Нынешний студенческий город Советской Эстонии Тарту является не только на территории Эстонии, но и во всей Восточной Прибалтике самым древним городом из числа упоминаемых в письменных источниках. В "Повести временных лет" под 1030 г. в связи с походом Ярослава Мудрого в район современной нам Юго-Восточной Эстонии сказано: "...Иде Ярослав на чудь, и победи я, и постави град Юрьев". Так князь Ярослав, в крещении Юрий, дал по своему имени название древнейшему городу Эстонии. Весной 1061 г. эсты, согласно летописи "Соссолы", завоевали Юрьев и находившиеся близ деревни, и "город и хоромы пожгоша, и много зло створища, и Плескова доидоша воююще" (то есть "воюя, дошли до Пскова"). Название Юрьев бытовало также довольно часто в XIX веке. Не менее известно слово местного происхождения - Тарту (Тарбату, отсюда немецкое Дорпат, Дерпт). Оно встречается в разных источниках, в том числе в "Хронике Ливонии" Генриха (начало XIII века). Из того же источника известно о существовании городища, которое находилось на Тоомемяги, в самом центре теперешнего Тарту, возникшего вокруг городища довольно давно. "Хроника Ливонии" отмечает как конечную дату существования старого городища 1224 г., когда Тарту, а затем и вся эстонская земля были завоеваны немецкими рыцарями.

На месте городища был построен после 1234 г. каменный замок тартуского епископа.

Письменные источники по истории Тарту очень скудны вплоть до XVI столетия. Многие из них погибли в ходе войн и пожаров. До самого последнего времени в распоряжении исследователей не имелось достаточно точных данных о древней истории города, о крепости Ярослава, о ее расположении. Только археологические раскопки, недавно предпринятые в Тарту, позволили по- новому осветить данный вопрос. Раскопки на городище впервые проведены в 1956 году. Затем они повторялись в 1957, 1958 и 1969 гг. экспедицией под руководством автора этих строк¹ , а на территории древнего города возобновлены в 1966 и продолжены в 1969 году² . В результате удалось выяснить многие интересные страницы истории древнейшего эстонского города, а прежде всего пути возникновения и дальнейшие этапы его развития.

Некоторые местные исследователи давно высказывали предположение, что крепостные укрепления Ярослава следует искать не на территории древнего города, а на городище. При этом предполагалось, что последнее было завоевано Ярославом в 1030 году. За последние годы советские специалисты комбинированными исследованиями доказали, что древнерусский термин "град" в своем начальном значении можно истолковывать не только как город, а порою и как городище. Результаты наших раскопок прямо подтверждают такое толкование. Но сначала приведем некоторые общие сведения о древнем Тарту. Возникает, например, вопрос, что заставило Ярослава предпринимать походы на юго-восток Эстонии? Ответ можно искать, по-видимому, в достаточно благоприятном расположении Тарту на реке Эмайыги, в центре материковых и водных путей территории эстов. Городище Тарту расположено на самом высоком месте болотистого луга реки Эмайыги, единственном удобном здесь проходе важного торгового пути, который соединял южноэстонские и соседние, латвийские области, а также ремесленные центры Псков и Новгород с гаванями Северной Эстонии и этой частью Балтики. Понятно, почему древнерусские князья в связи с дальнейшим укреплением Древнерусского государства были заинтересованы овладеть этими землями, упрочить свое влияние на торговых маршрутах и получать дань от местного населения. Об этом свидетельствуют и данные русских летописей.

В период возникновения и развития Древнерусского государства, на территории Эстонии происходили большие сдвиги в социально-экономических отношениях. На основе прогресса пашенного земледелия, скотоводства и ремесла в древнеэстонском обществе возникали зачатки классовых отношений, выделялась социальная верхушка, появлялись многочисленные укрепленные городища, на месте которых позднее образовался

¹ См. V. Trummal. Arheoloogilised kaevamised Tartu linnusel. "Ученые записки" Тартуского государственного университета. Вып. 161. 1964, стр. 3 - 104.

² V. Trummal. Arheoloogilised kaevamised Tartu vanalinna territooriumil. "Ученые записки" Тартуского государственного университета. Вып. 211. 1970, стр. 3 - 31.

ряд поселений городского типа. Одним из них было и Тарту, а неподалеку от него - Отепя (летописное название "Медвежья голова"). Поселением городского типа стали также древний Таллин, Вильянди и многие другие места. В те же времена участились столкновения между эстами и варягами, набегавшими на Восточную Прибалтику. Феодализирующаяся верхушка эстов сама неоднократно предпринимала походы на остров Готланд, берега Швеции и Дании. Можно предполагать, что примерно такой же характер носили более ранние межплеменные отношения между эстами и их восточнославянскими соседями. Но возникал и торговый обмен, ярко отразившийся в археологическом материале уже X - XII веков³ . Он свидетельствует о тесных торговых связях всей Восточной Эстонии, в особенности Тарту, с Новгородом и Псковом. В такой ситуации и произошел вышеназванный поход Ярослава под Тарту.

Территория древнего города во время похода Ярослава не была пустым местом. В этом районе найдено более 20 ценных монетных кладов. Их содержимое состоит в большинстве случаев из арабских дирхемов X - начала XI в. и англосаксонских монет X-XII веков. Это обстоятельство доказывает, что тут уже существовал, по-видимому, древний торговый центр. А когда здесь приступили к археологическим раскопкам, выявилось наличие Тартуского городища, датируемого серединой I тысячелетия н. э. Оно расположено на восточном конце подковообразного песчаного мыса Тоомемяги, поднимающегося от болотистых лугов реки Эмайыги. Крутизна его склонов (с трех сторон она равна 45°) такова, что искусственные защитные сооружения были нужны только с западной стороны. Городище занимало центральное положение в Угандиской мааконде (юго-восточная часть Эстонии) среди многих других, более маленьких городищ, возникших неподалеку примерно в то же время. Установлено четыре строительных периода. Они четко прослеживаются в разрезе вала и еще резче - в разрезе внешнего склона городища. Древнейший период его существования начинается в середине I тысячелетия и длится до VII-VIII веков. В этих слоях представлена лепная керамика разных типов, в том числе незначительное количество текстильной и штрихованной посуды, что характерно как для эстонских, так и для славянских древностей того времени.

Во втором строительном периоде насыпь вала была укреплена с внешней стороны слоями речного ила, хвороста и глины. Это время характеризуется лепной керамикой: большие сосуды баночной формы с круглыми отверстиями под венчиком и мискообразные лощеные сосуды с резко выраженной ребристостью плечиков. Совершенно отсутствует еще керамика гончарного круга. В третьем строительном периоде (сооружения второго погибли от пожара) была расширена северная сторона городища, укреплена насыпь вала, обновлены все деревянные защитные сооружения, от которых дошли до нас перегорелые остатки и толстый слой золы и угля, кончающий собою третий горизонт и указывающий на новый пожар. В данном горизонте представлена материальная культура, заметно отличающаяся от предыдущей. Прежде всего подавляющую массу находок составляют уже остатки гончарной керамики, сходной с керамикой Новгорода конца X - первой половины XI века. Эти изделия новгородского типа широко встречаются именно в городище Тарту, в то время как в других городищах или могильниках Эстонии ее нет: весьма существенный признак контактов тартусцев с русскими ремесленниками или с другим русским населением, через которое названные гончарные изделия распространялись здесь. Возможно, эта керамика послужила примером для местных гончаров, ибо с конца XI в. и в следующем столетии такие гончарные изделия повсеместно известны у эстов.

В числе остальных находок данного горизонта из внешнего склона вала отметим железные наконечники стрел. Они имеют очень близкие параллели в оружии из древнерусских городов и могильников, в особенности из дружинных курганов. Наконечники стрел данного типа неизвестны среди находок на иных городищах Эстонии, исключая Отепя на юго-востоке Эстонии и Варбола (летописное "Воробьиный нос") на северо-западе страны, где, согласно Новгородской летописи, несколько раз эсты сталкивались с русскими княжескими войсками в XI и XII веках. В верхних слоях вала Тартуского городища обнаружено также много наконечников стрел немецкого происхождения. Они относятся к дням сражений между эстами и

³ В. Труммал. Славяно-русские элементы в материальной культуре Юго-Восточной Эстонии (до начала XIII в.). "Ученые записки" Тартуского государственного университета. Вып. 87. 1960, стр. 3 - 39.

немецко-датскими рыцарями в 1224 г., когда городище было завоевано западными агрессорами. Но анализ археологического материала городища дал и еще ряд других предметов русского происхождения: пряслицы из розового шифера, ключи и замки киевского типа, черепки винных амфор южнорусского происхождения домонгольского времени.

Был сделан вывод, что остатки третьего строительного периода на городище могут быть связаны с русской крепостью 30-х годов XI в., а защитные сооружения и даже остальные постройки городища погибли, вероятнее всего, в результате пожара весной 1061 года. О последнем событии мы уже упоминали. По-видимому, эстонские крестьяне временно избавились тогда от власти как местных князьков, так и русского князя. Известный эстонский археолог акад. Х. А. Моора в свое время высказал предположение, что в Тарту было основано тогда нечто вроде вотчины русского князя. Проживавшие здесь русские построили "хоромы", которые упоминаются в той же летописи. Эти данные тоже являются хорошо мотивированной основой для объяснения наличия в городище материальной культуры древнерусского происхождения. Любопытно, что характерная для Новгорода керамика XI в. не найдена пока в древней части города Тарту, а более поздние типы русской гончарной керамики (XII-XIV вв.) там представлены.

Остатки последнего, четвертого строительного периода на городище почти не сохранились, если не считать обугленной земли под более поздними постройками каменного епископского замка и ряда перегорелых остатков от какого-то деревянного сооружения. Оно имело хозяйственное значение: здесь находились два жернова, куча обуглившихся зерен ржи, пшеницы и ячменя, много черепков гончарной керамики новгородского типа XII-XIII вв., разных предметов труда и обихода (в том числе фрагменты сошников, косы, точильные камни). Бронзовые украшения местного характера говорят о развитом литье бронзы. Об обработке железа свидетельствуют кучи шлака и разные железные орудия труда, изготовленные тут же. Однако на городище найдено мало ремесленных орудий, а также тиглей и литейных формочек. Ремесло в Тарту носило тогда "домашний" характер. Широкого и массового ремесленного производства, как в Новгороде или Пскове, не существовало. Некоторые виды украшений одинаковы по составу с древнерусскими. Ценен серебряный клад, содержащий украшения начала XII века. Он находился в серебряном византийском сосуде ⁴ .

Наконец, самые верхние слои городища связаны с периодом господства на этой территории тартуского епископа, когда наступила феодальная раздробленность. Как показывают соответствующие находки, связи с русскими городами медленно ослабевают. Постепенно растут торговые контакты с Западом. Это было обусловлено изменившейся политической ситуацией в Прибалтике середины XIII века. И только между Новгородом и Тарту сохранялись былые торговые отношения еще и в XIII-XV веках. Складывается впечатление, что именно новгородско-тартуские экономические связи - наиболее прочные из всех разнообразных связей между этим районом Эстонии и Русью. Таковы самые первые выводы о месторасположении и хозяйственном облике древнего Тарту.

⁴ М. Schmiedehelm. Ein Depotfund aus Tartu. "Eurasia Septentrionalis Antiqua". IV, S. 263 - 271; см. также А. В. Банк. Серебряный сосуд из так называемого Тартуского клада. "Muistsed kalmed ja aarded". Tallinn. 1960, Ik. 275 - 281.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - В. К. ТРУММАЛ :

Comments: