, 2013.

The Center for American Progress. Report of the Commission on Inclusive Prosperity. Washington, D.C., 2015.

The Economic Report of the President. Washington, D.C., 2015.

The Fund for Peace. The Failed States Index, 2014 (http://ffp.statesindex.org/rankings-2013). (дата обращения: 19.12.2014)

The Lessons of History // The Economist. May 31st, 2014.

The Profits Prophet // The Economist. October 5th, 2013.

The UNDP. Human Development Report, 2014. New York, 2014.

The World Bank. Global Economic Prospects, 2015. Washington, D.C., 2015.

The World Bank. World Development Indicators, 2013. Washington, D.C., 2013.

The World Bank. World Development Report, 2014. Washington, D.C., 2013.

The World Bank. World Governance Indicators (http://info.worldbank.org/governance/wgi/index.aspx#reports) (дата обращения: 03.03.2015).

The World Economic Forum. Global Competitiveness Report, 2014-2015. Geneva, 2014.

The World Economic Forum. Human Capital Report, 2013. Geneva, 2013.

The World's Billionaires // Forbes. March 2nd, 2015 (http://www.forbes.com/billionaircs/#version:static country:China) (дата обращения: 02.03.2015).

Time to Get Started // The Economist. August 31st, 2013 (http://www.economist.com/news/business/21584328-shinzo-abe-giving-new-hope-japans-unappreciated-entrepreneurs-time-get-started) (дата обращения: 31.08.2013).

Top500 List - November 2014 (http://www.top500.org/list/2014/11) (дата обращения: 02.03.2015).

Transparency International. Corruption Perceptions Index. 2014. Berlin, 2014 (http://issuu.com/transparency-international/docs/2014_cpibrochure_en?e=2496456/10375453#search) (дата обращения: 30.03.2015).

UNCTADstat (http://unctadstat.unctad.org.) (дата обращения: 11.03.2015).

UNDP.Data (http://hdr.undp.org/cn/data.) (дата обращения: 10.03.2015).

Whytc M. Soaring Income Gap: China in Comparative Perspective // Daedalus. 2014. Spring. Vol. 143. N 2.

Wigglesworth R. Public Finances: A World of Debt// The Financial Times. January 6, 2015 (http://www.ft.com/intl/cms/s/0/05b14576-958f-11e4-b3a6-00144fcabdc0.html?sitccdition=intl#slide0) (дата обращения: 06.01.2015).

Wolf M. Disarm Our Doomsday Machine// The Financial Times. May 27, 2014 http://www.ft.com/intl/cms/s/0/c0b24d98-e27d-11e3-a829-00144feabdc0.html?siteedition=intl#axzz32wQYzbcY) (дата обращения: 27.05.2014).

World DataBank (http://databank.worldbank.org.) (дата обращения: 11.03.2015).

World Robotics News. 2015, (http://www.worldrobolics.org/index.php?id=home&news_id=280) (дата обращения: 28.03.2015).

стр. 101

Permanent link to this publication: