В настоящей статье по результатам социологических исследований, проведенных в последние 10 лет, рассматривается культурно-исторический феномен "страны Балтии", анализируются различные аспекты соотношения общего и особенного в каждой из трех составляющих его республик, показывается роль интеллектуальной и политической элиты этих республик в условиях надвигавшегося распада Советского Союза.

Само понятие "страны Балтии" достаточно условное. И Латвия, и Литва, и Эстония - это государства, обладающие собственными характерными особенностями, часто весьма существенными. В чем же заключаются эти особенности?

Исторически сложилось так, что Латвия и Эстония не имели сколько-нибудь значительного опыта собственной государственности, кроме короткого 20-летнего периода буржуазных республик с 1920 по 1940 г. Причем в первые два года статус независимости этих государств был весьма условным. Государства Антанты из-за опасений возможного возвращения Прибалтики в состав Советской России, как это произошло с Украиной и Белоруссией, были проникнуты идеей создать большое и сильное польское государство в противовес и Германии и России, для чего включить в состав Польши Прибалтику. Главным организатором этого плана был лорд Керзон, которого активно поддерживало правительство Польши во главе с маршалом Пилсудским. Сторонников консолидации малых стран Балтии в составе Польши было много и в истеблишменте этих республик. И только в связи с прекращением экономической блокады России в конце 1922 г., а также курсом эстонского правительства на сближение с Советской Россией, план этот не был реализован ¹ .

Литва (Великое княжество Литовское) как единое государство было образовано в начале XIII в. и в течение нескольких столетий было одним из могущественных государств Европы. В Литве было и собственное сословие дворян, что также является важнейшим фактором развития культурно- исторического самосознания этноса. Латыши и эстонцы как этносы сложились значительно позже, уже в составе Российской империи, но в зоне влияния западноевропейской, в первую очередь немецкой культуры. Вобравшие в себя земгалов, латгалов и куршей, а также финно-угорское племя ливов, латыши как этнос сложились к началу XVII в. Эстонцы относят завершение процесса складывания своего этноса к середине XIX в., когда и появилось название "эстонцы". До этого они называли себя "maa", т.е. "народ этой земли" ("живущие на этой земле"). Практически только со второй половины XIX в. латыши, литовцы и эстонцы добились права получать образование на родном языке. До этого оно осуществлялось на немецком (в Латвии и Эстонии) и польском (в Литве) языках. Тем не менее, Прибалтика была одной из самых просвещенных окраин Российской империи.

Симонян Ренальд Хикарович - кандидат философских наук, руководитель Российско-балтийского центра Института социологии РАН, эксперт Совета Федерации Федерального собрания РФ.

(c) 2003 г.

¹ Подробнее см.: Симонова Т.М. Прометеизм во внешней политике Польши в 1919-1924 гг. - Новая и новейшая история, 2002, N 4, с. 58-59.

стр. 44

Конфессиональные различия отделяют католиков литовцев от соседей лютеран. При этом если Латвия и Эстония абсолютно светские государства, и влияние церковных иерархов в государственной жизни незначительное, то в Литве, формально также светском государстве, влияние костела на политическую жизнь достаточно заметное.

Языковые различия связаны с тем, что латыши и литовцы входят в одну из самых малочисленных языковых групп - балтийскую, а эстонцы в более обширную финно-угорскую группу. Латвия и Эстония, земли которых уже в начале XIII в. были завоеваны рыцарями Тевтонского ордена, испытали значительное влияние немецкой культуры и образа жизни, и, следовательно, давно были включены в западноевропейский тип развития. Литва же находилась больше под воздействием своих славянских соседей - Польши и России. В течение нескольких веков в Литве древнеславянский язык являлся официальным государственным языком, все основополагающие документы Княжества написаны на этом языке. Что не удивительно, так как в состав Великого Княжества входило немало славянских земель, по территории превышающих собственно литовские земли. Большинство этих земель отошли к Литве в начале XIV в., причем великий князь литовский Гедимин многие из них не завоевывал, а присоединял мирным путем, женив своих сыновей на русских княжнах. Но большая часть русских земель отошла под власть Литвы добровольно, ища защиты от Орды. Тогда же изменилось и название государства, оно стало именоваться Великим княжеством Литовским и Русским. В этом государстве русские (т.е. предки нынешних русских, украинцев и белорусов) составляли подавляющее большинство, которое в отдельные периоды достигало 80-90% всего населения княжества. Сами же литовцы находились в нем в меньшинстве, но это меньшинство всегда было привилегированным.

В то время как Латвия и Эстония - традиционно морские страны, рыболовство здесь всегда было важным сектором занятости населения, то Литва таких традиций не имеет. Она только благодаря итогам второй мировой войны получила выход к морю. Литва всегда была, в отличие от своих соседей, преимущественно аграрной страной. И сегодня в структуре внутреннего валового продукта (ВВП) удельный вес продукции сельскохозяйственного производства существенно выше, чем у соседей, также как и доля занятых в этой сфере. В условиях СССР это было выгодно.

Руководители Литовской ССР сумели создать в Москве образ промышленно слаборазвитой республики ² . А это обстоятельство тогда давало весомые преимущества в получении капиталовложений для развития народного хозяйства. Как известно, в условиях плановой экономики, благодаря перераспределению финансовых и материальных ресурсов через союзный бюджет и общегосударственную систему материально-технического снабжения, происходило существенное выравнивание республик по объемам потребления. Таким образом, Литве больше других стран Балтии досталось материальных благ от советской власти ³ .

Но наиболее ценное национальное качество литовцев, по их собственному мнению, проявилось в том, что они в отличие от своих соседей сумели резко ограничить приток иммигрантов из других регионов СССР. Ключевую роль в этом сыграло известное по-

² Такой же тактики придерживается Литва и в отношениях с Евросоюзом (ЕС). В отличие от Латвии и Эстонии, не упускающих случая подчеркнуть свои успехи в социально-экономическом развитии, Литва их преуменьшает, за что уже получает замечания от чиновников ЕС.

³ В том числе и территориальных. В результате подписания секретных протоколов "пакта Риббентропа- Молотова" в 1939 г. Литва получила более 30% своей территории. 10 октября 1939 г. Литве были переданы принадлежавший Польше г. Вильно и Виленский край. 5 августа 1940 г. Верховный Совет СССР принял закон о передаче нескольких районов Белорусской ССР в состав Литовской ССР. 10 января 1941 г. СССР выкупил у Германии Сувалкский выступ и передал их в состав Литовской ССР. В январе 1945 г. по решению Верховного Главнокомандования освобожденный немецкий порт Мемель (Клайпеда) был передан под административное управление Литвы.

стр. 45

становление Совета Министров Литовской ССР в 1956 г. "О развитии малых городов республики", которое значительно ограничивало в ней объемы строительства объектов союзного значения и, соответственно, притока лимитчиков. В Вильнюсе, Каунасе, Клайпеде, Шауляе, Паневежисе крупных предприятий немного, промышленность развивали в таких городах, как Утена, Рокишкис, Ионава, Укмерге, Мариямполь, Алитус, Мажейкяй и др., где было достаточно и своих рабочих рук. Поэтому Литва оставалась одной из самых этнически однородных республик СССР. Благодаря гибкой политике своих руководителей, к моменту распада СССР в августе 1991 г. литовцы составляли в своей республике 81,5% населения. Это решительно отличало ее от Эстонии (эстонцев - 61,5%) и тем более от Латвии, где доля латышей в общем балансе жителей едва превышала половину (51,8%). Именно это обстоятельство во многом определило тональность их взаимоотношений с Россией после обретения суверенитета. Если Литва легко смогла предоставить возможность всем проживающим на ее территории получить гражданство (т.н. "нулевой вариант"), то Эстония и в еще большей мере Латвия установили для нетитульных этносов жесткие правовые ограничения.

Фоном обострения многих социальных, в том числе и этнических, проблем в Латвии служит острая демографическая ситуация. Латвия - единственная республика в СССР, которой потребовалось более полувека для восстановления демографических потерь первой и второй мировых войн. Численности населения 1913 г. Латвия достигла лишь 63 года спустя - в 1976 г. Перепись населения 1979 г. показала, что латышей на неполных два процента больше, чем их было в конце прошлого века ⁴ .

Все это помогает понять, почему латыши, литовцы и эстонцы по-разному оценивают экономическую ситуацию в прошлом, т.е. во времена СССР, в настоящем и в будущем (в пятилетней перспективе). Из приведенной ниже таблицы видно, что самая низкая оценка прошлого у эстонцев, у них же самые высокие ожидания от будущего. У литовцев, наоборот, прошлое оценивается весьма положительно, можно даже говорить о ностальгии, а вот будущее представляется не столь радужным. Латыши характеризуются средним положением между этими двумя крайностями.

Динамика изменений в оценках прошлого, настоящего и будущего (через 5 лет), 1993-2000 гг. (в%) ⁵

--------

* - нет данных.

⁴ СССР: демографический диагноз. М., 1990, с. 523.

⁵ Baltic Media in Transition. Tartu, 2002, p. 279.

стр. 46

Балтийским народам свойственна особенно глубокая привязанность к своей земле. При этом самыми оседлыми среди народов Балтии, безусловно, являются эстонцы. Эстонские общины за рубежом - большая редкость. Да и возникли они по большей части в силу чрезвычайных обстоятельств - во время второй мировой войны, в результате вынужденной эмиграции в Швецию, Канаду и США противников советского режима, многие из которых воевали на стороне Германии, и всех тех, кто опасался повторения сталинских репрессий.

Для эстонца родной дом ("Kodumaa") это - часть самого себя, т.е. одна из базовых ценностей, в содержании которой отражается глубокая привязанность человека к родному очагу, родине, памяти предков. Чувство органического единения его со своей землей так велико, что разорвать эту связь для него слишком большое испытание. Поэтому он с большим удивлением и настороженностью воспринимал появление на своей земле огромной армии пришельцев (лимитчиков), с легкостью покидающих земли своих отцов. Море как естественная преграда ограничивает миграционный запал. С другой стороны, море является источником жизнеобеспечивающего промысла, что также удерживает приморские народы от миграции. Поэтому в отличие от славян, которые в случае истощения земель могли легко перебраться на новые, более плодородные, народы Балтии вынуждены были научиться выживать на своих малопродуктивных, болотистых землях. Это, естественно, вырабатывало психологические механизмы глубокой привязанности к территории проживания и соответствующее национальное мировосприятие. В развитии эстонской культуры со времен национальной самоидентификации во второй половине XIX столетия чрезвычайно большую роль сыграла деревня, поскольку в городе доминировали чужеземцы. К середине 1880-х годов вся эстонская молодежь, включая и сельскую, умела читать и писать. В.И. Ленин с полным основанием назвал в 1918 г. Эстонию "поголовно грамотной страной" ⁶ .

Эстонский народ - довольно своеобразное явление на этнической карте Европы. Из сохранившихся народов на пограничном между Востоком и Западом пространстве он - самый малочисленный. Начиная с XIII в. эстонцы находились под чужеземным господством. Это отразилось и в разговорном языке. "Немецкое время" (их было несколько), "датское время", "польское время", "шведское время", "русское время" - так говорят эстонцы о своей истории. Обладая самым длительным опытом противостояния им, эстонцы выработали собственные способы защиты и сохранения этноса, главным из которых является не воинственность, а социально- психологическая автономность, закрытость, способность в неблагоприятной среде "уходить в себя". Если Клод Леви- Строс прав, утверждая, что каждый народ несет в себе свою тайну и является вечной загадкой для другого, то к эстонцам это относится в полной мере. Даже среди своих соседей эстонцы имеют репутацию закрытых, необщительных. Традиция тихого, но стойкого сопротивления помогает малочисленному этносу быть менее уязвимым в неблагоприятной среде. Выработанные столетиями механизмы выживания, а также умение воспринимать и творчески осваивать новое, приспособить его для собственной пользы (даже социализм эстонцы сумели сделать у себя самым эффективным из всех республик СССР), дали возможность сохранить столь малому этносу и себя, и свой язык, и свою культуру.

Особенности в национальной психологии трех балтийских народов во многом определили те различия в политике, которую в советское время они проводили по отношению к центру. Если эстонцы держали себя несколько отстраненно, демонстрируя, с одной стороны, предельную лояльность, а с другой, не проявляя особой заинтересованности в признании центра, то для латышей такое признание было приоритетной ценностью. Латвийское руководство всегда проявляло максимум инициативы и исполнительности, чтобы добиться расположения Москвы, и это стара-

⁶ Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 35, с. 264.

стр. 47

ние соответственно вознаграждалось. В состав Политбюро ЦК КПСС латыши входили постоянно (А. Пельше, А. Восс, Б. Пуго), а Рига официально считалась столицей Прибалтики. Можно привести очень характерный пример, подчеркивающий отличие Латвии от соседей. В этой республике, по данным переписи 1989 г., среди русских было в два раза больше работников управленческого аппарата (6,4%), чем среди латышей (3,0%), а удельный вес руководителей коренной национальности в Латвии был всего 51% (в Литве - 79,6%, в Эстонии - 61,5%) ⁷ .

Есть и другие показатели, отличающие латышей от своих соседей. Если в 1989 г. среди эстонцев только 33,9% свободно владели русским языком, среди литовцев таких было 37,9%, то у латышей этот показатель почти в два раза выше - 64,4% ⁸ . Латыши значительно чаще вступают в межнациональные браки (24,7%) по сравнению с литовцами (11,5%) и эстонцами (14,7%) ⁹ . Причем, как это иногда бывает, рожденные в смешанных русско-латышских семьях демонстрируют крайнюю степень русофобии. Так, среди лидеров наиболее радикальной латышской националистической партии "Тевземей ун Бривибай" ("Отечеству и свободе") есть люди с русским происхождением и с русскими фамилиями. Явление сродни высокой доле инородцев среди наиболее агрессивных представителей русского шовинизма.

Если удельный вес членов партии среди эстонцев был наименьший в Прибалтике (эстонцы шли туда неохотно, приходилось снижать требования к вступающим), то среди латышей, наоборот, наибольший. И при всем том эстонцам очень многое позволялось. Если в СССР Прибалтика была регионом, где давление идеологического пресса ощущалось меньше всего, то Эстония среди своих соседей обладала в этом смысле еще и дополнительными преимуществами, поэтому советская власть здесь на обыденном уровне была наименее ощутимой. Так, только в Эстонии у члена коммунистической партии родители могли проживать в Англии, а сам он их периодически навещать. Это было разрешено в середине 50-х годов во времена хрущевской оттепели. Здесь же к 50-летию Октябрьской революции в государственном художественном музее в Кадриорге можно было устроить выставку Р. Фалька, полузапретного в то время художника. В журнале "Коммунист Эстонии" еще в 70-е годы печатались вполне диссидентские статьи, правда, при этом редактор мог поинтересоваться у автора, не будет ли у того возражений, если статья будет опубликована только в эстонском варианте ("Eesti kommunist"), а в русском ее не будет. В Тартуском университете впервые в СССР в 1967 г. были прочитаны ленинградским профессором В. Ядовым, а затем и изданы лекции по социологии. В Эстонии в конце 60-х годов опальный к тому времени А. Солженицын писал свой знаменитый "Архипелаг ГУЛАГ". И. Бродский сразу после ссылки в 1976 г. приезжал в Эстонию, где у него было несколько публичных выступлений. И. Губерман, которого после отбытия наказания не прописывали в Москве и Ленинграде, больше двух лет прожил в Пярну у Д. Самойлова.

В советское время в Прибалтике был самый высокий уровень жизни населения. Но Эстония была наиболее благополучной, несколько опережая по среднедушевому объему потребления Литву, и еще больше Латвию. Маленькая, ухоженная Эстония была своеобразной витриной советской власти, а ее собственной витриной был знаменитый рыболовецкий колхоз имени Кирова - единственная производственная организация в СССР, где еще в 70-х годах был внедрен настоящий хозрасчет. Сюда привозили многочисленных иностранных гостей, чтобы наглядно продемонстрировать преимущества социалистического строя.

Что же касается литовцев, то они осуществляли самую гибкую и самую продуктивную тактику взаимоотношений с союзным центром. Руководители этой респуб-

⁷ Народное хозяйство СССР в 1990 г. Статистический ежегодник. М., 1991, с. 63.

⁸ Там же. с. 77.

⁹ Там же, с. 84.

стр. 48

лики не очень ревниво заботились о продвижении на высшие должности в Москве, но старались соблюдать тот уровень близости и теплоты, который был принят в отношениях между "братскими" республиками и центром. Последнее удавалось им легче еще и потому, что литовцы в силу исторических причин психологически очень близкая к славянам нация. Они лучше понимают русских, чем латыши и эстонцы. Литовцы более эмоциональны, более изобретательны, и свойственный балтийским народам немецкий педантизм не так настойчиво проявляется в повседневном общении. В то время как сельский уклад, например, жителей Литвы и Белоруссии практически неразличим.

Литовцы отличаются также и наибольшей воинственностью, они гораздо успешнее других народов Балтии противостояли рыцарям Тевтонского Ордена. После окончания второй мировой войны литовские партизаны ("зеленые братья") дольше других -до середины 50-х годов сопротивлялись Советской Армии. То, что литовцы умеют постоять за свои интересы, показала реакция населения Литвы осенью 1999 г. на заключение пресловутой сделки правительства консерваторов с американской компанией "Вильяме" в связи с приватизацией нефтеперерабатывающего комплекса "Мажейкяй нафта". Возмущение откровенно политической, прозападной, и экономически крайне невыгодной сделкой собрало перед зданием Сейма Литвы 70-тысячную демонстрацию протеста. Прибывшие со всех концов республики митингующие заполнили всю площадь перед парламентом и бурно выражали свой гнев. Меня как невольного свидетеля происходившего, поразил разительный контраст этого события с глубокой политической апатией населения России. В итоге эта одиозная сделка очень дорого обошлась консерваторам. На состоявшихся через несколько месяцев парламентских выборах правящая до того консервативная партия "Тевинес саюнга" ("Союз отечества") потерпела сокрушительное поражение, получив всего 9 (!) мест из 141.

В рамках СССР Латвия, Литва и Эстония всегда воспринимались как нечто единое целое - "Прибалтика", которая для массового сознания советских людей являлась одновременно и форпостом западной цивилизации, и наиболее благополучным регионом, и местом престижного отдыха, и примером рационально организованного быта.

В экономическом плане Прибалтика смотрелась очень привлекательно - и по качеству продукции, и по производительности труда, и по общей культуре производства. В определенной мере это было результатом государственной политики: опережающее развитие национальных республик было стратегической линией Центра в Советском Союзе. Так, в соответствии с законом о бюджете СССР еще в первое послевоенное десятилетие Россия оставляла у себя менее 50% полученных ею доходов, Украина и Белоруссия по 55%, а все остальные республики по 100%, да еще получали субсидии из Центра.

Товары и услуги, произведенные в Прибалтике, распределяемые по всесоюзным плановым разнарядкам, пользовались повышенным спросом на внутреннем рынке. Конечно, это все отставало от мировых стандартов, но было в СССР добротной стартовой площадкой для быстрого движения вперед. Союзное руководство в определенных направлениях сумело использовать это обстоятельство. Во- первых, за счет более высокой эффективности капиталовложений здесь можно было быстрее получить прибыль. Поэтому экономически целесообразнее было именно здесь размещать новые производственные мощности, они значительно раньше осваивались, чем в других регионах Союза. Именно по этой причине эти республики получали преимущества в системе советского фондового распределения. Поэтому материальная база промышленного и сельскохозяйственного производства отличалась от общесоюзной более новыми, менее изношенными основными фондами. Приграничное положение Прибалтики способствовало созданию здесь широкой сети высококлассных коммуникаций, аэродромов, морских портов, складского и ремонтного хозяйства. Таким образом, республики Прибалтики от советского периода получили немало материальных выгод. Во-вторых, Прибалтика в СССР была идеальным и бессменным полигоном для проведения экономических экспериментов, опробования новых

стр. 49

методов управления хозяйственным механизмом и внедрения различных инноваций. Трудовой персонал этих республик к концу 80-х годов свыкся с ролью своеобразного "опытного производства" в народном хозяйстве огромной страны, а руководство этих республик - с ролью руководителей экспериментальной базы и ответственных исполнителей по осуществлению экспериментов. К началу горбачевской перестройки в Прибалтике аккумулировался огромный инновационный потенциал.

Впрочем, существуют и более глубокие детерминанты, объединяющие эти народы в особое этнокультурное сообщество. То, что их роднит, связано, главным образом, с историческими судьбами последних трех-четырех веков. Это обычная участь региона, расположенного или между большими государствами, или на границе цивилизаций. Население таких территорий обладает определенным набором тех качеств, которые необходимы в первую очередь для выживания. В числе этих свойств много тех, что заметно отличают их от русских. Они менее открыты, и, соответственно, не так душевны и откровенны, в их поступках доминирует не эмоциональное, а рациональное начало, не размашистость, а сдержанность, осторожность. Общинность и соборность здесь явно уступают индивидуализму. Но, помимо дисциплинированности, бережливости и аккуратности, внимания к деталям, мелочам, главное, что отличает их - они не столь политически доверчивы и наивны. Трудно вообразить себе здесь даже самого "темного" крестьянина, который смог бы проголосовать на выборах в парламент своей страны за неизвестно откуда взявшуюся партию, без лидеров, без программы, без организации, а только потому, что ее усиленно навязывали по телевизору. Здоровый скептицизм составляет важнейший элемент массового сознания всех слоев социальных групп народов Балтии. Качество, без которого невозможно сохранение любой популяции, а уже тем более немногочисленной.

Общим объединяющим свойством народов Балтии является их глубокое уважение к знанию, культуре, образованию. Интеллигенция здесь всегда пользовалась огромным уважением. Там, где существует резкий разрыв между наиболее образованной частью населения и массой, могут возникать очаги глухого и неконтролируемого раздражения и напряжения. "Иными словами, у культурной элиты в этом случае нет возможности влиять на ситуацию и контролировать ход событий. Она не авторитетна для менее образованных групп. А это значит, что опасность неожиданных и наиболее грубых форм конфликтов резко повышается. Прибалтика в этом смысле дает наиболее приемлемые формы смягчения конфликтов" ¹⁰ .

Но наиболее важным психологическим свойством, выделившим балтийские из других народов СССР являются преобладание западноевропейских ценностей в их менталитете. Воздействие феодального права и этики Средневековой Европы, привитой немецкими завоевателями за семь веков их владычества, резко отличало народы этих трех республик от других народов СССР, в том числе и от русского. Это проявляется во многом, но особенно наглядно в отношении к таким ценностям, как законопослушность, договоренность, обязательство. Уважение к закону, к договору, к официальном документу у представителей этих народов заложено в генах. Эти качества были эффективно использованы российскими большевиками во время гражданской войны. У руководителей советского правительства не было более надежных воинских подразделений, чем латышские. Многие отечественные и зарубежные историки считают, что без "красных латышских стрелков" большевики не смогли бы удержать власть ¹¹ . Представители балтийских народов иногда становились жертвами собственной педантичной аккуратности в выполнении своих обязан-

¹⁰ Есть мнение. Общ. ред. Ю.А. Левады. М., 1990, с. 178.

¹¹ Верность взятым на себя обязательствам проявилась и в других сюжетах новейшей истории. В качестве еще одного красноречивого примера можно привести малоизвестный у нас исторический факт. В Берлине при обороне рейхстага в мае 1945 г. дольше всех нашим бойцам сопротивлялся латышский стрелковый взвод.

стр. 50

ностей. Так, по рассказам бывших узников сталинских лагерей, латыши и эстонцы, в отличие от своих солагерников были излишне добросовестны. На предложение товарищей по несчастью сделать "перекур", пока нет надзирателя, ответ обычно был один: а как же норма? Норму они выполняли почти всегда, но зато значительно чаще других обитателей ГУЛАГа погибали там от истощения.

Именно это качество, наряду с организованностью и высокими требованиями к быту, создавало этим народам репутацию "советских европейцев" в глазах остального населения Советского Союза. А со своей стороны они воспринимали представителей других национальностей, в том числе и русских, как людей часто "необязательных", "незаконопослушных".

Общим является и то, что национальные психологии народов Балтии - это психологии малых народов. Известно, что существуют комплексы высокорослого и низкорослого человека. В отношениях между людьми подобные комплексы часто порождают недоразумения, конфликты. Похожие явления можно наблюдать и во взаимоотношениях народов. Так, в ответ на раздававшиеся в годы перестройки упреки балтийских народов по поводу сталинских репрессий 1940-х и послевоенных лет, выдвигался следующий аргумент: ваши жалобы неосновательны, ибо у нас в России было уничтожено населения неизмеримо больше, чем в странах Балтии ¹² . Подобная логика утешения убедительно иллюстрирует различие представлений большого и малого народов ¹³ .

Для представителей малых этносов характерны различные механизмы самозащиты популяции, в том числе и более глубокая национальная самоидентификация, чем у представителей больших народов. Коммунистическая идеология, направленная на реализацию тезиса о конечном слиянии наций и народов в одну единую "историческую общность", наиболее разрушительно прошлась по национальным традициям русского этноса. Это проявилось уже в самом начале демократических перемен в СССР. Удачно найденное название этих процессов в Прибалтике - "поющая революция" - связано с тем, что митинги и демонстрации титульных народов больше походили на певческие праздники. Латыши, литовцы и эстонцы располагали огромным репертуаром своих национальных песен, тексты и мелодии которых с детства были глубоко усвоены каждым.

Эти певческие традиции оказались мощным сплачивающим и организующим фактором в последующих демократических процессах. Помимо красочного зрелища и общенародного праздника, они способствовали выработке навыков солидарного гражданского поведения. Участники, которых было от 25 до 40 тыс. - хоровые коллективы, представляющие все региональные, профессиональные и возрастные организации, заранее четко знали свои места на певческом поле, и поэтому размещение огромной массы людей занимало не более 15-20 минут. А 80-100 тыс. зрителей каким-то образом умудрялись в течение нескольких часов пребывания на довольно ограниченной территории не повредить цветников и кустарников, не создать трудностей для городского транспорта, не говоря уже о каких-то случаях даже самого мелкого хулиганства. Но главное заключалось в содержательной части праздника. Представители идеологических отделов ЦК КПСС и ЦК Компартий республик, инспектировавшие все эти мероприятия, внимательно следили за репертуаром, и удовлетворенные тем, что исполнялись песни, прославляющие Ленина, партию, коммунизм, советскую власть, менее бдительно относились к последующему репертуару. А вот там уже были песни о своей стране, о народе, который веками жил на этой

¹² Вот что по этому поводу пишет Н.И. Рыжков: "Да, множество прибалтов прошло через ад сталинских лагерей, но там они делили беды вместе с куда большим числом русских". - Рыжков Н.И. Перестройка: история предательств. М., 1992, с. 210.

¹³ Примерно в таком же ключе поляки отвечают на утверждение немцев, что "для немецкого народа Гитлер был таким же бедствием, как и для поляков", словами: "Но Гитлер пришел к нам ведь из Германии".

стр. 51

земле, о его непростой судьбе, о его самобытности и уважении к себе, к своим традициям и любви к собственной земле и т.д., что, собственно, и составляло наиболее ценную часть певческого праздника, и что эмоционально воздействовало на всех, поднимая национальное самосознание. Таким образом, певческие праздники в странах Балтии, помимо того, что они были грандиозными культурными мероприятиями, что вызывало большое удовлетворение партийных органов, были еще и отличной школой гражданской социализации населения, что проходило мимо внимания партийных функционеров. Поэтому когда в Прибалтике начались демократические процессы, то массовые организационные формы политических движений были уже подготовлены.

Общие проблемы выживания в условиях постоянных изменений политической конфигурации в этой части Европы определенным образом сплотили эти народы, заставили их руководителей действовать в экстремальных ситуациях сообща. Что и было в полной мере продемонстрировано в период движения за суверенитет сначала экономический, а затем и политический в конце 80-х начале 90-х годов XX в.

В качестве примера можно напомнить итоги исторического голосования осенью 1989 г. на II Съезде народных депутатов СССР по вопросу о 6-й статье Конституции СССР, монополизирующей власть в стране коммунистической партией. Среди участвовавших в поименном голосовании из 37 членов литовской делегации за отмену этой статьи голосовало 36 человек, т.е. 97,3%, в эстонской делегации 32 из 36 (88,9%), в латвийской 32 из 40 (80%). Далее следовали Армения - 20 из 33 (60,8%), Россия - 319 из 588 (54,2%), Грузия - 34 из 63 (54%), Белоруссия - 28 из 55 (50,1%), Молдавия - 16 из 34 (47,1%), Украина 73 из 164 (44,5%), Киргизия - 11 из 40 (27,5%), Казахстан - 12 из 70 (17,1%), Азербайджан - 5 из 46 (10,7%), Таджикистан - 4 из 41(9,8%), Туркменистан -3 из 33 (9,1%) и Узбекистан - 1 из 77 (1,3%) ¹⁴ . Приведенные цифры наглядно отражают распределение демократического потенциала советского государства. По существу, так выглядела карта политической зрелости (или гражданского самосознания) населения Советского Союза накануне его распада. Вот почему съезды народных депутатов сыграли роль своеобразного катализатора в развитии сепаратистских настроений. Делегаты от прибалтийских республик, для которых представление об азиатской части страны было в известной мере книжным, абстрактным, теперь смогли увидеть ее во всей суровой реальности. Контрасты в исполнении демократических процедур делегатами от Москвы, Ленинграда, Белоруссии, Прибалтики, с одной стороны, и делегатами от Туркменистана, Узбекистана и некоторых других республик - с другой, были слишком резкими, болезненными для восприятия. А население Прибалтики в ходе телетрансляций заседаний съезда обнаружило, что народы в СССР разделяют не только огромные расстояния, но и целые эпохи.

В составе российской делегации против отмены статьи голосовали делегаты от центральных черноземных областей, нижнего Поволжья, т.е. тех самых, которые спустя несколько лет образуют так называемый "красный пояс" в новой демократической России. Здесь же необходимо подчеркнуть, что решающей в исходе голосования, отменившего пресловутую 6-ю статью Конституции СССР, оказалась позиция именно российской делегации. Будучи самой многочисленной, она по существу и обеспечила юридическое оформление конца тоталитарного режима. Но для массового сознания советских людей этот факт отошел на второй план, он не сохранился в их исторической памяти. Его затмил другой, более яркий и запоминающийся. Это - сплоченное и парламентски грамотное поведение делегатов Прибалтики.

В деятельности на съездах проявился национальный менталитет делегатов Прибалтики, их политическая сплоченность ¹⁵ . Комплектование делегаций было проду-

¹⁴ Стенограммы заседаний II Съезда народных депутатов СССР, т. 3. М., 1989, с. 49.

¹⁵ 14 мая 1989 г. в Таллинне собрались народные депутаты СССР, представлявшие республики Прибалтики, чтобы разработать единую платформу - "Балтийскую ассамблею".

стр. 52

мано со всей тщательностью. При их формировании исходили из того, что, будучи одними из самых малочисленных делегаций, прибалты не будут иметь возможность часто выступать на пленарных заседаниях. Поэтому основной акцент для них должен быть сделан на работе в комитетах и комиссиях. Учитывая это, в состав были подобраны те, которые по своим профессиональным, деловым и человеческим качествам могли бы там эффективно работать. Особое внимание обращалось на общую культуру, ораторские способности, контактность, умение убеждать, внешние данные.

Вместе с народными депутатами от Москвы и Ленинграда прибалтийские парламентарии, на заседаниях, транслировавшихся по телевидению на всю страну, задавали тон. Они активно проявляли себя и в работе межрегиональной депутатской группы - первой демократической парламентской оппозиции в СССР, а эстонский академик В. Пальм вместе с А.Д. Сахаровым, Б.Н. Ельциным, Ю.Н. Афанасьевым и Г.Х. Поповым составили руководящий орган этого объединения.

Активная парламентская деятельность депутатов из стран Балтии, а, главное, солидарность населения трех прибалтийских республик, создали в общественном мнении распространенное и устойчивое представление о них как главных виновниках распада Советского Союза. На самом же деле массовые протестные демонстрации в Советском Союзе начались отнюдь не в Прибалтике. До этого уже были и Алма- Ата ¹⁶ , и Крым ¹⁷ , и Карабах ¹⁸ .

И требования политической независимости, т.е. выхода из состава СССР, в Прибалтике не выдвигались (они появились гораздо позже, как результат многократного превышения критической массы ошибок тогдашнего Союзного руководства) ¹⁹ . Один из лидеров Народного фронта Эстонии Я. Аллик в апреле 1989 г. писал: "Зачем спрыгивать с поезда перестройки, если он движется в нужном направлении - в сторону устранения деформаций социализма?" ²⁰ . А были в условиях углубляющего-

¹⁶ Массовые выступления 17-18 декабря 1986 г., сопровождаемые человеческими жертвами, были вызваны заменой первого секретаря ЦК компартии республики казаха Д. Кунаева на русского Г. Колбина, произведенной келейно, на закрытом пленуме ЦК, в обстановке более секретной, чем даже в доперестроечные времена. Вторым секретарем остался тоже русский - В. Мирошкин. Таким образом, во главе национальной республики оказались сразу два "инородца". Толпа молодежи вышла на улицы с лозунгами: "Хватит диктовать", "Каждому народу - своего руководителя", "И среди казахов есть умные люди".

¹⁷ С января 1987 г. происходили протестные демонстрации крымских татар. Активизировался их переезд из Казахстана и Средней Азии на историческую родину, а в июле 1987 г. в Москве в течение трех дней ими проводились непрерывные демонстрации у кремлевской стены с требованием полного восстановления в правах и возвращения в Крым.

¹⁸ Отсюда десятилетиями шел увеличивавшийся поток жалоб коренного населения на дискриминацию по этническому признаку со стороны республиканского руководства, на что Москва никак не реагировала. Армяне опасались, что Карабах постигнет судьба части Армении - Нахичеванской области, переданной большевиками по просьбе Кемаля Ататюрка Азербайджану в 1920 г. Уже через 35 лет после этого армяне были изгнаны оттуда и заменены азербайджанцами. В Армении возникли и первые в СССР общественные движения за воссоединение с Карабахом - "Крунк" и "Карабах". Вот что писал в 1992 г. в воспоминаниях Н.И. Рыжков: "С 20-х гг. армяне, составляющие здесь более 70% населения, требуют воссоединения с Арменией. В августе 1987 г. они направили Горбачеву письмо с 75 тысячами подписей, подтверждающих требование вернуть Карабах Армении. Но Горбачев даже не счел нужным отвечать на это обращение. Вот тогда в начале февраля 1988 г. и начались демонстрации и забастовки, а 20 февраля областной совет депутатов ИКАО 110 голосами против 30 принял обращение к Верховному Совету СССР, в котором ходатайствовал об административном присоединении Карабаха к Армянской ССР. 25 феврали ВС СССР ответил отказом, а на другой день только в Ереване число демонстрантов выросло до миллиона человек". - Рыжков Н.И. Перестройка: история предательств, с. 203.

Следовательно, если придерживаться исторической хронологии, то "виноваты" в распаде СССР крымские татары, армяне и казахи, а не прибалты.

¹⁹ Даже наиболее радикальное в Прибалтике - движение за перестройку в Литве "Саюдис", созданное 23 октября 1988 г., не ставило этот вопрос. Это признает и сам М.С. Горбачев. См. Горбачев М.С. Жизнь и реформы, кн. 1. М., 1995, с. 509.

²⁰ Eesti kommunist, Tallinn, 1989, N 4, p. 14.

стр. 53

ся экономического кризиса вполне оправданные требования децентрализации народнохозяйственного управления. Одним из направлений хозяйственной реформы эстонские экономисты, поддержанные ЦК КП Эстонии, предлагали республиканский хозрасчет как современную, базирующуюся в основном на информатике, ресурсосберегающую экономическую реформу. Его идеи широко обсуждались как в экономической, так и в массовой периодике страны.

В широкой поддержке концепции республиканского хозрасчета определенную психологическую роль сыграли всесоюзные статистические данные о пассивном торговом балансе Эстонии. Разумеется, методика расчетов была довольно произвольной. Но сказать эстонцу, что он живет за чужой счет, это примерно то же, что джигита упрекнуть в недостатке отваги. Психология иждивенца не проникла в эстонскую ментальность даже в застойную эпоху. "Если центр запутался в финансовых делах и теперь обвиняет нас, пусть уж лучше кладет хлеб на разные полки, - возмущался публицист Юхан Ааре. - Мы уж лучше картофельную шелуху будем грызть, но не позволим себя считать нахлебниками" ²¹ .

Концепции республиканского хозрасчета Прибалтийских республик шли в русле теоретических разработок перехода от экстенсивной экономики к интенсивной, разрабатываемых экономистами-рыночниками в Москве, Ленинграде, Новосибирске и других научных центрах СССР. Были использованы теоретические и практические заделы, накопленные при проведении в 60-х гг. "косыгинских" реформ.

Один из руководителей ЦК КП Эстонии Херберт Вайну писал: "К счастью, все шире становится понимание того, что решительный переход республик Прибалтики на региональный хозрасчет означает создание своего рода экспериментальной лаборатории, а тем самым возникают предпосылки ускоренного развития всей страны. Это в свою очередь стимулировало бы интеграцию всего Союза благодаря подлинно обоюдной заинтересованности, а не под воздействием административно-приказной системы" ²² . Здесь же он с сожалением констатировал: "Вряд ли республиканский хозрасчет обрел бы в Прибалтике такую остроту и популярность, если бы намеченная партией радикальная экономическая реформа проводилась в жизнь решительнее и быстрее. Союз в целом, похоже, еще не готов к этому" ²³ . Показательно, что когда в феврале 1989 г. журнал "Рабочий класс и современный мир" опубликовал на своих страницах материал в поддержку республиканского хозрасчета ²⁴ , то это вызвало гневный окрик со Старой площади. Союзное руководство плохо воспринимало инициативы, не исходящие от самого себя, но никаких кардинальных реформ не осуществляло, несмотря на то, что с каждым днем экономическое положение в стране ухудшалось.

Характеризуя ситуацию конца 80-х годов, Б.Н. Ельцин писал, что "особенно катастрофично было положение с экономикой. Главная беда Горбачева - боязнь делать решительные и крайне необходимые шаги - проявилась здесь в полной мере" ²⁵ . Подготовленную группой авторитетных либеральных экономистов (С. Шаталин, Г. Явлинский, Н. Петраков, О. Богомолов и др.) по заказу президента СССР программу "500 дней", широко разрекламированную, всколыхнувшую было надежды страны, после долгих обсуждений союзное руководство отвергло. М.С. Горбачев сначала поддержал и даже широко оповестил общественность о своем одобрении этой программы, а затем проявил слабость и отступил под напором союзного военно-промышленного лобби, которое в этой программе увидело угрозу своим интере-

²¹ Вечерний Таллинн, 19.Х.1988.

²² Вайну X. Эстония: узел межнациональных противоречий. Таллинн, 1990, с. 37.

²³ Там же, с. 39.

²⁴ Пирогов Г.Г. Структурный кризис и структурно-технологическая перестройка в зоне развитого капитализма. - Рабочий класс и современный мир, 1989, N 2.

²⁵ Ельцин Б.Н. Исповедь на заданную тему. Свердловск, 1990, с. 132.

стр. 54

сам. Н.И. Рыжков, как глава правительства, предъявил Горбачеву ультиматум: "Если предложение "500 дней" будут приняты, я заявляю о своей отставке. И не только о своей. Члены Президиума Совета Министров уполномочили меня в таком случае просить об отставке всего Президиума" ²⁶ .

Население всех без исключения регионов Советского Союза могло наблюдать, как планово-распределительная экономика все глубже и глубже входила в коматозное состояние. Но не только наблюдать, но и выдвигать инициативы, оформлять их в инициированные снизу общественные движения в поддержку реформ. Точнее не снизу, а из среднего звена. Руководители на местах, и, прежде всего, в республиках понимали, что в Центре происходит борьба сторонников перемен с консерваторами, и стремились со своей стороны оказать помощь инициаторам перестройки, тем более, что М.С. Горбачев постоянно призывал к поддержке перестроечных процессов снизу.

Первые такие движения появились в Прибалтике. В рижском журнале "История. Социология. Политика" (Латвийское издательство ЦК КПСС) в январе 1991 г. один из лидеров Народного фронта Латвии, редактор русскоязычной газеты "Реформа" О. Вовк, описывая историю его появления, писал: "Как известно. Народный фронт Латвии задумывался в качестве своеобразной общественной инициативы, в поддержку КПСС, которая к тому времени уже третий год изнывала в борьбе сама с собой. Совершенно "удивительные" для населения темпы реформ рождали и аналогичные политические процессы" ²⁷ .

Предложения о внедрении республиканского хозрасчета, т.е. элементов рыночной экономики, исходили из ставшего тогда уже для всех абсолютно очевидным тупика жесткого централизованного планирования и регламентирования. Т.е. эти требования были естественными, они вытекали из самой логики эволюционного развития государства, так как командная система организации и управления народным хозяйством полностью выработала свой ресурс и стала гигантским тормозом развития экономики, быстро погружающейся в глубокий кризис ²⁸ . Хозяйственное неблагополучие инспирировало усиление межнациональной и межрегиональной розни в стране, провоцировало рост взаимных обид. В Прибалтике, как ранее во многих других промышленных центрах Союза, были введены элементы карточного распределения товаров повседневного спроса. Коллапс рынка потребительских товаров заставил лимитировать отправление почтовых посылок с дефицитными промышленными и продовольственными товарами.

В этой связи эстонский экономист, академик Э. Липпмаа отмечал: "Зачем нужно отправлять продукты из Эстонии родственникам в Псковскую или Новгородскую области - если уж так тревожит нехватка там продуктов, можно поехать туда развивать сельское хозяйство" ²⁹ .

Для быстрого выхода из системного общественного кризиса в условиях федеративного государства выход был абсолютно однозначен: децентрализовать управление, делегировать часть полномочий на места, что было важнейшим и необходимым условием сохранения страны (а ведь именно это, в конце концов, и было сделано в России в начале 1992 г.). Многие советские экономисты считали, что уже в 1989 г. следовало переходить на акционерные общества, даже в рамках существующего законодательства. К началу 1989 г. в СССР, к примеру, насчитывалось уже около 200 совместных с иностранным капиталом предприятий. Преобразование же в акцио-

²⁶ Рыжков Н.И. Перестройка: история предательств, с. 336. Два года спустя многие положения этой программы будут реализованы, но уже без Советского Союза.

²⁷ История. Социология. Политика, Рига. 1991, N 1, с. 158.

²⁸ Даже такой последовательный сторонник социалистической экономики, как Н.И. Рыжков позже считал, что нужно было вовремя проводить реформы: "Я твердо убежден, что необходимости разрушения единого государства не было. Его надо было реформировать, а не расчленять на куски". - Рыжков Н.И. Десять лет великих потрясений. М., 1996, с. 339.

²⁹ Вечерний Таллинн, 21.III. 1989.

стр. 55

нерные общества части промышленных предприятий дало бы существенный социально-экономический эффект. Денежные накопления населения нашли бы, наконец, практическое применение, а у людей возникло бы чувство хозяина, потому что работники стали бы непосредственными владельцами предприятий. В республиках Прибалтики эти идеи были особенно популярны, и были реализованы там сразу после выхода из состава СССР.

Осознание того, что никакого другого варианта сохранения Союза нет, было характерно не только для мыслящей части общества, но и для самых широких масс. Эти настроения решительных перемен тогда доминировали в обществе. В отличие от большинства членов Политбюро ЦК КПСС, все понимали, что, образно говоря, каменный век закончился. И не потому, что кончились камни, а потому, что в них отпала необходимость.

В Риге, Вильнюсе и Таллинне актуальность кардинальных перемен осознавали точно так же остро, как, скажем, в Москве, Саратове и Новосибирске. Но различной была психологическая атмосфера социального пространства, в которой формировалось это осознание. В Прибалтике, на западных рубежах Советского Союза существовало непосредственное соприкосновение с одной из наиболее развитых и обладающих древними демократическими традициями частей европейской цивилизации - со Скандинавией. И на этом фоне беды сверхцентрализации застойной эпохи выглядели особенно разительно, что придавало развитию демократических процессов в Прибалтике более высокую мотивацию.

В периодической печати к тому времени уже развернулась критика сталинских отклонений от ленинского курса национальной политики, и признания факта по существу унитарного, а не федеративного устройства СССР. В N 9 журнала "Вопросы философии" за 1988 г. было помещен остро полемичный материал литовского ученого И. Празаускаса на эту тему, вызвавший тогда большой резонанс. В этой ситуации возвращение к ленинским основам национальной политики стало естественным стремлением партийных руководителей республик Прибалтики. В периодической печати республик Прибалтики цитировались ленинские высказывания о децентрализации власти, о федеративной системе, о сохранении внешнеэкономических и оборонных функций центра и передаче всех остальных в ведение республик и т.п. положения из последних работ основателя СССР.

По инициативе прибалтийских республик в ноябре 1988 г. в Верховном Совете СССР была создана комиссия по распределению прав и полномочий между Центром и республикам ("комиссия Таразевича" ³⁰ ), в которой и была высказана идея нового союзного договора ³¹ . Настойчивость делегатов Балтии в необходимости подписания такого договора имела под собой юридически безупречное основание: эти республи-

³⁰ Председатель Президиума Верховного Совета Белорусской ССР Г. С. Таразевич - тогдашний Председатель Комиссии Совета Национальностей по национальной политике и межнациональным отношениям Верховного Совета СССР.

³¹ 16 ноября 1988 г. Верховный Совет Эстонской ССР принял несколько документов, вошедших в противоречие с Конституцией СССР, на что последовала соответствующая реакция из Москвы. Тем более, что поправки к Конституции ЭССР были поддержаны ЦК компартии Эстонии. Объективности ради следует напомнить, что и в самой Конституции СССР содержалось немало противоречащих друг другу положений. Так, с одной стороны, она провозглашала суверенитет республик (статья 76), а с другой - практически сводила к нулю права республик самим решать свои внутренние вопросы. Вот тогда в связи с этими событиями среди депутатов Верховного Совета Эстонской ССР и возникла идея нового Союзного Договора. Разумеется, подобная идея должна была еще раньше созреть в головах руководителей Союза. Эстонцы согласились специально рассмотреть этот вопрос на уровне Верховного Совета СССР. В Постановлении ВС ЭССР о внеочередной сессии Верховного Совета СССР от 26 ноября 1988 г. говорилось о принятии к сведению Указов ВС СССР о частичном признании недействительности документов, принятых на сессии ВС ЭССР 16 ноября 1988 г. В Прибалтике ожидали конструктивного диалога о проблемах восстановления подлинной федерации.

стр. 56

ки не подписывали в 1922 г. Декларацию о создании СССР, а факт их инкорпорации к тому времени был уже официально признан союзным руководством.

Таким образом, к началу 1989 г. в СССР сложилась необычайно благоприятная социально-политическая ситуация и для перехода к рынку, и для развития государственного федерализма.

Подписание нового Союзного Договора, на чем настаивали тогда республики Прибалтики, позволило бы не только перейти к осуществлению назревших политических и экономических реформ, но и сохранить единое государство.

Здесь необходимо напомнить, что в общественном сознании советских людей, в том числе и народов Балтии, в то время господствовала убежденность в политической мощи Союза ССР, в несокрушимости великого государства. Конечно же, в массовом сознании балтийских народов, а тем более, национал-радикальных политиков, всегда присутствовала мечта о национальной независимости, но они понимали, что это было слишком далеко от реальности. Подобные национальные чаяния - распространенное явление у малых народов. Иные идут еще дальше. Например, в государственном гербе Армении изображена гора Арарат, с 1920 г. принадлежащая Турции ³² , но даже самые радикально мыслящие политики в Армении оценивают сегодня перспективы возвращения этой национальной святыни в обозримом будущем как грезы самого отрешенного от жизни фантаста. Хотя, конечно же, это совсем не означает, что абсолютно все сценарии развития событий на Ближнем Востоке полностью исключают в будущем такую вероятность. Общественная жизнь, и тем более современная, характеризуется высокой вариативностью.

Практические очертания стремления прибалтийских народов начали вырисовываться лишь через год, к весне 1990 г., когда стали уж совсем очевидными многочисленные и стратегические, и тактические, и оперативные провалы высшего советского руководства в проведении как внешней, так и внутренней политики, когда в полной мере обнаружилась его полная некомпетентность, постоянное и катастрофическое отставание от развивающихся процессов. Спустя шесть лет М.С. Горбачев вынужден был признать это в своих воспоминаниях: "Но ведь и с оппозицией надо взаимодействовать. Однако тянули с этим в расчете: может быть, сгинут, исчезнут как дурной сон? Партия проморгала этот начальный этап. Пауза слишком велика... Наши не всегда удачные шаги и хроническое запаздывание осложняли обстановку. Но недаром в народе говорят: "Дорого яичко ко Христову дню". При всей ценности принятых на Пленуме решений они сильно запоздали. Это была расплата за старые подходы, увлечения коллегиальностью, по большей части мнимой. Подготовку затянули, потеряли драгоценное время" ³³ .

Позже, спустя много лет, в научной литературе и публицистике станут появляться многочисленные материалы о том, что страна была обречена, что ее невозможно было реформировать, распад был предопределен и т.д. Но все эти объяснения были сделаны постфактум, вдогонку произошедшим событиям. В подобного рода рассуждениях завораживающую роль играет свойственное человеческой природе гипнотическое давление факта уже свершившегося события. Что детерминируется по незамысловатой, но по- своему очень убедительной схеме - если это случилось, то, следовательно, и должно было случиться. Кроме того, по прошествии нескольких лет любое событие покрывается паутиной времени, постепенно окостеневая в истори-

³² В 1920 г. большевистское правительство Советской России отдало Турции всю Западную часть Армении вместе с древнеармянской столицей - городом Карсом. Тем самым Карсом, при освобождении которого во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. войсками генерала М.Д. Скобелева погибло несколько тысяч русских солдат. Этот эпизод еще замечателен и тем, что он единственный во всей истории человечества, когда не страна-победитель, а побежденная страна (во время первой мировой войны Турция входила в Тройственный союз вместе с Германией и Австрией) получила значительные территориальные приобретения.

³³ Горбачев М.С. Жизнь и реформы, кн. 1, с. 513-514, 517-518.

стр. 57

ческой памяти людей, еще больше усиливая в общественном сознании эффект своей неотвратимости. А уж через 10-15 лет нашему воображению трудно даже представить, что все могло быть иначе.

Но тогда, в начале 1989 г. в СССР никто, включая даже самых авторитетных и непримиримых критиков советского режима и в самом Союзе, и за его пределами, и предположить не мог, что система может рухнуть в одночасье. После того как Горбачев сложил функции президента, газета "Нью-Йорк таймс" опубликовала статью своего обозревателя Джонатана Шелла "Важнейший вопрос столетия". Она начиналась следующими словами: "Распад Советского Союза загадал загадку людям, мыслящим и любящим обсуждать происходящие события. Это было самым важным событием второй половины XX в., однако почти никто его не предсказывал" ³⁴ .

Если история как поступательный процесс действительно не знает сослагательного наклонения, что означает всего лишь банальную мысль о невозвратности прошлого, то ее изучающий обществовед должен при анализе конкретной исторической ситуации рассматривать все возможные варианты развития событий, оценивать вероятность того или иного сценария социально-политической драмы и сознавать, что в истории не обязательно осуществляются только более вероятные альтернативы. Что и произошло, например, в 1917г. Любой исторический момент, а уж тем более переломный, имманентен различными сценариями развития. Взгляд на историю, как не всепоглощающий вектор грешит примитивной одномерностью, исторический процесс не может быть уложен в линейную схему. Безальтернативность выбора может идти только от внутреннего мира человека, считает академик А.Н. Яковлев. "Притом она-то и оказывается способной перечеркнуть любые возможности выхода из кризиса, если человек не видит или не приемлет эти возможности" ³⁵ . В такой в высшей степени деликатной форме философского обобщения главный идеолог демократических преобразований в СССР высказал свою отрицательную оценку главе государства спустя пять лет после его распада.

С 1986 по 1991 г. в Риге, Таллинне и Вильнюсе и других городах Прибалтики мне по теме своего исследовательского проекта "От национального самосознания к гражданскому действию" ³⁶ довелось работать не меньше времени, чем в Москве, встречаться и беседовать со многими лидерами этих республик. Как специалист, обладающий информационной базой данных целого ряда репрезентативных эмпирических исследований, как, наконец, член рабочей группы при упомянутой выше комиссии Верховного Совета СССР, я убежден в том, что никакой фатальной предопределенности развала СССР не было. Признание такой предопределенности означает, по существу, полное отрицание какой-либо роли личности в истории, что, разумеется, является абсурдом.

В помощь депутатской рабочей группы по вопросам разграничения компетенции Союза ССР и союзных республик, которая работала с декабря 1988 по апрель 1989 г., были включены 17 ученых и специалистов, в основном правоведы- цивилисты из московских научно-исследовательских институтов, один экономист и два социолога (вместе со мной в состав группы входил профессор В. Мансуров - заместитель директора Института социологии). В силу своей профессиональной деятельности социологи лучше ориентировались в происходящих в стране бурных процессах. На каждом заседании мы пытались склонить к принятию заключительного документа, рекомендующего руководству СССР как можно скорее подписать новый Союзный

³⁴ Цит. по: Оников Л. КПСС: анатомия распада. М., 1996, с. 13-14.

³⁵ Яковлев А.Н. Горькая чаша. Большевизм и Реформация России. Ярославль, 1994, с. 315.

³⁶ Подобные результаты этих исследований опубликованы в моих книгах: "О некоторых проблемах политической социализации личности (на примере республик Прибалтики)" (М., 1990); "Массовое сознание и массовое действие" (М., 1993), и в статьях журналов "Народный депутат" (1990, N 18; 1991, N 10); "Лидер" (1991, N4, 8,9); "Диалог" (1994, NN4-6, 11).

стр. 58

Договор. Через полтора-два месяца нашу точку зрения стали поддерживать еще четверо или пятеро юристов, в числе которых были зав. секторами Института государства и права Б.М. Лазарев, В.Е. Гулиев, И.Ш. Муксинов и зав. кафедрой советского государственного строительства и права АОН при ЦК КПСС Г.В. Атаманчук. Главным оппонентом нашей позиции были сотрудники юридического отдела Президиума Верховного Совета СССР, которые присутствовали на всех заседаниях группы и отстаивали тезис "Существует Конституция СССР и никакого договора не надо". Особую неприязнь наша активность вызывала у заместителя заведующего отделом П.И. Седугина, усилиями которого содержание заключительного документа оказалось выхолощенным и практически бесполезным. Через три года я случайно встретил П.И. Седугина в Государственной Думе, не смог удержаться и спросил: "Теперь Вы, наконец, убедились, что следовало подписывать в 1989 г. новый Союзный Договор?". На это он ответил: "Не так важно, как тогда считал я или члены нашей рабочей группы, важно, как тогда считал Горбачев, и поэтому, какие бы мы не приняли рекомендации, это не смогло изменить позиции Президента СССР".

Союзное руководство, начиная с 1987 г., постоянно отставало от стремительно развивающихся социально-политических процессов, плелось в конце событий, упускалось инициативу. Стиль его работы в период трех-четырех лет, предшествующих распаду СССР - это выжидательное бездействие и заговаривание проблем. Даже ближайший соратник Горбачева, главный идеолог перестройки А.Н. Яковлев спустя несколько месяцев после распада СССР с горечью признал "К сожалению, М.С. Горбачев не занял в этой борьбе определенной позиции. Он балансировал... Это сыграло печальную роль" ³⁷ . А еще через несколько лет он напишет: "Не так уж трудно вспомнить, сколько времени ушло на бессмысленные разговоры и споры о "деструктивной роли" средств массовой информации, вместо того, чтобы шаг за шагом продвигаться по стратегическим направлениям реформ. Сколько страсти потрачено на то, чтобы выяснить, что первично, а что вторично - политика или экономика. А время шло-шло, да и ушло" ³⁸ .

Создающее логический комфорт убеждение в том, что колесо истории двигается в полном соответствии с общественными законами и закономерностями, не что иное, как наследие примитивно понятого марксизма-ленинизма в массовом сознании. Как показал XX век, колесо истории чаще "виляет" из стороны в сторону, останавливается и катит назад, что еще раз убеждает нас, что общественная жизнь неизмеримо богаче любой созданной людьми теории.

Объективно существовали различные направления развития событий. И одна из самых реальных возможностей эффективно воспрепятствовать центробежным тенденциям заключалась в скорейшем подписании нового Союзного Договора. Но это нужно было сделать в конце 1988 - начале 1989 гг., но никак не позже мая 1989 г., далее наступал политический цейтнот. В конце мая ситуация была уже не столь благоприятной, так как началась работа Съезда народных депутатов с полной телетрансляцией на всю страну, что очень сильно изменило настроение в стране, и особенно в республиках Прибалтики. Тем не менее, один из лидеров эстонского "Народного фронта" академик В. Пальм 15 июня 1989 г. в печатном органе "Народного фронта" - газете "Тартуский курьер" в статье "К единству многообразия" аргументировал необходимость сохранения Союза, но при этом считал, что "для того, чтобы сохранить СССР, он должен быть реорганизован".

В этой связи стоит привести выдержки из интервью одного из самых радикальных политиков Прибалтики, лидера Народного Фронта Латвии Дайниса Иванса. На вопрос, каким ему представляется начавшийся 1990 год, он отвечал: "Тяжелым. На улучшение экономического положения надеяться нечего. Я поражаюсь близоруко-

³⁷ Яковлев А.Н. Обвал. М., 1992, с. 151.

³⁸ Яковлев А.Н. Горькая чаша, с. 419.

стр. 59

сти новых постановлений правительства СССР, касающихся перестройки экономической и социальной жизни. Вместо того, чтобы децентрализовать народное хозяйство, развязать инициативу, дать самостоятельность, чинят все тот же тришкин кафтан, скроенный по одной унитарной мерке для разных народов, придерживающихся различных принципов социально-экономической жизни. К чему это приведет? Только к усилению политического противостояния центра и республик" ³⁹ .

Какие же очевидные выгоды вытекали из этого Договора?

Во-первых, поставив свою подпись под этим документом, руководители республик тем самым легитимировали бы свое нахождение в составе Советского Союза. Что автоматически повлекло бы за собой изменение позиций Запада, никогда не признававшего законным включение их в состав СССР в 1940 г. Т.е. был бы закрыт самый болевой, самый уязвимый вопрос нашего государственного устройства.

Во-вторых, ведь это была инициатива республик Прибалтики. Они его сами предлагали Центру. Это был "их Договор", что, несомненно, было и для тогдашнего политического руководства прибалтийских республик, и, тем более, для Центра выигрышным тактическим моментом.

В-третьих, подписав такой документ и передав вопросы хозяйственной сферы, культуры и образования, в ведение республик (т.е. то, на чем и настаивали их представители в комиссии), союзное руководство сняло бы напряжение внутри этих республик, выбило бы козыри из рук местных национал- экстремистов, резко снизило бы "давление улицы". Тезис "Мы накормим и вас, и вашу армию, только не мешайте нам хозяйствовать!" был в то время одним из самых популярных в балтийских республиках. Собравшиеся в Таллинне 14 мая 1989 г. лидеры Народных фронтов Латвии и Эстонии, а также литовского "Саюдиса" в заключительной декларации отмечали, что "продолжающийся четвертый год процесс перестройки не сумел остановить экономический спад страны. Углубляющийся экономический кризис приводит к дальнейшему ухудшению жизненного уровня населения, вызывает отрицательные тенденции социально- демографического, морального и психологического характера, что в итоге может привести к нежелательным политическим последствиям... Однако руководящие органы СССР по сути игнорируют предложения Прибалтийских республик и пытаются очередной раз ограничиться формальными неэкономическими изменениями, пытаясь многословием и противоречивыми положениями подменить назревшую экономическую реформу" ⁴⁰ . Ведь набившие оскомину анекдотические примеры жесткого и мелочного планирования и регламентирования, вроде распоряжения министра мясной и молочной промышленности СССР (теперь это кажется совершенно невероятным, но было даже и такое министерство, да еще к тому же общесоюзное) "Об ассортименте сливок, производимых в Эстонии, и установлении нормативов содержания в них жиров", переполняли даже страницы центральных партийных газет. Этим государственным актом Москва запрещала Эстонии производить сливки жирностью свыше 25%, что лишало возможности население готовить традиционное здесь лакомство - взбитые сливки (для этого требовались 35%). Именно такие политические курьезы способны, если пользоваться революционной терминологией, "вызвать негодование масс". Напомним также, что карточное распределение товаров первой необходимости к концу 80-х годов стало применяться и в Прибалтике.

В-четвертых, появилась бы реальная возможность оправдать ожидания населения и начать, наконец, практически, а не на словах (за четыре года люди уже устали

³⁹ "Avots" ("Родник"), 1990, N 2, с. 53. Это интервью от 25 января 1990 г. показывает, что даже такие крайние национал-радикалы, как Д. Иване, не рассчитывали в то время на сколько-нибудь реальную возможность выхода Латвии из состава Союза.

⁴⁰ Вестник народного фронта, 1989, N 19.

стр. 60

от бесконечных разговоров о реформе ⁴¹ , осуществление назревших хозяйственных реформ, причем в наиболее подготовленном для этой цели регионе страны ⁴² .

К сожалению, тогдашние руководители Союза эту возможность не использовали. Они или не владели достоверной и полной информацией о происходящих в стране социальных процессах, или попросту оказались политически несостоятельными. Часть вины за плохую осведомленность Горбачева о происходящих в стране событиях А.Н. Яковлев возлагает на КГБ. "Президенту СССР настойчиво внушалось, что если заключить экономический союз, то республики откажутся от политического. Особенно коварна в этом плане была позиция Комитета госбезопасности и лично его председателя В. Крючкова, который втерся в доверие к Президенту, провокационно манипулировал информационной ложью, а затем предал своего благодетеля" ⁴³ .

Полагаю, что это не совсем так. Во-первых, кроме спецслужб, у главы государства имеются и другие источники информации. Во-вторых, Горбачев относился к тому типу руководителей, которые более охотно воспринимают информацию, отвечающую их представлениям. Крючков и приносил именно ту информацию своему начальнику, которую тот ожидал получить. "Горбачев в ходе перестройки довольствовался соответствующим образом препарированной информацией о внутрипартийной и аппаратной жизни от Орготдела и Общего отдела ЦК" - свидетельствует проработавший в аппарате ЦК более 30 лет Л. Оников ⁴⁴ .

Отказ же от заключения Договора резко обострил социальную ситуацию в прибалтийских республиках, усилил позиции и высоко поднял авторитет ультранационалистических политиков и экстремистов, и в итоге спровоцировал взрыв сепаратистских устремлений. Отказ от Договора, по существу, перечеркнул возможность компромисса между Центром и республиками, что во многом и предопределило судьбу Союза. Возник непомерно большой, трагический разрыв между макро- и микросредой, между политической верхушкой (Центром) и населением республик ⁴⁵ , что актуализировало их единственную в этих условиях солидарность - этническую и придало ей огромную разрушительную силу ⁴⁶ . При этом Центр всячески углублял этот разрыв. Так, в конце августа 1989 г. в центральных газетах было опубликовано Заявление ЦК КПСС "О положении в республиках Советской Прибалтики", выдержанное в стиле и фразеологии времен застоя, в котором негативные оценки были выданы всем политическим силам Прибалтики скопом, без различия: правительствам, и партийному руководству трех республик, и лидерам народных движений, и общественным организациям самого различного толка ⁴⁷ .

⁴¹ Помощник Горбачева А.С. Черняев потом напишет в воспоминаниях о слепой вере генсека в силу призыва, слова: "С каждым годом Горбачев все больше и больше мечется, придавая особое значение словам: убеждает, стыдит, призывает, заклинает, увещевает, агитирует, грозит - и все впустую. Все слова... слова... слова" ( Черняев А.С. Шесть лет с Горбачевым. М., 1993, с. 57). Еще более развернуто высказался Н.И. Рыжков: "Горбачев не умел, не любил и не хотел слушать других людей, он умел, любил и хотел говорить, говорить сам и только сам, топя в потоке слов и малосодержательных штампованных мыслей то новое, свежее, наболевшее, что хотели донести до него собеседники" ( Рыжков Н.И. Десять лет великих потрясений, с. 353- 354).

⁴² В то время как в Венгрии, Польше, ГДР, Чехословакии широко обсуждались конкретные вопросы денационализации, приватизации, демонополизации, свободного рынка, руководство СССР застряло на обсуждении хозрасчета предприятий и регионов, т.е., тех вопросов, которые детально обсуждались еще во времена "косыгинской реформы" 60-х годов.

⁴³ Яковлев А.Н. Горькая чаша, с. 250.

⁴⁴ Оников Л. Указ. соч., с. 86.

⁴⁵ "Перестройка мало что сделала по организации и сплочению своей социальной базы. Более того, когда такие силы стали появляться самопроизвольно, они были встречены с недоверием, недовольством, как разрушители предначертанной сверху стратегии". - Яковлев А.Н. Горькая чаша, с. 159.

⁴⁶ Уже к концу лета 1989 г. в Баку и Тбилиси по приглашению местных лидеров из Прибалтики стали приезжать волонтеры для обмена опытом по созданию народных фронтов.

⁴⁷ Правда, 27.VIII.1989.

стр. 61

Этот документ, подготовленный в Москве без какого-либо согласования с республиканскими партийными руководителями, воспринятый демократической частью советского общества как рецидив сталинизма, вызвал реакцию общего возмущения в Прибалтике. Сам Горбачев позднее признал в своих мемуарах, что это постановление "привело к результатам, противоположным задуманному" и привел слова В. Вяляса, первого секретаря ЦК КП Эстонии, который в телефонном разговоре заявил, что эстонцы весьма болезненно восприняли тональность документа, многие в знак протеста стали сдавать партбилеты. "В Эстонии, - сказал он, - за исключением экстремистов никогда не ставился вопрос о выходе из Союза" ⁴⁸ . Этот неудачный и по содержанию, и по форме выпад Центра против республик привел в замешательство не только руководителей прибалтийских республик, но и значительную часть русского населения в Прибалтике, которое в этой ситуации почувствовало себя мишенью в легко просчитываемой реакции титульного населения на этот документ.

Если Центр в ходе перестройки был оторван от происходивших на национальных окраинах процессов и воспринимал их через стереотипы административно- командного мировоззрения ⁴⁹ , то партийные руководители республик Прибалтики в отличие от союзного руководства были ближе к массам, глубже оценивали происходящее. Но при этом находились в очень деликатной политической ситуации. Они прекрасно понимали, что обречены, если не сумеют подтвердить свой национальный характер. В то же время возникшие общественные демократические движения давали им дополнительные возможности нейтрализовать консерваторов и реакционеров внутри самой партии, что укрепило бы ее общественный статус. "Я - сторонник того, чтобы Прибалтийские республики развивались в дальнейшем в составе СССР в условиях перестройки и неоднократно в этом духе выступал в республиканской прессе, - писал в начале 1990 г. член ЦК КП Эстонии X. Вайну, но мешают местные экстремисты и в еще большей мере центральные органы и центральная пресса" ⁵⁰ . Компартиям республик Прибалтики удавалось по крайней мере до самого конца 1989 г. удерживать политическое лидерство в своих странах. Коммунисты доминировали среди руководителей литовского "Саюдиса" и Народных фронтов Латвии и Эстонии. По известному выражению классика, они и не отрывались от масс, и находились в авангарде перемен. Особенно это характерно для КПЭ, которая в ноябре 1988 г. поддержала выдвинутую эстонской элитой идею нового Союзного Договора.

Исследовавшая на большом эмпирическом материале процессы национального возрождения, сопровождавшие перестройку в СССР, Л.М. Дробижева разделяет их на два этапа. Первый этап протекал в русле демократических преобразований, развития плюрализма, расширения возможностей личностного выбора поведения, свободы от жесткого контроля во всех сферах общественной практики. Второй этап, который отсчитывается с середины 1989 г., характеризовался ростом агрессивного национализма, открытой борьбой за власть ⁵¹ . На первом этапе партийное руководство республик Прибалтики полностью контролировало ситуацию, но на втором этапе инициатива стала постепенно переходить к радикалам. "По непреложному закону политической борьбы, в обстановке конфронтации именно экстремизм оказывается наиболее динамичной, наступательной, свободной от ответственности силой, способной перехватить инициативу у центристского, умеренного направления в политике" ⁵² .

⁴⁸ Горбачев М.С. Жизнь и реформы, кн. 1, с. 517

⁴⁹ "Насколько Горбачев и высший партийный актив были теоретически слепы и оторваны от реальности, - отмечал Л. Оников, - показало впервые проведенное в ЦК КПСС в июле 1989 г. совещание первых секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии". - Оников Л. Указ. соч., с. 84.

⁵⁰ Вайну X. Указ. соч., с. 111.

⁵¹ Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. М., 1999, с. 174-175.

⁵² Яковлев А.Н. Горькая чаша, с. 264.

стр. 62

В составе руководящих органов компартий этих республик, так же как и в Центре были представлены различные силы, включая и самые реакционные. Но здесь же были и создатели всех сколько-нибудь значимых общественных движений, и, прежде всего, организаторы народных фронтов. Перед партийным руководством республик Прибалтики стоял довольно простой политический выбор: или стать во главе событий, не упускать инициативу, или проиграть радикалам (экстремистам, националистам, сепаратистам). Специфическая роль компартий республик Прибалтики в тот период состояла в том, что, объединяя в своих рядах весьма противоречивые по интересам национальные и социальные группы населения, только они являлись той политической силой, которая могла успешно отстаивать общие интересы населения республик в диалоге с центральной властью ⁵³ . Правда, для этого было необходимо сотрудничество руководителей Центра и руководителей республик. К сожалению, сотрудничества не было. Вместо этого были указания сверху, разносы, раздражение. Центр, видимо, слабо представлял себе ситуацию в Прибалтике и ее динамику, а также расстановку сил на политической арене этих трех республик. Вместо того, чтобы использовать авторитет и интеллектуальный потенциал партийных руководителей республик Прибалтики, особенно таких, как В. Вяляс и А. Бразаускас, Центр своими неумелыми заявлениями и действиями не только создавал им препятствия в борьбе с национал-радикалами ⁵⁴ , но по существу постоянно дискредитировал их в глаза населения, создавая водораздел между руководителями и населением. Отражением этой тенденции стали усиливавшиеся в СМИ нападки на тех, кто "потерял связь с народом" ⁵⁵ . Уже к концу 1989 г. В. Ландсбергис по своему влиянию на массы обошел А. Бразаускаса, и к власти в Литве фактически пришел "Саюдис", который на выборах в Верховный Совет Литовской ССР в марте 1990 г. получил решающее большинство. А ночью 11 марта депутаты приняли акт о выходе Литвы из состава СССР ⁵⁶ . Через пять лет после этого события Н.И. Рыжков напишет, что "сам Президент, в том числе и во время пребывания в Прибалтике, своей бездарной, неумной политикой только способствовал укреплению взятой тамошними лидерами линии на выход из Союза" ⁵⁷ .

Месяц спустя газета Народного фронта Эстонии "Тартуский курьер" оценивая это событие писала: "Был ли путь отделения от СССР единственно возможным путем развития событий и был ли основным виновником движения по такому пути прибалтийский радикализм? Думается, что нет. Важную роль здесь сыграл устойчивый консерватизм центральной бюрократии и ряда других ориентирующихся на нее

⁵³ Весьма точно сформулировал оценку идеи нового Союзного Договора член ЦК компартии Эстонии председатель правления Союза художников Эстонии Э. Пылдроос в своем выступлении на XIV пленуме ЦК КПЭ 4 мая 1989 г. "Это было решение, которого напряженно ждали во всех уголках Эстонии... Эстонский народ в принятых законах усмотрел возможность продолжать конструктивное сотрудничество с другими народами Советского Союза, возможно, единственную возможность. По-моему, мы можем сказать, что идея вхождения в состав Союза еще никогда среди эстонцев не поддерживалась так, как сразу после принятия поправок к Конституции. Это стало крупной победой Компартии Эстонии. Но эти законы из-за отрицательной реакции в Москве повисли в воздухе. В результате многие люди начали обращать свои взоры к тем силам, которые считают, что проблемы Эстонии не решить в рамках Советского Союза". - Материалы XIV Пленума ЦК Компартии Эстонии. Таллинн, 1989, с. 58.

⁵⁴ Те самые национал-радикалы (партия консерваторов во главе с В. Ландсбергисом), которых А. Бразаускас победил в 2000 г. на выборах в Сейм Литовской Республики.

⁵⁵ Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Указ. соч., с. 175.

⁵⁶ Разумеется, в тот момент во многом это был демонстративный жест. В воспоминаниях Горбачев отмечал, что уже 4 мая 1990 г. литовские руководители выразили готовность начать переговоры с Центром, а Декларация независимости Литвы могла, по их мнению, рассматриваться Союзом как акт в значительной степени символический. Было подчеркнуто, что Литва не будет возражать против интерпретации этого акта, согласно которой речь идет о статусе республики как "ассоциированного члена обновленного Союза ССР" ( Горбачев М.С. Указ. соч., кн. 1, с. 524).

⁵⁷ Рыжков Н.И. Десять лет великих потрясений, с. 374-375.

стр. 63

сил. Именно эти силы по существу и потопили ту самую идею "обновленной" федерации, за которую они сегодня выступают" ⁵⁸ . Через несколько лет еще более жестко выскажется один из руководителей СССР, ближайший соратник Горбачева, А.Н. Яковлев: "В результате оказалась утраченной возможность использовать важнейшее преимущество при переходе к рынку - огромные размеры рынка в рамках Союза. Такая возможность существовала, на мой взгляд, где-то до середины 1989 г. и могла быть использована в случае проведения Центром дальновидной и радикальной политики как собственно в экономике, так и в обновлении федерации на добровольной основе. Того и другого не произошло" ⁵⁹ .

Только спустя два с половиной года руководители Союза осознали, наконец, свою ошибку и попытались ее исправить, выразив горячее желание подписать новый Союзный Договор, но было уже слишком поздно. В стране к тому времени кардинально изменилась обстановка, в общественном сознании произошли необратимые качественные перемены, и, кроме того, уже успела оформиться и созреть новая политическая верхушка, активно претендовавшая на власть. Более молодая партийная номенклатура (когорта "вторых секретарей"), организационное оформление которой как новой политической силы окончательно произошло в середине 1989 г., взяла на себя выигрышную в тот момент роль национальной российской государственности во главе с популярным лидером. Как в свое время, подписав с немцами Брестский мир, В.И. Ленин был готов отдать все, чтобы только сохранить власть, так и новая российская номенклатура готова была отдать все, чтобы эту власть получить. Вот, как достаточно откровенно говорит сам Ельцин: "Помню, как мы с Львом Сухановым впервые вошли в кабинет Воротникова, бывшего до меня Председателем Президиума Верховного Совета РСФСР. Кабинет огромный, и Лев Евгеньевич изумленно сказал: "Смотрите, Борис Николаевич, какой кабинет отхватили!" Я в своей жизни уже успел повидать много кабинетов. И все-таки этот мягкий, современный лоск, весь этот блеск и комфорт меня как-то приятно кольнули. "Ну и что дальше? - подумал я. Ведь мы не просто кабинет, целую Россию отхватили" ⁶⁰ . Новый статус Ельцина дал огромный импульс усиливающемуся противостоянию Горбачев - Ельцин, что в значительной мере спровоцировало события августа 1991 г.

Впоследствии известный эстонский экономист, один из лидеров Народного Фронта Эстонии, академик М. Бронштейн напишет, что "никакая сила не развалила бы Советский Союз, если бы этого не захотела российская элита" ⁶¹ .

Понимание того, что время договориться ими упущено, привело руководителей Союза к совершению еще более грубых ошибок. В январе 1991 г. они прибегли к примитивному силовому давлению. Причем танки направили в Вильнюс - самую провинциальную и самую удаленную от штаба Прибалтийского военного округа столицу республики, имеющую к тому же наименьший удельный вес промышленных рабочих, наименьшую долю русского населения, и, наконец, народ которой отличается от других народов Балтии наибольшей пассионарностью.

Руководители Союза, видимо, даже не подозревали о существовании особенностей характера народа, идущих от его национального темперамента. В исторической памяти литовцев сохранились также события, связанные с народным восстанием против России в 1863 г. и имена его руководителей - Калиновского и Мацкявичуса. Литовцы к тому же в силу и географической близости и своего менталитета глубже других усвоили идеи и практику польской "Солидарности". Кроме того, в Литве, как и в Польше, авторитет католической церкви, в отличие от маловлиятельной лютеранской у соседей, всегда является постоянным катализатором антикоммунистичес-

⁵⁸ Тартуский курьер, N 2 (9), апрель 1990, с. 6.

⁵⁹ Яковлев А.Н. Горькая чаша, с. 250.

⁶⁰ Ельцин Б.Н. Записки президента. М., 1994, с. 33.

⁶¹ Молодежь Эстонии, 9.1.2002, с. 9.

стр. 64

ких настроений. Политический резонанс, вызванный событиями 13 января 1991 г., еще больше накалил обстановку, а, главное, снизил до критического уровня и так уже совсем невысокий авторитет союзного руководства ⁶² . Теперь все, что исходило из Центра, вызывало немедленное и повсеместное неприятие во всех социальных слоях населения Союза.

Демократически настроенная часть общества в вильнюсских событиях почувствовала угрозу начатым преобразованиям, танки на улицах Вильнюса были восприняты как предупреждение о грядущей диктатуре, как репетиции возможного переворота в Москве. Лозунг "За нашу и вашу свободу!", возникший еще в 60-х годах XIX в. во времена польских событий и поддержанный русскими интеллигентами, оказался снова востребованным. Реакция российской общественности на вильнюсские события оказалась для власти совершенно неожиданной. Огромный поток москвичей в литовское представительство на ул. Писемского, желающих расписаться в книге солидарности с Литвой в связи событиями 13 января, был в какой-то мере сюрпризом и для первого, пока еще неофициального посла Литвы Э. Бичкаускаса.

В свою очередь, более консервативная его часть усмотрела в вильнюсских событиях еще одно свидетельство полной неспособности руководителей государства управлять ситуацией. И те, и другие окончательно убедились при этом в слабости, беспомощности власти. Последнее явилось и причиной, и поводом для августовского путча, воспользовавшись которым Латвия и Эстония, так же как и Украина, объявили о выходе из состава СССР.

Указы о независимости Латвии и Эстонии были подписаны российским президентом 24 августа 1991 г., т.е. менее чем через трое суток после путча. Спешка и крайний непрофессионализм привели к острейшим проблемам и с выводом войск, и с демаркацией границ, и со многими другими. А главное, с гражданским статусом русского населения, которое из государствообразующего большинства стало внезапно этническим меньшинством, брошенным руководством исторической родины на произвол судьбы. В сентябре 1991 г. вновь образованный высший законодательный орган - Государственный Совет СССР принял решение о выходе республик Прибалтики из СССР - без всяких условий и сколько-нибудь серьезных предварительных переговоров.

В нынешней ситуации в канун вступления балтийских государств в Евросоюз и НАТО в этих странах все чаще слышатся голоса стратегически мыслящих политиков. Историческая практика показывает, что любая изоляция приводит к негативным последствиям. Сегодня и среди народов Балтии все более привлекательной становится та точка зрения, что "свой угол" вовсе не противоположен "миру" и должен быть соединен с ним. Кроме того, идея "моста" между Востоком и Западом всегда была одной из важной составной в этносознании латышей, литовцев и эстонцев. Мир охвачен интеграционными процессами, и все более актуальной становится в этой связи согласование межгосударственной политики на основе взаимных интересов.

⁶² Союзное руководство 13 января 1991 г. сделало В. Ландсбергиса на несколько лет самым популярным политиком Литвы. Даже Горбачев, описывая январские события в Вильнюсе, признал, что "теперь Ландсбергис в глазах литовцев будет выглядеть героем". - Горбачев М.С. Указ. соч., кн. 2, с. 507.

Permanent link to this publication: