Предстоящий осенью XVI съезд КПК стал поводом к многочисленным прогнозам о возможных переменах во внутреннем и международном курсе Китая. Чаще других встречаются предположения о грядущих радикальных переменах, необходимость которых вызвана якобы непреодолимым противоречием между рыночными преобразованиями и "тоталитарной" политической системой. Разновидностью такого видения ситуации является не менее распространенный тезис о том, что системные особенности КНР препятствуют успеху политики открытости внешнему миру, интенсивному развитию хозяйства и становлению информационной экономики; соответственно, официальное вступление в ВТО (завершившееся в декабре 2001 г.) станет прологом к демонтажу государственного устройства в нынешнем виде, к резким изменениям основ внешней политики и т.п. Не исключают при этом "взрывов", "коллапсов" и прочих малоприятных явлений в КНР ¹ .

Представление о разрыве между экономикой и политикой (или о сдерживающем воздействии политики на экономику) в современном Китае кажутся мне заблуждением. И не только по причине длительности, исключительно высокой динамики и разностороннего характера подъема этой страны в последние двадцать с лишним лет - несомненного косвенного свидетельства достаточно гармоничного сочетания политики и экономики. Дело еще и в том, что годы, прошедшие с начала азиатского финансового кризиса 1997-1998 гг., не дают оснований полагать, что нынешней китайской модели развития есть разумные альтернативы, которые раньше еще можно было обнаружить в соседних странах и территориях новоиндустриального типа. Время успехов, основанных на глубокой втянутости в мирохозяйственные связи, похоже, уже миновало. Более того, эти годы показали, что успехи КНР связаны не столько с новоиндустриальной моделью, частично воплощенной в китайской экономической практике, сколько с сохранением (пусть и в модифицированном виде) целого ряда важных отличий от указанной модели.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

Сложившаяся в Китае экономическая модель сочетает рынок и его регулирование, включая сильное политическое вмешательство. Особенность страны - высокая непосредственная роль государства в хозяйстве. На долю госсектора приходится половина ВВП, больше трети занятости городского населения, около 70% финансовых доходов КНР. В самом госсекторе наиболее эффективны крупные предприятия (их около 1 тыс., в том числе примерно 100 крупнейших компаний). Несколько хуже выглядят финансовые показатели средних по размеру предприятий, еще хуже - малых.

Наличие крупного государственного сектора не помешало Китаю перейти в годы реформ на путь интенсивного развития хозяйства - за счет постепенного отпуска цен (исключая ряд важнейших товаров и тарифов), внедрения хозрасчета и стимулирова-

стр. 74

ния конкуренции - как в самом госсекторе, так и между предприятиями различных форм собственности. В результате вырос вклад совокупной производительности факторов производства в экономический рост (около 35% во второй половине 1990-х годов, не намного ниже, чем в развитых странах ² ). Другим индикатором эффективности реформ, высоких результатов в экономии ресурсов и успехов, достигнутых в техническом перевооружении хозяйства страны, можно считать значительное снижение энергоемкости ВВП - примерно вдвое за последние 15 лет. В последнее десятилетие соотношение приростов энергопотребления и ВВП в КНР составляло около 0.5 (такой же уровень в США) - ниже, чем в Японии (1.0), Южной Корее (0.8), на Тайване (0.7) ³ . Энергоемкость ВВП (исчисленного по паритету покупательной способности) близка к уровню развитых стран.

В условиях роста открытости экономики в Китае высокая непосредственная роль государства связана, помимо прочего, с необходимостью поддерживать конкурентоспособность и комплексность экономики страны, продолжать развивать инфраструктуру, а также формировать в уже имеющейся рыночной среде эффективные крупные и сверхкрупные структуры, способные сотрудничать и соперничать с зарубежными ТНК на внутреннем и внешнем рынках. В большинстве базисных отраслей промышленности и современных услуг в настоящее время продолжает формироваться олигополистическая структура. В инфраструктуре и топливно-энергетическом комплексе крупные географические зоны внутри страны нередко разделены между национальными компаниями.

Государственными остаются главные коммерческие банки КНР (их четыре). Часто пишут о неэффективности их кредитов государственным предприятиям. Однако показатель так называемых плохих долгов (около 28% ВВП) не имеет тенденции к росту в последние два года и в сумме с официальным внутренним долгом (по облигациям) составляет 46% ВВП - меньше, чем во многих развитых странах ⁴ . Валютные резервы страны (216 млрд дол. на конец 2001 г.) почти на треть превышают сумму внешних долгов. Кроме того, ограничивая трансграничное движение капиталов (конвертируемость юаня по капитальным счетам отложена Пекином в 2001 г. на неопределенное будущее), а также регулируя процентные ставки и условия деятельности на внутреннем рынке национальных и зарубежных банков, государство в состоянии держать под контролем всю ситуацию, хотя бы и ценой низкой прибыльности или даже небольшой убыточности банковского дела.

Стратегическим направлением реформ в Китае продолжает оставаться повышение эффективности государственного сектора - в том числе за счет снятия с предприятий нагрузки по социальному страхованию, их акционирования, возмездной передачи нерентабельных предприятий в коллективную и частную собственность. Учитывая негативный опыт дробления и приватизации госсобственности в "переходных" странах, руководство КНР проводит в этой области весьма осторожную и в то же время последовательную политику. Число убыточных предприятий сократилось за последние три года на 70%.

Постепенный характер реформ в Китае делает сам термин "реформы" близким к понятиям "модернизация", "хозрасчет". Модификация роли государства в ходе рыночных преобразований идет в рамках курса "рынок управляет предприятиями, государство управляет рынком" ⁵ . Нередко запаздывающие реформы предприятий в глубинке заставляют центр продвигать их нерыночными методами, в том числе путем непосредственного расширения сферы влияния эффективных государственных компаний и рецентрализации госсобственности.

Государственные организации сохраняют очень сильные позиции во внешнеэкономических связях страны. На их долю приходится не менее 75% внешней торговли, если учитывать долю китайской стороны в предприятиях с иностранным участием.

стр. 75

Таблица 1

Темпы прироста ВВП и внешней торговли КНР (%)

Источник: Чжунго тунцзи няньцзянь: 2001. Пекин, 2001.

Таблица 2

Отдельные внешнеэкономические показатели КНР, 1997- 2000 гг. (млрд дол.)

* Без золота.

Источники: Чжунго тунцзи няньцзянь: 2000. Пекин, 2000. С. 642; Чжунго тунцзи чжайяо: 2001 (Краткий статистический справочник Китая). Пекин, 2001. С. 76, 79, 150.

Поскольку частные предприятия крайне редко имеют прямой доступ на внешний рынок (на них приходится менее 1% внешней торговли), а физическим лицам лишь в 1997 г. разрешили (в строго индивидуальном порядке) быть пайщиками совместных с иностранным капиталом предприятий, можно сказать, что частный сектор КНР опоздал в глобализацию: основные сегменты завоеванных внешних рынков, а также главные сферы сотрудничества с иностранным капиталом на внутреннем рынке страны перехвачены государственными компаниями. Соответственно, в основном закрыты пути для развития экономики компрадорского типа, массового оттока капиталов за рубеж.

Данные табл. 1 и 2 свидетельствуют не только о высокой и стабильной экономической динамике в Китае. Они иллюстрируют еще и сравнительно низкую зависимость КНР от внешних рынков: резкие колебания в объемах внешней торговли оказывают незначительное воздействие на темпы хозяйственного роста. Если же учесть, что примерно треть всей внешней торговли страны и привлеченных ею иностранных прямых инвестиций приходится лишь на одну провинцию (Гуандун), то следует признать, что экономический рост Китая в подавляющей своей части базируется на внутренних факторах. Хозяйство в целом демонстрирует высокую устойчивость по отношению к неблагоприятным внешним воздействиям, что выгодно отличает его от экономик большинства новоиндустриальных стран. Среди рынков сбыта важнейшим являются США - более 20% экспорта, примерно по 15% вывоза приходится на Гонконг, Японию и ЕС ⁶ .

Существенной спецификой отличается политика Китая в отношении иностранных инвестиций. Главная их часть представлена прямыми капиталовложениями в промышленность. Как правило, полноправным участником предприятия с иностранным капиталом является государственная китайская компания, а предметом сотрудничества - создание новых объектов. Сравнительно редки случаи приобретения иностранным инвестором китайских предприятий (около 5% капиталовложений по сравнению с 85% в среднем по миру). Другая особенность иностранных инвестиций в КНР - их главный источник. Это зарубежные (или гонконгские) китайцы. Часть зарубежных

стр. 76

вложений фактически представляет собой средства китайских предприятий, ищущих налоговых выгод.

В последние пять-шесть лет Пекин начал переориентировать сотрудничество с зарубежными инвесторами на ТНК. Ведущие национальные компании накопили достаточный опыт и ресурсы для работы с такими партнерами внутри страны и за рубежом на относительно паритетных началах.

Таким образом, тезис об отставании политических реформ в Китае от реформ экономических вряд ли выдерживает серьезную критику. Те и другие в крупных странах с многоукладной экономикой и значительными региональными различиями не стоит вести в слишком высоком темпе: высок риск чрезмерного усиления внутриотраслевых, межструктурных, социальных и прочих разрывов и, соответственно, откатов в демократизации общества. Сильная центральная власть при этом оказывается необходимой предпосылкой успеха всего комплекса реформ. Сохранение же высоких темпов роста, финансовая независимость государства и наличие резервов противостояния кризисным ситуациям внутри страны и за рубежом минимизируют потребность в резких структурных и тем более системных преобразованиях. Относительно авторитарная, постепенно демократизируемая политическая система весьма органично опирается на фундамент ведущей роли государства в хозяйстве. Важную координационно-хозяйственную роль продолжает играть КПК, в том числе в решении вопросов реструктуризации госсобственности, слияний, акционирования и т.д ⁷ .

В то же время процессы реформирования и модернизации трудно остановить. Алгоритмы успешных преобразований (в Китае таким способом действия является схема "изучение зарубежного опыта - эксперимент - распространение положительного опыта - ликвидация негативных последствий новшеств", проще говоря, цикл "отпустить - зажать"), равно как и институциональные механизмы реформирования, уже встроены в экономическую и политическую систему. Точно так же встроена в систему управления и менталитет руководства тактика постоянного балансирования между либерализацией и контролем, в том числе в отношениях с регионами. При этом запаздывание реформ в центральных и западных районах страны дает центру две важных возможности: накапливать ресурсы (опыт) для продолжения преобразований и строительства инфраструктуры в относительно отсталых регионах, а также формировать образ современного реформаторского государства с сильной социальной политикой. Такой образ, разумеется, не исключает использования разного рода мобилизационных стратегий с применением современных информационных средств.

За два последних десятилетия Китай прошел по пути политических преобразований и создания эффективной и хорошо образованной бюрократии (прежде всего центральной) значительный путь. Достижения здесь не меньше, чем в модернизации экономики. Растет и плюрализм мнений в ходе обсуждения различных национальных проблем, политической экономии развития, а также изменений, происходящих в китайском обществе и современном мире. Бурно прогрессируют социология и изучение общественного мнения. Высокого уровня достигли исследования и разработки в области мировой экономики и политики, взаимоотношений с международными организациями и т.д.

Превращение традиционного коллективизма в современные государственно-административные, гражданские и корпоративные формы - одна из главных проблем взаимодействия экономики и политики в Китае. Она, по- видимому, разрешима в рамках дальнейшего повышения эффективности существующей системы, продолжения ее косметического ремонта и модернизации, а также омолаживания и демократизации КПК. Последнее обеспечивает, помимо прочего, резко возросший в 1990-е годы прием в партию молодежи (свыше трети выпускников ведущих университетов - чле-

стр. 77

ны КПК), а в самое недавнее время - обсуждаемый допуск в КПК бизнесменов и религиозных деятелей.

Таким образом, государство располагает обширными возможностями для прогнозирования и своевременного предупреждения развития кризисных ситуаций. Центр успешно перехватывает инициативу в демократизации общества, выступая в том числе и в качестве гаранта необратимости преобразований. Он же остается главным субъектом внешней и внешнеэкономической политики, определяя в этой сфере стратегию и тактику.

УЗЛОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ВНУТРЕННЕЙ СИТУАЦИИ

Высокой хозяйственной динамике, безусловно, способствует и относительно равномерное распределение доходов, создающее емкий рынок для национальной промышленности. Китай - одна из немногих развивающихся стран, добившихся абсолютного (и при этом значительного) сокращения числа бедняков (с 250 до 60 млн. человек) за последние пятнадцать лет. По большинству прогнозов, КНР имеет все шансы сохранить высокие темпы экономического роста в ближайшие 5-7 лет.

Одна из самых острых социальных проблем Китая - занятость. Положение здесь несколько лучше, чем можно было бы ожидать. Согласно последним демографическим данным (перепись 2000 г.), темпы естественного прироста населения снизились в 1990-е годы до 1.07% в год (на 0.4% ниже, чем в 1980-е годы), причем в конце десятилетия они не достигали 1%, Фактически Китай находится на завершающей стадии демографического перехода, несмотря на наличие огромного крестьянского населения (64% населения страны, по данным переписи 2000 г.). Это означает несколько меньшую будущую нагрузку на рынок труда, чем та, которую ранее прогнозировали китайские демографы. К тому же страна уже прошла пик трудоустройства молодежи (1996-2000 гг.), возникший из-за относительно высоких темпов естественного прироста населения в начале 1980-х годов. Службы трудоустройства и переподготовки увольняемых с госпредприятий и из армии в основном справляются со своими задачами. Численность безработных в городах в последние годы не превышала 3.1%.

Внедрение семейного подряда в земледелии и животноводстве сопровождалось бурным развитием подсобных промыслов и сельской индустрии. В результате последняя стала самым динамичным сектором китайской экономики, обеспечив рассасывание избыточной рабочей силы непосредственно в сельской местности. Одновременно складывались крупные уклады хозяйства, основанные на коллективной, государственной, семейной, индивидуальной и частной формах собственности в деревнях, поселках и волостных центрах. Вклад села в создание ВВП страны за годы реформ повысился (чего, как правило, не наблюдалось в других азиатских странах - ни в новоиндустриальных, ни в преимущественно континентальных) - с 43% в середине 1980- х годов до 53% в середине следующего десятилетия.

Структура хозяйства (и соответственно, общества) в КНР также отличается существенной спецификой (табл. 3). Она характеризуется высокой долей промышленности в ВВП. В этой стране пока не проявилась общемировая тенденция к опережающему росту сферы услуг (табл. 4). Соответственно, можно считать, что Китай располагает еще одним крупным структурным резервом улучшения положения с занятостью в виде так называемой сервисизации экономики.

Миграция рабочей силы из села в город в Китае имеет, как правило, временный характер, поскольку сохраняется институт прописки. В основном перемещение мигрантов происходит внутри отдельных провинций. Один из путей к решению проблемы избыточной рабочей силы в сельской местности (вызывающей немалую социальную напряженность) ведущие китайские специалисты видят в развитии малых городов и соответствующей инфраструктуры (возможно, в ходе крупномасштабной

стр. 78

Таблица 3 Занятость и соотношение производительности труда по секторам хозяйства КНР (1997, %)

Источник: Прогнозирование развития КНР: экономика, информатика, внешняя политика и безопасность. Выпуск 9. М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2000. С. 10, 19.

Таблица 4

Структура ВВП Китая (%)

Источник: Прогнозирование развития КНР: экономика, информатика, внешняя политика и безопасность. Вып. 9. М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2000. С. 19.

общенациональной кампании с финансированием строительства за счет сбережений населения: например, под лозунгом "займем деньги у детей и оставим им современную инфраструктуру") ⁸ . В рамках такого рода проектов предполагается осуществить своеобразный размен: предоставить постоянную городскую прописку мигрантам из села (при наличии определенного стажа работы в городе и за исключением крупнейших городов) в ответ на передачу ими права пользования оставляемыми земельными наделами. Перераспределение этих наделов в пользу фермеров, остающихся работать в земледелии и животноводстве, может смягчить другую фундаментальную проблему китайской экономики - малоземелья крестьянских хозяйств.

Многоукладность экономики, задачи урегулирования отношений между секторами, различными социальными слоями и группами требуют наличия суперарбитра, в качестве которого выступает государство, в идеале опирающееся на хорошо разработанное законодательство, судебную систему, органы правопорядка и т.д. Однако в ходе рыночных реформ, сопровождаемых социальным расслоением, становление и совершенствование правового государства, провозглашенное в КНР, не успевает за быстро меняющейся социальной ситуацией. Один из выходов найден в законодательном творчестве в виде отказа от принятия "вечных" норм: большинство законов и постановлений содержит эпитет "временный".

Снизу (как и экономические реформы) в конце 1980-х годов начата демократизация деревни. К настоящему времени "свыше 90% крестьян перешли к самоуправлению ⁹ , включающему выборы сельских комитетов и общественный контроль за использованием местных бюджетов. На очереди распространение системы прямых выборов на уездный уровень.

Взаимоотношения центра и регионов (провинции, города центрального подчинения, автономные районы - всего 31) в годы реформ также строились на алгоритме "отпустить - зажать" - особенно, когда дело касалось быстро богатевших приморских провинций. Во второй половине 1990-х годов стала преобладать тенденция к усилению централизации - ее поддерживают относительно слабые в финансовом отношении регионы, преобладающие в Китае (регионов- доноров в разные годы бывает 8-10). В процессе консолидации национального рынка и попыток выравнивания региональных разрывов важную роль играет не только бюджет, но и деятельность

стр. 79

крупнейших национальных компаний. Практикуется шефство зажиточных провинций и городов над отсталыми районами.

Недовольство населения коррупцией чиновников нередко выливается в беспорядки. Одновременно борьба с коррупцией стала мощным рычагом экономического и политического укрепления властной вертикали и роли центра. Коррупция была в очередной раз объявлена как острейшая социально- политическая проблема на XV съезде КПК (1997). О масштабах кампании по борьбе с коррупцией можно судить по следующим цифрам. За последние пять лет за различные виды должностных преступлений (махинации с бюджетными деньгами, получение и дача взяток, продажа должностей и т.п.) по всей стране было заведено 731 тыс. уголовных дел, закончено - 670 тыс. Привлечено к уголовной ответственности свыше 37 тыс. кадровых работников - членов КПК. Китайское законодательство исключительно сурово: оно предусматривает смертную казнь за экономические преступления, ущерб от которых превысил 100 тыс. юаней (около 12 тыс. дол.). Среди прочих расстреляны крупные руководители: бывший заместитель губернатора провинции Цзянси, бывший заместитель председателя ПК ВСНП, заместители мэров нескольких городов. К длительному сроку заключения (16 лет) приговорен бывший мэр Пекина.

В 1998 г. была начата также очередная чистка правоохранительных органов. К концу марта 1999 г. были упорядочены 90% партийных групп в управлениях общественной безопасности, освобождено от должности около 1 тыс. начальников и зам. начальников управлений, свыше 500 начальников прокуратур, 700 председателей судов. В отношении примерно трети из перечисленных работников заведены уголовные дела.

Еще один потенциальный очаг внутриполитической напряженности - крупные города. Городские волнения молодежи (в том числе студенческой) и безработных представляют известную проблему почти во всех азиатских государствах. Как показывает опыт второй половины 1990-х годов, в этой чувствительной сфере власти Китая пытаются действовать на опережение, уделяя растущее внимание интеллигенции. В рамках широко пропагандируемых СМИ концептуальных построений (создание "экономики знаний", "культура - фактор комплексной национальной мощи") планомерно формируется образ просвещенного государства и его руководства. Лидеры страны регулярно выступают в ведущих университетах. В частности, большой идеологический эффект имели выступления Цзян Цзэминя в Пекинском университете в 1998 и 2001 гг.

В 1999 г. в КНР была в очередной раз существенно повышена заработная плата преподавателей и научных сотрудников. Базовые оклады профессоров девяти ведущих университетов страны (Пекинский, Циньхуа, Нанкинский, Фуданьский, Чжуншаньский и др.) составляют теперь порядка 500 дол. в месяц (против 250-300 дол. в других университетах и вузах), педагоги и научные работники имеют льготы при приобретении жилья. Следует при этом заметить, что уровень цен в КНР примерно вдвое-втрое ниже, чем в развитых странах. Ученые-репатрианты могут рассчитывать на большие суммы: для них организованы специальные грантовые фонды. Университеты и НИИ имеют в КНР преимущества при налаживании зарубежных контактов, в том числе коммерческих.

В последние годы государство резко активизировало деятельность в информационной области. Одновременно с напряженными переговорами (в рамках вступления в ВТО) по допуску зарубежных компаний на внутренний рынок информационных услуг Министерством информации форсировалось создание большого числа официальных сайтов очень высокого качества, в том числе для вытеснения с рынка частных и провинциальных фирм. В августе 1999 г. в Интернете были представлены 53 правительственных органа и комитета. В январе 2000 г. в соответствии с проектом

стр. 80

"Government Online" стал доступным обобщенный сайт, на котором можно найти подробную информацию о всех центральных правительственных учреждениях, а также правительствах провинций (www.gov.cn). Близка к завершению государственная информационная система по распространению экономической и социальной статистики. Созданы Интернет-версии основных официальных печатных органов. При этом блокируются сайты Си-Эн-Эн и некоторые другие.

Пережив в XX в. тяжелейшие эксцессы разрушения управления (от развала страны региональными лидерами до атак хунвэйбинов на государственные органы), китайское общество, как и власть, боится хаоса, экстремальных ситуаций и решений. Поэтому политика руководства страны, направленная на сохранение социально-политической стабильности и ограничение (постепенно сужаемое) личных свобод, находит широкое понимание. Она подкрепляется ростом материального благополучия большинства населения. Диссидентские движения не представляют серьезной угрозы общественному порядку и в значительной мере контролируются властями. Более острую проблему представляют очаги социального неблагополучия в районах массового закрытия предприятий и низкорентабельного сельского хозяйства.

Несколько неожиданная для властей активность секты "Фалуньгун" в Пекине весной 1999 г., приведшая к ее запрещению летом того же года, имела следствием резкое усиление работы и сотрудничества с религиозными организациями и, в частности, с буддистскими храмами и монастырями. Им оказана значительная дополнительная материальная поддержка, кроме того, этот вопрос стал предметом интенсивной кооперации с Индией.

КПК активно действует на перехвате демократической инициативы. Учитывая, что внутри страны раздаются призывы к повышению реальной власти законодательных органов, а собрания народных представителей (СНП) различных уровней иногда даже блокируют решения правительств, партийные органы во второй половине 1990-х годов резко повысили внимание к СНП. Их постоянные комитеты в ходе кампании "интеграции партии и СНП" все чаще стали возглавлять секретари партийных комитетов соответствующих ступеней. Подобная операция осуществлена в 45% местных СНП, включая Тяньцзинь, провинции Цзилинь, Хэйлунцзян, Хунань, Цзянсу, Сычуань и т.д.

НОВЫЕ РУБЕЖИ ИСПЫТАННОЙ ПОЛИТИКИ

Все большая прозрачность внутренней ситуации в Китае, превращение этой страны в активного участника глобализации размывает перегородки между внутренней и внешней политикой, стимулируя выдвижение концепций, объединяющих ответы на внутренние, внешнеэкономические и внешнеполитические потребности. Значительный импульс этому теоретическому и идеологическому обновлению дал завершающий этап переговоров КНР с ВТО (1999-2001) и широко развернувшаяся кампания "устранения барьеров" (цин ли мэнь ху).

В ходе публичных и закрытых дискуссий, как представляется, сформировался весьма прогрессивный и реалистичный подход к месту Китая в современном мире и глобальной экономике. Он базируется на следующих пунктах:

во-первых, экономика страны признана достаточно мощной, контролируемой, комплексной и конкурентоспособной, чтобы противостоять неблагоприятному воздействию извне. Отчасти китайское руководство убедили в этом кризисы в экономике стран Восточной и Юго-Восточной Азии в 1997-1998 гг.;

во-вторых, замечено, что у Китая есть возможность бороться за то, чтобы внешняя торговля и иностранный капитал работали на дальнейшее продвижение реформ и консолидацию национального рынка (межпровинциальные экономические барьеры в Китае сохраняются, а по некоторым данным, даже растут, в том числе из-за усиливающегося самообеспечения и протекционизма провинций);

стр. 81

в-третьих, большее открытие национального рынка для внешней конкуренции будет, по мнению многих специалистов, прямо и косвенно способствовать укреплению центральной власти. Она, в частности, усилит свою роль при необходимых реформах правовой системы;

в-четвертых, отмечается, что возросшая роль Китая в мировой экономике уже обеспечивает ему сохранение самостоятельности в принятии стратегических экономических решений по простому принципу - ответственности за состояние своего хозяйства и рынка перед зарубежными партнерами и мировой конъюнктурой. Данный пункт существен в обстоятельствах нынешнего спада в хозяйстве основных центров глобальной экономики. Наконец, высокая ценовая конкурентоспособность экономики может принести КНР новые рынки сбыта в случае выхода мирового хозяйства из спада. Самодостаточность китайского хозяйства и общества выступает, таким образом, как предпосылка расширения международного сотрудничества, отодвигая на задний план споры между сторонниками открытости и замкнутости.

Фундаментальный подход к глобализации (ее в Китае обычно ограничивают определением "экономическая") все же остается прежним - инструментальным, а развитие хозяйства и общества страны пока не рассматривается как часть общемирового процесса. Концепция участия Китая в мировой политике и экономике постепенно трансформируется - от сугубо оборонительной (протекционистской) доктрины, послужившей основой подъема хозяйства страны в годы реформ, в сторону более активных и уверенных действий. На практике это означает выборочную и нередко весьма энергичную экспансию на перспективные внешние рынки, поиски надежных источников некоторых видов сырья, топлива и технологий. Зарубежная активность часто базируется на скоординированных действиях государственных ведомств, крупных компаний, сообществ зарубежных китайцев.

Разумеется, внутри китайского руководства существуют определенные расхождения по поводу темпов дальнейшего ведения реформ и их глубины, необходимых политических изменений (в печати обсуждается передача значительных реальных полномочий СНП от правительственных и партийных органов, переименование партии - в "социалистическую" или "социальную", допущение реальной многопартийности -спекуляций на сей счет более чем достаточно). Однако не следует преувеличивать размах таких расхождений. Главное же заключается в том, что, независимо от принадлежности к той или иной идеологической группе, все китайские лидеры остаются последовательными сторонниками сильного национального государства с эффективными рычагами контроля над экономикой (коими были практически все известные идеологи этой страны в новое время - от европеизаторов до марксистов, в Китае и на Тайване). Большинство китайских бизнесменов (в том числе зарубежных) и многие диссиденты также являются убежденными государственниками - в том числе по причине длительной истории национального унижения Китая и нынешнего роста международного престижа страны, особенно в Азии. По всем сложным вопросам, связывающим внутреннюю и внешнюю политику (тайваньская проблема, положение в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, Тибете и пр.), подавляющая часть населения страны поддерживает официальную линию. Ее легко организовать на различные акции по поводу тех или иных международных событий.

Помимо всего прочего, государство в Китае сохраняет в своих руках СМИ и, соответственно, огромный мобилизационный потенциал. Ограниченность земельных, водных и энергетических ресурсов страны, исключительная острота стоящих перед Китаем демографических, экономических и экологических проблем уже многие годы остаются неизменным лейтмотивом государственной идеологии и пропаганды. Население остается отзывчивым к пониманию проблем государства. Этот потенциал, исторически образовавшийся вследствие в общем-то небогатых условий жизни

стр. 82

среднего китайца, существенного улучшения его благосостояния за довольно короткий срок и преобладающего в обществе коллективизма, позволяет руководству рассчитывать на понимание своей политики в случае неблагоприятного развития событий внутри страны или на международной арене. В известном смысле внешнее давление на КНР даже облегчает ее руководству управление страной.

Кроме того, китайское руководство хорошо владеет политическими технологиями. В конце 2001 - начале 2002 г. в прессе по-прежнему была заметна критика социальных последствий рыночных реформ. В СМИ нередко вбрасывались высказывания жестких политиков, например Пань Юэ (член Комиссии по экономической реформе), ратующего за "коммунистические идеалы, социалистические принципы, авторитарную политику и национальный дух". На виду были и другие "правые" - Ван Хунин (советник Цзян Цзэминя), профессора Хэ Синь и Пань Вэй (Пекинский университет). Легко предположить, что делалось это с простой целью: решения съезда в очередной раз покажут умеренность и сбалансированность официального курса - качеств, импонирующих большинству китайских граждан и зарубежных партнеров. Верх во внутриполитических коллизиях в Китае в последние двадцать лет неизменно берут умеренные силы, приверженцы компромиссов и средней линии. Поэтому не стоит, по-видимому, придавать большого значения шаблонному делению китайских руководителей на "реформаторов" и "консерваторов".

Нет видимых оснований ожидать крупных перемен во внутренней или международной политике Китая. Основные внутриполитические силы - партия, центральные ведомства, сильные и слабые провинции, армия, ВПК, органы безопасности - сохраняют свои обычные позиции. Существующие внутри КПК механизмы достижения компромиссов и согласования стратегической линии продолжают действовать, обеспечивая необходимую цельность управления страной. Вряд ли и в нынешней международной обстановке для Пекина есть что-то принципиально новое: ни курс американской администрации на "стратегическую конкуренцию" с КНР, ни выход США из договора по ПРО, ни попытки НАТО прибрать к рукам регион Центральной Азии и Каспийского моря, создав там "малое НАТО", не представляют для Китая немедленных угроз (еще в недавнем историческом прошлом - 1960-1970-е годы - стратегическая ситуация была гораздо хуже), хотя все перечисленные факторы, в общем-то, ухудшают геополитическое положение страны и косвенно способствуют усилению позиций армии, ВПК, МИДа и силовых министерств.

В целом главные цели КНР сосредоточены внутри страны. Отставание по среднему уровню жизни от более успешных соседей в Восточной и Юго-Восточной Азии вместе с динамичным ростом собственной экономики дают Пекину и ясные цели, и вполне оправданные надежды на их достижение. Наличие крупных внутренних проблем развития - занятости, межрегиональных разрывов, непростой экологической ситуации, сохраняющейся бедности (как и возможность их постепенного смягчения или решения) - определяют реальную и долгосрочную заинтересованность страны в стабильном внешнем окружении, ее приверженность принципам мирного сосуществования. Это постоянно подчеркивается китайской дипломатией и фиксируется в различных двусторонних и многосторонних соглашениях, включая договор с Россией, подписанный летом 2001 г. Стабилен и высок интерес Китая к отношениям с РФ практически у всего спектра правящих групп.

ОТНОШЕНИЯ С РОССИЕЙ: ЧТО ДАЛЬШЕ?

Масштабы страны и хозяйства не позволяют Пекину опираться на внешние факторы при решении крупных социально-экономических и политических проблем. Вместе с тем вступление КНР в ВТО фиксирует сложившуюся международную субъектность внутриэкономической и внутриполитической ситуации в Китае. В мировой

стр. 83

политике и экономике все активнее и непосредственнее участвуют крупные национальные компании, банки, ведущие университеты, разработчики внутренней и международной стратегии, популярные лидеры и т.д.

В то же время центральные органы и ведомства остаются главными действующими лицами на внутренней и международной арене. Надежные отношения с ними - основная цель и средство российской политики. К тому же, опираясь на высокую роль центра в экономике и внутренней политике Китая, Россия имеет возможность планировать двустороннее сотрудничество, повышать его качество, ограничивая невыгодные для нас формы кооперации.

Китайский рынок сбыта постепенно приобретает все более важное значение для России. Объем торговли вырос по итогам 2001 г. на 33.3% (составив 10.6 млрд дол. без учета приграничной торговли) при опережающем росте российского экспорта, достигшего 8 млрд долларов. Экспорт в КНР обычных вооружений стал главным для РФ: его объем в 1996- 2000 гг. составил 4.8 млрд дол. против поставок на 3.3 млрд дол. в Индию, 784 млн дол. в Сирию, 648 млн дол. в Казахстан и т.д. ¹⁰ .

В обозримой перспективе сбыт в России не будет играть особенно важной роли для Китая (за исключением приграничных районов). В то же время факт высокой степени системности и комплексности хозяйства КНР означает для нас актуальность не только ориентации на рост масштабов сотрудничества, но и обоюдного укрепления самообеспечения (в сельском хозяйстве, энергетике, науке и технике, обороне и т.д.). Такой подход будет практически способствовать нарастанию регионализации и многополюсности современного мира, т.е. тенденциям, объективно выгодным более слабым странам. Плодотворна идея сотрудничества двух стран в повышении коллективной самодостаточности в рамках региональных объединений в Азии, в том числе и в качестве предпосылки для более продуктивного индивидуального участия в международном разделении труда.

Незавершенность индустриальной фазы эволюции в Китае, с одной стороны, и относительная стабилизация российского хозяйства - с другой, дают некоторые надежды на развитие производственного сотрудничества между двумя странами. Промышленная кооперация способна поддержать ценовую конкурентоспособность российского хозяйства: внутренние цены в Китае существенно ниже уровня развитых стран, и разрыв в последние пять-шесть лет не сокращается, а растет. Правомерно рассматривать КНР как возможный источник приобретения оборудования для восстановления или форсированного развития ряда отраслей промышленности РФ; проработка таких проектов серьезно повысит интерес крупных китайских компаний к российскому рынку.

Нынешние экономические позиции России в Китае не вечны: по ряду товаров эта страна перестает быть стабильным рынком сбыта и даже переходит в число конкурентов (сталь, прокат, удобрения, химические товары, даже нефтепродукты). Десятым пятилетним планом развития экономики КНР (2001- 2005) предусмотрено повышение самообеспечения медью и алюминием - до 70 и 90% внутреннего потребления соответственно.

Из-за отсутствия должной координации между ведомствами, центром, регионами и местными органами власти, частным бизнесом и государством, наукой и практикой Россия упускает выгодные для себя возможности на ряде направлений сотрудничества. Преобладают стихийные, разрозненные действия, сиюминутные цели, накопленный опыт анализируется в недостаточной степени. Заметна слабость среднего коммерческого звена, что ведет к чрезмерному распространению архаичных и полукриминальных форм торговли.

Значительный потенциал сотрудничества, имеющий огромную роль для будущего отношений между Россией и Китаем, сосредоточен в сфере образования, особенно

стр. 84

высшего. В КНР в последние годы стремительно растет прием в вузы (с 920 тыс. в 1995 до 2.2 млн человек в 2000 г.). Увеличивается доля студентов, обучающихся на платной основе. Растет и интерес к китайскому рынку образовательных услуг за рубежами страны. Число выезжающих из Китая с целью получения высшего образования оценивается в настоящее время в 40 тыс. человек ежегодно и, согласно прогнозам, может увеличиться до 50-100 тыс. в ближайшие пять лет. В то же время многие вузы и университеты России (вполне конкурентоспособные по международным меркам) уже через несколько лет столкнутся с проблемой нехватки абитуриентов из-за демографического спада. Имеющийся опыт работы с китайскими студентами частных российских организаций-посредников показывает, что в большинстве случаев отечественному капиталу и самим вузам пока еще не хватает возможностей для организации соответствующих проектов, пусть даже последние и обещают коммерческую отдачу в перспективе. Необходима, как представляется, крупная правительственная (межправительственная) программа, которая при относительно скромных долгосрочных вложениях окупится экономически и политически.

К сожалению, до сих пор одной из проблем России в диалоге с Китаем остается искаженное восприятие этой страны, в том числе на массовом уровне. Чрезмерными выглядят опасения российских СМИ по поводу китайской экспансии, "демографической угрозы" и т.п. ¹¹ Стоит учесть, что Пекин не менее России заинтересован в формировании современного имиджа сотрудничества и в контроле за развитием кооперации. В то же время упорядочение сбыта товаров, поступающих в РФ по каналам приграничной торговли (около 3 млрд дол. в 2000 г.), организованное использование рабочей силы из КНР, развитие цивилизованного туризма возможны лишь при наличии с обеих сторон ответственных и взаимодействующих партнеров. В этой области проявляется одна из институциональных проблем кооперации - недостаточный контроль за иммиграцией со стороны российских властей, а также пассивность или просто недостаток респектабельных компаний в КНР и особенно в России.

Тезис о военной угрозе России со стороны Китая (широко распространенный в нашей прессе ¹² ) нужно сопоставлять с фактом большей уязвимости жизненно важных центров этой страны для ракетных ударов с российской территории. Кроме того, дальнейший рост военного потенциала КНР скорее должен вызывать озабоченность его менее милитаризированных соседей, а также Японии и США. Продолжая же военно-техническое сотрудничество с КНР, легче оценивать военный потенциал республики, настроения в армии и ВПК. Наконец, усиление Китая, вне всякого сомнения, будет способствовать демократизации этой страны, повышению прозрачности механизмов принятия решений, в том числе стратегических.

Нынешний подъем КНР и рост ее влияния на международной арене не противоречат национальным интересам России, что в общем уже доказано практикой двустороннего сотрудничества в 1990-е годы. Как сравнительно благоприятную для России следует оценить и складывающуюся общую обстановку в Азии. Отношения "стратегической конкуренции" США с КНР, военное усиление американских союзников в тихоокеанской Азии, по-видимому, сохранятся на годы правления республиканской администрации, повышая интерес Пекина к Москве.

В последнее время консервативные круги в США демонстрируют определенную заинтересованность в раздувании масштабов внешних угроз, в том числе от перспективы создания "военно-политического союза" РФ и КНР. Поэтому не от Москвы и не от Пекина зависит интерпретация характера сотрудничества между сторонами, а также интенсивность попыток так или иначе ограничить его извне. Важно не уступать внешнему нажиму в вопросах двустороннего сотрудничества с КНР и руководствоваться собственными долговременными выгодами. Создание впечатления достаточно доверительных связей между Москвой и Пекином и наличия потенциала для еще большего сближения (что предполага-

стр. 85

ет и соблюдение некоторой дистанции в отношениях) пока дает обеим сторонам дополнительные внешнеполитические возможности.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См., например: Chang G. The Coming Collapse of China. N.Y.: Random House, 2001.

² Ли Цзинвэнь (директор Института количественно-экономических исследований АОН КНР). Дандай Чжунго цзинцзи жэдянь фэнси юй чжаньван (Анализ и прогноз узловых проблем хозяйства современного Китая). Пекин,1998. С.104.

³ May M. Energy and Security in East Asia. Institute for International Studies, Stanford University, 1998. P. 8, 13.

⁴ Ловушки либерализации (Китай и ВТО). M.: Институт Дальнего Востока РАН, 2001. С. 102.

⁵ В России часто приходится слышать, что "социализм и рынок не совместимы". В Китае же привычна формулировка "социалистическая рыночная экономика". Она, кстати, включена и в соглашения с ВТО. (Report of the Working Party on the Accession of China. Ministerial Conference. Forth Session. Doha, 9-13 November 2001. WT/MIN(01). Art. 217).

⁶ Гоцзи маои. 2001. N 2. С.60-64.

⁷ К помощи партийных органов нередко прибегают и зарубежные бизнесмены, сталкивающиеся с бюрократическими проблемами.

⁸ Ли Цзинвэнь. Указ. соч. С. 117. Примечательно, что сбережения рассматриваются им как ресурс, принадлежащий детям.

⁹ Хи Лап. China's Role in a Changing World// World Affairs. 2001. V.5. N. 4. P. 55.

¹⁰ БИКИ. 10.11.2001. С. 10-11.

¹¹ См., например: Тренин Д. Китайский фактору/Независимая газета. 09.07.1998.

¹² См., например: Шаравин А. Третья угроза//Независимая газета. 28.09.2001. Отдельный сюжет - качество информации о Китае в российской прессе. В редких публикациях нет грубейших ошибок. А. Шаравин в упомянутом материале поместил в СЭЗ Китая 300 млн. жителей (на самом деле их там вместе с трудовыми мигрантами не более 20 млн. человек). Но всех превзошел В.А. Рыжков. В небольшой статье, помимо ляпсусов с цифрами, он не справился с написанием трех из пяти использовавшихся географических названий и имен двух из четырех китайских руководителей ("Новые китайцы" строят социализм. Экономическое чудо глазами очевидца // Новая газета. N 64. 6-9 сентября 2001. С. 14).

Permanent link to this publication: