Политическое развитие провинций с мусульманским большинством Британской Индии в период между окончанием Первой мировой войны и образованием государства Пакистан было отмечено противостоянием между партией Мусульманская лига (МЛ), выступавшей за создание единого мусульманского государства, и этнорегиональными организациями, отстаивавшими интересы конкретных провинций. Изначально весьма влиятельные и массовые, они тем не менее постепенно сдали свои секулярные позиции под натиском идеи создания мусульманского государства. Задача создания Пакистана в провинциях мусульманского большинства оказалась лишь первым этапом в противостоянии этнорегионализма и идеи мусульманской общности, - противостоянии, которое на долгие годы определило политическое развитие Пакистана.

Ключевые слова: этнорегионализм, мусульманская общность, Пакистан, провинции мусульманского большинства, Мусульманская лига, Мухаммад Али Джинна.

Политические процессы, развернувшиеся в период между 1918 и 1947 гг. в Британской Индии в провинциях с мусульманским большинством представляют большой интерес. Именно тогда начало формироваться легшее в основу Пакистана положение о мусульманской нации как уникальной социокультурной общности индийских мусульман, проявились и заложенные в эту идею противоречия. Именно они спровоцировали раскол государства, образование Бангладеш в 1972 г. и последующую внутриполитическую нестабильность в Пакистане. В указанный же выше период Панджаб, Восточная Бенгалия, Синд, Северо-Западная Пограничная Провинция (СЗПП) и Белуджистан1 успели приобрести обширный политический опыт, что выразилось в создании там этнорегиональных партий.

Как осуществлялось утверждение идеи Пакистана в провинциях мусульманского большинства, в силу чего данный процесс оказался лишь первым этапом в противостоянии этнорегионализма и идеи мусульманской нации - противостоянии, которое на долгие годы стало неотъемлемой чертой политического развития Пакистана2?

В рассматриваемый период развитие провинций с мусульманским большинством включало в себя целый ряд общих тенденций. Уже в 1920-е гг. в вышеназванных провинциях началась этнополитическая мобилизация, которая привела к возникновению региональных этнических партий.

1 Эти территории исследователи традиционно объединяют понятием "провинции мусульманского большинства". Согласно данным переписи 1931 г., мусульмане составляли 95.4% населения СЗПП, 92.2% - населения Белуджистана, 78.4% - населения Синда, 55.8% - населения Панджаба и 50.1% - населения Восточной Бенгалии. [http://censusindia...].

2 Данному вопросу уделяется внимание в исследованиях Ю. В. Ганковского, В. Я. Белокреницкого, В. Н. Москаленко, Ю. А. Пономарева. В их трудах отмечается прямая зависимость между политической активностью провинций Британской Индии и последующим всплеском этнорегионализма в независимом Пакистане. В зарубежной историографии эта проблема затронута в работах С. М. Икрама, С. Коэна, С. Уолперта.

стр. 76
На раннем этапе общеиндийские организации вполне могли составить конкуренцию региональным. Роль объединяющей силы в Индии вообще и в упомянутых провинциях в частности могли сыграть две организации - Индийский национальный конгресс (ИНК) и Всеиндийская мусульманская лига (МЛ). Вплоть до 1920-х гг. - начала размежевания между Конгрессом и Лигой - отношение к обеим партиям в Северной Индии даже среди образованных политизированных мусульман нередко было одинаковым: многие деятели пользовались правом двойного членства и присутствовали на съездах обеих организаций3.

Роль, которую Лига и Конгресс играли в жизни мусульманских общин данных провинций, была незначительной: региональные филиалы фактически бездействовали, а выдвигавшиеся партиями политические лозунги в отношении провинций носили весьма расплывчатый и непоследовательный характер. Для ИНК поддержка мусульман была не столь важна, поскольку данная партия к тому времени уже обладала значительным числом сторонников, подавляющее большинство которых было сосредоточено в других областях - прежде всего в Центральных провинциях (ЦП), Бихаре, Ориссе и Мадрасе4. Однако МЛ, позиционируя себя как выразителя интересов мусульман, не работала активно в Бенгалии, Панджабе, СЗПП, а позднее в Синде и Белуджистане, что лишало ее массовой поддержки и сводило к минимуму ее политическую роль.

Это можно объяснить тем, что в условиях политической неопределенности лидеры партии не торопились приспосабливаться к постоянно меняющимся обстоятельствам и придерживались своей первоначальной программы. Программа эта может быть выражена лозунгом, выдвинутым Лигой еще на заре своего существования: "Права - меньшинствам" [Ikram, 1970, p. 191]. При этом если в Индии в целом мусульмане составляли меньшинство, то на региональном уровне данный лозунг охватывал только мусульман, составлявших меньшинство в своих провинциях - т.е., прежде всего, в Соединенных провинциях (СП), ЦП, Бомбее, Бихаре и Дели. Такая административная привязанность установок Лиги была обусловлена тем, что в первые годы существования партии политическую активность проявляли исключительно мусульмане этих провинций. Они брали на себя дела всей общины. МЛ в то время еще не видела необходимости согласовывать интересы избирателей: в условиях неразвитости парламентско-представительских институтов Британской Индии первых двух десятилетий XX в., поскольку это не могло придать партии влиятельности в общегосударственном масштабе.

В Бенгалии региональное отделение партии возникло в 1906 г. - тогда же, когда была создана сама Лига. В период 1918 - 1937 гг. его возглавлял Абдул Касим Фазлул Хак - харизматичная личность, обладавшая большим личным авторитетом. Анализ деятельности бенгальского отделения МЛ позволяет говорить о том, что вплоть до выборов 1937 г. данный филиал самостоятельно определял политику Лиги. Центральное руководство не имело возможности его ограничивать, да и не ставило такой задачи.

Аналогичная ситуация сложилась и в Панджабе. Доказательством этого может служить почти одновременное создание здесь двух отдельных филиалов Лиги: первый был создан в 1906 г. Фазл-и-Хусейном, а второй - в 1907 г. Шах Дином (которого ненадолго сменил Мухаммад Шафи)5.

3 В их числе - Миан Фазл-и-Хусейн и сэр Фазлул Хак, о деятельности которых в общеиндийской и региональной политике будет сказано далее.

4 Именно в этих провинциях Конгресс позднее получил абсолютное большинство на выборах 1937 г.

5 Обе организации официально назывались одинаково: Панджабская провинциальная мусульманская лига, а их лидеры в 1907 г. совместно присутствовали на сессии МЛ в Карачи в качестве представителей партии от Панджаба. Такое положение само по себе показательно: оно демонстрирует, что создание филиалов началось не по воле центра. Оно инициировалось местными силами. Даже после появления обеих организаций руководство Лиги в течение года не могло адекватно отреагировать на "двоевластие" - лишь в 1908 г. два отделения партии слились, и с 1916 г. панджабский филиал единолично возглавлял Фазл-и-Хусейн.

стр. 77
На том этапе и в панджабском, и в бенгальском филиалах МЛ лидеры принадлежали к элите и были состоятельными землевладельцами, обладали большим личным авторитетом и экономическим влиянием. Это обеспечивало им массовую популярность, которой Лига как партия еще не имела.

Приход влиятельных представителей мусульманских общин в не самую популярную на тот момент организацию - МЛ - следует объяснять прежде всего высокой политической активностью этих людей. Многие из них, в частности, пользовались вышеупомянутым правом двойного членства и в ИНК, и Лиге. Принадлежа к элите общества, они считали необходимым поддерживать крупнейшую общеиндийскую партию, а будучи мусульманами, не оставляли без внимания и религиозно маркированный политический институт6.

Общие требования, которые ставил Конгресс, и расплывчатые формулировки о правах мусульман, которые выдвигала Лига, не вызывали возражений до тех пор, пока противоречия не возникли на практике и не вынудили региональные мусульманские элиты добиваться самостоятельного политического представительства.

Однако постепенно провинциальные деятели мусульманских общин Бенгалии и Панджаба осознали принципиальную разницу в интересах между их регионами и Лигой. Если М. А. Джинна выступал за равное распределение голосов между индусами и мусульманами при наличии сильной центральной власти, то Бенгалии и Панджабу гораздо выгоднее было создание федерации с широкой автономией провинций. Как позднее сформулировал данную позицию Фазл-и-Хусейн: "слабый федеральный центр с автономными составляющими, в пределах которых мусульманское большинство будет защищено резервированием мест или разделением электоратов" [Shaikh, 1989, p. 189].

Недовольство политикой МЛ среди мусульман Бенгалии и Панджаба совпало по времени с изменением политических установок ее главного соперника - ИНК. Отказ ИНК от преимущественно конституционных методов борьбы и переход к сатъяграхе7 в 1920 г. инициировали выход из Конгресса целого ряда провинциальных деятелей, - в том числе Фазлул Хака и Фазл-и-Хусейна. Эти шаги были продиктованы не только религиозными мотивами: не последнюю роль сыграла также приверженность представителей мусульманских провинций конституционным методам борьбы.

В то же время привнесение в политику Конгресса индуистской терминологии и риторики совпало со всплеском религиозности в мусульманской общине, который начался после завершения Первой мировой войны и перехода части турецких владений, священных для мусульман мест, под европейский контроль. В этих условиях распространившееся в Индии в 1919 - 1924 гг. халифатистское8 движение оживило политическую жизнь мусульман не только на общеиндийском, но и на провинциальном уровне. Данные события совпали по времени с введением в действие "Закона об управлении Индией 1919 г.", который дал провинциям право избирать политических представителей, подчиненных выборному большинству.

Нечетко выраженная позиция МЛ, усиление проиндусских настроений в Конгрессе, распад халифатистского движения и общее развитие политических представитель-

6 Так, Фазлул Хак в 1918 г. стал одновременно президентом Всеиндийской мусульманской лиги и генеральным секретарем ИНК; Фазл-и-Хусейн, будучи основателем панджабского филиала Лиги, одновременно "продолжал ассоциировать себя с ИНК" [Shaikh, 1989, p. 214].

7 Метод политической борьбы индийцев за независимость, предусматривающий саботирование деятельности колониальных государственных учреждений.

8 Халифатистское движение - одно из политических течений в среде мусульман Британской Индии. Его возникновение было связано с политикой Османской империи после прихода к власти султана Абдул-Хами-да II, стремившейся заручиться поддержкой мусульман различных стран мира в ходе своего противостояния европейским державам. По мнению М. Кремера, американского исследователя проблем панисламизма, становление индийского халифатистского движения было связано с активной деятельностью османских дипломатических представителей в Индии, и в частности в Мадрасе [Kramer, 1986, p. 6 - 9].

стр. 78
ских институтов в Британской Индии - все эти факторы в первой половине 1920-х гг. стимулировали активность провинциальных лидеров в районах с мусульманским большинством населения. Непосредственным результатом их деятельности стало создание первых этнорегиональных партий9.

Вызывает интерес тот факт, что все крупнейшие этнорегиональные организации в Северной Индии были созданы и возглавлены именно мусульманами - причем уже успевшими принять активное участие в общеиндийской политике. В 1923 г. Фазл-и-Хусейн основал в Панджабе Юнионистскую партию (ЮГТ)10; в 1926 - 1927 гг. Абдул Гаффар Хан создал в СЗПП организацию Пахтун джирга (ПД)11; в 1927 г. Фазлул Хак положил начало бенгальской партии Проджа кришок парти (ПКП)12. В СЗПП, где мусульмане составляли абсолютное большинство населения, их лидерство в этнической партии было закономерным. Однако в Панджабе и Восточной Бенгалии, где перевес мусульман был незначителен, политикам-мусульманам, казалось, логичнее было бы создавать партии не по этническому, а по религиозному принципу - для защиты своих единоверцев. То обстоятельство, что активность мусульман в 1920-е гг. нашла свое выражение в форме именно этнической, а не религиозной борьбы, обусловлено целым рядом причин.

Необходимо помнить, что мусульман в Панджабе и Восточной Бенгалии было хотя и не подавляющее, но все-таки большинство, и развитие там этнического самосознания не меняло существующей расстановки сил в религиозной сфере и не провоцировало религиозных конфликтов. Кроме того, создание политических партий подразумевало выдвижение целого спектра политических требований, у мусульман же на региональном уровне особых претензий к властям тогда не возникало.

Общим для Бенгалии, Панджаба и СЗПП явилось то, что возникшие там партии представляли собой секулярные организации, "основанные на идеалах сельского общества и возглавленные землевладельческой верхушкой этого общества" [India's Partition... 2006, p. 207]. Религиозная риторика данными организациями отвергалась, а соотношение в той или иной партии индусов и мусульман определялось структурой населения провинции в целом.

Реакция общеиндийских партий на появление такого рода конкурентов зависела от их положения в конкретной провинции. Следует отметить, что создание в Панджабе ЮП не стало неожиданностью для МЛ и ИНК. Еще в 1921 г. Фазл-и-Хусейн, будущий основатель ЮП, или, как ее еще называли неофициально, Аграрной партии, открыто выражал озабоченность тем, что в провинции не существует "активной политической организации, которая обеспечивала бы интересы мусульман" [Ikram, 1970, p. 211]. Однако со временем Фазл-и-Хусейн, по его собственному заявлению, осознал, что "мусульманам Панджаба нужны голоса немусульман" и что лучшей гарантией защищенности мусульманского большинства является сохранение единства провинции [Ikram, 1970, p. 226]. Он справедливо полагал, что в Панджабе религиозный подход не обеспечил бы достаточного большинства для создания правительства, и пришлось бы кооперироваться с членами других партий. Фазл-и-Хусейн считал, что коалиционное правительство всегда будет слабее, чем однопартийное, поэтому он и основал ЮП. Ранее, в 1920 г., он вышел из Конгресса, протестуя против идеи бойкота правительственных учреждений. В дальнейшем, т.е. вплоть до смерти Фазл-и-Хусейна 8 августа 1936 г., между его партией и ИНК так и не сложилось постоянных связей, и каких-либо соглашений заключено не было.

9 В данном случае речь идет о Панджабе, Бенгалии и СЗПП. Как уже указывалось ранее, в Синде и Белуджистане, ввиду отсутствия у них политического представительства данные процессы начались позже.

10 Сторонников территориального единства провинции.

11 "Пуштунская конференция".

12 "Народная крестьянская партия". В литературе встречается и сокращенный вариант названия: "Крестьянская партия".

стр. 79
Иным образом развивались отношения между ЮП и МЛ. Сам Фазл-и-Хусейн до конца жизни не только оставался членом Лиги, но и принимал активное участие в ее деятельности. Именно он вдохнул новую жизнь в филиал Лиги в Панджабе, реструктурировав организацию и пригласив Всеиндийскую МЛ провести сессию 1924 г. в Лахоре. Однако отношение МЛ к юнионистам было противоречивым. М. А. Джинна понимал, что "Панджаб у Фазл-и-Хусейна - в кармане" и какой-либо другой организации там рассчитывать пока не на что. В то же время лидер Лиги полагал, что если в достаточной мере вовлечь Фазл-и-Хусейна в деятельность МЛ, то он вполне "может возглавить мусульман Индии" [Iqbal, Jinnah... 1979, p. 126 - 127]. Именно с этим связаны настойчивые попытки М. А. Джинны наладить связь с Фазл-и-Хусейном и использовать его хотя бы в статусе видного "мусульманского националиста", симпатизирующего МЛ. В 1936 г. М. А. Джинна попытался договориться с Фазл-и-Хусейном о совместном выступлении МЛ и юнионистов на предстоящих выборах или хотя бы о его председательствовании на заседании Лиги 1936 г. Упор при этом был сделан на религиозные чувства панджабского лидера: "Ваше присутствие необходимо прежде всего исключительно в интересах общины" [Ikram, 1970, p. 226]. Фазл-и-Хусейн, однако, ответил отказом на оба предложения. К этому моменту его стремление защищать мусульман уже ограничилось конкретной провинцией: в 1920 г. он ушел с поста генерального секретаря Лиги и даже заявил о "недопустимости ее вмешательства в провинциальную политику" [Bahadur, Johari, 1988, p. 218]. Фазл-и-Хусейн готовился участвовать в выборах от имени своей региональной партии и даже провел в 1935 - 1936 гг. ее реорганизацию.

Схожая ситуация наблюдалась и в Бенгалии. ПКП, созданная Фазлул Хаком как общебенгальская организация и не выдвигавшая религиозных лозунгов, на деле ограничивала свою деятельность восточной частью провинции, т.е. территориями, населенными по преимуществу мусульманами. В других районах Бенгалии в этот период активно действовало свараджистское13 крыло ИНК, и ПКП, ощущая конкуренцию со стороны Конгресса, опасалась поглощения и не вступала с данной партией в какие-либо отношения. Фазлул Хак, вышедший из ИНК в 1920 г., в дальнейшем неоднократно обвинял Конгресс в некомпетентности и "перегибах" в пользу индусов. При этом сам Фазлул Хак не торопился терять голоса немусульман: в программе ПКП упор был сделан на проведении общих экономических преобразований (в том числе отмене системы заминдари) и широкой политической амнистии.

По-иному выстраивались отношения между ПКП и МЛ. Будучи руководителем бенгальского филиала Лиги в 1918 - 1936 гг., Фазлул Хак не препятствовал членству своих последователей в этой организации. Более того, некоторые деятели ПКП даже агитировали в пользу Лиги, призывая ее членов к большей активности [Ikram, 1970, p. 288].

Боязнь конкуренции, несовпадение интересов, неготовность идти на компромисс и разногласия по поводу методов борьбы привели к тому, что отношения между провинциальными партиями и Индийским национальным конгрессом не были выстроены. В то же время лидеры партий ПКП и юнионистов осознавали необходимость отстаивать в Бенгалии и Панджабе права мусульман. Индусские общины там были многочисленны, и боязнь дискриминации сближала позиции этих партий с МЛ - организацией еще не настолько влиятельной, чтобы составлять им конкуренцию, но способной играть роль связующего звена между провинциями. Сближение это, однако, сдерживалось тем, что

13 Свараджисты - часть членов партии ИНК, образовавшая в 1923 г. внутри Конгресса самостоятельную партию. Ее лидеры - М. Неру и Ч. Дас. В отличие от М. К. Ганди, призывавшего к бойкоту законодательных органов, созданных в 1921 г., свараджисты считали возможным использовать парламентскую трибуну в борьбе за сварадж (самоуправление), который ими толковался как борьба за получение Индией прав доминиона. В период революционного подъема в 1928 - 1933 г., проходившего под лозунгом достижения Индией полной независимости, эта партия распалась.

стр. 80
Лига ориентировалась на провинции с мусульманским меньшинством населения и не могла должным образом представлять интересы бенгальских и панджабских мусульман.

В СЗПП с самого начала обстоятельства сложились по-иному. Данная провинция с абсолютным большинством мусульманского населения не испытывала потребности в дополнительной защите прав мусульман. Перед пуштунами стояла другая проблема: этот этнос, разделенный на две части государственной границей с Афганистаном, оказался таким образом втянут не только во внутрииндийскую, но и в какой-то мере в международную политику, а именно, во взаимоотношения Афганистана и Великобритании. ПД - первая массовая политическая организация пуштунов, будучи созданной, сразу начала активную антибританскую агитацию, выступая против вмешательства Великобритании в дела Афганистана. Глава партии Абдул Гаффар Хан также требовал объединения всех населенных пуштунами областей в единую автономную провинцию [Blood, 2007]. Антиколониальная направленность сблизила ПД с ИНК, и после открытия в провинции филиала Конгресса в 1928 г. ПД влилась в него.

Каких-либо внутренних конфликтов в моноконфессиональной и моноэтнической провинции не было, существовавшая проблема этнической разделенности выходила за рамки СЗПП. В отличие от мусульман Панджаба и Бенгалии перед жителями СЗПП не стояла задача выражения своих религиозных интересов и поддержания межконфессионального баланса. В силу этого популярность МЛ в СЗПП была невелика, и ее филиал здесь был создан только в 1937 г., уже после выборов.

Необходимо отдельно упомянуть о ситуации, сложившейся к концу 1930-х гг. в Синде и Белуджистане - областях, еще не получивших статуса автономных провинций и формально не участвовавших в общеиндийской политике. Синд вплоть до 1 апреля 1936 г. являлся частью Бомбейской провинции и представлял собой один из ее округов. Поскольку синдхи в большинстве своем были мусульманами, роль выразителей синдских интересов на официальном уровне взяли на себя их единоверцы из Панджаба и Бомбея. Собственных авторитетных партий - ни этнического, ни религиозного характера - в Синде к тому моменту еще не возникло14. Как отмечает в своей работе Мехтаб Али Шах, синдхи, будучи мусульманами, тем не менее никогда не стремились подчеркивать свою религиозную принадлежность. Они определяли себя в первую очередь через этничность, а не религию и "имели тенденцию сопротивляться любой несиндской власти, безотносительно ее идеологии и степени исламизированности" [Ali Shah, 1997, p. 46]. Религиозные деятели Синда не создавали собственных партий и действовали в основном в пределах медресе. Этнические же объединения в силу клановости были дезорганизованы, и ни одно из них не обладало достаточной влиятельностью, чтобы отстаивать позиции синдхов на общегосударственном уровне.

Те же факторы определяли и положение дел в Белуджистане: формально он так и не стал провинцией Британской Индии, и общее управление там осуществлял политический агент, подконтрольный вице-королю. На местах же сложились самостоятельные административные структуры, которые состояли из племенных вождей, формально присягнувших метрополии. Англичане в Белуджистане опирались на традиционную систему кланового управления и не оставляли ниши для деятельности каких-либо политических партий. Наиболее крупная этническая организация Белуджистана - партия княжества Калат, созданная в 1931 г. на волне антибританских настроений, все силы потратила на сплочение белуджского населения вокруг данного княжества, однако так и не сумела обрести поддержку за его пределами. Религиозные же настроения в Белуджистане никогда не были сильны, а индусско-мусульманских столкновений в силу малочисленности здесь индусского населения не возникало.

14 В. Ф. Агеев указывает на существование в Синде ряда политических группировок, однако их нельзя считать постоянно действующими партиями [Агеев, 1986, с. 43].

стр. 81
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что ни в одном из районов северной Индии, где мусульмане составляли более половины населения, в этот период не существовало авторитетной религиозной политической организации, представлявшей их интересы на общеиндийском уровне. Так, МЛ ориентировалась на защиту мусульманских меньшинств и соответственно не пользовалась популярностью в тех районах, где мусульмане составляли большинство. ИНК в религиозном вопросе формально придерживался нейтральных позиций, однако его лидеры в своих выступлениях периодически прибегали к индусской риторике. Собственно региональные партии являлись в целом этническими. Хотя они и характеризовались численным преобладанием мусульман, однако их программы не содержали разработанных принципов межконфессионального урегулирования.

Результаты выборов 1936 - 1937 гг. четко обозначили сферы влияния существующих общеиндийских партий и во многом предопределили их дальнейшую политику. ИНК получил абсолютное большинство мест в пяти провинциях из одиннадцати (в Соединенных провинциях - 134 из 228 мест, в Бихаре - 95 из 152, в Мадрасе - 159 из 215, в Центральных провинциях - 70 из 112, в Ориссе - 36 из 60). Кроме того, почти абсолютным было превосходство Конгресса в Бомбее - 87 мест из 175 [Growth of Communalism in India..., 2006]. Провинции с мусульманским большинством (Панджаб, Бенгалия, Синд и СЗПП) стали немногими, где ИНК не сумел утвердиться в полной мере. Его успех там был относительным и даже в ряде случаев стимулированным искусственно. Так, в Законодательном совете СЗПП Конгресс получил 19 мест из 50 во многом из-за непропорционального представительства мусульман, индусов и сикхов. В Синде ИНК занял всего 8 мест из 60 - больше, чем какая-либо другая партия, но исключительно потому, что авторитетных политических организаций в Синде не было в принципе (ближайший конкурент Конгресса - МЛ - получила еще меньше, только 3 места). Результат же, показанный Конгрессом в Бенгалии и Панджабе (60 и 18 мест соответственно), и вовсе для подобной партии представляется довольно скромным [Ikram, 1970, p. 319].

Мухаммад Икбал - известный поэт и представитель "мусульманского возрождения" в Индии, охарактеризовал результаты выборов в Панджабе, Бенгалии, Синде и СЗПП как победу "провинциализма над мусульманским самосознанием" [Ali Shah, 1994, p. 191]. МЛ получила небольшое число мест. В Панджабе Лига получила право занять только 2 из 86 мест (причем один из этих двоих депутатов позже покинул МЛ и примкнул к юнионистам), в Бенгалии - 40 из 119, в Синде - 3 из 33. В СЗПП партия в выборах и вовсе не участвовала [Ali Shah, 1994, p. 191].

Большинство голосов в провинциях с мусульманским большинством получили или местные независимые депутаты, представлявшие социальную верхушку общества, или, как в случае с Панджабом, этнорегиональные партии (в Панджабе число независимых депутатов было также велико). Это обстоятельство свидетельствовало об отсутствии у местного населения однозначных политических установок. Соответственно и у Лиги, и у Конгресса была возможность надеяться на улучшение здесь своих позиций за счет привлечения независимых депутатов.

ИНК, однако, не поспешил воспользоваться этой возможностью. С одной стороны, существовавшая политическая программа принесла ему 716 из 1585 провинциальных мандатов15, и перестраивать свой курс под какую-либо новую группу избирателей было нерационально. С другой стороны, из этих 716 мандатов только 26 были мусульманскими. ИНК неизбежно должен был прислушиваться к большинству своих избирателей и отвечать их запросам. Соответственно, если в дальнейшем Конгресс и корректировал определенным образом свои установки, то делалось это в большей степени

15 Мусульманская лига, для сравнения, получила только 109 [Уолперт, 1997, с. 176].

стр. 82
не для привлечения мусульман, а для разъяснения и упрочения своей позиции среди индусов.

Совершенно иначе после оглашения результатов выборов повела себя МЛ. Лучший результат МЛ вполне ожидаемо показала в Соединенных провинциях, получив 29 из 35 отведенных мусульманам мест [Hamdani, 2004]. Однако в абсолютном измерении это количество было крайне мало и недостаточно для того, чтобы формировать собственное правительство (всего депутатов в Законодательном совете Соединенных провинций было 228) [Growth of Communalism in India..., 2006]. Квоты для мусульман в других провинциях с мусульманским меньшинством были еще меньше, чем в Соединенных провинциях - соответственно результаты Лиги там выглядели еще скромнее. Что касается районов, где, согласно новой избирательной системе, мусульмане действительно могли повлиять на формирование правительств (Панджаб, Бенгалия, Синд и СЗПП), то там МЛ в силу своей стратегии фактически провалилась. В сложившихся условиях корректировка курса с целью обретения поддержки провинций мусульманского большинства стала для МЛ единственной возможностью остаться на политической арене.

Следует иметь в виду, что не только МЛ начала ориентироваться на союз с ведущими региональными политиками, но и они в разное время проявили открытую заинтересованность в таком сотрудничестве. Для Бенгалии и Панджаба главным обстоятельством, повлиявшим на сближение их этнорегиональных организаций с Лигой, стал отказ ИНК в 1937 г. формировать правительства с мусульманами-неконгрессистами16. Особенно негативно этот шаг Конгресса был воспринят в Бенгалии, где формирование коалиционных правительств ведущими партиями было объективной необходимостью. Позиция Конгресса не оставила ПКП выбора: Фазлул Хак провел переговоры с М. А. Джинной, по результатам которых ему было поручено сформировать коалиционное правительство. В Панджабе объявленный Конгрессом бойкот был также воспринят весьма болезненно, поскольку местные мусульмане увидели в этом ущемление своих религиозных и политических прав. В результате в Панджабе началось то, что Мухаммад Икбал назвал "пробуждением мусульман": в прессе открыто начали звучать заявления, что "ислам в Индии находится в опасности" [Symons, 1950, p. 55]. В этой ситуации новый лидер ЮП Сикандер Хаят Хан и глава ПКП Фазлул Хак пошли на дальнейшее расширение сотрудничества с МЛ. На сессии Лиги в Лакхнау в сентябре 1937 г. Фазлул Хак и Сикандер Хаят Хан заявили о своей полной поддержке позиций МЛ и призвали членов своих партий вступать в нее на правах двойного членства.

С этого времени МЛ начала выстраивать отношения с этнорегиональными партиями и политиками на местах в совершенно новом качестве - как представитель всех мусульман. Смена курса в первую очередь отразилась на деятельности провинциальных филиалов МЛ: были расширены и реформированы организации в Бенгалии и Панджабе, а также открыты отделения партии в Синде и СЗПП.

Первым мероприятием по реструктуризации бенгальского и панджабского филиалов стало назначение в них нового руководства. Чтобы доказать независимость Лиги от партии юнионистов и ПКП соответственно, М. А. Джинна поставил во главе филиалов уважаемых провинциальных политиков, которые в то же время не были замечены в связях с этнорегиональными партиями: панджабское отделение после смерти Фазл-и-Хусейна возглавил Мухаммад Икбал, бенгальское - Хусейн Шахид Сухраварди.

Политика МЛ в отношении партии юнионистов и ПКП в конце 1930-х - начале 1940-х гг. была в высшей степени лояльной. М. А. Джинна запретил Х. Ш. Сухраварди и М. Икбалу критиковать действия правительств Фазлул Хака и Сикандер Хаят Хана,

16 В Синде и СЗПП, где других влиятельных партий просто не было и ИНК после выборов занимал лидирующие позиции, объявленный бойкот не помешал Конгрессу привлечь на свою сторону необходимое число независимых депутатов и сформировать проконгрессистские правительства.

стр. 83
даже в тех случаях, когда они не отвечали интересам мусульман [Jinnah of Pakistan..., 2006].

Готовность МЛ идти на компромисс с этнорегиональными партиями Панджаба и Бенгалии была взаимной и сопровождалась массовым оттоком из этих организаций немусульман. Вызвано это было тем, что в условиях "мусульманского возрождения" в Панджабе и Бенгалии, на которое указывают исследователи, Сикандеру Хаят Хану и Фазлул Хаку все труднее становилось сохранять секулярность своих организаций. По мере усиления позиций мусульман в результате принятых мер подобная поддержка перестала работать на сохранение межрелигиозного баланса и, наоборот, начала расшатывать его. Этнорегиональные партии Панджаба и Бенгалии стали в каком-то смысле заложницами ситуации. Численное преобладание в них мусульман и необходимость адекватно реагировать на господствовавшие в провинциях настроения вынуждали эти организации все более решительно выступать в защиту именно представителей ислама. Возник замкнутый круг: чем последовательнее ЮП и ПКП выступали в защиту мусульман, тем меньше их поддерживало индусское и сикхское население. Отход от этих надобщинных партий немусульман поставил под удар их первоначальную политическую платформу. Внутренний кризис ослабил организации Сикандер Хаят Хана и Фазлул Хака, что, в свою очередь, усилило их зависимость от МЛ. Ориентированность на Лигу требовала от этих партий еще большей лояльности по отношению к мусульманам.

Развязка наступила в начале 1940-х гг. В 1940 г. МЛ приняла Лахорскую резолюцию - документ, призвавший районы с мусульманским большинством к борьбе за собственную государственность. Таким образом, Сикандер Хаят Хан и Фазлул Хак окончательно дискредитировали собственные региональные партии, поскольку, будучи членами Лиги, были вынуждены признать концепцию разделения интересов индусов, мусульман и сикхов.

Росту популярности МЛ в провинциях с мусульманским большинством способствовала политическая ситуация в СЗПП и Синде. После того как в ноябре 1939 г. руководство ИНК приняло решение отозвать своих членов из провинциальных правительств (в знак протеста против вовлечения Индии во Вторую мировую войну), коалиционные правительства СЗПП и Синда распались (соответственно в ноябре 1939 г. и в марте 1940 г). СЗПП оказалась под прямым правлением губернатора Джорджа Каннингема. В Синде при непосредственном влиянии англичан было спешно сформировано коалиционное правительство из независимых депутатов, которое отличалось такой неустойчивостью, что пакистанский исследователь Мухаммад Айюб Хуро назвал период его работы "пыткой для всего Синда" [World Scholars..., 1986, p. 206].

Обострение ситуации после отставки конгрессистских правительств серьезно ослабило позиции ИНК в СЗПП и Синде. Кроме того, поскольку обе эти провинции исторически являлись сателлитами Панджаба, кризис в них негативно отразился на популярности ИНК в Северо-Западной Индии в целом и косвенно способствовал уже упомянутому налаживанию отношений между ЮП и противостоявшей ИНК МЛ.

Партия М. А. Джинны сумела извлечь из отставки конгрессистских правительств значительную выгоду, поскольку осталась, по сути, единственной политической организацией, способной влиять на судьбу провинций с мусульманским большинством. Нагнетание межконфессиональной напряженности, вызванное в равной мере как политикой Конгресса и Лиги, так и действиями провинциальных политиков, помогло партии М. А. Джинны воспользоваться ситуацией и в полной мере обрести свою национальную идею. Такой идеей стала идея мусульманской нации, оформившаяся в задачу создания Пакистана - государства мусульман, в котором последователи ислама получат полные демократические права и свободы и смогут освободиться от притеснений со стороны представителей других конфессий.

стр. 84
Учитывая, что серьезных межэтнических противоречий к тому моменту, в общем, не наблюдалось, а гарантирование Лигой прав и свобод для мусульман выглядело весьма заманчиво, "мусульманское государство" представало как вполне приемлемый компромисс17. Именно соблюдение религиозных интересов и многообещающая позиция по этническому вопросу18 обеспечили в 1940-е гг. успех программе МЛ.

Доказательством поддержки избирателей стали результаты, показанные Лигой на выборах 1945 - 1946 гг. Партия М. А. Джинны смогла самостоятельно сформировать правительства в Бенгалии и Синде (во главе них встали соответственно Хусейн Шахид Сухраварди и Гулям Хусейн Хидаятулла), а также получила относительное большинство мест в Панджабе19. Неутешительные для МЛ итоги голосования в СЗПП объяснялись не идеологическим неприятием партии, а ее неспособностью договориться с представителями местной элиты и неудачной экономической политикой, проводившейся правительством члена МЛ Аурангзеб Хана во время Второй мировой войны.

Главным достижением партии М. А. Джинны следует считать также уменьшение числа представителей этнорегиональных партий, что говорит об ослаблении этнических настроений на местах. В этой ситуации в апреле 1946 г. избранные от Лиги законодатели центрального и провинциальных собраний (всего около 500 человек), оставив провинциальные интересы, единогласно дали клятву бороться за единый Пакистан.

Особенно горячо создание государства мусульман поддержали представители Бенгалии и Панджаба. Руководство Лиги по-прежнему обещало не допустить раздела провинций и добиться того, чтобы их целиком включили в будущий Пакистан. Однако будучи партией с однозначной религиозной ориентацией, Лига не могла претендовать на поддержку всех представителей данных этносов, что неизбежно усилило противостояние по конфессиональному признаку. Вспыхнувшие в 1946 г. межобщинные столкновения и последовавшее вслед за этим согласие на раздел провинций стали следствием сложившейся политической ситуации20. В Бенгалии и Панджабе к тому моменту не осталось влиятельной этнической организации, способной играть роль буфера между конфликтующими религиозными общинами. По этой же причине не получили развития идеи превращения данных провинций в независимые государства21.

Наиболее безболезненно идея Пакистана была принята в Синде. Синдская Ассамблея первой проголосовала за вхождение в Пакистан22, так же как ранее первой утвердила Лахорскую резолюцию23. Эта этнически гомогенная провинция с устойчивым мусульманским большинством оказалась наиболее подверженной влиянию МЛ.

Для СЗПП и Белуджистана вопрос о вхождении в новое государство Пакистан был сложнее. В данных монорелигиозных провинциях этническая целостность была нарушена задолго до образования Пакистана, а феномен этнической разделенности сло-

17 Официально Лига признала необходимость раздела этих провинций только в первой половине июня 1947 г., когда согласилась с "Планом Маунтбеттена" от 3 июня 1947 г.

18 Руководство Мусульманской лиги с самого начала старалось не делать каких-либо однозначных заявлений о положении внутри мусульманского государства отдельных этносов. Лахорская резолюция не оговаривала даже количества предполагаемых мусульманских государств, и официально этот вопрос был решен только в 1946 г. [Уолперт, 1997, с. 303 - 304].

19 Несмотря на явное упрочение позиций Лиги в политической жизни Панджаба, партии М. А. Джинны не удалось сформировать правительство: ИНК, Акали Дал и партия юнионистов вступили между собой в коалицию, с согласия которой юнионист Хизр Хаят Хан Тивана сохранил пост главного министра.

20 Согласно плану раздела Индии от 3 июня 1947 г., члены бенгальского и панджабского законодательных собраний сначала проголосовали за раздел провинций, а затем депутаты-мусульмане приняли решение о вхождении "мусульманских" территорий в Пакистан.

21 Против этого резко выступали индусская и сикхские общины, осознавшие, что в новых государствах они останутся в меньшинстве.

22 26 июня 1947 г.

23 В марте 1943 г.

стр. 85
жился исторически24. Это предопределило, с одной стороны, сравнительно равнодушное отношение Белуджистана и СЗПП к идее Пакистана, а с другой - весьма позднее и неединогласное выдвижение требования этнической автономии. Вопрос о вхождении в Пакистан политическими деятелями данных провинций длительное время вообще не рассматривался. Абдул Гаффар Хан - авторитетный пуштунский политик и брат главного министра СЗПП Хана Сахиба - вплоть до июня 1947 г. был уверен, что ИНК не допустит создания Пакистана и СЗПП останется в составе Индии. Глава крупнейшего белуджского княжества Калат Мир Ахмад Яр Хан, поддерживавший переписку как с членами Лиги, так и с конгрессистами, при любом раскладе намеревался требовать лишь сохранения "особого статуса" Калата, но не объединения всех белуджей [Ali Shah, 1997, p. 95].

Только после того, как в июне 1947 г. раздел Британской Индии на два государства был официально признан обеими общеиндийскими партиями и стал неизбежен, пуштунские и белуджские политики начали пересматривать свои позиции. В результате самоопределение данных провинций происходило по религиозному признаку, что и привело к конечному утверждению идеи Пакистана25.

Таким образом, политическое развитие Панджаба, Восточной Бенгалии, Синда, СЗПП и Белуджистана завершилось тогда их объединением в мусульманское государство. На данном историческом этапе идея Пакистана как мусульманской государственности оказалась приемлема для составивших его народностей. Однако дестабилизирующее влияние этнорегионального фактора не было полностью снято. Его воздействие на развитие и практическую реализацию идеи мусульманской нации продолжилось уже в независимом Пакистане.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Агеев В. Ф. Новейшая история Синда. М., 1986.

Белокреницкий В. Я., Москаленко В. Н. История Пакистана. XX век. М., 2008.

Ганковский Ю. В. Народы Пакистана (Основные этапы этнической истории). М., 1964.

Ганковский Ю. В. Национальный вопрос и национальные движения в Пакистане. М., 1967.

Пономарев Ю. А. История Мусульманской лиги Пакистана. М., 1982.

Уолперт С. Джинна - творец Пакистана. М., 1997.

Ali, Syed Amjad. Interview. January 15, 2007 // http://www.harappa.com/amjad_ali/amjadali_interview_pf.html#Congress

Ali Shah Mehtab. The Foreign Policy of Pakistan. Ethnic Impacts on Diplomacy, 1971 - 1994. L., 1997.

Baluch Mir Ahmad Yar Khan. Inside Baluchistan (A Political Autobiography of His Highness Baiglar Baigi: Khan-e-Azam XIII). July 28, 2006 // http://www.bso-na.org/files/InsideBaluchistan_Appendix_Treaties.pdf

Blood Peter R. Afghanistan: a Country Study. October 17, 2007 // http://countrystudies.us/afghanistan/

Cohen Stephen Philip. The Idea of Pakistan. New Delhi: Oxford University Press, 2005.

Growth of Communalism in India (1937 - 1947). 11 August, 2006 // http://www.mrmulliner.sulekha.com/blog/post/2006/08/growth-of-communalism-in-i ndia-ii-1937 - 1947.htm

Hamdani Yasser Latif. Muslim League's Politics (1937 - 1947). January 15, 2004 // http://www.chowk.com/articles/6551

Ikram S.M. Modern Muslim India and the Birth of Pakistan (1858 - 1951). Lahore: Sh. Muhammad Ashraf, 1970.

India's Partition. Process, Strategy and Mobilization. New Delhi: Oxford University Press, 2006.

24 Уже на момент создания данных провинций порядка 31% пуштунов проживало на территории Афганистана; около 30% белуджей - в Иране, а еще 7% - в Афганистане [Blood, 2007].

25 Референдум в СЗПП был проведен 17 июля 1947 г. Поскольку вопрос о Пуштунистане так и не был внесен в бюллетень, Абдул Гаффар Хан призвал пуштунов бойкотировать голосование. В итоге в референдуме приняло участие около 51% жителей провинции; из них более 98% выступили за присоединение к Пакистану. В Белуджистане голосование за вхождение в Пакистан было осуществлено 29 июня 1947 г. на заседании выборных депутатов муниципалитета Кветты и членов джирги ханов местных племен. В голосовании не принимали участия депутаты-немусульмане, а также представители Калата. Глава Калата Мир Ахмад Яр Хан 15 августа провозгласил независимость княжества и вместе со своим братом принцем Абдулом Каримом Ханом повел борьбу за создание собственного государства.

стр. 86
Iqbal, Jinnah and Pakistan: The Vision and The Reality. Syracuse: Syracuse University, 1979.

Jinnah of Pakistan. Documents. Iqbal to Jinnah. March 24, 2006 // http://www.humsafar.info/iqbrev371030.htm

Kramer M. Islam Assembles. The Advent of the Muslim Congresses. N.-Y., 1986.

Shaikh Farzana. Community and Consensus in Islam. Cambridge: Cambridge University Press, 1989.

Symons Richard. The Making of Pakistan. London: Faber & Faber, 1950.

World Scholars on Quaid-i-Azzam Mohammad Ali Jinnah. Islamabad: Quaid-i-Azam University, 1986.

http://censusindia.gov.in/Census_And_You/old_report/Census_1931n.html

Permanent link to this publication: