Категория эмотивности является одной из актуальных проблем, которые глубоко и всесторонне исследуются в современной лингвистике. Человек как существо разумное немыслим без эмоций, ставших одной из его фундаментальных характеристик. Давно установлено, что язык предназначен не только для передачи мысли, информации, научных знаний и накопленного опыта, но также и для выражения радости, гнева, удивления, стыда, презрения, страха и других эмоциональных ощущений и переживаний. Психологи отмечают, что человеческие эмоции универсальны, но в то же время словарь эмоций в разных языках далеко не одинаков и формируется в соответствии с национально-специфическими языковыми и культурными особенностями [Эмоции и язык]. В данной работе мы коснулись только некоторых грамматических средств, являющихся ядерными компонентами функционально-семантического поля (ФСП) в арабском литературном языке (АЛЯ) и арабских разговорных языках (АРЯ) стран Машрика и Магриба. Число средств, выражающих категорию эмотивности, значительно больше, сфера их влияния охватывает все уровни языка и распространяется на паралингвистическую область коммуникации.

1. Эмоции представляют собой мотивационную базу мышления и сознания. Проблема эмоций давно находится в центре исследовательской тематики представителей философии, психологии, этнопсихологии, психолингвистики, социолингвистики, социальной психологии, физиологии, медицины, этики и других наук. Для языковедов, занятых в различных направлениях исследования языка эмоций, чрезвычайно важно учитывать данные, полученные в результате научных достижений в области вышеперечисленных наук, особенно при анализе эмотивных концептов, который активно осуществляется в настоящее время в лингвистике на материале самых разных языков и культур.

Мировая лингвистика, по выражению Е. С. Кубряковой, находится сегодня на полипарадигмальной стадии развития [см.: Шулежкова, 2007, с. 356], которая отличается некоторыми общими признаками и особенностями. При этом наиболее характерной чертой новой парадигмы научных знаний в конце XX в. стал антропоцентризм с особым вниманием к человеку, к его мыслям, чувствам, ощущениям и эмоциям, к человеку - творцу языка и центральной фигуре в лингвистических исследованиях. Современная лингвистика в этом смысле в известной мере возвращается к идеям основоположника философии языка - В. фон Гумбольдта, например к его учению о языке как внешнем проявлении духа народа [см.: Алпатов, 2005, с. 66 - 72].

История развития научных взглядов по проблеме эмоциональности в языкознании восходит к первой половине XX в. На необходимость включения эмоций в круг научных исследований указывали М. Бреаль, ван Гиннекен, Ш. Балли [см.: Шаховский, 2008, с. 13] и др. В результате растущего интереса к данной проблеме при Гарвардском университете в 1985 г. был создан Международный центр по исследованиям эмоций. На пленарном заседании XIV Международного конгресса лингвистов в 1987 г. в Берлине прозвучал доклад Ф. Данеша об эмоциональном аспекте языка, о взаимосвязи когниции и эмоции.

стр. 39
Решением конференции проблема "Язык и эмоции" была названа среди пяти наиболее приоритетных современных исследований в области лингвистики. В 1991 г. на конференции Anglistentag в Дюссельдорфе (ФРГ) из 35 научных докладов 18 были посвящены лингвистике эмоций, образным средствам выражения эмоциональности в речи, вопросам вербальной и невербальной манифестации эмоций [Шаховский, 2008, с. 15].

Эмоциональная и модальная составляющие человеческой речи неотделимы от коммуникативных смыслов. Исследуя природу эмотивности, психолингвисты пришли к выводу о том, что "любое слово дискурсивно и может быть эмоционально заряженным" [Шаховский, 2008, с. 14], а также что весь язык эмотивен и эмотивно нейтральной лексики не существует вовсе. В языке все эмоционально, отмечают в своих трудах Ш. Балли, В. Г. Гак, Е. Ю. Мягкова и др. В. И. Шаховский пишет, что "в человеке все движимо эмоциями, в том числе его креативное мышление, его аксиологическое поведение, все его вербальные рефлексии, в том числе и эмоциональные" [там же, с. 13 - 14]. Эмотивная функция, по мнению ученого, свойственна всем языкам, "и потому в любом языке имеются специальные эмотивные знаки, входящие в когнитивно-эмотивную структуру его культурно-языкового кода" [там же, с. 28 - 29].

Развитие нового направления в языкознании - эмотиологии (лингвистики эмоций) - связано с разработкой единой теории эмотивности. Рассматривая теоретические вопросы, касающиеся определения особенностей языкового выражения эмоций, исследователи выдвигают различные концепции эмотивности, отмечая комплексный характер вербальной манифестации эмоций. Так, Л. А. Калимуллина пишет, что "эмотивность представляет собой таксономическую категорию, посредством которой осуществляется языковая категоризация чувственной сферы. Основным экспонентом категории эмотивности являются обозначения эмоций (эмотивы), совокупность которых образует семантическое множество полевого типа" [Калимуллина, 2006, с. 11].

Ученые отмечают, что область отрицательных эмоций располагает значительно бóльшим числом различных языковых средств выражения, нежели сфера положительных эмоций. Как пишет В. И. Шаховский, "во всех языках эмотивов с отрицательной оценочной семантикой в количественном отношении больше, чем эмотивов с положительной оценкой", но здесь же указывает на то, что "употребляются они при общении значительно реже, чем положительно оценочные эмотивные знаки" [Шаховский, 2008, с. 19]. Ученый обращает внимание на схожесть эмоциональных систем разных народов и культур, которая выражается в том, что "негативность, превалируя в их лексиконе, уступает позитивности в употреблении и синтагматическом комбинировании... что объясняется психологическим стремлением человечества к позитивности" [там же].

2. Вопросы вербализации эмоций и чувств, достижения выразительности высказывания с давних времен поднимались и в арабском языкознании: исследовались средства украшения речи, искусство риторики. Арабские ученые традиционно высоко ценили правильность, точность, ясность выражения мыслей как орудие общения между людьми. При этом отмечалась необходимость уметь правильно пользоваться средствами языка, различая, по выражению Абу Хилал аль-Аскари, "высокие" и "низкие" слова [см.: Спиркин, 2004, с. 524 - 525].

Еще в IX в. арабскими языковедами были выработаны понятия таких образных средств выражения эмоциональности, как метафора, метонимия и др., которые в неизменном виде сохранились до настоящего времени [Спиркин, 2004, с. 524]. Вопросов о фигурах речи, тропах касались арабские ученые, писавшие о стиле в рамках науки о красноречии ['alba `la:a]). Здесь можно упомянуть труды Абу Убайды ибн аль-Мусанны ("Иносказание Корана") и Абу Усмана аль-Джахиза ("Ясность и разъяснение") [Аль-Мунджид, 1973, с. 17, 206; Хайбуллин, с. 4]. Значительный вклад в науку о стиле внес Абдалькахир Джурджани, автор книги "Тайны красноречия в науке о ясности речи" "Книги о признаках недосягаемого в науке о смыслах" [Ушаков, 1980, с. 64 - 65; Аль-Мунджид, 1973,

стр. 40
с. 211], создавший терминологическую систему тропов, а также такие выдающиеся арабские языковеды-стилисты, как Ибн Кутейба, Юсиф ас-Саккяки, Ибн аль-Му'тазз, аз-Замахшари, аль-Казвини, Ибн Рашик, Саалиби и др.

Постепенно, шаг за шагом в главных центрах арабской словесности - в филологических школах Басры, Куфы, Багдада, а также в Андалусии (Испания), Сирии, Египте - складывалась арабская языковедческая традиция, рождались учения об арабской грамматике, лексике, фонетике, риторике, красноречии, выражавшие категорию эмотивности на всех уровнях языка.

Перу выдающегося басрийского филолога Сибавейхи (VIII в.) [Габучан, 1990, с. 39] принадлежит наиболее полная грамматика классического литературного арабского языка (КЛАЯ), изложенная в трактате ("Книга"), содержащем детальное изложение вопросов синтаксиса, морфологии, словообразования, фонетики. Затем центром арабских филологических исследований становится Багдад, и "именно в это время, - как пишет В. А. Звегинцев, - сухой стиль деловых бумаг начинает расцвечиваться красочными и сложными фигурами восточной риторики". Крупным представителем арабского языкознания того периода явился Ибн Кутейба, автор энциклопедии в 12-ти книгах, содержащей обширный материал из области искусства красноречия [Звегинцев, 2006 с. 57 - 58.]. В X в. грамматика КЛАЯ в рамках деятельности багдадской школы получила дальнейшую разработку в трудах Абу Али аль-Фариси, Ибн Джинни и др.

Среди представителей андалусской языковедческой школы известен Мухаммед ибн Малик, автор ряда книг по проблемам синтаксиса, синонимики, просодии, внесший значительный вклад в развитие изобразительных средств речи арабов. Он написал известный стихотворный грамматический трактат из 1000 стихов ("Тысячница"), который, по мнению В. А. Звегинцева, явился одной из первых попыток "внедрить синтаксический принцип в изложение арабской грамматики..." [Звегинцев, 2006, с. 73].

Из наиболее известных арабских грамматик нашего времени, вобравших в себя богатство и красоту языка, назовем труд Мустафы аль-Галаййини (1912) [Шагаль, 1998, с. 210], выдержавший испытание временем и до сих пор использующийся в сфере просвещения, а также широко известный четырехтомный труд Аббаса Хасана по грамматике арабского языка ("Полная грамматика", 1966 - 1971 гг.) [Мишкуров, 2004, с. 507].

Лингвистические учения арабов в различных областях языкознания внесли весомый вклад в разработку вопросов достижения выразительности высказывания, точности и адекватности передачи эмоций и чувств. Реализация категории эмотивности в речи арабов происходит в условиях языковой ситуации, которую "следует трактовать как "диглоссию", характеризующуюся существованием в рамках одного и того же речевого коллектива двух генеалогически близких языковых систем, находящихся между собой в отношениях функциональной дополнительности" [Мишкуров, 1982, с. 9]. Арабский литературный язык (далее - АЛЯ), в целом единый официальный книжно-письменный язык, и многочисленные арабские разговорные языки (далее - АРЯ), различные в разных странах Машрика и Магриба, являются типологически разными идиомами: АЛЯ представляет собой синтетическую строевую систему, а АРЯ - аналитическую.

Арабский язык в обеих формах своего функционирования всегда считался и считается одним из важнейших объектов научных исследований в мировой лингвистике. Уникальность категории эмотивности по сравнению с другими объектами номинации в АЛЯ и АРЯ обнаруживается в многообразии и богатстве средств ее выражения в устной и письменной речи.

Известно, что арабофоны отличаются очень эмоциональной формой речевого общения, в котором ярко проявляются их национально-психологические и этнокультурные особенности. Для речи арабов характерно большое разнообразие как языковых (лексических, фразеологических, морфологических, синтаксических), так и неязыковых (фонационных, кинетических) средств выражения эмоций и чувств. Эмотивность речи - одна из самых ярких психолингвистических особенностей арабской языковой личности.

стр. 41
В устной речи арабов особое место принадлежит звуковой фонации, просодико-фонационным средствам, сопровождающим речевое высказывание и передающим эмоционально-модальное отношение говорящего к сообщаемому. Устное общение сопровождается энергичной жестикуляцией, которая наиболее выразительна с точки зрения этнокультурных характеристик у арабов стран Машрика - египтян, ливанцев, сирийцев [Мосеев, 2001, с. 65].

Помимо упомянутых выше двух видов паралингвистических средств известен еще один - графический, представляющий собой совокупность различных каллиграфических стилей (почерков) арабского письма - от простых и лаконичных до орнаментально-декоративных, выполняющих эстетическую функцию, отражающих художественные особенности текста, передающих колорит духовной культуры арабского общества. Однако рассмотрение вопроса реализации категории эмотивности с помощью невербальных средств выходит за рамки этой статьи.

3. В данной работе в качестве модели для исследования средств выражения эмотивности мы избрали метод функционально-семантического поля (ФСП), которое, согласно определению А. В. Бондарко, есть "система разноуровневых средств данного языка (морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических, а также комбинированных - лексико-синтаксических и т.п.), взаимодействующих на основе общности их функций, базирующихся на определенной семантической категории" [Бондарко, 1990, с. 566 - 567]. Основу ФСП нередко составляет та или иная семантическая категория - "семантический инвариант, который объединяет разнородные языковые средства и обусловливает их взаимодействие" [там же, с. 567]. Основными компонентами структуры таких полей являются центр (ядро) и периферия. При этом в качестве центра выступает единица языка, в наибольшей степени специализированная для репрезентации той или иной семантической категории, в данном случае категории эмотивности. На периферии поля располагаются конституенты, достаточно отдаленные от ядра.

В АЛЯ и АРЯ стран Машрика и Магриба ФСП эмотивности (ФСПЭ) представляет собой объединение вербальных и невербальных средств, имеет характерную структуру. Одним из центральных, ядерных компонентов ФСПЭ в АЛЯ и АРЯ стран Машрика и Магриба являются, по нашему мнению, грамматические средства выражения эмоций в речи арабов, на некоторых из которых мы остановимся в данном исследовании.

Материалом для научного анализа в настоящей работе послужили данные различных лексикографических источников, текст Корана, произведения арабской прозы, примеры из электронных СМИ арабских стран, арабских художественных фильмов, а также полевые записи автора, сделанные им в период практической работы с выходцами из арабских стран Машрика и Магриба в нашей стране и за рубежом.

4. Арабская грамматика характеризуется большим разнообразием средств выражения эмотивности в речи.

4.1. Категория эмотивности ярко выражается посредством повелительной формы арабского глагола, которая обслуживает область волеизъявлений в виде приказаний, команд, призывов, назиданий, увещеваний, обращенных к людям или животным. Императив глагола употребляется во 2-м лице, изменяясь лишь в роде и числе. Повелительное наклонение в основном обслуживает устную речь арабов как наиболее эмоциональную форму речевого общения, подчеркивает коммуникативную и прагматическую роль эмоций, а также используется в книжно-письменной речи, особенно художественной и публицистической.

В АЛЯ повелительная форма арабского глагола разных пород в сочетании с соответствующей императивной интонацией придает высказыванию яркую экспрессивно-эмоциональную окраску: - "Садитесь!", - "Расскажи!", - "Переведи!", - "Пожалуйста!" и пр. Так, в романе Нагиба Махфуза ("Болтовня над Нилом") находим исполненные экспрессии восклицания с глаголами - "давать", - "считать, полагать", передающими повеление, побуждение:

стр. 42
[Махфуз, 1967, с. 81 - "Дай мне свою волшебную ручку!" (здесь и далее перевод мой. - А. К.), [там же, с. 76] - "Считай, что я - ее первый интерес!" и др.

Употребление в АРЯ стран Машрика и Магриба, особенно в диалогах, глаголов, окрашенных яркой экспрессией императива, повышает выразительность, динамичность речи. Проиллюстрируем это примерами: (х/ф "Любовь к жизни") [Ионченко, 1995, с. 19]1 [ud ud a`do:l ar`baεat a`la:f `li:ra] - "Возьми, возьми эти 4 тысячи лир!" (АРЯ Сирии), (х/ф "Черные очки") [Наумкин, Вашкевич, 1970, с. 4] [isba`'i:ni εa i`na:k wa tlu`bi:lna l-`ada] - "Сбегай туда и закажи нам обед" (АРЯ Египта), [šuf l-`barq ki`ra y`nawwar al-`'ard] - "Смотри, как молния озаряет землю!" [Кудрявцев, 2006, с. 84]2 (АРЯ Алжира). В Алжире для понукания животных используется императив [err] - "Но!" [Мишкуров, 1982, с. 99].

В устной речи арабов часто употребляется императивный глагол [t`faddal], [t`faddali], [t`faddalu:] - "пожалуйста, пожалуйте!", обслуживающий сферу речевого этикета. Это видно на следующих примерах: (х/ф "Любовь к жизни") [Ионченко, 1995, с. 36] [t`faddal `si:di ey l-mif`ta:h] - "Пожалуйста, господин, вот ключ" (АРЯ Сирии), где глагол часто имеет форму ['it`faddal]: (х/ф "Черные очки") [Наумкин, Вашкевич, 1970, с. 18] ['itfa`ddali da `beiti l-muta`wa:diε] - "Пожалуйста (входи)! Это мой скромный дом" (АРЯ Египта).

В АРЯ стран Машрика и Магриба для выражения побуждения к действию широко употребляется императив глагола [`alla] - "пусть, давай, будь, оставь": [`alli: `yi: i `bukra] - "Пусть он придет завтра" [Крапива, 1972. с. 120] (АРЯ Сирии), [Антонов, 1971, с. 259] [wa a`llini 'a`ru:h `εala `šoli] - "...и давай я пойду на работу!" (АРЯ Ирака), (х/ф "Черные очки") [Наумкин, Вашкевич, 1970, с. 34] [a`lli:k la`ti:f `ba'a:] - "Будь же приветливым..." (АРЯ Египта), [a`llikum al-k`la:m al-`fa:re] - "Оставьте пустые разговоры!" [Маляров, Мишкуров, 1980, с. 297]3 (АРЯ Ливии), [`'ašri lf`ham wu a`lli f l`mazan `hatta lšš`ta:] - "Ты купи уголь и оставь его храниться до зимы..." [Кудрявцев, 2006, с. 184]4 (АРЯ Алжира) и др.

Практически во всех диалектных языках арабских стран употребляется побудительное слово [`ya:lla] - "вперед, пошли, пожалуйте!" [Баранов, 1985, с. 915]: (х/ф "Любовь к жизни") [Ионченко, 1995, с. 11] [`yalla a:y] - "Давай, иду..." (АРЯ Сирии), (х/ф "Черные очки") [Наумкин, Вашкевич, 1970, с. 23]5 [`ya:lla `kullu `wa:hid `yirgaε ma`ka:nu `kullu `wahid `yirgaε li `šulu 'a wa:m `yalla b`surεa `yalla 'a`wa:m] - "Давайте, все по местам! Все за работу, быстро! Давайте, быстро! Давайте моментально! Давайте!" (АРЯ Египта), [`ya:lla n`zi:du: fi: t`ri:qna wu n`dalu: nt`daffaw fi: `darna] - "Давайте продолжим наш путь и зайдем к нам домой погреться" [Кудрявцев, 2006, с. 84]6 (АРЯ Алжира).

Вместо формы повелительного наклонения трехбуквенного глагола может употребляться слово, образованное по модели например: - "слушай!", - "сходите, спускайтесь!" [Баранов, 1985, с. 374, 796] и др. В устной речи арабов распространено слово [ta `εa:l], [`taεa] (ж.р. - [ta`εa:lay]) - "приди, подойди!" [Баранов, 1985, с. 102, 536], встречающееся также в прямой речи персонажей литературных произведений. В качестве побудительного слова в значении "давай, давайте" его приводит Х. К. Баранов: - "давайте подумаем!" [там же, с. 536], в этом же смысле в

1 Восстановление пропуска в авторском скрипте.

2 Добавление транскрипции в авторский текст.

3 Изменение транскрипции в латинской графике и добавление - в арабской графике.

4 Добавление транскрипции в авторский текст.

5 Восстановление пропуска и уточнение в авторском скрипте.

6 Добавление транскрипции в авторский текст.

стр. 43
диалогической речи его употребляет Нагиб Махфуз: [Махфуз, 1967, с. 133] - "Если ты действительно девушка, то приди ко мне в комнату и докажи это!". В разговорной речи это слово имеет разные фонетические варианты: [ta `εa:la], [ta`εa:l], [`taεa], [`ta:ε], [ta:] и др., например: (х/ф "Любовь к жизни") [Ионченко, 1995, с. 37]7 [`a:lid `taεa: `maεi] - "Халед, пойдем (давай) со мной!" (АРЯ Сирии), (х/ф "Черные очки") [Наумкин, Вашкевич, 1970, с. 8] [ta`εa:la ya:] - "Эй, подойди..." (АРЯ Египта).

Следует заметить, что волеизъявление в виде приказаний, команд, призывов, пожеланий и прочего помимо повелительного наклонения часто выражается с помощью таких глагольных форм, как перфект или масдар. Например, широко известна конструкция с глаголом - "жить" в форме прошедшего времени в значении "да здравствует!": - "да здравствует дружба...!" [Баранов, 1985, с. 552]. Призыв к тишине часто выражается масдаром - "Тишина!", "Тише!", а команда сесть - масдаром - "Садись!", "Садитесь!".

4.2. Особого внимания заслуживает применение перфектных форм арабских глаголов в переносном значении, а именно: для выражения действий или состояний, относящихся к настоящему или будущему, что создает яркий стилистический эффект, указывая в то же время на большие экспрессивные возможности этих форм арабского глагола.

Глаголы в перфектной форме могут функционировать в значении настоящего времени, выражая состояние, явившееся результатом прошлого действия. Сфера применения таких глаголов и их круг достаточно ограниченны и зависят от условий речевой ситуации. Как отмечает Б. М. Гранде, чаще всего это касается глаголов, передающих чувства, эмоции, ощущения: [ra`di:tu] - "я доволен", [fa`imtu] - "я понимаю" и пр., ряда недостаточных глаголов с экспрессивной окраской в форме перфекта, а также некоторых форм, восходящих к глаголам 3-го лица ед. ч. прошедшего времени. Это известные глаголы, как их назвал Б. М. Гранде, "похвалы и порицания": [`niεma] - "как хорош!", [`bi'sa] - "как плох!", неизменяемое слово [ha`bbaа] - "как хорош!", а также такие формы, как [`qallama:] - "редко", [`εasa:] [Гранде, 1998, с. 154]8 - "возможно, вероятно; о, если бы; дай бог, чтобы...". Например: - "о, если бы (дай бог, чтобы) это не встретило препятствия!" [Баранов, 1985, с. 516], - "какой это прекрасный человек!" [там же, с. 814], - "как хороша эта женщина!" [там же, с. 153], - "он мне редко пишет" [там же, с. 652] и пр.

В условиях соответствующего контекста некоторые глаголы этой группы могут относить действие к будущему со значением пожелания или выражать состояние, которое принято рассматривать как постоянное: - "авось я встречу его там!" [там же с. 516]. Перфект глагола широко употребляется в традиционных формулах речевого этикета в письменной и устной речи: - "да благословит его Аллах и приветствует" [Баранов, 1985, с. 444] (формула величания пророка Мухаммада после устного или письменного упоминания его имени), - "да исцелит его Аллах!" [там же, с. 410], - "да будет доволен им Аллах!" [там же, с. 301]. - "да умножит Аллах твое благо!" [Гранде, 1998, с. 154] (букв, "умножил Аллах..."). Возможен и такой вариант фразы: - "спасибо!" [Баранов, 1985, с. 678]. В АРЯ это восклицание имеет соответствующее фонетическое оформление (глагол [`kaššara] - "увеличивать, усиливать" преобразуется в разговорную форму [`kattar]), например: [`kattar `e:rak], что в АРЯ Египта, Сирии, Ливана значит "спасибо!", в АРЯ Ливии может означать "большое спасибо!" [Маляров, Мишкуров, 1980, с. 410]. [Баранов, с. 444, 410, 301] и др. В упомянутых речевых моделях ярко отражаются национально-культурные черты арабов, сформированные в условиях мусульманского общества, стиль их повседневного поведения и общения.

7 Восстановление пропуска в авторском скрипте.

8 Добавление транскрипции в авторский текст.

стр. 44
Перфектная форма глагола, как указывает Б. М. Гранде, используется в речи арабов в отношении будущего времени при пожеланиях и клятвах с отрицанием, как в примере с глаголами [aq`a:ma] - "жить, находиться в..." в указанном смысле с отрицательной частицей [la] ("нет, не"): - "ей-богу, я не останусь в Мекке!" [Гранде, 1998, с. 154 - 155] (букв, "не остался").

Перфект глагола часто встречается в начале различных повествований, сообщая речи характерную для данного жанра стилистическую окраску: [qi:la] - "говорят", [`zaεama n-`na:s] - "люди полагают" и др. Перфектная форма, выражающая постоянное состояние, не относящееся к какому-либо времени, распространена в арабских пословицах и поговорках, например с глаголом [`araqa] - "тонуть": - "из-за обилия матросов тонет корабль" [Гранде, 1998, с. 154] (букв, "утонул корабль"), т.е. "у семи нянек дитя без глаза".

4.3. В арабском языке, особенно в письменной речи, распространение получили тяжелый "нун " и легкий "нун ", служащие для подчеркивания смыслового центра высказывания. Эта усиленная глагольная форма образуется прибавлением окончаний [-anna] или [-an] к форме усеченного наклонения или императива и, как указывает Б. М. Гранде, используется "для усиления приказания, пожелания, запрещения и т.д. после частиц, требующих сослагательного или усеченного наклонения..." [Гранде, 1998, с. 167 - 168]. Например: [`la taki`ban] - "не лги (ты не должен лгать)", [`'a `la tari`εanna] - "разве не вернешься непременно?" [там же, с. 168].

У М. Т. Навроцкого находим полное эмоций восклицание с частицей ("о если бы") и глаголом в усиленной форме: - "если бы ты возвратился!", а также пример употребления усиленной формы повелительного наклонения: - "терпи же и не выступай же надменно!" [Навроцкий, 2007, с. 452 - 453]. Э. Н. Мишкуров приводит пример яркого безапелляционного высказывания: - "Что наш язык не является языком науки - никто (ни в коем случае) не будет утверждать!" [Мишкуров, 1979, с. 115].

Перед глаголом в усиленном наклонении может употребляться частица [la], придавая речи экспрессивный оттенок удостоверения, подтверждения, а также выражая, как пишет Н. В. Юшманов, усиленный вопрос, повеление или клятву [Юшманов, 2004, с. 105- 106]. Ученый отмечает, что усиленное наклонение отражает значение будущего времени и приводит такие примеры: - "Сделаешь ли ты?" - "пусть он сделает!" (непременно! - А. К.); - "клянусь Аллахом, я сделаю!" [там же].

У Б. М. Гранде находим такие примеры: - "я его обязательно найду"; - "вы тогда непременно будете спрошены" [Гранде, 1998, с. 168] и т.д.

М. Т. Навроцкий обращает внимание на употребление усиленного наклонения в предложениях, выражающих "следствие предложений условных" или в условных предложениях с союзами ("если"), а также в разделительных предложениях с союзами ("или - или") [Навроцкий, 2007, с. 452]. Автор иллюстрирует это положение рядом примеров из Корана, в которых "нун" усиления обеспечивает патетический тон священного текста.

По глубине содержания и богатству языковых средств "Коран, - как пишет А. Дж. Арберри, известный английский переводчик Священного Писания, - безусловно может претендовать на положение одного из величайших литературных шедевров человечества" [Коран, 2005, с. 9], а "структура его айатов (стихов) и их смысловая значимость, - как отмечает переводчик и автор комментария В. Порохова, - настолько совершенна, своеобразна и многолика, что пословному переводу не подлежит и возможным представляется лишь смысловое толкование этого Писания" [там же, с. 7].

Вернемся к примерам М. Т. Навроцкого, содержащим усиленное наклонение: [Коран, 1990, (7:33), с. 282] - "О сыны Адама! Когда придут посланцы из вас..." [Коран, 1991, (7:33/35), с. 124]; - "Если ты спросишь их, они непременно скажут..." [Смысловой перевод..., 1423 (по хиджре), (9:65),

стр. 45
с. 237], "Действительно, если ты спросишь их, то они скажут..." [Коран, 1990, (9:66), с. 358 - 359]; - "Мы покажем тебе часть того, что Мы обещали им, или же упокоим тебя..." [Смысловой перевод..., 1423 (по хиджре), (10:46), с. 258], "Мы либо покажем тебе кое-что из того, чем грозим им, или упокоим тебя..." [Коран, 1991, (10:47/46), с. 164]9. Очевидно, что использование усиленного "нуна" повышает экспрессию, заключенную в данных примерах из коранического текста, а представленные варианты перевода смыслов Священного Писания отражают эмоциональную окраску данных фрагментов.

Вместе с тем, на наш взгляд (и здесь мы согласны с В. Пороховой), перевод смыслов рифмованного текста Корана, исполненного поэтики и гармонии звука, в стихотворной форме заключает в себе "несколько большую эмоциональную и стилистическую приближенность к оригиналу, нежели традиционное академическое издание" [Коран, 2005, с. 14, 10], в большей степени подчеркивает и позволяет яснее увидеть средства выражения категории эмотивности в арабской речи. Для иллюстрации этой мысли приведем последние два примера в смысловом стихотворном переводе В. Пороховой:

"Покажем Мы тебе (при твоей жизни)
Часть из того, чем Мы им угрожаем,
Или до этого тебя Мы упокоим..." [там же, (10:46), с. 233].

Усиленные глагольные формы "тяжелый нун" и "легкий нун", содержащие яркий эмоциональный заряд, относятся в целом к разряду архаизмов в арабском языке и употребляются, как правило, в книжно-письменной речи для подчеркивания обязательности совершения действия, усиления высказывания.

4.4. Как грамматическое средство выделения, усиления, подчеркивания значения в АЛЯ и АРЯ функционирует так называемый абсолютный объект [Гранде, 1998, с. 338 - 339] или абсолютный масдар состоящий в присоединении к глаголу имени действия (масдара, обычно в винительном падеже неопределенного состояния) того же глагола для выражения обстоятельства образа (способа) действия. Масдар усиливает значение спрягаемого глагола, сообщая выражению повышенную экспрессивную окраску: - "сильно разрушил" (букв, "разрушил разрушением").

Для большей выразительности характеристики отличительного признака того или иного действия, абсолютный масдар может иметь определение, выраженное именем прилагательным или существительным (в родительном падеже), указательное местоимение: - "я его сильно бил" (букв, "сильным битьем"), - "он боялся, как трус" (букв. " боязнью труса") [Гранде, 1998, с. 339]. В ряде случаев, как отмечает Б. М. Гранде, "вместо имени действия может быть употреблено имя способа действия". Масдар, употребленный в таком смысле, в известной степени выражает и образ действия: - "он сидел как больной" (букв, "сидением больного"), - "он шел горделиво" (букв, "походкой гордящегося") [там же] и пр. Абсолютный масдар может употребляться с указательным местоимением: - "я радовался такой радостью" [Гранде, 1998, с. 190], а также может в качестве определения иметь отдельное предложение: - "я его бил болезненно" (букв.: "битьем, которое ему причинило боль"). В ряде случаев (при описании действий, следующих одно за другим) вместо имени действия ("абсолютного объекта") может употребляться имя однократности: - "я ему нанес один удар, а он меня дважды ударил". В ряде случаев абсолютный масдар, например, в предло-

9 См. об этом: [Навроцкий, 2007, с. 452].

стр. 46
жении может употребляться и без своего глагола: - "садись, не стой!" [там же, с. 339]. Употребленная в более лаконичной форме, конструкция создает тем самым дополнительный эффект экспрессивно-эмоционального воздействия.

Употребление абсолютного масдара, содержащего в себе заряд образной энергии, встречаем в художественном тексте "Восточной сказки" для детей: [Восточная сказка, с. 1] - "Глаза его сияют подобно редкостному жемчугу (букв, "сияют сиянием редкостного жемчуга")".

В письменной и устной речи арабов получили распространение особые грамматические конструкции, которые функционально примыкают к абсолютному масдару. В таких грамматических оборотах роль имени действия выполняет однокоренное с глаголом имя существительное в винительном падеже. Использование таких конструкций повышает речевую экспрессию и выразительность высказывания.

В упомянутой "Восточной сказке" находим пример употребления такого грамматического оборота, передающего чувство внутренней напряженности, тревоги: [там же, с. 2] - "Эта сказка имела бы печальный конец (букв, "закончилась бы печальным концом"), если бы не два маленьких джинна, что бродят ночами".

Примерами использования этой конструкции могут быть переполненные эмоциями восклицания из разговорной речи арабов Алжира: [`sarat l-ε` u:za `sara n`qalbat `bia d-da:r] - "...старуха завопила так, что весь дом перевернулся от ее крика!" [Кудрявцев, 2006, с. 210]10 (т.е. "закричала таким криком..."), а также Египта: [Х/ф "Черные очки", 1970, с. 53] [wa`lla:di `farahu: `farha maka:`nu:š εa:i`zi:na: `turug] - "Дети мои так были ей рады (т.е. "радовались такой радостью..."), что не хотели, чтобы она уходила!".

Абсолютный масдар и вышеупомянутые грамматические конструкции, функционально к нему примыкающие, представляют собой особый тип грамматических комплексов, состоящих из слов с общим корнем и являющихся мощным средством усиления действенности высказывания и выражения эмоций в устной и письменной речи арабов.

4.5. Коннотативное значение, содержащее эмоциональный заряд и служащее для выражения экспрессии, оценки и других стилистических оттенков речи, в АЛЯ и АРЯ может создаваться посредством употребления имен, которые в арабской грамматике называются [`ismu t-tas`i:r] - "имя уменьшительное" [Гранде, 1998, с. 259]. Обладающие изобразительными возможностями, имена уменьшительные выполняют и эстетическую функцию, употребляясь в условиях определенного контекста в книжно-письменной и устной речи арабов.

В "Полной грамматике" Аббас Хасан определяет 8 случаев употребления "имени уменьшительного": 1) для выражения презрения или унижения; 2) для выражения значения уменьшительности для объема или размера; 3) числа или количества; 4) для уточнения указания на время или 5) место; 6) для выражения чувства симпатии, любви и дружбы; 7) жалости, сожаления; 8) возвеличивания, восхваления, преувеличения - и приводит ряд ярких примеров, из которых видим, что слова, употребленные в соответствии с вышеперечисленными моделями, отличаются большими возможностями создания речевой экспрессии [Хасан, 1968, с. 629 - 630].

Вот некоторые из них: - "герой - мелкий герой, геройчик", - "гора - горка, горочка", - "собака - собачка, собачонка" (случаи 1, 2: выражение презрения и значения уменьшительности); - "Я купил книгу, содержащую полезные странички, за гроши (т.е. "за считанные дирхемчики")" (случай 3: значение уменьшительности); - "Просыпается землепашец чуть раньше рассвета, а засыпает сразу после вечерней молитвы"; - "Мне до реки чуть больше мили и чуть

10 Добавление транскрипции в авторский текст.

стр. 47
меньше фарсаха" (случаи 4 и 5: выражение оценочно-уточнительного коннотативного компонента); - "О, дружочек мой!"; "О, дочурка моя!" (случай 6: выражение эмоционального компонента коннотации с уменьшительно-ласкательным смыслом); - "Этот отчаявшийся человек - бедненький,.. (т.е. "такой несчастненький!")" (случай 7: выражение эмоционального компонента коннотации со значением сострадания, снисхождения) и содержащее метафоры такое предложение: - "Я видел королька, перед которым трепетали короли, и сабельку (т.е. крохотного воина), что из сабель (т.е. воинов) Аллаха, пред которой вдребезги разбивались сабли" (8: гиперболическая метафоризация имени уменьшительного) [там же].

Насыщенностью яркими красками экспрессии отличается детская арабская литература. В изданиях для детей часто встречаются различные имена в ласкательно-уменьшительном значении, передающие чувства радости, восторга, любви и нежности.

Например, уменьшительным значением окрашено слово ['u`einatun] - "маленькое ухо, ушко" - в детской сказке Надии Дияб ("Властелин мелодий"), прототипом для которой послужила известная сказка братьев Гримм "Гаммельнский крысолов": - "Его красная шляпа имела пару заостренных ушек с колокольчиками, которые звенели, когда человек двигался" [Дияб, 1987, с. 18]. В "Восточной сказке" встречаются имена ("сынок") и ("сестренка") с эмотивной семантикой: [Восточная сказка, с. 1] - "Однажды султан вызвал его к себе и сказал: "Вот и пришла пора жениться тебе, мой сынок!""; [там же, с. 10] - "Оставайся здесь, сестренка моя прелестная, и будь спокойна!".

В арабской публицистической и художественной речи широко употребляется слово [du`weylatun] - "маленькое, небольшое государство". Например, оно используется в тексте заголовка публицистического материала Мустафы Исмаила [Исмаил, 2008, электрон, ресурс] (Микроскопическое демократическое государство лучше, чем великое тоталитарное).

Имена уменьшительные часто украшают экспрессией устную речь арабов. Приведем пример употребления слова [ad-`dweira] ("домишко") в АРЯ Алжира: [`wa:had mn kba:r l-`basra ka:n yksab `wa:had l-bur εzi:m wu hda: `minnu ka:nt ad-`dweira mta:ε ε` u:za mas`ki:na] - "Один из знатных людей Басры владел великолепным замком. А возле него стоял домишко одной бедной старухи" [Кудрявцев, 2006, с. 189]11.

Вместе с тем в речи арабов распространены слова, образованные по вышеперечисленным моделям, коннотативное значение экспрессивности или оценки которых со временем потускнело, частично стерлось или совсем утратилось. Такие имена из коннотативно окрашенных перешли в разряд стилистически нейтральных.

Так, слово в значении "книжка, брошюра, инструкция, руководство" может быть совсем лишено какого-либо экспрессивного смысла, указывая на небольшое печатное издание, например, - "Руководство по оказанию первой медицинской помощи" [Руководство...], в котором перечислен порядок действий при оказании медицинской помощи пострадавшему.

Проанализировав употребление вышеупомянутых слов, образованных по модели имен уменьшительных, можем сделать вывод о том, что такие лексические единицы имеют, выражаясь словами В. И. Шаховского, разный семантический статус эмотивности. Так, к словам с денотативной эмотивностью в АЛЯ и АРЯ можно отнести: ("карликовое государство"), ("котенок") и др.; к коннотативно окрашенной лексике - ("палочка"), ("доченька"), ("глазик"), ("солнышко"),

11 Добавление транскрипции в авторский текст.

стр. 48
("бедненький"), ("голодненький"), ("писака") и др.; к словам статуса потенциальной эмотивности, приобретающим экспрессию в зависимости от условий речевой ситуации, отношения и намерений говорящего, отнесем такие: ("книжка"), ("дверца"). К категории потенциальной эмотивности примыкают некоторые слова со "стертой коннотацией", такие как ("озеро"), которые, по нашему мнению, могут при вышеупомянутых условиях из стилистически и эмотивно нейтральных, как пишет В. И. Шаховский, "стать эмотивно коннотатирующими" [Шаховский, 2008, с. 77]. Вместе с тем в арабском языке функционируют слова данной категории, которые окончательно утратили свое коннотативное значение: имя собственное (Хусейн), ("лисица" в АРЯ ряда стран), ("соловей") и др.

Как видим, имена уменьшительные могут при употреблении в АЛЯ и АРЯ стран Машрика и Магриба иметь самые разные оттенки коннотации, выражать разнообразные ощущения, эмоции и чувства, а также выполнять в речи эмотивно нейтральную функцию.

4.6. В АЛЯ, а также АРЯ многих арабских стран большое распространение получили особые грамматические конструкции, представляющие собой эмоционально окрашенные фразеологизмы в виде комбинированных словосочетаний с такими словами, как [`a:yatun] - "предел, крайность" и [`kullun] - "весь, все, все", образующими первый член изафета. В качестве второго члена изафета употребляется слово (часто - масдар), однокоренное с предшествующим изафету словом (именем или глаголом), характеризующим субъект или предмет. При этом изафет выступает в роли определения или обстоятельства. Такие словосочетания выступают в элативном значении, указывая на наивысшую степень качества, меры без сравнения: - "крайне слабый мальчик" (букв.: "слабый крайней слабостью") [Мишкуров, 1979, с. 32], - "он чрезвычайно удивился" [Баранов, 1985, с. 575] (букв.: "удивился крайним удивлением"). - "он отлично понимает" [там же, с. 695] (букв.: "понимает всем пониманием") и др.

Образованные по таким грамматическим моделям данные словосочетания представляют собой экспрессивные средства для передачи качественной и количественной характеристики, сообщения речи дополнительную выразительность.

Обладая большими изобразительными возможностями, рассмотренные средства выполняют экспрессивную и эстетическую функции, отражая лингвокультурологические особенности арабов. Употребляясь в условиях определенного контекста в устной и письменной речи, они способствуют усилению речевого воздействия, экспрессивной актуализации текста.

В настоящее время перед исследователями-лингвистами стоит актуальная задача дальнейшего изучения свойств эмотивной грамматики арабов, придающей речевому высказыванию ярко выраженную эмоционально-стилистическую окраску.

стр. 49
ТРАНСКРИПЦИЯ

Согласные звуки

Гласные звуки и знак ударения

ИСТОЧНИКИ

Антонов Н. М. Курс иракского диалекта арабского языка. Учебное пособие по фонетике, лексике и грамматике / Ред.: Г. П. Крапива, В. Ф. Завадский. М.: ВИИЯ, 1971.

Баранов Х. К. Арабско-русский словарь. М., 1985.

Вашкевич Н. Н., Турчин В. И. Египетский диалект арабского языка. Учебное пособие по речевой практике для 3, 4, 5-го курсов. М.: Военный институт, 1975.

Коран / Пер. с араб. акад. И. Ю. Крачковского. ?.: ???? "Буква", 1991.

Коран / Пер. смыслов и коммент. В. Пороховой; Гл. ред. д-р Мухаммед Саид Аль Рошд. TEHRAN-ISLAMIC REPUBLIC OF IRAN.: International Publishing Co., 2005.

Коран. Репринт. Воспр. изд. 1907 г. в 2-х т. Т. 1 (7:33) / Пер с араб. Г. С. Саблукова. М.: СП "Дом Бируни", 1990.

Крапива Г. П. Учебник сирийского диалекта арабского языка. М.: Военный институт иностранных языков, 1972.

Кудрявцев Ю. Н. Арабский народно-разговорный язык Алжира: обычаи и фольклор. М.: Вост. лит-ра, 2006.

Маляров Ю. И. Краткий русско-арабский разговорник (ливийский диалект). М., 1976.

Махфуз Н. Осенние перепела / Пер. с араб. И. Рабиновича, В. Шагаля. М.: Прогресс, 1965.

Аль-Мунджид. Энциклопедический словарь // Аль-Мунджид. Толковый словарь арабского языка и энциклопедический словарь. 7-е изд. Бейрут: Дар аль-Машрик, 1973

Восточная сказка. Изд. "Мактабат Самир". Бейрут.

Дияб Н. Властелин мелодий. Библиотека Ливана, Бейрут. Изд. в Англии. 1987

Исмаил М. Микроскопическое демократическое государство лучше, чем великое тоталитарное // http://www.katib.org/node/4136

"Любовь к жизни". Художественный фильм. Сирия, 1981 // Ионченко В. Н. Учебно-методическое пособие к сирийскому фильму "Любовь к жизни". М., 1995.

Махфуз Н. Болтовня над Нилом. - Изд-во: Мактабат Мыср. Дару Мыср лит-тыбаа. 1967

Махфуз Н. Новый Каир. Изд. "Мыср", 4-е изд. 1962

Махфуз Н. Осенние перепела. Изд-ль: "Мактабат Мыср", изд-во "Дару Мыср лит-тыбаа". 4-е изд. 1967

стр. 50

Руководство по оказанию первой медицинской помощи // http://www.qrcs.org/Arabic/Pages/first_aid.aspx

Смысловой перевод священного Корана на русский язык. 1-е изд. Пер. с араб. Э. Кулиева. - Комплекс имени Короля Фахда по изданию священного Корана. Медина, Саудовская Аравия, 1423 г. (по хиджре)

"Черные очки". Художественный фильм. Египет, 1963 // Наумкин В. В., Вашкевич Н. Н. Черные очки (фонограмма кинофильма). М., 1970 (на араб. яз.).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Алпатов В. М. История лингвистических учений. Учеб. пособие. 4-е изд., испр. и доп. М.: Языки славянской культуры, 2005.

Бондарко А. В. Функционально-семантическое поле // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М: Сов. энциклопедия, 1990.

Габучан Г. М. Арабская языковедческая традиция // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990.

Гранде Б. М. Курс арабской грамматики в сравнительно-историческом освещении. 2-е изд., репр. М.: Вост. лит-ра 1998.

Звегинцев В. А. История арабского языкознания: Краткий очерк. 2-е стереотип, изд. М.: КомКнига, 2006.

Калимуллина Л. А. Семантическое поле эмотивности в русском языке: синхронный и диахронический аспекты (с привлечением материала славянских языков). Автореф. дис. на соиск. учен. степени доктора филол. наук. Уфа, 2006.

Маляров Ю. И., Мишкуров Э. Н. Учебник арабского диалектного языка Ливии. М.: Военный Краснознаменный институт, 1980.

Мишкуров Э. Н. Алжирский диалект арабского языка (Сер. Языки народов Азии и Африки). М.: Наука, 1982.

Мишкуров Э. Н. Арабские лингвистические учения // Теоретический курс арабского языка. М.: ВУ, 2004.

Мишкуров Э. Н. Основы теоретической грамматики современного арабского литературного языка. Курс лекций. Ч. II. М.: Военный институт, 1979.

Мосеев Р. Как вести дела на Востоке. О некоторых особенностях восточной предпринимательской психологии и этики // Азия и Африка. М. 2001. N 2.

Навроцкий М. Т. Опыт грамматики арабского языка. 2-е изд. М.: Изд-во ЛКИ, 2007.

Спиркин А. Л. Арабские лингвистические учения // Теоретический курс арабского языка. М.: ВУ, 2004.

Ушаков В. Д. О некоторых стилистических фигурах в трудах Абдалькахира Джурджани // Вопросы языкознания. 1980. N 5.

Хайбуллин И. Н. Стилистика арабского языка // http://ishmurathaibullin.narod.ru/

Шагаль В. Э. Арабские страны: язык и общество. М.: Вост. лит-ра, 1998.

Шаховский В. И. Лингвистическая теория эмоций. М.: Гнозис, 2008.

Шаховский В. И. Значение и эмотивная валентность единиц языка и речи // Вопросы языкознания. 1984. N 6.

Шулежкова С. Г. История лингвистических учений. Учеб. пособие. 3-е изд., испр. М.: Флинта; Наука, 2007.

Эмоции и язык (http://www.referat.su/refs_new/9651/ref_part_2.shtml).

Юшманов Н. В. Грамматика литературного арабского языка / Под ред. и с предисл. акад. И. Ю. Крачковского. Изд. 2-е, испр. - М.: Едиториал УРСС, 2004.

Хасан А. Полная грамматика. В 4-х т. Т. 4. Египет: изд-во "Дар аль-маариф", 1968

Permanent link to this publication: