В советской историографии проблемы формирования и взаимоотношений классов и партий, складывания и борьбы основных политических лагерей в период буржуазно- демократической революции в России уже получили определенное отражение¹ . Тем по менее остаются еще недостаточно разработанными вопросы социально- экономической и политической структуры национальных регионов, соотношения и взаимоотношения в них основных общественных сил, национальной политики царизма и национальных программ различных партий, без изучения которых общая картина расстановки классов и их борьбы на российской политической арене выглядит неполной. В этом плане монография профессора Таллиннской консерватории доктора исторических наук Т. Карьяхярма об эксплуататорских классах Эстонии² , их взаимоотношениях с самодержавием в ходе борьбы вокруг буржуазных реформ в Прибалтике представляет несомненный интерес.

Задача исследователя осложняется тем, что сама, но себе история прибалтийской, и в частности эстонской, буржуазии, местного дворянства изучена весьма отрывочно, в существующих методических приемах при рассмотрении отдельных социальных групп и слоев налицо разнобой и несогласованность, крайне затрудняющая интегрирование полученных данных (нет, например, единых критериев определении принадлежности к буржуазии, ее внутренней структуры и т. п.) Сложности эти, в значительной мере отражающие общую слабость методического инструментария при исследовании социально-экономической проблематики, усугубляются особенностями региона ярче всего проявившимися в "остзейском особом порядке", засилье в крае немецко- прибалтийских баронов.

Главное авторское положение сводится к тому, что в Эстонии, как и в целом и России, на политической арене боролись три лагеря - правительственный, буржуазно-либеральный и революционно-демократический. Однако, являясь составными частями основных всероссийских политических сил, по своей внутренней структуре, характеру взаимоотношений, борьбе и т. д., они, по крайней мере, первые два, не были полным аналогом великороссийского вектора сил. Определялось это, прежде всего спецификой социально-экономического развития региона, его особым положением в Российской империи. Анализируя эти обстоятельства, автор констатирует, что в начале XX в. Эстония была одним из наиболее экономически развитых районов империи, с более четкой, чем в целом по стране, буржуазной социальной структурой, с крупной промышленностью, руководящие позиции в которой принадлежали монополиям и банкам, сильным влиянием иностранного капитала, что свидетельствовало о включении региона в единую народнохозяйственную и мировую капиталистическую систему.

К сожалению, интеграционные процессы, обусловившие втягивание Эстонии в общероссийскую систему, в книге только декларированы, но фактически не раскрыты, так же, как и противоречия между национальной и монополистической буржуазией. Т. Карьяхярм не остановился на этих вопросах подробно, видимо, потому, что в сфере крупного бизнеса позиции национального капитала были крайне слабы. Более заметное его влияние имело место в средней и особенно мелкой промышленности, торговле, владении городской недвижимостью, хотя и здесь, преоб-

¹ См.: Лаверычев В. Я. По ту сторону баррикад. М. 1907; Аврех А. Я. Столыпин и третья Дума. М. 1968; его же. Царизм и IV Дума. М. 1981; его же. Распад третьеиюньской системы. М. 1985; Дякин В. С. Буржуазия и царизм в годы первой мировой войны. Л. 1908; его же. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907 - 1911 гг. Л. 1978; Черменский Е. Д. IV Государственная дума и свержение царизма в России. М. 1976; Спирик Л. М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России. М. 1977; Старцев В. И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905 - 1917 гг. М. 1977; Шацилло К. Ф. Русский либерализм накануне революции 1905 - 1907 гг. М. 1984; и др.

² Карьяхярм Т. Эстонская буржуазия, самодержавие и дворянство в 1905 - 1917 гг., Таллин, Ээсти раамат, 1987. 312 с.

стр. 159

ладая количественно, эстонская буржуазия уступала по размерам капиталов предпринимателям из прибалтийских немцев.

Довольно высоким был и уровень аграрного развития края, где капиталистическая система уже к концу XIX в. стала преобладающей. Эстонская деревня в период империализма была капиталистически глубоко дифференцированной. Учитывая отличительные черты освобождения местного крестьянства, оказавшегося в большинстве обезземеленным, автор считает, что здесь сложилась особая модель "прусского" пути аграрно-буржуазного развития (с. 145). Местные помещики вели рациональное, высокоинтенсивное хозяйство, сочетавшее сельскохозяйственное производство с промышленной переработкой собственной продукции, широко применяя наемный труд. Но одновременно они широко использовали различного рода кабально-отработочные формы эксплуатации как ландскнехтов полузерников, так и окрестных крестьян, используя для ведения собственного хозяйства лишь около четверти своей земли (с. 67).

Капиталистическая перестройка помещичьих имений происходила в условиях искусственной поддержки царизмом феодальной монополии их владельцев на землю и к 1917 г. так и не завершилась. Вместе с тем самодержавие и здесь пыталось сохранить крестьян в качестве самостоятельных производителей (на их долю приходилось до 2/3 сельскохозяйственного производства). В результате национальный путь развития капитализма в Эстонии, как и в стране в целом, окончательно не утвердился, продолжалась борьба двух путей буржуазно-аграрной эволюции (с. 145 - 146). Таким образом, и для данного региона характерны были основные типичные для России противоречия эпохи, породившие две социальные войны. Однако эта общая для всей страны картина была здесь осложнена национальными противоречиями, что значительно затрудняет задачу разграничения политических лагерей, которую автор решает достаточно убедительно.

Правительственный лагерь в Эстонии основывался на классовом союзе прибалтийско- немецких помещиков и царизма. Ядро его составляли помещики-латифундисты, бывшие одновременно и крупно-капиталистическими предпринимателями, и землевладельцами феодального типа.

Причем здесь их земельная монополия и политическое засилье, особенно в области местного управления и самоуправления, ощущались даже сильнее, чем в великорусских губерниях. Будучи экономически менее дифференцированным, это ядро представляло собой малочисленную (вместе с членами семей - около 4 тыс. человек), но весьма влиятельную сословно-кастовую группу. Ее корпоративная организация - рыцарства, объединявшие особо привилегированных матрикулованных дворян, владельцев рыцарских имений, - также была более активной и обладала большими полномочиями и правами, чем дворянские общества центральной России. К ней примыкали прибалтийско- немецкая городская буржуазия, духовенство и реакционные пронемецкие элементы национальной буржуазии.

В 1905 г. для борьбы с революцией эти силы создали монархическую Прибалтийскую конституционную партию, игравшую весьма активную роль и в регионе (в 1910 г. был создан Союз прибалтийских конституционных партий), и на всероссийской политической арене - в Государственной думе. Одновременно в составе рыцарств помещики были представлены в Объединенном дворянстве - крайне правой политической организации страны. Прибалтийское дворянство пользовалось влиянием и в дворцовой камарилье, а также в Государственном совете.

Структура буржуазно-либерального лагеря в Эстонии, окончательно сформировавшегося в годы первой российской революции, существенно отличалась от великороссийского. Если в России его составляли более или менее крупная умеренно-либеральная буржуазия - либеральные помещики, предприниматели, буржуазная интеллигенция и т. п., то в Эстонии, как доказывает автор, главную силу этого лагеря, его костяк составляла сельская буржуазия, она действовала при политическом руководстве интеллигенции (как правило, из интеллигентов первого поколения, выходцев из среды сельской буржуазии), давшей оппозиционному лагерю политических лидеров и сформулировавшей его цели и лозунги.

В рассматриваемый период эстонская буржуазия окрепла экономически и политически, обзавелась сетью различного рода организаций, создала в 1905 г. свою политическую партию - Эстонскую на-

стр. 160

родную партию прогресса, получила в свое распоряжение средства воздействия на народные массы - газеты, журналы, издательства и т. п. К 1917 г. в ее руках оказалось большинство городских управлений, преобладающее влияние в крестьянских волостных органах самоуправления. В то же время в политическом плане эстонская буржуазия не была единой, распадаясь на ряд группировок (например, таллинская и тартуская группы либеральной буржуазии, национальные организации кадетской и октябристской партий).

Революционно-демократический лагерь не является в монографии объектом специального исследования, но его роль и общее воздействие на ход политических событий и функционирование политической структуры раскрываются на материале взаимоотношений правительственного и либерального лагерей. В центре этих отношений и борьбы находились важнейшие проблемы того времени - форма правления, аграрный и национальный вопросы, местное земское и церковное самоуправление и т. п., которые рассматриваются автором главным образом на материалах Государственной думы. В ходе подготовки и проведения буржуазных реформ, на которые царизм вынужден, был пойти, чтобы удержать свои позиции, по ряду вопросов национальные партии и организации присоединялись к общероссийским партиям и их думским фракциям, но в ряде случаев отстаивали собственные интересы, усугубляя кризис самодержавного режима.

Характерная черта книги - диалектический подход к рассмотрению позиций правительственного и либерально-монархического лагерей. Автор проводит анализ в двух взаимосвязанных направлениях: в плане выяснения, во-первых, взаимодействия и противоборства этих лагерей и, во-вторых, эволюции их стратегического и тактического курса. При этом наиболее ощутимые результаты достигнуты в разработке первого направления, уже давно ставшего традиционным в советской литературе.

Приведенный в книге фактический материал позволяет дать аргументированный ответ на два вопроса: какова была объективная основа для сближения и сотрудничества между помещиками и буржуазией? Каковы были главные причины их конфронтации и открытого противоборства? Автор показывает, что консолидационные тенденции были обусловлены самой логикой капиталистического развития региона, стремлением господствующих классов в какой-то степени смягчить социальные антагонизмы и в конечном счете не допустить повторения революции. В этой связи подробно рассматривается целый комплекс социально-экономических реформ, выясняются позиции лагерей в период революции 1905 - 1907 гг., столыпинской реакции и периода нового революционного подъема и первой мировой войны. Итоговый вывод: разногласия между правительственным и либерально-монархическим лагерями носили в основе принципиальный характер и, в конечном счете, оказались непреодолимыми (с 80, 260).

Разрабатывая другое направление, которое в литературе еще не получило подробного освещения, автор обратился к анализу идеологии, программы, стратегии и тактики каждого из лагерей, вскрыл противоречия и разногласии между политическими группировками. Наиболее полно и развернуто это сделано применительно к тартуской и таллиннской группировкам эстонского либерализма. Обстоятельно освещены в книге ход и итоги выборов в Прибалтике в I - IV Государственные думы, позиция эстонских депутатов в ходе думских дебатов по наиболее важным политическим и социально- экономическим вопросам общероссийского и регионального характера.

Ряд проблем, поставленных в книге, нуждается в дальнейшей разработке. Это, прежде всего вопрос о классификации группировок эстонского либерализма, и в частности о месте в системе политических сил партии эстонских прогрессистов. В книге содержатся противоречивые характеристики программы и тактики этой партии, которая применительно к разным периодам оценивается как близкая то к кадетам, то к октябристам. Судя по приведенным Т. Карьяхярмом материалам, партия эстонских прогрессистов представляла некий промежуточный тип либерально-монархических партий, почто среднее между кадетами и октябристами и напоминала партию мирнообновленцев. Программа прогрессистов но аграрно-крестьянскому и национальному вопросам подтверждает это предположение.

стр. 161

Автором собран и проанализирован обширный материал о взаимоотношениях эстонских либералов с кадетами и октябристами, особенно при выработке думских законопроектов, а также их участии в общероссийских съездах партии "народной свободы". Однако отношения названных партий на региональном уровне (между местными комитетами кадетов и октябристов и комитетами национальных партий и организаций) раскрыты все же недостаточно. Гораздо большего внимания заслуживало освещение вопросов общего и особенного в составе, идеологии, программе, тактике между общероссийскими и национальными партиями и организациями. Причем это касается не только либерально- буржуазных (материал по ним в книге имеется), но и черносотенных партий и организаций.

Книга, посвященная своеобразному и сложному аспекту большой проблемы - истории классов и политических партий в России в начале XX в., - послужит важным стимулом к дальнейшему и углубленному изучению позиций трех политических лагерей, истории партий в национальных районах России.

А. П. Корелин, В. В. Шелохаев

Permanent link to this publication: