В основе любой национальной идеи лежат те или иные символы и мифы, которые осмысливаются в патриотическом духе и предстают в качестве духовного и культурного достояния данной нации¹. В качестве национальных символов могут выступать и вполне реальные персонажи. Это обстоятельство особенно характерно для немецкой национальной идеи, в рамках которой немалое количество исторических персонажей превратилось в национально-патриотические символы: полулегендарный Арминий, император Фридрих I Барбаросса, деятель Реформации Мартин Лютер, прусский король Фридрих Великий и многие другие деятели немецкой истории, считающиеся подлинно национальными героями, выразителями истинно немецкого духа². Не последнее место в ряду патриотических символов занимает прусская королева Луиза, которая стала предметом настоящего культа, популярного первоначально в самой Пруссии, а затем приобретшего широкое распространение и по всей Германии.

Луиза Вильгельмина Августа Амалия родилась 10 марта 1776 г. в Ганновере. Ее отец, Карл Людвиг Фридрих, был отпрыском малозначительного рода герцогов Мекленбург-Штрелицких³. Будучи вторым ребенком в семье и не предполагая наследовать корону, Карл Людвиг избрал военную карьеру и поступил на службу к английскому королю Георгу II. Однако старший брат Карла Людвига, Адольф-Фридрих IV, упорно отказывался жениться и заводить детей, поэтому в скором времени стало ясно, что отцу будущей прусской королевы придется стать герцогом. Преисполненный чувства ответственности за свою династию, в 1768 г. Карл Людвиг женился на Фридерике Каролине, представительнице рода князей Гессен-Дармштадтских. Вслед за этим английский король назначил Карла Людвига наместником Ганновера, и тот начал заниматься исключительно административной деятельностью⁴.

В этом счастливом, судя по отзывам современников, браке было 10 детей, пять из которых умерли в детском возрасте. Луиза была шестым ребенком в семье. Уже в шесть лет девочка осталась сиротой: в 1782 г., при рожде-

Стерхов Дмитрий Владимирович - аспирант исторического факультета МГУ.

нии 10-го ребенка, Фридерика Каролина скончалась в возрасте 29 лет. Два года спустя Карл Людвиг женился на сестре своей покойной жены Шарлотте Гессен-Дармштадтской, но ее ждала та же печальная участь: уже в 1785 г., во время родов, мачеха Луизы умерла. В итоге опечаленный двумя семейными трагедиями Карл Людвиг оставил службу в Ганновере и в 1786 г. уехал в Дармштадт, где опеку над осиротевшими детьми взяла на себя их бабушка Мария Луиза Альбертина Гессен-Дармштадтская⁵.

В Дармштадте Луиза получила классическое для девочек из знатных семей образование. Главными предметами были Закон Божий, французский язык, музыка, придворный этикет. Жизнь молодой девушки протекала спокойно и незаметно. Первым знаменательным событием, произведшим на нее сильное впечатление, стала поездка в Нидерланды в 1791 году. Революционные события в Европе мало интересовали юную принцессу, лишь их легкий отголосок затронул ее: после взятия Франкфурта в октябре 1792 г. французскими войсками семья Карла Людвига переехала из Дармштадта в более спокойный саксонский город Хильдбургхаузен. Отсюда было проще установить контакты с прусским королевским домом, и в том же году начались переговоры с королем Пруссии Фридрихом-Вильгельмом II о браке его сыновей Фридриха-Вильгельма и Людвига с дочерьми Карла. Договоренность была достигнута быстро: обе сестры, и Луиза, и Фридерика, были молоды, свежи и здоровы.

В марте 1793 г. две семьи встретились в освобожденном от французов Франкфурте, и молодые люди были представлены друг другу. Фридрих Вильгельм, как кронпринц, имел право выбора, который пал на старшую из сестер, Луизу. Младшая, Фридерика, досталась его брату Людвигу. В апреле 1793 г. последовало официальное предложение, на Рождество того же года была назначена свадьба. Приготовления длились более полугода. В середине декабря обе невесты прибыли в Пруссию, 22 числа состоялся их торжественный въезд в Берлин, а 24 и 26 декабря соответственно Луиза и Фридерика официально стали замужними дамами⁶.

Четыре года Луиза носила титул кронпринцессы. Ее размеренная и бессобытийная жизнь претерпела мало изменений, за исключением того факта, что начиная с 1794 г. Луиза практически ежегодно рожала по ребенку. Однако в ноябре 1797 г. скончался ее тесть, и ее муж стал королем Фридрихом-Вильгельмом III, а она - королевой. Но и сам факт вступления на трон не слишком радикально изменил быт Луизы, еще целых 9 лет она могла наслаждаться спокойствием, пока в силу не вступил внешний фактор, кардинальным образом изменивший судьбу королевы.

Вплоть до 1806 г. основным принципом внешней политики Пруссии являлось невмешательство в бурные события, происходящие на европейском континенте. Подобная установка вполне соответствовала характеру нового короля: нерешительный и сомневающийся Фридрих Вильгельм III не мог осмелиться на активные внешнеполитические шаги. Переломным стал 1806 год, когда Пруссия непосредственно столкнулась с наполеоновской Францией. Под давлением экспансионистских устремлений Наполеона в Германии и общественного мнения внутри собственной страны, Фридрих Вильгельм III в октябре 1806 г. объявил войну Франции⁷.

Луиза, как верная супруга, сопровождала короля во время похода, однако накануне битвы при Ауэрштедте укрылась в Брауншвайге. Безмятежная

жизнь королевы сменилась периодом скитаний: после поражения прусских войск при Йене Луиза, без свиты и в самом бедственном положении, бежит в Берлин, откуда, узнав о наступлении французов на столицу, переправляется в Штеттин, а оттуда в Кюстрин, где и встречается со своим мужем. Когда 27 октября Наполеон вступил в Берлин, стало очевидно, что о возвращении в столицу не может быть и речи. Королевская чета с детьми и двором едет дальше на восток, в Пруссию, вплоть до границы с Россией. Лишь в начале 1807 г. в качестве временной резиденции был избран Мемель. Так, за один миг, королева была изгнана из своего королевства, да и сама корона оказалась под вопросом⁸.

Вынужденное изгнание продлилось 2 года. Важным эпизодом, имевшим впоследствии культовое значение, стала встреча Луизы и Наполеона в Тильзите летом 1807 г., когда униженная королева просила у всемогущего императора не выставлять слишком суровых условий Пруссии, однако ее просьбы не возымели действия. Тильзитский мир сохранил целостность королевства, но вместе с тем лишил его почти половины довоенной территории. Государство управлялось из восточнопрусского Кёнигсберга, куда из Мемеля переехал двор. Лишь в декабре 1809 г. королевская семья смогла вернуться в Берлин⁹.

События 1806 - 1809 гг. отрицательно сказались на здоровье королевы. Суровый климат Восточной Пруссии ослабил ее здоровье, для поправки которого в июне 1810 г. Луиза отправилась к отцу в Нойштрелиц. Из этой поездки она уже не вернулась: королева заболела воспалением легких и скончалась в замке Хоэнциритц 19 июля 1810 г. в возрасте 34 лет.

Таковы основные вехи этой короткой биографии. Но несмотря на тот факт, что прусская королева не успела в полной мере проявить себя на политической арене, сразу же после ее смерти стал складываться целый культ усопшей, которая превратилась в достаточно влиятельный патриотический символ, неразрывно связанный с эпохой антинаполеоновских войн Пруссии.

Основы этого культа были заложены еще при жизни Луизы, а впоследствии переосмыслены в патриотическом духе и приобрели полулегендарный характер. Еще до вступления молодой четы на престол стал формироваться первый и базисный элемент будущего культа королевы - образ Луизы как верной и добродетельной супруги.

В историографии вполне справедливо отмечается, что для создания позитивного образа молодой королевской семьи имелись вполне определенные предпосылки, ибо венценосные супруги очень выгодно смотрелись на фоне своих предшественников. Еще живы были в Пруссии воспоминания о Елизавете Кристине Брауншвайгской, нелюбимой супруге короля Фридриха Великого. Его племянник Фридрих Вильгельм II не отличался супружеской верностью и изменял своей жене Фридерике Луизе Гессен-Дармштадтской с многочисленными любовницами. Зато брак его сына и Луизы вполне справедливо мог казаться идеальным для подданных, которые отмечали нежные и теплые отношения в королевской семье. Особое умиление современников вызывал тот факт, что король и королева обращались друг к другу не на "Вы", а на "ты", что воспринималось как выражение особой любви и нежности между супругами¹⁰.

Примечателен тот факт, что главная заслуга в создании счастливой и образцовой для всех подданных Пруссии семьи отводилась именно Луизе.

По мнению многих публицистов эпохи, королева сумела стать идеальной женой и верной спутницей короля. В этом духе высказывался известный публицист Новалис, представляя в одном из своих сочинений Луизу в качестве идеальной супруги и призывая каждую заботливую мать повесить портрет королевы в комнате своей дочери, дабы воспитывать в ней те же достоинства¹¹. Новалису вторил другой известный поэт и публицист той эпохи, Фридрих Шлегель, который воспевал в своих стихах королевскую чету как образцовую семью, а Луизу - как идеал, которому должна следовать каждая прусская женщина. Благодаря перу Шлегеля Луиза еще при жизни стала рассматриваться как символ супружеской верности и семейной гармонии. В своем известном стихотворении, написанном в 1798 г. поэт воспевал Луизу как небесный дар, ниспосланный прусскому королю, и называл ее "королева сердец". Этот эпитет отныне будет неразрывно связан с образом Луизы¹². Это восприятие прочно вошло в сознание подданных. Провинциальный проповедник Фридрих Тебезиус из захолустного городка Лобез в своей проповеди 1810 г., посвященной памяти умершей королевы, восклицал: ""Никогда прежде в мире не было примера такого верного, нежного и искреннего брака на троне, какой подавала эта благородная королевская чета! Никогда еще не были объединены на одном троне столь многочисленные прекрасные семейные добродетели, как здесь"¹³.

Второй существенный элемент культа королевы Луизы логически вытекал из первого: будучи идеальной супругой, она смогла также стать и образцовой матерью. Королева произвела на свет 10 детей, в том числе и будущего короля прусского Фридриха Вильгельма IV, будущего императора германского Вильгельма I и принцессу Шарлотту, ставшую впоследствии императрицей Российской под именем Александра Федоровна.

Современники неоднократно отмечали любовь королевы к своим детям, ее нежную заботу о них. Наиболее эффективным средством пропаганды образа королевы как идеальной матери стало изобразительное искусство. Еще при жизни Луизы широкое распространение получили картины и медальоны с изображением королевы в окружении детей. Одним из первых таких изображений стала картина известного немецкого портретиста Иоганна Генриха Шрёдера, на которой еще кронпринцесса представлена как счастливая мать, держащая на руках своего первенца Фридриха Вильгельма¹⁴. По мере разрастания королевского семейства появлялись новые семейные портреты, одним из самых известных стало полотно прусского художника Генриха Антона Дэлинга, на котором Фридрих Вильгельм, Луиза, их две дочери и три сына изображены как большая и счастливая семья¹⁵. Примечателен тот факт, что восприятие королевы как идеальной матери нашло свое отражение и в народных песнях, ставших особенно популярными в середине XIX века. В одной из них последней волей королевы становится обращенная к кормилице просьба позаботиться об остающихся сиротами детях¹⁶.

Столь большое внимание, уделяемое официальной пропагандой материнству, не случайно, ибо Луиза воспринималась, в первую очередь, как мать наследника престола, от нее зависела судьба династии. Поэтому из всех королевских детей особенно часто упоминался кронпринц Фридрих Вильгельм, в частности, в официальном сообщении о смерти королевы, автором которого был придворный проповедник Фридрих Закк, наследник престола выступал как одна из главных фигур траура: "Пусть благословение почившей

королевы в полной мере снизойдет на ее первенца, нашего дорогого кронпринца. Его сердце с искренней нежностью было привязано к идеальной матери, которую он оплакивает...". Эта тенденция отмечается и в живописи: хрестоматийную известность приобрел рисунок Генриха Антона Дэлинга, на котором из всех детей королевы представлены только два старших сына, безутешно рыдающие у постели умирающей матери¹⁷. Тем самым Луиза выполнила свой долг не только перед мужем, но и перед своим народом, дав ему будущего правителя.

В обществе, в котором родственные отношения продолжали играть значительную роль, возможно перенесение семенной модели на все общество в целом. Поэтому совершенно неудивительно, что материнская роль Луизы распространяется не только на своих собственных детей, но экстраполируется на все общество в целом. Появляется еще один важный элемент культа королевы - мать Отечества¹⁸. Этот важнейший аспект выходит на первый план в связи с событиями войны 1806 - 1807 гг., которые не только кардинально изменили жизнь Луизы, но и добавили новые черты к ее образу. Испытания, через которые королева прошла вместе со своим народом, страдания, которые она вытерпела ради своего Отечества, унижения, которым она подверглась - все это убеждало подданных в том, что королева заботилась о них, как о своих собственных детях.

"Мать Отечества" (Landesmutter) - эпитет, которого из всех прусских королев удостоилась только Луиза. Немалый вклад в подобное восприятие монархини внесло прусское протестантское духовенство, благодаря которому она еще при жизни воспринималась в сознании подданных как их общая мать. Многие проповеди 1806 - 1807 гг., посвященные трагическим событиям неудачной для Пруссии войны, заканчивались молитвой верующих в честь короля и королевы, последняя же именовалась не иначе как "мать Отечества", а в августе 1810 г., уже после смерти королевы, в одной из своих проповедей берлинский пастор Готтфрид Ханштайн задавал своей пастве вопрос о том, как думала усопшая королева о своем народе, и сам же отвечал на него: "Она гордилась быть матерью этого народа!"¹⁹. Его коллега, известный теолог из Кёнигсберга Людвиг Воровски в памятной проповеди, прочитанной примерно в то же время, напрямую называл Луизу "матерью Пруссии", а всех ее подданных "любящими детьми"²⁰. Духовенству вторили светские публицисты и писатели, как, к примеру, Клеменс Брентано и Ахим фон Арним, последний в 1810 г. даже сочинил целую кантату, в которой смерть королевы была представлена как трагедия всего прусского народа, оставшегося без нежной и заботливой матери²¹. В этом же духе высказывалась и государственная пропаганда. Так, в официальном сообщении о смерти королевы утверждалось, что прусский народ никогда не забудет "материнскую любовь и верность", проявленную к своим подданным усопшей королевой²².

Пережитые несчастья принесли Луизе ореол настоящей мученицы. Этот четвертый существенный элемент культа королевы Луизы формировался уже после смерти королевы, более того, сама ее смерть во многом способствовала этому. В представлении многих пруссаков причиной смерти королевы являлись все те страдания, которые она испытала в годы вынужденного изгнания, тем самым возникал мотив самопожертвования: королева принесла себя в жертву во имя народа и Отечества, приняла мученическую

смерть. Образ покойной королевы был призван служить в качестве примера истинно патриотического поведения. Луиза, наряду с Фридрихом Великим, стала одним из самых главных символов освобождения Пруссии от врага, ее мученическая смерть во имя Отечества представлялась в многочисленных речах, публицистических сочинениях и стихотворениях в качестве высшей, священной цели, к которой должен был стремиться каждый достойный гражданин²³.

Наиболее популярным примером подобного действия стала легендарная встреча Наполеона и Луизы в Тильзите в июле 1807 г., ход которой в действительности имел мало общего с тем, какое отражение она получила в общественном сознании. Хорошее представление об этом дает патриотическое стихотворение известного немецкого поэта и ученого Фридриха Рюккерта, впервые опубликованное в 1814 г. под названием "Магдебург". Поэтическое сочинение было посвящено как раз Тильзитский встрече, во время которой Наполеон потребовал от Пруссии отказаться от города Магдебурга, и тогда Луиза, "которая уже многое выстрадала", решилась на новое испытание и, "с королевским достоинством", она попросила французского императора вернуть город Пруссии, но получила в ответ язвительный отказ. Примечательно, что после этого Рюккерт переходит к описанию смерти королевы, создавая тем самым некую логическую связь между ее страданиями во имя Пруссии и ее смертью в столь раннем возрасте²⁴. Помимо публицистики еще одним средством репрезентации этого полулегендарного сюжета станет патриотическая живопись середины и второй половины XIX в., благодаря которой Луиза была фактически канонизирована как национальная героиня²⁵.

Кроме патриотического, образ королевы-мученицы имел и другой, не менее важный аспект - религиозный. Уже сама смерть королевы, столь ранняя и столь жертвенная, порождала в сознании людей аналогии с библейскими или средневековыми святыми. Подобные аллюзии особенно активно использовались протестантскими пасторами, которые в своих проповедях июля-августа 1810 г., посвященных памяти усопшей, рисовали образ христианской мученицы, умершей по всем канонам праведности. Известный немецкий теолог Фридрих Шлейермахер, подчеркивая особую религиозность и набожность Луизы, отмечал, что "каждый поистине преданный последователь Иисуса умирает мученической смертью"²⁶, а берлинский суперинтендант Кюстер призывал свою паству видеть в смерти королевы особый промысел Божий, "дабы совсем непорочной предстала она перед ликом Господним"²⁷. Широкое распространение в проповедях получила известная легенда о том, что королева умирала с именем Христа на губах. В своей траурной речи июля 1810 г. эту легенду использовал теолог и воспитатель королевских детей Фридрих Дельбрюк: "Мольба об уменьшении страданий с именем Христа слетела с ее губ, и ее душа присоединилась к Господу"²⁸. Тем самым смерть Луизы предстает как вознесение на небеса, откуда королева будет продолжать исполнять свои материнские функции и, как полагал кёнигсбергский проповедник Людвиг Воровски, просить у Господа счастья и процветания своему народу и Отечеству²⁹. Тем самым в устах прусских пасторов Луиза превращалась в ангела-хранителя Пруссии, в прусскую национальную святую.

Религиозные трактовки нашли широкий отклик и в патриотической публицистике. Светские авторы активно используют созданные духовенством

образы, культивируя привлекательный образ "святой королевы". Особенно популярной становится тема вознесения на небеса: так, в уже упоминавшейся траурной кантате Ахима фон Арнима Луиза предстает как "ангел-хранитель" Пруссии. С неземной высоты она будет и далее заботиться о своих подданных и просить благодати у Господа для своего народа³⁰. Подобные мотивы звучат и в оде "Королева", написанной вскоре после смерти Луизы издателем Фридрихом Дункером и композитором Карлом Людвигом Хелльвигом, которые наградили Луизу такими эпитетами, как "ангел Господень" и "прусская святая"³¹.

Из всех святых Луизе больше всего подходил образ Богоматери. Известный публицист Захарий Вернер в одном из своих стихотворений, посвященных королеве, намеренно изменяет ее имя: вместо конечной буквы "е" (Luise) он пишет букву "a" (Luisa), создавая фонетическую аллюзию на имя Мария (Maria), более того, он напрямую уподобляет государыню "королеве небес" (Himmelskonigin), то есть Богоматери³².

В качестве еще одного средства канонизации королевы Луизы выступало изобразительное искусство. Немаловажное значение в этом процессе сыграли архитектура и скульптура. В качестве заказчика часто выступал сам неутешный вдовец, который не желал, чтобы Луиза, как все члены дома Гогенцоллернов, была похоронена в Берлинском соборе. Вскоре после смерти жены Фридрих Вильгельм повелел возвести мавзолей в парке дворцового комплекса Шарлоттенбург, где в особом саркофаге должно было покоиться ее тело. Открытие мавзолея было назначено на 23 декабря 1810 г. и приурочено к тому самому дню, когда 17 лет назад юная мекленбургская принцесса прибыла в Берлин. Сама торжественная процедура перенесения саркофага с телом королевы из Берлинского собора в Шарлоттенбург напоминала церемонию перезахоронения мощей средневековой святой³³. Тем самым культ королевы Луизы с самого начала приобрел вполне материальное воплощение, появилось конкретное место ее почитания, которое и до сих пор привлекает немало туристов.

Отражать святость королевы были также призваны многочисленные скульптурные композиции, созданные после ее смерти. Осенью 1810 г. известный скульптор Кристиан Даниэль Раух, автор памятника Фридриху Великому в центре Берлина, получил заказ на создание надгробного памятника для саркофага королевы. Предварительный вариант был готов уже в 1812 г., окончательная версия была завершена три года спустя. Королева изображена лежащей, в просторных одеждах, со скрещенными на груди руками, ее голову обрамляет небольшая корона, похожая на ангельский нимб; в скульптуре можно угадать аллюзии на успение Богородицы³⁴.

Таким образом, уже в первые годы после смерти королевы складываются основы религиозно-патриотического культа усопшей. Луиза, которая никогда не вмешивалась в политику, рожала детей, занималась домашними делами, вела светскую жизнь и в последние годы жизни всего лишь стала заложницей трагичных обстоятельств, желая того или нет, за короткий срок превратилась в предмет поклонения и почитания, "прусскую Мадонну", как скоро стали именовать королеву. Во многом этому способствовали условия военно-политической катастрофы, которая обрушилась на Пруссию в 1806- 1807 гг.: с одной стороны, прусская монархия, после стольких лет унизительных скитаний, нуждалась в восстановлении своего авторитета и престижа, и

образ идеальной государыни, "матери Отечества", пожертвовавшей собой во имя страны и народа, подходил для этого как нельзя лучше, с другой стороны, этот же самый патриотический образ мог быть эффективно использован в борьбе против наполеоновского господства и французской оккупации.

И он был использован: первый пик популярности королевы Луизы приходится именно на Освободительные войны 1813 - 1815 гг., при этом государственная пропаганда активно соперничает с инициативами публицистов и общественных деятелей. Особый статус Луизы был закреплен на государственном уровне: 10 марта 1813 г., в день рождения покойной королевы, была учреждена высшая военная награда Пруссии - Железный крест, который давался за боевые заслуги вне зависимости от званий и сословий. Символизм этой акции очевиден: Луиза была призвана стать важным связующим звеном между королем и его подданными, дабы вдохновлять последних на подвиги во имя монарха и Отечества³⁵. Через год, в день уже собственного дня рождения 3 августа 1814 г., Фридрих Вильгельм III учредил наивысшую награду для всех прусских женщин - орден королевы Луизы, который присуждался за выдающиеся заслуги перед Отечеством представительницам всех сословий³⁶. Даже после смерти Луиза продолжала оставаться образцом истинной женщины, на которую должны были равняться все жительницы прусского королевства.

Не забывала официальная пропаганда и о том мощном мобилизующем значении, которое мог иметь образ покоящейся в Шарлоттенбурге государыни: Луиза превратилась в настоящий символ борьбы за освобождение Пруссии от иноземного господства. При этом все вышеупомянутые элементы культа Луизы были активно задействованы: будучи идеалом женственности и материнства, жертвенности и патриотизма, "святая королева" умерла невинной от тех страданий, которые ей причинили ненавистные французы, и в 1813 - 1815 гг. прусское общество жаждало мести. Совсем не случайно на протяжении этих лет официальные газеты каждое 19 июля настойчиво напоминали пруссакам о значимости этого дня для королевства и не забывали упомянуть, кто "виноват" в смерти королевы³⁷. Настроения общества очень точно передал известный поэт-патриот Теодор Кёрнер в своем знаменитом стихотворении "Королева Луиза", опубликованном в самый разгар кампании 1813 года. Призывая к тому, чтобы изобразить образ королевы на немецких знаменах, Кёрнер торжественно провозглашал: "Пусть Луиза будет ангелом-хранителем немецкого дела. Пусть имя Луизы будет призывом к мести!"³⁸. В трактовке поэта война против французов становилась справедливым, правым делом, даже прямой обязанностью каждого пруссака отомстить за смерть любимой королевы, борьба с "наследным врагом" объявлялась, таким образом, священной, ибо была облагорожена непорочным обликом Луизы. Уже после завершения Освободительных войн особую популярность приобрела легенда о том, что после взятия Парижа в марте 1814 г. генерал Блюхер воскликнул: "Луиза отомщена!"³⁹. Возможно, прославленный прусский военачальник ничего подобного не восклицал, однако сам этот исторический миф свидетельствует о значимости прусской королевы как патриотического символа.

Именно годы Освободительных войн завершили превращение Луизы в культовую фигуру, придав ей статус прусской национальной святой. Проповеди протестантских пасторов и прокламации публицистов прославляли ко-

ролеву как защитницу и покровительницу Пруссии, которая с небесных высот помогает своему народу, вдохновляя его на новые победы над врагом, как представил Луизу в одном из своих стихотворений писатель Макс фон Шенкендорф⁴⁰. Другой известный публицист Фридрих де ла Мотт Фуке сообщал в 1813 г., что среди прусских солдат ходили самые фантастические слухи о том, что Луиза на самом деле не умерла и что она скоро вернется, чтобы вдохновить свой народ на военные подвиги, а уверенность простого народа в том, что "покойная королева молится за своих пруссаков у трона Господня" подвигла поэта на написание патриотической песни в ее честь⁴¹. В упоминавшемся выше стихотворении Рюккерта древний город Магдебург был возвращен Пруссии благодаря королеве, которая, получив когда-то отказ от земного правителя, смогла вымолить победу прусскому оружию у Властителя небесного⁴². Так в 1813 - 1815 гг. за Луизой окончательно закрепился статус "прусской Мадонны".

После Освободительных войн культ королевы претерпел определенную трансформацию. В эпоху Реставрации он уходит на второй план, однако ему удается прочно осесть в научно-справочной литературе и в школьных учебниках. В 20 - 40-е гг. XIX в. появляются первые подробные биографии Луизы, о ней пишутся рассказы, ей посвящаются стихи и песни⁴³. Тот образ, который был создан в эпоху Освободительных войн, внедряется в массовое сознание. В годы революции 1848 - 1849 гг. Луиза на короткое время снова выходит на первый план, однако неудачная попытка объединить Германию снизу и отказ Фридриха Вильгельма IV, первенца королевы, возглавить это объединение не позволяют ей снова стать символом единства всех немцев. Подлинный расцвет культа Луизы приходится на конец 60-х - начало 70-х гг. XIX в., когда Пруссия открыто предъявляет претензии на господство в Германии.

В эпоху франко-германской войны и Второго Рейха образ королевы приобретает новые черты, Луиза отныне полностью превращается в легендарную фигуру, не имеющую практически ничего общего с реальной женщиной, умершей за 60 лет до описываемых событий. Отныне она воспринимается уже не как прусская, а как немецкая национальная героиня, как символ борьбы немецкого народа против своего "наследственного врага" - Франции. Именно в 1870 - 1871 гг. национально-патриотический потенциал образа "святой королевы" достиг своего пика, уже само начало новой войны с французами представлялось современникам крайне символичным: она началась 19 июля 1870 г., в 60-ю годовщину смерти Луизы, которая в очередной раз должна была помочь не просто победить, но и объединить Германию. Эта тенденция нашла свое отражение в не менее символичном поступке прусского короля Вильгельма I, который перед отправлением на фронт посетил мавзолей с телом матери и, коленопреклоненный, попросил у нее помощи⁴⁴. Таким образом, в мифологическом фундаменте Второго Рейха Луиза с самого начала занимала центральное место, немедленно закрепленное в изобразительном искусстве: уже в 1873 г. немецкий художник Антон фон Вернер создал полотно, на котором был запечатлен легендарный визит будущего императора единой Германии в шарлоттенбургский мавзолей⁴⁵.

Победоносный итог войны способствовал превращению Луизы в немецкую национальную героиню, святую подлинно всегерманского масштаба. Классические элементы культа королевы приобрели новое звучание. Образ

идеальной матери, ставший особенно популярным в эпоху Второго Рейха, имел ярко выраженный национальный подтекст: Луиза воспринималась отныне не просто как мать королевских детей, но мать новой, единой Германии, всего немецкого народа, ведь именно ее сын сумел осуществить давнюю мечту всех германских патриотов. Картины, изображающие молодую королеву с двумя старшими сыновьями, становятся в этот период особенно популярными. Одним из самых известных полотен была работа Карла Штеффека "Королева Луиза со своими двумя старшими сыновьями Фридрихом Вильгельмом IV и императором Вильгельмом I в парке Луизенваль"⁴⁶. Не меньше известен также и рисунок художника Александра фон Цика "Во время бегства в Мемель", посвященный событиям 1806 - 1807 годов. На переднем плане представлена Луиза, которая сидит на камне и прижимает сына Вильгельма к груди, одновременно вплетая в его волосы полевые цветы⁴⁷. Венок в будущем стал имперской короной, а Луза превратилась в мать нового, немецкого Отечества.

Другой элемент культа, образ "святой королевы" и "Прусской Мадонны", был призван отныне оправдывать и освящать существование Второго Рейха, само основание которого объявлялось "Божьим делом". В опубликованной в 1876 г. книге для детей "Луиза. Королева Пруссии" ее автор Генрих Мерц так описывал события шестилетней давности: "Ее второй сын... прежде чем выступить против врага, встал на колени перед гробом своей матери... и вымолил благословение с небес, которое сопровождало его отныне сквозь все битвы и победы вплоть до Версальского дворца". Как и более чем полвека назад, Луиза с небес снова оказала помощь немцам, "Божьей милостью исполнилось все, на что она надеялась, и даже больше"⁴⁸. Апофеозом подобного восприятия королевы становится речь известного историка Генриха фон Трейчке, прочитанная 10 марта 1876 г. и посвященная столетию со дня рождения королевы. В ней автор подробно останавливается на основных эпизодах биографии королевы и воспроизводит все основные элементы ее культа, в заключении же он отмечает, что именно та сила, которую Вильгельм I получил у могилы матери, помогла ему основать единое немецкое государство⁴⁹.

Расцвет культа королевы Луизы продлился вплоть до начала первой мировой войны, находя свое отражение в многочисленных памятниках архитектуры, скульптурных композициях и исторических полотнах. В честь королевы назывались гимназии и школы, выходили в печать научно-популярные книги, посвященные жизни королевы, особенно активно в детской литературе пропагандировался образ идеальной жены и матери, с которого должны были брать пример все немецкие девочки. В патриотических же сочинениях Луиза представала как образец стойкости, несгибаемости и жертвенности во имя Отечества⁵⁰.

Культ королевы Луизы прекратил свое существование вместе с падением монархии Гогенцоллернов в 1918 году. Он был так органично привязан к ней, что уже не мог существовать самостоятельно без нее. Отдельные рудименты культа еще продолжали эксплуатироваться в годы Веймарской республики, однако в период господства национал-социалистической диктатуры о Луизе забыли совсем: новому режиму, агрессивному и динамичному, оказалась не нужна "святая королева", жертвенность и невинность которой не вписывалась в идеологические рамки нацизма⁵¹.

После второй мировой войны возрождения культа королевы не произошло: канула в небытие сама Пруссия, а новые социально-политические системы основывались на иных мифах и легендах. И все же тот факт, что память о королеве до сих пор существует, а ее фигура продолжает вдохновлять на творчество авторов романов и киносценаристов, свидетельствует о той силе, которой обладал ее культ. Пример обычной мекленбургской принцессы, за короткий срок превратившейся в персонаж религиозно-патриотической легенды, позволяет на конкретном материале оценить роль мифотворчества в формировании национальных идеологий, в рамках которых вполне реальные исторические персонажи могут превращаться в национальные символы, имеющие мало общего с реальными прототипами. Долгое время таким символом была и прусская королева Луиза, занявшая свое почетное место в длинном ряду немецких национальных героев.

Примечания

1. СМИТ Э. Национализм и модернизм. М. 2004, с. 351, 406.

2. Национальная идея в Западной Европе в Новое время. М. 2005, с. 419, 421, 452.

3. В результате третьего раздела Мекленбурга в 1701 г. было создано два государственных образования: обширное герцогство Мекленбург-Шверин со столицей в г. Шверин и более скромное по размерам герцогство Мекленбург-Штрелиц со столицей в г.Нойштрелиц. Территориальный раздел 1701 г. просуществовал вплоть до 1934 г., когда состоялось воссоединение мекленбургских земель.

4. SCHUNPFLUG D. Luise von PreuBen. Die Kunigin von Herzen. Eine Biographie. Munchen. 2010, S. 36 - 40.

5. Ibid., S. 42 - 43.

6. FLOCKEN J. Konigin Luise. Biographie. Berlin. 1995, S. 356 - 357.

7. NIPPERDEY T. Deutsche Geschichte. 1800 - 1866. Burgerwelt und starker Staat. Munchen. 1983.S. 15.

8. SCHONPFLUG D. Op. cit., S. 215 - 219.

9. FLOCKEN J. Op. cit., S. 360 - 361.

10. BRUYN G. Die Konigin Luise. Deutsche Erinnerungsorte. Band II. Muncheh. 2001, S. 2.

11. DREYHAUS H. Die Konigin Luise in der Dichtung ihrer Zeit. Berlin. 1926, S. 8.

12. SCHUNPFLUG D. Op. cit., S. 151.

13. THEBESIUS F.L.G. Was soll und muB uns beruhigen bey der Verborgenheit der gotlichen Ratschlusse in Anwendung auf den Tod der uns entrisenen Kdnigin. Predigt... gehalten am 9. Sonntage nach Trinitatis. Berlin, o. D, S. 5 - 7.

14. SEIDEL P. Konigin Luise im Bilde ihrer Zeit. Hohenzollern-Jahrbuch. Forschungen und Abbildungen zur Geschichte der Hohenzollem in Brandenburg-PreuBen. Neunter Jahrgang. Berlin-Leipzig. 1905, S. 124.

15. http://bildbasis.de/index.php?main_page=product_info&cPath=69_89&products_id=5795

16. MEIER J. Volkslieder von der Konigin Luise. Zeitschrift des Vereins fur Volkskunde. 25. Jahrgang. Berlin. 1915, S. 166.

17. Verkundigung des Todes der Konigin von PreuBen von den Kanzeln in Berlin (von Sack). Magazin fur Prediger. V Band. 2 Stuck. Jena. 1811, S. 251, 253.

18. SCHONPFLUG D. Op. cit., S. 12.

19. HANSTEIN G. L. A. Die Kunigin Luise gefeiert durch Gesang und Rede bey dem religiosen Trauerfeste des Luisenstiftes am 18 August 1810. Berlin. 1810, S. 24.

20. BOROWSKIL. E. Predigt am 19. August 1810, dem 9. Sonntag nach Trinitatis, in der NeuroBgarter Kirche uber Jesias 55, 8 - 9 gehalten zum Gedachtnis der verstorbenen Konigin Luise. UCKELEY A. Konigsberger patriotische Predigten aus den Jahren 1806 bis 1816 von L. E. Borowski. Konigsberg. 1913, S. 108, 110.

21. DREYHAUS H. Op. cit., S. 54.

22. Verktindigung des Todes der Kunigin von PreuBen.,., S. 250.

23. В частности, подобные трактовки встречаются в сочинениях Клеменса Брентано, члена Немецкого застольного общества. Подробнее см.: DREYHAUS H. Op. cit., S. 59, 75 - 76.

24. RUCKERT F. Gesammelte Gedichte. Dritter Band. Erlangen. 1839, S. 418 - 420.

25. SIMON H. Die Bildpolitik des preuBischen Konigshauses im 19 Jahrhundert. Zur Ikonographie der preuBischen Konigin Luise (1776 - 1810) // http://www.uni-koeln.de/~alk02/publ/WRJLuise.pdf S. 23 - 24.

26. SCHLEIERMACHER F. Die VerklSrung des Christen in der Nahe des Todes // Sammtliche Werke von Friedrich Schleiermacher. Abteilung 2. Band 4. Berlin. 1844, S. 43.

27. KUSTER. Gedachtnispredigt nach dem Tode Ihrer Majestat der Konigin von PreuBen Louise Auguste Wilhelmine Amalie. Berlin. 1810, S. 19.

28. DELBRUCK F. Op. cit.. S. 9.

29. BOROWSKI L. E. Op. cit., S. 108 - 109.

30. BRUYN G. Op. cit., S. 292.

31. DREYHAUS H. Op. cit., S. 51 - 52.

32. SIMON H. Op. cit., S. 14.

33. BRUHL C. von. Die preuBische Madonna. Auf den Spuren der Konigin Luise. Berlin. 2010, S. 206 - 208.

34. SEIDEL P. Op. cit., S. 152 - 153.

35. BRUYN G. Op. cit., S. 292.

36. ACKERMANN G. Ordensbuch sammtlicher in Europa bluhender und erloschener Orden und Ehrezeichen. Annaber. 1855, S. 28 - 29.

37. BRUHL C. von. Op. cit., S. 209.

38. http://gedichte.xbib.de/K%F6rner_gedicht_Leier+und+Schwert+-+An+die+K%F6nigin+Luis e.htm

39. DREYHAUS H. Op. cit., S. 86.

40. SCHENKENDORF M. Gedichte. Stuttgart - Tubingen. 1815, S. 118.

41. BRUYN G. Op. cit., S. 293.

42. RUCKERT F. Op. cit., S. 420.

43. DREWES P. Op. cit., Seite der Druckausg.: 163 - 164.

44. BRUHL C. von. Op. cit., S. 225.

45. http://www.koenigin-luise.com/Luise/Verehrung/Mythos/mythos.html

46. http://www.koenigin-luise.com/Luise_mit_zwei_Soehnen.jpg

47. BRUHL С von. Op. cit., S. 212 - 213.

48. MERZ H. Luise, Kbnigin von PreuBen. Stuttgart. 1876, S. 105.

49. DREWES P. Op. cit. Seite der Druckausg.: S. 161 - 162.

50. BRUYN G. Op. cit., S. 293 - 294.

51. BRUHL С von. Op. cit., S. 227.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - Д. В. Стерхов:

Comments: