Размышляя о счастье, герой чеховского рассказа "Крыжовник" произносит такую фразу: "Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда - болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других". "Кто-нибудь с молоточком" -это совесть, которая не позволяет человеку чувствовать себя хорошо, когда кому-то рядом плохо, не дает существовать, отгородившись от мира, не прислушиваясь к чужим страданиям, не задумываясь о проблемах других.

Мысль о том, как надо жить в обществе, часто посещает чеховских героев. Еще чаще писатель показывает, как нельзя жить, чтобы не погубить в себе человека. Яркие примеры - образы Рагина из "Палаты N 6", Алексея Лаптева из повести "Три года", Ионыча из одноименного рассказа.

В современной русской литературе чеховские традиции продолжает B.C. Токарева. Вопросы о том, как надо и как нельзя жить, пожалуй, главные для нее. Конечно, это не значит, что автор выступает в роли морализатора. В рассказах и повестях писательницы нет и намека на поучение. Но она обладает удивительным даром: убеждать, что описанное - не придуманная история о незнакомом человеке и даже не рассказ о хорошо знакомом, который вызывает интерес, а возможно, и сочувствие, - все это о нем самом, о читателе. При этом неважно, мужчина перед нами или женщина, старушка или подросток. Читатель знает: все, о чем рассказано - о нем самом, и потому он не может не мыслить и не выбирать вместе с автором и его героями верную жизненную дорогу.

Какими путями достигается интимизация произведения и одновременно повышается его воздействующая сила? В арсенале авторских средств можно обнаружить следующие: 1) обращение к

стр. 25

национальному менталитету, культурным корням русского народа; 2) "игра стилями" (термин Л.В. Щербы), то есть столкновение языковых средств различной функционально-стилевой направленности; 3) выстраивание тематических рядов слов; 4) переплетение разных форм чужой речи, употребление "двуголосых" слов (термин М.М. Бахтина); 5) использование стилистического приема повтора; 6) введение в текст ключевых слов. В качестве примера рассмотрим рассказ Токаревой "Кошка на дороге".

Фабула произведения такова. Сорокалетний ученый Климов, в прошлом женатый, а теперь одинокий человек, отдыхает в санатории. Однажды на прогулке он встречается с голодной бродячей кошкой. В порыве жалости приводит ее в столовую, кормит, но затем по требованию сестры-хозяйки санатория прогоняет животное. Ночью, неожиданно проснувшись. Климов ощущает какое-то внутреннее беспокойство. Не отдавая себе отчета в том, что делает, идет в лес в поисках кошки, но не находит ее. И странное дело: такой вроде бы незначительный эпизод (подумаешь - брошенная кошка!) потрясает героя, заставляет его задуматься о том, как он прожил жизнь.

Перед нами образ интеллигента средних лет. И сам этот образ также "усредненный". Думается, не случайно отсутствует портретное изображение персонажа. Ведь это облегчает читателю "примерку на себя". Описание внешности сводится к формулировке: "сорокалетний человек с избыточным весом, ведущий малоподвижный образ жизни".

Характеристика действующих лиц переплетается с передачей собственного взгляда главного героя на окружающий мир. Это выражается в тесном слиянии авторской и несобственно-прямой речи, создающем впечатление, что персонаж оценивает ситуацию, а автор - персонажа.

В Климове уживаются два непохожих, далеких друг от друга человека. Один - профессионал, привыкший к деловой атмосфере, официальной обстановке, автор "научных статей в научных журналах". Этот образ поддерживается употреблением в тексте множества штампов, с помощью которых характеризуется или при помощи которых излагает свои мысли герой: оценил ситуацию, дневной рацион, избыточный вес, малоподвижный образ жизни, пребывал в среднем возрасте и полном достатке, высокий интеллект, израсходовать лишние калории, ассортимент и т.д. Другой - обыкновенный мужчина, живущий обыденной жизнью, старающийся не углубляться в тонкости психологических переживаний. В его лексиконе встречаются и разговорные фразеологические единицы, и стилистически сниженные слова, например: едва сводились концы с концами, плевать с высокой колокольни, полудурок, орать. Столкновение двух этих функционально контрастных лексико-фразеологических пластов создает индивидуальность персонажа.

Отражение особенностей образа находит поддержку в семантике

стр. 26

слов, характеризующих внутренний мир и поведение Климова. По отношению к нему часто употребляются глаголы, описывающие его как человека, живущего рассудком (причем некоторые из них встречаются неоднократно): оглядел, оценил, пригляделся, поклялся, ответит, размышлял, спрашивал, поверил, раздумывая, спросил, подумал, заметил, сознался, додумывать, заключил, вспомнил, понял и т.п. Так же часты и глаголы, передающие моторную реакцию: отправился, остановился, вышел, повернулся, зашагал, вошел, вернулся, пошел, ускорил, затопал, обернулся, выбрался, побрел, сел, лег, встал, двигаться, стоял и т.п. Ряды этих глаголов, объединенных тематически, создают представление о человеке рационального склада, движимом в своих действиях разумом. Гораздо реже встречаются глаголы или глагольные словосочетания, указывающие на чувства: любил лес; чувствовал себя спокойно и умиротворенно; удивленно спросил; волнуясь и одновременно ликуя; насмешливо восхитился; заробел; удивился; чувствуя почти счастье от ощущения комфорта и покоя.

Обращает на себя внимание факт, что ощущение любви, счастья (вернее почти счастья} вызывают у Климова не люди, а окружающая обстановка. Потребности же в человеческом общении у героя сведены к минимуму. Он как бы возвел между собой и миром людей искусственную стену и в то же время сам мучится этим. В тексте есть два фрагмента, сходные по мысли, но разные по оценке со стороны героя. Сначала - в описании впечатления Климова от старушки, соседки по столу: "...старушка сама ничего не рассказывала, а Климов не спрашивал. Его не интересовала чужая жизнь, если она не могла иметь к нему отношения". Затем - в описании подсознательных ощущений Климова: "Наибольшее одиночество приходило к нему в скоплении людей, потому что этим людям не было до него никакого дела. У них была своя жизнь, а у него - своя". Персонаж совершенно спокойно относится к тому, что чужие люди безразличны ему, и одновременно чувствует боль от невнимания других.

Автор дает читателю понять, что герой сознательно отдаляется от окружающих и сознательно же запрещает себе углубляться в свои ощущения, упрямо не желая замечать возникающие неприятные проблемы. С этой целью использован прием троекратного корневого повтора: "Гулять он не умел и не любил, потому что незанятый мозг устремлялся в воспоминания, в додумывание ситуаций, которые он не хотел бы додумывать до конца. Есть ситуации, которые полезнее не додумывать".

Интересно, что текст рассказа почти совершенно лишен тропов. Здесь крайне редки метафоры. Это не случайно: Климов настроен сугубо рационалистично. И только вспоминая свою юность, он настраивается на поэтический лад. Как следствие появляются немногочисленные метафорические словосочетания: напор счастья, ярко счастлив.

стр. 27

Уже было замечено, что Климов не чувствует необходимости в общении с себе подобными. Зато автор отмечает тягу героя к природе, восприятие ее как живого, родственного начала. Даже люди в представлении Климова схожи с животными или растениями. Вот какими он видит своих соседей по столу: "Соседка справа была деликатная старушка, похожая на засушенного кузнечика"; "Олег был здоровенный, как бурый медведь, и такой же сутулый"; "Лена была молодая, но не первой, а, пожалуй, второй молодостью, когда все, что должно было расцвести, - расцвело, а кое-что даже чуть-чуть повяло. Это было не майское, а июльское цветение красоты".

В душе сорокалетнего ученого с рассудочностью странным образом уживается наивный антропоморфизм, сохранившийся с детских лет. Автор вводит сообщение об этой черточке сознания персонажа как бы от своего лица, но форма повествования убеждает в том, что перед нами мысли героя. Тут и фамильярный вариант имени друга детства, и фрагменты фраз, схожие с обрывками разговорной речи: "Когда-то в детстве друг Славка сказал, что деревья - это умершие люди и может статься, что в лесу среди деревьев присутствует какой-то очень дальний родственник, живший еще во времена Ивана Грозного. Климов поверил. И верил по сегодняшний день. То есть он, конечно, знал, что это не так. Но ведь никто не доказал обратного".

Ощущение единства с природой помогает герою жить: "Лес мирил его с прошлым и настоящим". Случайно встреченную бродячую кошку он подсознательно воспринимает как мыслящее, равноценное себе существо. А проявляется это в приписывании кошке человеческих чувств: "Может быть, эта кошка всю зиму просидела в пустой даче, ожидая хозяев, а теперь обиделась и отчаялась, и вышла на дорогу, прихватив с собой все свое отчаяние и возмущение". Заметим, что очеловечивание кошки происходит помимо воли Климова-рационалиста. Рассудком он оценивает животное как существо неразумное, а потому низшее. Недаром впоследствии (отметим, несколько забегая вперед) Климов будет недоумевать, когда старушка - соседка по столу - упрекнет его в предательстве по отношению к кошке. Ср.:

[Старушка:] "- Если вы начали принимать участие в другой судьбе, то вы должны участвовать до конца. Или не участвовать совсем.

- Да. Но это не имеет отношения к кошкам.

- Вы не правы. Кошка - очень личностный зверь. Вы даже не представляете себе, что такое кошка. Она связана с Луной. Как море.

- Откуда вы знаете?

- Знаю. Я сама при первом рождении была кошкой. - старушка улыбнулась, как бы вышучивая свою фразу. "Сумасшедшая", - подумал Климов".

Климов-рационалист не допускает мысли о том, что животное

стр. 28

сродни человеку. А Климов-антропоморфист, подобно собеседнице, внутренним взором, душой видит в кошке личность.

Но вернемся к сюжету. По приглашению Климова голодная кошка пошла за ним. Вместе с героем автор отмечает: "Она не собиралась заискивать и шла там, где ей было удобно"; получив от Климова угощение, кошка ела много, потому что "она была не уверена в завтрашнем дне". А когда по требованию сестры-хозяйки Климов стал прогонять кошку, "в ее глазах легко было прочитать: "какой же ты подлец!"". Согласимся: подобные детали скорее годятся для описания поведения человека, чем животного.

Герой поступил так, как подсказал ему рассудок: из-за какой-то бродячей кошки нечего осложнять отношения с сотрудником санатория. И, очевидно, он не задумался бы, точнее, не дал бы себе задуматься над аморальностью поступка, если бы не старушка, которую Токарева дважды определяет эпитетом деликатная. Удивившись поведению Климова, соседка упрекнула его: "Вы говорите о живом существе как о вещи". Эта фраза подытоживает характеристику персонажа, к которой до этого автор подводит читателя исподволь, осторожно.

Климов равнодушен к другим и эгоистичен. А к себе относится с уважением, считая себя "мужчиной с высоким интеллектом", и со снисхождением. оправдывая свои слабости. Так, решив похудеть, чтобы выглядеть соответственно своему статусу (интеллигент средних лет, имеющий авторитет в науке), Климов вдруг обнаруживает, что не в силах отказаться от лишней еды. Тогда он моментально создает в свое оправдание целую теорию. Его размышления о лишнем пончике начинаются с самоуговаривания, попытки воздействовать на честолюбие: "...неужели у него, мужчины с высоким интеллектом, публикующего научные статьи в научных журналах, не хватает силы воли отодвинуть пончик?", а завершаются цепью аргументов, доказывающих, что пончик необходимо съесть, так как на него затрачено "огромное количество труда", которым нельзя пренебречь "во имя одной реплики одного полудурка", могущего заметить, что Климов похудел.

Окружающее персонаж воспринимает как совокупность вещей, которые можно купить в магазине, если возникнет нужда в них. Недаром огонь, море, горы, степь названы не просто природой, а "всем природным ассортиментом". Но сам Климов не смотрит на себя со стороны и даже не догадывается о том, насколько потребительски он подходит к миру. Поэтому реплика старушки обижает героя, задевает его за живое. Срабатывает механизм самозащиты, самооберегания: Климов не подпускает к себе чеховского человека "с молоточком". Автор снова вводит в текст глагол додумывать (вместе с мыслью о запрете додумывать): "В комнате он сел в кресло и приказал себе: не додумывать. Когда его что-то тревожило и он не знал выхода, он запрещал себе додумывать ситуацию до конца".

стр. 29

Встреча героя с одинокой кошкой оказывается символичной. Неслучайно дело произошло на перекрестке. Вспомним: в славянской мифологической традиции ему приписывается особая, магическая роль. "Перекресток - роковое, "нечистое" место, принадлежавшее демонам, на перекрестке совершаются опасные и, наоборот, исцеляющие действия, гадания, произносятся заговоры (...) На перекрестке совершаются предопределяющие судьбу встречи" (Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995. С. 302-303). Намеком на вмешательство в судьбу персонажа потусторонних сил, думается, служит мотив числа три - одного из древних интернациональных символов, нашедших отражение в религиях, суевериях, фольклоре разных народов: перед героем не просто перекресток, а место скрещивания трех дорог, где он выглядит русским богатырем, раздумывающим, какую из них выбрать; на это распутье Климов попадает трижды: впервые встречая кошку, относя ее обратно по приказу сестры- хозяйки и безуспешно разыскивая животное бессонной ночью. Стоит также отметить, что встреченным животным оказалась именно кошка, а не белка или какое-нибудь другое существо. Кошка в мифологии славян тоже связана с представлениями о потусторонних силах. Символичным является и то, что поиски кошки идут при луне, устойчиво ассоциирующейся в народных поверьях с загробным миром, с областью смерти (см.: Славянская мифология. С. 246). Число три, кошка, луна воспринимаются как символы и служат своеобразным мостом, по которому герой возвращается из мира холодного прагматизма в мир чувств, в тот мир, в котором и должен существовать нормальный человек. Именно встреча с кошкой и поиски ее при луне пробили брешь в стене запрета на воспоминания. Читаем: "От Луны шло свечение в небе и на земле. Климов вдруг понял, что когда-то уже видел это". Случившееся заставляет героя изменить своему принципу - не вспоминать, не додумывать. Поэтому при описании эпизодов прошлой жизни персонажа, всплывающих в его памяти, в текст снова включается глагол додумывать: "Потом он был ярко счастлив и с такой же силой несчастлив. Но об этом лучше не помнить. Не додумывать ситуацию до конца... а собственно почему не додумывать Может быть, как раз взять и додумать до самого конца".

Многократный повтор в тексте рассказа слов додумать, додумывать, додумывание привлекает к ним внимание читателя, заставляет осознать их как ключевые.

Еще одним таким ключевым словом оказывается совесть. Интересен прием его введения в текст. Прогоняющий ни в чем неповинную кошку Климов досадует на ее нежелание уйти. Эта досада выражается у него репликой: "Ни стыда, ни совести... А еще кошка". Реплика в устах персонажа звучит нелепо. Ведь читателю ясно, что кошка нежеланием поверить в предательство человека мешает дремать его собственной совести и создает у него ощущение неудобства, стыда, в котором

стр. 30

он сам себе не хочет признаться. Неспроста за репликой Климова следует ироничная сентенция, оформленная как речь автора: "Отсутствие совести у одного рождает бессовестность у другого". Читателем эта фраза воспринимается как имеющая двойное авторство. С одной стороны, она может быть приписана Токаревой, которая с издевкой говорит о персонаже, с другой - ощущается как мелькнувшая в подсознании героя формулировка оправдания его дальнейших действий: чтобы отпугнуть кошку, он бросил в нее обломком ветки. В конце рассказа, решившись додумать ситуацию до конца, герой признается себе в том, что додумать значит "все направить и выверить по законам его, климовской, совести".

Климов испытывает раскаяние - не только и не столько в том, что обидел кошку. Ведь уже ясно: он видит в ней личностного зверя, внутренне признавая правоту деликатной старушки, и от возвращения кошки ждет прощения всей своей прежней, эгоистичной жизни. Автор, однако, не дает герою легкого примирения с совестью. Кошки нет, и Климов уже не размышляет - он прислушивается к своим чувствам (!): "Климов стоял и слушал в себе опустошение. В этом опустошении гулко и трудно, будто вхолостую, билось сердце". Сердце (по тем же мифологическим представлениям древних) - вместилище чувств. Сердце Климова опустошено, и это заставляет его страдать. Страдание воспринимается как очищение героя.

Анализ рассказа приводит к заключению: основная мысль автора -человек должен помнить о том, что он не один на Земле, что его окружают такие же люди, как он сам, что нельзя отгораживаться от них, нельзя быть равнодушным к чужой жизни, нельзя построить для себя одного крепость и благополучно прожить в ней всю жизнь. Надо обдумывать и оценивать происходящее в соответствии с законом совести, отвечать за свои поступки, иначе расплата неизбежна. И хорошо, если раскаяние в ошибках придет вовремя, когда еще можно что-то исправить. А если будет поздно?..

Ростов-на-Дону

Permanent link to this publication: