800 лет назад на берега Даугавы ступил первый католический проповедник, что ознаменовало собой начало немецко-католической агрессии в данном районе Прибалтики. Причины этой агрессии хорошо освещены современной историографией ¹ . Во второй половине XII в. взоры купцов Средней Балтики все чаще обращались к богатым районам Восточной Европы. Воротами, через которые они рассчитывали проникнуть в глубь материка, была Восточная Прибалтика, устье же Даугавы являлось ключом к этим воротам ² . Именно сюда устремилось купечество Любека, Бремена, других северогерманских городов, расцветших на колонизованных немцами землях полабских славян к середине XII века. Не имея силы конкурировать с фризскими и старонемецкими городами, которые держали под контролем торговлю в Западной части Балтийского бассейна и на Северном море, они пытались упрочиться на берегах нынешних Латвии и Эстонии. Интересы купцов переплетались в этом регионе с интересами папской курии, желавшей расширить территорию, подвластную католической церкви, и немецких феодалов, стремившихся к захвату новых земель. В результате купеческая инициатива получила идеологическое обоснование и военную поддержку.

Первый удар агрессоров приняли на себя финноязычные ливы, жившие в то время по нижнему течению Даугавы, на ее правом берегу ³ , в бассейне Гауи и в лесистых приморских районах Видземе вплоть до - современной границы с Эстонией. Другая группа ливов обитала на севере Курземского полуострова, вперемежку с куршами ⁴ . К концу XII в, у ливов прогрессировали пашенное земледелие, скотоводство, ремесла, в том числе добыча и обработка железа, изготовление оружия. Важные центры оружейного производства ливов находились на Гауе, вместе с тем у ливов в большом количестве встречалось привозное оружие, в основном куршское и скандинавское. Найдены также мечи из Северной Франции и Прирейнской области. Серьезное значение в хозяйстве имели охота, бортничество, рыболовство. С конца X в. у ливов выделяется купечество, ведшее, помимо внутренней, транзитную торговлю на Даугаве и внешнюю - на Балтике ⁵ .

Сложившихся городов у ливов к концу XII в. еще не было. Торгово-ремесленное население концентрировалось на городищах с большой площадью, в посадах у их подножия. По берегам Даугавы существовали крупные торгово-ремесленные поселки, постепенно приобретавшие облик поселений городского типа. Важными для транзитной торговли были два таких поселка в низовьях Даугавы, при впадении в

¹ Zutis J. Krievu un Baltijas tautu cinas pret vucu agresiju. Riga. 1948, 6 - 8 1pp.; Zeids T. Feolalismus Livonija. Riga. 1951, 63 - 66 1pp.; Feodala Riga. Riga. 1978, 36 - 38 1pp. (автор раздела - Т. Зейдс); История Эстонской ССР. Т. 1. Таллин, 1961, с 132 - 133, и др.

² Feodala Riga, 19 1рр. (автор раздела - В. Павуланс).

³ Археологические исследования показали, что ливы жили и по левому берегу Даугавы. Так, преимущественно ливский материал содержится на городище Даугмале (Latvijas PSR arheologija. Riga. 1974, 191 1pp.).

⁴ Поскольку письменные источники XIII в. ливами называют только жителей к северу от Даугавы, а курзе'мские ливы практически не отделяются от куршей, речь ниже пойдет лишь о видземских ливах.

⁵ Моора Х., Лиги X. Генезис феодальных отношений у народов Восточной Прибалтики. В кн.: Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М. 1965, с. 122 - 184; Tonisson E. Die Gauja-Liven und ihre materielle Kultur (11. Jh. - Anfang 13. Jhs.). Tallinn. 1974, S. 165 - 170; Urtans V. Senakie depozlti Latvija. Riga. 1976, 88, 110 - 111 1pp.

стр. 94

нее р. Ридзене, на месте которых в 1201 г. была заложена Рига. В устье Ридзене находилась естественная удобная гавань, принимавшая морские корабли. Археологами в этих поселках открыты усадьбы - комплексы жилых и хозяйственных построек, обнесенных частоколом, уличные деревянные настилы, подобные известным в древнерусских городах ⁶ . Судя по находкам на территории поселков, активной была ливско-русская торговля, а с середины XII в. постоянными партнерами ливов в торговле становятся немецкие купцы. Но предположение, что здесь уже существовало немецкое торговое подворье ⁷ , требует дополнительного обоснования.

К концу XII в. ливское общество находилось на стадии складывания раннефеодальных отношений. Центрами феодализации становились укрепленные замки - наследственные владения бывшей родоплеменной знати, отдельные представители которой скопили значительные богатства и, сконцентрировав в своих руках поля и угодья, превращались в крупных земельных собственников ⁸ . Владельцы замков, опираясь на военные дружины, распространяли свою власть на окрестное сельское население, собирая с него натуральные подати. Развитию полюдья у ливов в отношении и сбора дани, и исполнения судебных функций среди подчиненного населения способствовало включение ливских земель в сферу даннических отношений Древнерусского государства ⁹ . Судя по источникам, ливы платили такую дань полоцким князьям ¹⁰ . Наличие же мощных укреплений предполагает исполнение окрестным населением и строительной повинности. Возможно, на сельскохозяйственных работах, включая сбор меда с бортей, количество которых у отдельных владельцев превышало сотню, помимо труда патриархальных рабов ¹¹ ливская знать использовала также труд обедневших или разорившихся общинников. Так начинало образовываться феодально-зависимое население ¹² .

Государственных образований у ливов в начале XIII в. еще не было. Можно говорить лишь об областях - территориальных объединениях замковых округов. Хронист упоминает три области видземских ливов: Всйналу на Даугаве, Турайду на Гауе и северную лесистую Метсеполе. Кроме того, к северу от Турайды располагалась область Идумея со смешанным ливско-латгальским населением ¹³ . О внутриполитическом единстве этих областей судить трудно. Более определенно проявлялось единение при совместных военных действиях, ведении переговоров с соседями, обращении за помощью в Полоцк. Турайда консолидировалась тогда прочнее, чем Вейнала. Вообще-то Турайда - один из округов на Гауе, название которого распространилось на всю область. Старейшина Турайды Каупо назван в хронике "чем-то вроде короля" ¹⁴ , Применительно к другим ливским нобилям подобного определения хронист не употребляет.

⁶ Latvijas PSR arheologija, 191 -194 1рр.; С a une A, Arheologisko materials lieclbas par Rigas pirmsakumiem. - LPSR Zinatnu Akademijas Vestas, 1974, N 10, 58- 63 1pp.; Feodala Riga, 26 - 33 1pp.

⁷ Feodala Riga, 30 - 31 !pp.

⁸ История Латвийской ССР. Т. I. Рига. 1952, с. 68 - 69; Moopa X., Лиги X: Ук. соч., с. 140 - 144; Urtans V. Op. cit., 90, ПО, 186, 188 - 193, 200 1pp.; Тonisson E. Op. cit., S. 170 - 174.

⁹ Moopa X., Лиги X. Ук. соч., с. 123 - 124; Пашуто В. Т. Страны Прибалтийского региона. В кн.: Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма. М. 1972, с. 284 - 285; Latvijas PSR arheologija, 276 1рр.; Назарова Е. Л. "Ливонские Правды" как исторический источник. В кн.: Древнейшие государства на территории СССР. Ежегодник за 1979 г. М 1980 с. 38 - 43, 160.

¹⁰ Генрих Латвийский. Хроника Ливонии (далее - ГЛ). М. -Л. 1938, I, 3; XVI, 2. В источниках говорится о выплате дани Полоцку только ливами Даугавы (Тonissоn E. Op. cit., S. 172), хотя находки в Турайде подвесок со знаком Рюриковичей (XI в.) не исключают возможности, что дань русским платили и ливы Гауи (Мугуревич Э. Восточная Латвия и соседние земли в X-XIII вв. Рига. 1965, с. 87 - 88).

¹¹ Упоминания о рабах: Liv-, Esth- und Curlandisches Urkundenbuch (далее - UB), nebst Regesten. Hrsg. v. F. G. Bunge. Bd. 1. Reval. 1853, N2 CLVII, S. 203; N CLVIII, S. 203 - 204.

¹² Tonissоn E. Op. cit., S. 173.

¹³ ГЛ, I, 10; X, 6; X, 14; XI, 2 и др.

¹⁴ ГЛ. ХП, 5; X, 10; XI, 3.

стр. 95

Центром даугавских ливов в конце XII в. было - поселение на острове, напротив нынешнего Саласпилса ¹⁵ . Именно гольмские старейшины возглавили освободительную борьбу населения этой области. Географическое положение острова в середине густонаселенного района позволяло держать под контролем движение по Даугаве и усиливало ведущие позиции гольмской знати в области ¹⁶ . В ходе борьбы с завоевателями предводителем даугавских ливов стал гольмец Ако, которого хронист называет "вождем" ¹⁷ . Однако ни Каупо, ни Ако не были единовластными правителями в своих областях: они делили власть с другими упомянутыми в "Хронике Ливонии" старейшинами и вождями ¹⁸ . Даже если главенствующее положение в областях уже начинало переходить по наследству к правителям Турайды и Гольма, такая традиция еще не укрепилась. Между старейшинами велась борьба за приоритет в области, причем некоторые из них в начале XIII в. попытались добиться преобладания с помощью иноземных сил.

Трудно судить по сохранившимся сведениям и об административно-политическом устройстве Метсеполе и Идумеи. Хронист лишь упоминает о замках в Метсеполе, в которых при опасности укрывалось окрестное население деревень. Это свидетельствует о наличии там замковых округов ¹⁹ . Об Идумее в этом отношении говорится еще меньше. Таким было ливское общество к началу немецкой феодальной агрессии.

Основной источник, сообщающий о завоевании прибалтийских земель в конце XII - начале XIII в., - это "Хроника Ливонии" священника Генриха: произведение, год за годом (вплоть до 1227 г.) описывающее "подвиги" католической церкви и рыцарей в деле христианизации и завоевания ливов, латышей и эстонцев ²⁰ . Хронист жил тогда в Ливонии, был очевидцем и участником многих описываемых событий. Оценивая его сообщения, исследователи признают достоверность ряда приводимых им сведений, но вместе с тем подчеркивают политическую тенденциозность и предвзятость общей позиции хрониста, когда он противопоставляет доблестных и бескорыстных епископа и его воинство, исполняющих предначертания всевышнего, невежественным язычникам. Впрочем, отношение к язычникам у него неодинаково: ливы, а еще более эстонцы в его описании коварны и жестоки, латгалы же, особенно жившие на берегах р. Имеры, в Северной Латвии, где у Генриха имелся приход, хорошие, ибо они дружески настроены к церкви и рыцарям. Хронист старается как можно реже упоминать об участии латгалов в антинемецкой борьбе, но не жалеет красок для характеристики "вероломства" ливов. Как раз желание хрониста полнее описать трудности проповедования "дела Христова" среди строптивых ливов и привело к написанию им подобного рассказа об их борьбе за независимость.

Для середины и второй половины XIII в. наибольший интерес представляет другой источник - "Старшая рифмованная хроника", составленная в конце XIII в. и восхваляющая в первую очередь деяния рыцарей Ливонского ордена ²¹ . Наиболее достоверные сведения в ней - с конца 70-х до 90-х годов XIII в., когда ее автор находился в Ливонии. При описании более ранних событий он пользовался неизвестными нам источниками, а также сведениями, почерпнутыми у Генриха. Покоренные к концу XIII в. ливы автора интересовали мало, лишь как вспомогательная сила в походах рыцарей и при строительстве замков; основное внимание им уделено завоеванию куршей и земгалов. Краткие известия об освободительной борьбе ли-

¹⁵ В "Хронике Ливонии" - Гольм (Holme, т. е. остров); позже назывался Мартыньсала по находившейся там церкви св. Мартина. С замком на острове, построенным немцами, связано название Саласпилс (замок на острове), которое позже перешло к соседнему селению на берегу Даугавы.

¹⁶ Об этом районе: Latvijas PSR arheologija, 193 - 197 1pp.

¹⁷ ГЛ, XV, 2.

¹⁸ ГЛ. IV, 4; X, 1; Тonissоn E. Op. cit., S. 173.

¹⁹ ГЛ, XIV, 4; XIX, 3.

²⁰ О хронике см. Зутис Я. Очерки по историографии Латвии. Ч. 1. Рига. 1949, с. 7 - 17.

²¹ Livlandische Reimchronik. Hrsg. v. L. Meyer. Paderborn. 1876. См. о ней: Зутис Я- Ук. соч., с. 18 - 22.

стр. 96

вов встречаются также в ряде хроник XVI-XVII вв. ²² , однако в основе их сообщений тоже лежит рассказ Генриха.

Буржуазная историография использовала хроники в прямой зависимости от политической обстановки в Латвии. До проведения в жизнь аграрной реформы 1920-х годов, поссорившей латышскую буржуазию с остзейскими помещиками, крупнейший историк тех лет А. Швабе писал, что ливы и латгалы охотно признали немецкий порядок и под руководством епископа и магистра сокрушили сопротивление эстонцев, а затем земгалов ²³ . В 30-е годы он говорил уже о ненависти ливов и латгалов к Ливонскому государству ²⁴ . Но прямо не опровергал прежний свой тезис о "братстве по оружию" ливов и латгалов с немцами и по-прежнему не писал об активной антинемецкой борьбе этих народов. Правда, другие исследователи еще тогда обратились к изучению сопротивления ливов и латгалов иноземной агрессии ²⁵ . В советской послевоенной историографии была раскрыта несостоятельность тезисов Швабе и отмечалась героическая борьба ливов вместе с другими прибалтийскими народами против немецко-католического завоевания ²⁶ , хотя непосредственно о ливах того периода специальных работ не было создано.

Время появления первого католического миссионера Мейнарда в Прибалтике точно определить трудно. Предположительно это случилось около 1184 года ²⁷ . Высказывалось мнение, что Мейнард - один из тех священников, которые обычно исполняли обязанности счетоводов на ганзейских торговых судах. Свою миссионерскую деятельность он начал по поручению купцов, на корабле которых прибыл в устье Даугавы ²⁸ . Сомнительно, чтобы столь ответственная миссия состоялась без согласования с прелатами церкви, особенно без санкции бременского архиепископа, в ведении которого находился Зегебергский августинский монастырь - обитель Мейнарда ²⁹ . Без подобной поддержки лишь как частное лицо Мейнард не сумел бы добиться разрешения полоцкого князя, считавшегося сюзереном этого региона, проповеди и получить от князя дары ³⁰ . Более вероятно, что миссия Мейнарда была подготовлена бременской церковью, стремившейся не допустить распространения в Восточной Прибалтике власти Лундского архиепископа (Швеция), с благословения которого датские рыцари начали в 70-е годы XII в. проникать в Северную Эстонию ³¹ .

Постоянные междоусобицы, усилившиеся с 60-х годов XII в., ослабили Полоцкую землю и привели к распаду ее на части. С 80-х годов обострилась борьба со Смоленском за важный для Полоцка друцко- ушачский волок ³² . В ходе этой борьбы Полоцку пришлось столкнуться и с Новгородом, где к 1184 г. вечем был призван княжить сын смоленского князя Мстислава ³³ . Находившийся в сложном положении полоцкий князь не мог тогда воспрепятствовать распространению католичества на Даугаве, тем более что за ним сохранялась ливская дань. Нам не известно, на каких условиях Мейнард получил право проповедовать, но думается, что он обещал от имени бременских покровителей помощь полоцкому князю Владимиру ³⁴ . Так или иначе, Полоцк не оказал в то время ливам помощи в отражении агрессии.

²² Например, в конце XVI в. М. Брандис упоминал в своей хронике о восстании 1206 г., X. Келх в XVII в. - о восстании 1212 г. (В rand is M. Chronik oder livlan-dische Geschichte und Collectanea oder die Ritter-Rechte des Furstenthums Esthen. Riga - Leipzig. 1842, S. 71; Kelch Ch. Levflandische Historia oder Kurtze Verschreibung der Denkwurdigsten Kriegs- und Friedens-Geschichte Esth-, Lief- und Lettlandes. Reval. 1695, S. 57 - 58.

²³ Svabe A. Latvju kulturas vesture. 2 ed. Riga. 1922, 88 - 95 1pp.

²⁴ Ejusd. Latvijas tiesibu vesture. Riga. 1932, 77 1pp.

²⁵ Abers B. Latviesu tin libiesu cina pret vaciem 1212 g. - Latvijas Vestures Instrtuta Zurnals, 1980, N 1.

²⁶ Zutis J. Op. cit., 5 - 10, 17 - 18, 41 - 45 1pp.

²⁷ ГЛ, c. 454 - 455.

²⁸ История Латвийской ССР. Т. 1, с. 90.

²⁹ ГЛ, 1, 2; с. 453.

³⁰ ГЛ, 1, 3.

³¹ История Эстонской ССР. Т. I, с. 133 - 134.

³² Алексеев Л. В. Полоцкая земля. М. 1966, с. 278 - 282.

³³ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М. -Л. 1950, с. 37 - 38.

³⁴ В русских летописях, касающихся Полоцка конца XII - начала XIII в., он не упоминается. Сведения о нем сохранились лишь в ГЛ.

стр. 97

Как же отнеслись сами ливы к приходу католического миссионера? Православие, с которым они, судя по данным археологии, были уже знакомы ³⁵ , существенно не повлияло на жизнь местного населения. Поэтому и к католичеству они отнеслись поначалу спокойно и даже попытались извлечь выгоду - получить в свое распоряжение каменные замки, которые начали строить завоеватели в Икшкиле и на О-ве Гольм. Замки рассматривались немцами как первые опорные пункты в земле ливов. По договору с местным населением Мейнарду и его людям отходила 1/5 часть каждого замка, остальное поступало в распоряжение ливов. За это последние готовы были креститься ³⁶ .

Обрадовавшись кажущейся легкости крещения ливов, бременская церковь объявила в 1186 г. о создании "Икшкильского епископства на Руси" во главе с Мейнар-дом ³⁷ . В 1188 г. новое епископство было утверждено папой римским, а в 1193 г. Мейнард удостоился похвалы папы Целестина III за свою деятельность ³⁸ . Однако надежды на скорое крещение ливов не оправдались. После постройки замков ливы отказались от обещания, монаха же Теодориха, посланного в Турайду, едва не убили, а Мейнард фактически попал к ним в плен: до конца жизни его более не выпустили в Германию. Для спасения епископа и его церкви Целестин III объявил в 1193 г. крестовый поход против ливов. Но корабли крестоносцев из-за бури не достигли Ливонии. Поэтому "защитники первой ливонской церкви" довольствовались тем, что разграбили прибрежные районы Эстонии и вернулись домой ³⁹ .

Новый епископ Бертольд, прибывший в Ливонию в 1196 г., как сообщал хронист, "без войска", едва спасся от смерти. Вернувшись в Ливонию уже с крестоносцами, он был в битве с ливами "растерзан на куски". Рыцари огнем и мечом опустошили поля ливов, принудили их заключить мир, креститься, принять в уже существовавшие замки священников и давать на "содержание каждому меру хлеба с плуга" ⁴⁰ . Так начался захват ливских земель.

Успеху завоевания способствовало отсутствие единства у народов Восточной Прибалтики. С приходом крестоносцев не прекратились походы прибалтов друг на друга, причем они часто провоцировались и даже возглавлялись немцами. Так, с начала агрессии и до 1212 г. - последней вспышки вооруженной борьбы ливов, выступивших вместе с латгалами, - в ливские области соседями было совершено семь разорительных походов: около 1185 г. и в 1207 г. - литовцами, в 1202 г. - земгалами, в 1203 г. - полочанами за данью, в 1211 г. - три похода эстонцев, причем последние, в свою очередь, явились ответом на военные экспедиции в их земли объединенных сил крестоносцев, ливов и латгалов. Участие в них ливов и латгалов объяснялось воинской повинностью, навязанной завоевателями, а также грабительскими побуждениями ливской и латгальской знати ⁴¹ . В 1201 г. епископу Альберту удалось заключить мир с воинственными куршами, до 1210 г. обезопасив себя от их набегов с моря и от союза куршей с ливами ⁴² .

Завоевание ливских земель облегчалось также внутренними разногласиями в ливском обществе. С начала агрессии наметились две группы местной знати, одна из которых возглавила сопротивление завоевателям, а другая перешла на их сторону. Некоторые нобили вроде Каупо из Турайды пытались укрепить иноземной поддержкой собственную власть в округе, другие, подобно владельцу деревни Анно, спасшему Мейнарда от ливов ⁴³ , надеялись ценой предательства расширить свои владения. На ходе борьбы сказалось и отсутствие каменных крепостей у ливов. Деревянные же замки не могли противостоять осадным машинам немцев ⁴⁴ . В арсенале

³⁵ Tonisson E. Op. cit., S. 174.

³⁶ ГЛ, I, 2 - 7.

³⁷ ГЛ, I, 8,. с. 459.

³⁸ UB, Bd. 1, N IX, S. 10; N X, S. 11; N XI, S. 11 - 13.

³⁹ ГЛ, 1, 12 - 13.

⁴⁰ ГЛ, II, 2 - 7.

⁴¹ ГЛ, 1, 5; XI, 7; VI, 7; VII, 7; XIV, 10; XV, 2, 3.

⁴² ГЛ, V, 3.

⁴³ ГЛ, I; 12.

⁴⁴ Vassаr А., Таrvеl E. Die Ostbaltischen Stamme im Kampf gegen die deutsch-skandinavische Aggression im 12. -13. Jh. - Известия АН ЭССР, т. 24, общественные науки, 1975, N 1, с. 33.

стр. 98

ливских воинов было то же оружие, что и в Западной Европе, - меч, боевой топор, копье, лук со стрелами. На рубеже ХП-ХШ вв. появились булава и арбалет, с которыми местное население познакомилось еще до начала завоевания ⁴⁵ . Однако у ливов отсутствовали доспехи. Шлемы, кольчуги, панцири по археологическим памятникам раннефеодального времени у них не прослеживаются. Об отсутствии доспехов у ливов пишет и хронист. Именно этим обстоятельством была обусловлена в ряде сражений победа завоевателей ⁴⁶ .

По примерным подсчетам, в начале ХШ в. численность ливов составляла до 28 тыс. человек. Соответственно они могли выставить войско свыше 3 тыс. человек ⁴⁷ , что требовало, впрочем, единства действий. Силы завоевателей были в первые годы агрессии незначительными, но они периодически пополнялись крестоносцами, привозимыми из Германии каждые два года епископом Альбертом. Так, во время крестового похода 1200 года Альберт доставил на 23 кораблях до 1200 человек. При описании последующих походов хронист говорит о "многих", "множестве", "большом числе" лиц, которых собрал Альберт в Германии. Значительная часть крестоносцев по истечении похода возвращалась назад, и все же за первую четверть XIII в. силы завоевателей в Ливонии почти утроились, а подкрепления постоянно прибывали ⁴⁸ .

К первым же годам XIII в. относится ряд мероприятий, направленных на укрепление позиции завоевателей и создание базы для расширения экспансии. В районе торгово-ремесленных поселков в устье Ридзене в 1201 г. был заложен город-крепость Рига. Его основание прямо отвечало интересам немецких купцов, дававших среден ва на организацию крестовых походов. Рига была более удобным местом и для центра епископства, поскольку путь от устья Даугавы до Икшкиле, где первоначально обосновался епископ, был сопряжен с опасностью ливского нападения, и в 1202 г. в Ригу была переведена епископская кафедра. Хорошо укрепленный город стал основным опорным пунктом немцев в Ливонии, прикрытым со стороны моря еще и цистерцианским монастырем, расположение которого в устье Даугавы позволяло контролировать вход судов в реку ⁴⁹ .

В битвах с крестоносцами 1198 г. и 1200 г. ливы потерпели поражение и при заключении мира с немцами приняли навязанные им требования. Но когда крестоносцы возвращались в Германию, а епископ отправлялся за новым войском, ливы смывали с себя крещение и отказывались выполнять условия договоров. Создавалась угроза гибели новой церкви ^5С . Чтобы иметь постоянную военную силу в Ливонии, немцы образовали Орден меченосцев - духовно-рыцарскую организацию, ставшую ядром сил агрессоров ⁵¹ . В первые годы существования число членов Ордена составляло менее 100 человек ⁵² , но его наличие вскоре стало ощутимым в сражениях с местным населением.

Прошло 20 лет с начала христианизации ливов, тем не менее подавляющее большинство их оставались язычниками. При любом удобном случае ливы старались прогнать завоевателей. В 1204 г., когда епископ собирал в Германии очередное войско крестоносцев, ливы из замков Айзкраукле и Лиелварде на Даугаве вместе с литовцами (а всего около 300 человек) напали на загородные пастбища рижан, захватили их скот и, спустившись по реке, попытались ударить по городу с другой стороны. Только присутствие в городе рыцарей помогло рижанам отбиться и вернуть скот ⁵³ . Сопротивление местного населения вызывало беспокойство самого папы римского. Объявляя в 1204 г. новый крестовый поход против ливов, Иннокентий III приравнял

⁴⁵ Latvijas PSR arheologija, 240 - 244, 304 1рр. В соседнем с ливскими землями латгальском замке Кокнесе детали арбалета найдены в слоях XII века. Это позволяет предполагать, что арбалет в то время был известен и ливам (Vassаr А., Таrvеl Е, Op. cit., 33 1рр.).

⁴⁶ Latvijas PSR arheologija, 244 - 245 1pp.; ГЛ, VII, 7; X, 8.

⁴⁷ Vassar A., Tarvel E. Op. cit., S. 29.

⁴⁸ ГЛ, IV, 2, 6; V, 1; VII, 1, 6, 7; XIII, 1; Vassаr А., Тarvel E. Op. cit., S. 33.

⁴⁹ ГЛ, V, 1; VI, 4; IX, 7. Согласно хронике, монастырь был учрежден в 1205 году.

⁵⁰ ГЛ, II, 8; IV, 4.

⁵¹ ГЛ, VI, 6.

⁵² Vassаr А., Тarvеl Е. Op. cit., S. 33.

⁵³ ГЛ, VIH, L.

стр. 99

его к походу в Иерусалим ⁵⁴ . В 1205 г. большое войско крестоносцев прошло по землям даугавских ливов. Рыцари сожгли Айзкраукле и Лиелварде, заняли крепость Икшкиле и собрали хлеб с ливских полей. Ливы бежали в леса. После гибели замка жители Айзкраукле заключили перемирие с завоевателями. Воины же из Икшкиле и Лиелварде стали нападать на крестоносцев, но, как сообщает хронист, "большой опасности тут не было". Оставшиеся в преддверии зимы без крова и хлеба даугавские ливы вынуждены были просить мира, дали заложников и обещали креститься. После этого им было разрешено "вновь владеть деревнями, полями и всем, что они, как оказалось, потеряли не без причины" ⁵⁵ . Несмотря на договор, епископ опасался оставлять у себя в тылу ливов и не решился продвинуться далее по реке, в земли латгальского княжества Кокнесе ⁵⁶ .

В заключении мира 1205 г. участвовали не только ливы Икшкиле, Айзкраукле и Лиелварде, но и старейшины Гольма. Хронист подчеркнул, что "все жившие у Даугавы ливы помирились с господином епископом и прочими тевтонами" ⁵⁷ , хотя об участии гольмцев в нападениях на немцев не упомянул. Завоеватели полагали, что без замка, занятого рыцарями в 1203 г. ⁵⁸ , гольмские ливы не опасны. Но именно Гольм стал центром восстания 1206 года. Вождь Ако и другие старейшины возглавили его. Данное восстание было не только народно-освободительным, антинемецким, но имело и классовую, антифеодальную окраску. Немецкая феодальная собственность на землю складывалась в Ливонии одновременно с оформлением здесь феодально-духовных государств. С возникновением церкви на Даугаве епископ стал верховным сеньором Ливонии ⁵⁹ . С XIII в. там развивается бенефициальное землевладение. К 1206 г. были отданы в бенефиций Икшкиле и Лиелварде вместе с сельской округой ⁶⁰ . Земельные пожалования имели и основанные к тому времени монастыри в устье Даугавы, в Риге (монастырь св. девы Марии), в Икшкильском приходе ⁶¹ , а также Орден меченосцев. Местное население содержало священников, платило церковный налог и несло отработочные повинности - строительную, гужевую, полевую. В округах представителей знати, служивших завоевателям и опиравшихся на их поддержку, повинности могли быть еще более чувствительными, так что к 1206 г. феодальная эксплуатация ливов стала уже настолько ощутимой, что вызвала протест народных масс. Выступая за независимость, ливы боролись и против феодального гнета ⁶² .

Как лее конкретно развивались события? Хронист был неправ, когда говорил, что ливы "пали духом" и "пришли в смущение" после похода 1205 года ⁶³ . Они ждали лишь удобного случая, чтобы освободиться от иноземного ига, выступить же намеревались в момент, когда крестоносцы и епископ отправятся в Германию. Но в Ливонии оставались братья Ордена, с каждым годом росло население Риги, замки на Даугаве были в руках немцев, турайдский Каупо и некоторые другие старейшины ливов верно служили завоевателям. В этих условиях необходим был сильный союзник. За помощью послали послов к полоцкому князю Владимиру. Тот согласился пойти с войском на Ригу, но не из-за своей "излишней доверчивости" к "коварным и лживым" утверждениям ливов о том, что "бремя веры нестерпимо" ⁶⁴ . Очевидно, он понял, какую ошибку допустил, разрешив Мейнарду проповедовать в ливских землях. Немцы завладели низовьем Даугавы и вплотную подошли к границам Кокнесе. Под угрозой

⁵⁴ UB, Bd. 1, N XIV, S. 18 - 20. Генрих ошибочно отнес поход 1200 г. к походам в "святые земли". В булле от 5 октября 1199 г., которая объявляла этот поход, говорится только о предоставлении за участие в нем полного отпущения грехов (ГЛ, III, 5; UB, Bd. I, N XII, S. 13 - 15.).

⁵⁵ ГЛ, IX, 8 - 13.

⁵⁶ ГЛ, IX. 10.

⁵⁷ ГЛ, IX, 13.

⁵⁸ ГЛ, VII, 7.

⁵⁹ Номинальным сюзереном земель в Ливонии считался император Священной Римской империи германской нации.

⁶⁰ ГЛ, IX, 7; X, 13.

⁶¹ ГЛ, VI, 3, 5.

⁶² История Эстонской ССР. Т. I. с. 138; Abers В. Op. cit., 57 1рр.; История Латвийской ССР. Т. I, с. 624, 92 - 93.

⁶³ ГЛ, IX, 13.

⁶⁴ ГЛ, X, 2.

стр. 100

была ливская дань Полоцку: полюдье 1203 г. окончилось столкновением русского войска с рыцарями.

Но и рижский епископ не хотел терять союзника в лице полоцкого князя. Посланники епископа и ливов оказались в Полоцке одновременно. Узнав о готовящемся походе на Ригу, немцы нашли лива из Гольма, который "за полмарки серебра" успел предупредить епископа и крестоносцев, уже собиравшихся отплыть за море. План внезапного нападения на Ригу провалился ⁶⁵ . Не желая сталкиваться с сильным противником, князь Владимир пошел на компромисс: послал в Ливонию своих людей, которые должны были, выслушав обе стороны, ливов и епископа.., решить, кто прав, чтобы это решение затем соблюдалось" ⁶⁶ . Таким способом он как бы защищал подвластных ему ливов, не вступая в открытый конфликт с епископом.

Однако русская миссия успеха не имела. На назначенные 30 мая переговоры пришли из приглашенных ливов, епископа и латгалов только ливы. Латгалы предусмотрительно не хотели портить раньше времени отношения с епископом, епископ же заявил, что "никогда государь... не выходит из своих укреплений навстречу послам" ⁶⁷ . Встретившиеся в устье р. Огре вооруженные ливы, не дождавшись епископа, устроили собрание, на котором постановили, что отряды "со всех концов страны" должны занять замок Гольм и разрушить Ригу. Во главе заговора стояли "зачинщики всего злого дела" - старейшины Гольма. Проникнувшие на собрание шпионы рыцарей, новокрещеные ливы Кириан и Лайян, были казнены. Хронист красочно описывает гибель предателей, в его глазах - мучеников за веру: "С общего согласия ливов их обвязали вокруг ног веревками и разорвали пополам.., вырвали внутренности, оторвали руки и ноги" ⁶⁸ . Вслед затем большой отряд ливов подошел к Гольму и захватил замок. Сторонники епископа - крещеные ливы, из которых по имени назван Лембевальде (возможно, соперник Ако), бежали в Ригу. Однако наступления ливов на Ригу не последовало. Лишь небольшой отряд направился к городу, ограничившись нападениями на пастбища и отдельных людей. Приступ к Риге, обороняемой всеми силами завоевателей, без поддержки Полоцка не сулил удачи. К тому же Лембевальде и бежавшие с ним ливы выдали замыслы восставших ("стали советовать господину епископу, как защищаться от врагов") ⁶⁹ , отчего успех похода казался еще менее вероятным.

Промедление восставших позволило немцам перейти в наступление. 4 июня корабли с членами Ордена, крестоносцами, горожанами и "рижскими ливами" подошли к Гольму. Завязался бой на берегу. Хронист пишет, что христиан было всего 150 человек, а "врагов великое множество". Но, не защищенные доспехами, они не смогли противостоять стрелам баллист. Стрелы же и камни ливов плохо пробивали немецкие панцири. В этом бою погиб предводитель ливов Ако. Его голову как победный трофей отвезли в Ригу. Оставшиеся в живых ливы бежали с острова либо укрылись в замке. Христиане осадили замок и засыпали его камнями из метательных орудий. Не желавшие более сражаться, турайцы запросили мира и получили разрешение выйти из замка. Остальных защитников Гольма заставили сдаться силой, их старейшин бросили в рижскую тюрьму. В замке же утвердились рижские балли - старии ⁷⁰ .

Взятием Гольма закончился первый этап восстания. За ним последовал поход немцев и войска земгалов (в то время союзников рижан) на Гаую. Турайдским ливам, несмотря на просьбы о мире, предотвратить нашествие не удалось. Наступление вели два отряда. Первым командовал властитель Турайды Еауно. Он осадил Куббезеле, родовой замок самого Каупо, который защищали "его родные и друзья, язычники". Жители замка не ожидали появления врага или же надеялись, что Каупо не станет разрушать собственный замок, поэтому не подготовились к обороне. Замок был взят, разграблен и сожжен, около 30 человек убито. Так "истинно по-

⁶⁵ ГЛ, X, 2.

⁶⁶ ГЛ, X, 3.

⁶⁷ ГЛ, X, 4.

⁶⁸ ГЛ, X, 5.

⁶⁹ ГЛ, X, 8.

⁷⁰ ГЛ, X, 9.

стр. 101

христиански" поступил Каупо со своими ближними и подданными. Позже, когда послы гауйских ливов пришли в Ригу просить мира, им было предъявлено среди прочих обвинение в том, что они владения Каупо "разорили пожаром, поля отняли, борти переломали" ⁷¹ . Это был ответ турайдцев на предательство Каупо.

Другой отряд, из крестоносцев и земгалов, осадил принадлежавший нобилю Дабрелису замок Саттезеле, на противоположном берегу Гауи, но взять его не удалось. Увидев пожар в Куббезеле, саттезельцы - успели подготовиться к обороне. Даже хронист, не благосклонный к ливам, признает, что Дабрелис и его соратники храбро сопротивлялись и сумели" отстоять замок, который был "весьма крепок и неприступен". Крестоносцы, не сумев захватить Саттезеле, отступили, разграбили округу и вернулись в Ригу ⁷² .

Решив, что восстание подавлено, епископ и крестоносцы отправились в Германию. Тогда "кое-кто из ливов, упорствуя в коварстве", послал гонцов в Полоцк, чтобы сообщить о случившемся и просить о помощи Владимира. Для похода на Ригу князь собрал войско не только у себя, но и "от соседних князей, своих друзей" ⁷³ . Очевидно, гонцов в Полоцк посылали на этот раз старейшины Турайды, так как для гольмцев приход русских оказался неожиданным. Они скрывались в лесах, а частью сидели в Гольмском замке под немецкою стражей. Русские осадили замок, но взять его не смогли: баллистарии не давали подняться на валы. Не удалось и поджечь замок. Попытка применить камнемет-патереллу, построенную по немецкому образцу, но не освоенную еще русскими, окончилась неудачно. Хронист сообщает, что немцев в замке было 20 человек ⁷⁴ . Эта цифра явно занижена, поскольку русские, стреляя из луков, переранили "многих на валах". Скорее их оставалось 20, когда осада была снята. Все же не ясно, почему немцев в замке не перебили находившиеся там ливы, "которых много было с ними", а вместо этого искали "способ захватить их хитростью" ⁷⁵ . Можно предположить, что ливы находились взаперти под охраной или же что немцы держали заложников, которым грозила смерть в случае гибели кого-либо из рыцарей. Взять Гольм русские не смогли. Сорвалось и нападение на Ригу: ливы-разведчики сообщили, что подступы к городу усыпаны железными трехзубыми колючками, так что кони не сумеют пройти. Вдобавок в море показались немецкие корабли. Подумав, что это возвращается епископ, полочане прервали 11-дневную осаду и отошли.

Поражение восстания привело к усилению иноземного гнета. Ливы с Даугавы и Гауи вынуждены были креститься, принять в свои земли священников и нести повинности, связанные с принятием католичества (уплата десятины, участие в строительных работах и т. д.) ⁷⁶ . Не известно, принимали ли участие в восстании и в заключении мира ливы из Метсеполе и Идумеи. В хронике об этом не говорится, но, судя по тому, что в собрании на Огре говорилось о выступлении ливов "со всех концов страны", а также по тому, что после поражения восстания Генрих сообщает о крещении жителей и строительстве церквей не только на Гауе, айв Метсеполе ⁷⁷ , метсепольцы могли находиться или при защите Гольма, или при обороне гауйских замков. Ливы из Лиелварде, чей замок был в бенефициальном владении рыцаря Даниила, обязались платить своему господину натуральный налог по полталанта (около 96 кг) ⁷⁸ зерна с плуга в год ⁷⁹ . Полагаем, что подобный же договор был заключен между ливами Икшкиле и их сеньором бенефициарием Конрадом.

Обязательства ливов по отношению к епископу и Ордену оформлены в договоре, текст которого был известен хронисту, но впоследствии не сохранился ⁸⁰ . Если

⁷¹ ГЛ, X, 13.

⁷² ГЛ, X, 10.

⁷³ ГЛ, X, 12.

⁷⁴ Там же.

⁷⁵ Там же.

⁷⁶ ГЛ, X, 13.

⁷⁷ ГЛ, X, 14.

⁷⁸ Пашуто В. Т. Страны Прибалтийского региона, с. 289 - 290.

⁷⁹ ГЛ, X, 13.

⁸⁰ Heinrichs Livlandische Chronik. Hrsg. v. L. Arbusow u. A. Bauer. In: Scriptores rerum Germanicarum. Bd. 2. Hannoverae. 1955, S. XXX; Назарова Е. Л. Ук. соч., с. 39.

стр. 102

он подобен более поздним договорам с куршами (1267 г.) и земгалами (1272 г.) ^8! , то в нем имелся пункт о посылке судей к ливам, поскольку сразу вслед за описываемыми событиями Генрих сообщает о деятельности немецких судей у ливов⁸² . Вероятно, именно на основании договора был составлен правовой кодекс для ливов на немецком языке. Примерный текст кодекса выделяется из более поздних правовых документов, составленных для местных жителей и имевших чисто местную основу. В нем фиксировались в первую очередь положения гражданского и уголовного права, охранявшие жизнь и собственность феодализирующейся знати ⁸³ . Заинтересованность завоевателей в урегулировании отношений с разными группами ливской знати объяснима. Вооруженные отряды ливских нобилей были необходимы для дальнейшего завоевания Восточной Прибалтики. Необходимо было иметь также стабильную обстановку в тылу, что зависело от отношений завоевателей с различными группировками местной аристократии, как поддерживавшими их, так и враждебными.

Любопытно упоминание о том, что епископ повез в Германию старейшин Гольма - зачинщиков восстания 1206 г., "чтобы, познакомившись там с христианскими обычаями, они научились быть верными" ⁸⁴ . Епископ вообще придавал немалое значение такому способу привлечения местной знати на свою сторону. Еще в 1203 г. в Германию и Рим по собственной воле совершил поездку Каупо. В Риме его принял папа Иннокентий III ⁸⁵ . Этот факт тоже свидетельствует о заинтересованности папской курии в католизации прибалтов.

Поражение 1206 г. на некоторое время заставило ливов покориться завоевателям, принять к себе священников и судей, вместе с немцами участвовать (под угрозой штрафа в 3 марки за неявку) в отражении нападения литовцев 1207 г. ⁸⁶ ив походах на латгальские княжества Кокнесе и Ерсику в 1209 году ⁸⁷ . И все же, по определению хрониста, ливы "питали коварные замыслы". Думается, что турайдцы пытались установить контакт с эстонцами для совместной борьбы против завоевателей. К эстонским землям уже подбирались епископ и Орден, используя давние противоречия эстонцев с латгалами. В 1209 г. турайдцы выступили инициаторами мира между ливами и латгалами, с одной стороны, эстонцами - с другой ⁸⁸ . Этот договор на некоторое время вывел из войны ливов и латгалов, живших во владениях епископа ⁸⁹ . В следующем году, воспользовавшись отсутствием епископа в городе, ливы попытались поднять против немцев куршей, земгалов, эстонцев, русских и литовцев. Но общего восстания не получилось из-за несогласованности действий. Первыми неудачный поход на Кокнесе совершили литовцы. Затем курши, которых привели ливы с р. Адии (на границе между Турайдой и Метсеполе), подошли на кораблях к Риге и осадили ее. Но против куршей выступили горожане, рыцари и братья Ордена, а также Каупо со своим отрядом и даугавские ливы из Икшкиле и Гольма. Активность гольмцев, захвативших корабли куршей и убивших многих из них, объясняется тем, что власть в округе после 1206 г. перешла к сторонникам завоевателей.

Турайдцы собрали отряд, чтобы прийти на помощь куртам, но опоздали, ибо те отступили. ""Нивы же, виновные в этом предательстве.., дали удовлетворение богу и дружине епископа и впредь обещали быть верными" ⁹⁰ . "Верность" проявилась в их участии в походах на Эстонию - взятии замка Отепя и битве при р. Имере. В 1210 г. на Имере (Северная Латвия) завоеватели потерпели поражение от эстонцев. Значительная часть заслуги в победе последних принадлежала ливам. Получи-

⁸¹ Тексты и переводы договоров: Пашуто В. Т. Страны Прибалтийского региона, с. 311 - 314.

⁸² ГЛ, X, 15; XI, 4.

⁸³ Об этом кодексе: Назарова Е. Л. Ук. соч., с. 40 - 43.

⁸⁴ ГЛ, X, 9.

⁸⁵ ГЛ, VII, 5.

⁸⁶ ГЛ, XI, 5.

⁸⁷ ГЛ, XIII, 1,4.

⁸⁸ ГЛ, XIII, 5.

⁸⁹ В 1207 г. по решению папы все захваченные в Ливонии земли были поделены между рижским епископом и Орденом меченосцев в отношении 2:1, причем ¼ десятины с орденских земель также поступала епископу (ГЛ, XI, 3).

⁹⁰ ГЛ, XIV, 5.

стр. 103

лось так, что эстонцев, отступавших после неудачного нападения на орденский замок Венден (Цесис), преследовало войско из братьев Ордена, отряда Каупо, других ливов и латгалов. Посланные вперед разведчики, которыми были местные жители (ливы или латгалы), сообщили, что эстонцы бегут, хотя на самом деле их войско расположилось неподалеку " лесу. Ливы и латгалы убедили Каупо и рыцарей начать наступление, не дожидаясь подхода рижан. Когда, же эти передовые силы наткнулись на засаду эстонцев и вступили в неравный бой, ливы повернули назад. В бою погибло много немцев, сын и зять Каупо, около 100 человек были взяты в плен ⁹¹ . Хронист расценивает поведение ливов как ошибку: поверили разведчикам. Но их действия можно определить и как заранее подготовленную ловушку немцам и Каупо. Впрочем, завоеватели хорошо понимали, что ливы - ненадежные союзники, и старались обезопасить себя: обычно во время походов на эстов они брали заложников в пограничных ливских землях ⁹² .

В 1211 г. с целью "навсегда закрепить верность" ливов, что было особенно необходимо для ведения разраставшейся войны с эстонцами, ливам из владений епископа десятина была заменена на меньший налог - в 1 модий (около 36 кг) ⁹³ с 1 лошади в год ⁹⁴ . Орденских земель эта реформа не коснулась. Хронист откровенно указывает на причину сокращения налога: было ясно, "что будущее грозит еще большими войнами с окружающими языческими племенами" ⁹⁵ . Положение ливов, однако, не улучшилось: война с Эстонией истощала их силы, к тому же в 1211 г. прошел большой мор - эпидемия чумы, унесшая массу жизней. В следующем году ливы и латгалы в отсутствие епископа заключили с эстонцами сепаратный мир ⁹⁶ . После возвращения из Германии епископ вместе с Орденом и рижанами под угрозой совместного выступления прибалтов тоже заключил мир с Эстонией (на 3 года) ⁹⁷ .

Не терявшие надежду на изгнание завоевателей ливы все еще связывали свое освобождение с помощью Полоцка. В 1210 г. Владимир согласился на продолжение крещения ливов и латгалов при условии, что в Полоцк будет поступать дань, платимая или самими ливами, или епископом ⁹⁸ . Через два года князь потребовал, чтобы епископ отказался от крещения ливов, угрожая сжечь Ригу и все замки Ливонии, но затем отступил от своих требований и даже "предоставил господину епископу всю Ливонию безданно" ". Переживавшее политический кризис Полоцкое княжество не смогло воевать на западных рубежах одновременно с немцами и литовцами, сильно мешавшими судоходству на Даугаве, и предпочло в данный момент заключить союз с Ригой против литовцев ¹⁰ . О том, что Владимир не собирался полностью отказаться от Ливонии, свидетельствует подготовка похода полочан на Ригу в союзе с литовцами и эстонцами в 1216 году. Накануне похода князь умер ¹⁰¹ .

Казалось, позиции завоевателей в Прибалтике упрочились. Однако в 1212 г. произошло новое, на этот раз совместное ливско-латгальское восстание. Непосредственным поводом к нему послужил захват рыцарями цесисского замка, полей и бортей у латгалов из округа Аутине, живших во владениях епископа ¹⁰² . Это восстание, как и предыдущее, сочетало черты народно-освободительного движения и антифеодальной борьбы. За время, прошедшее после восстания 1206 г., значительно ухудшилось положение не только ливов, но и латгалов. В 1208 г. потеряло независимость Кокнесское княжество. В 1209 г. ерсикский князь Висвалдис был вынужден признать себя вассалом епископа и отказаться в его пользу от нескольких замковых округов в северной Латгалии - Аутине, Цесвайне и др. ¹⁰³ . Тяжелым было положение населения в орденских землях. Имея меньшие владения, чем епископ, и обязанные отдавать

⁹¹ ГЛ, XIV, 8.

⁹² ГЛ, XIV, 10.

⁹³ Пашуто В. Т. Страны Прибалтийского региона, с. 289.

⁹⁴ ГЛ, XV, 5.

⁹⁵ ГЛ, XV, 7.

⁹⁶ ГЛ, XV, 10.

⁹⁷ ГЛ, XVI, 1.

⁹⁸ ГЛ, XIV, 9.

⁹⁹ ГЛ, XVI, 2.

¹⁰⁰ Там же.

¹⁰¹ ГЛ, XIX, 10.

¹⁰² ГЛ, XVI, 3.

¹⁰³ ГЛ, XI, 8 - 9; XII, 1; XIII, 4; UB, Bd. I, N XV, S. 20 - 21.

стр. 104

ему 1/4 доходов, рыцари пытались компенсировать потери усиленной эксплуатацией подданных. Во владениях Ордена десятина не была заменена на меньший, фиксированный налог. На население ложилось содержание епископа и его свиты во время ежегодных инспекционных поездок по орденским землям. Большая, чем у епископских слуг и горожан, военная активность Ордена делала более тяжелой для подвластного населения и воинскую повинность. Орден прибегал далее к прямому захвату полей и угодий ливов и латгалов. Хронист отмечает, что в ходе восстания епископу поступило много подобных жалоб от ливов на рыцарей из Сигулдского замка ¹⁰⁴ . Имели место злоупотребления и судебной властью ¹⁰⁵ .

Особенно тяжело приходилось тем ливам и латгалам, усадьбы и сельскохозяйственные угодья которых попали после раздела территорий между Орденом и епископом во владения разных сеньоров. Хотя в папской булле от 1211 г. оговаривалось, что местные жители несут повинности тому сеньору, в вотчине которого находятся их поля ¹⁰⁶ , этот указ не ликвидировал злоупотреблений. Один из таких инцидентов как раз и послужил непосредственным поводом к новому восстанию ¹⁰⁷ .

Захваченные немцами поля и усадьбы могли принадлежать рядовым общинникам, которые пожаловались властителю Аутине Варидоту, а тот, в свою очередь, епископу. Скорее, однако, пострадавшим был сам Варидот или кто-то из его родственников, поскольку после восстания рыцари все же вернули латгалам бортные деревья и уплатили денежную компенсацию "за оскорбление" ¹⁰⁸ . Во всяком случае, простого известия о распре в Аутине оказалось достаточно, чтобы всколыхнуть ливов и латгалов. Их старейшины заключили союз, чтобы "с корнем вырвать из земли ливонской всех тевтонов и род христианский". Каупо предложил попросить епископа, чтобы тот "облегчил им христианские повинности", но эта полумера его соотечественников не устраивала ¹⁰⁹ . Хотя непосредственно обиженными были латгалы, восстание возглавили старейшины гауйских ливов. При описании событий Генрих, как обычно, старается затушевать участие латгалов в восстании, хотя и не может этого скрыть, а всю вину пытается возложить на ливов. Конечно, ливы действовали более активно. Видимо, социальная верхушка латгальского общества, дальше, чем ливское, продвинувшегося по пути феодализации, была более склонна к компромиссу с завоевателями, надеясь на сохранение своих владений и позиций.

Центром восстания стал замок ливов Саттезеле на Гауе, рядом с которым уже вырос орденский замок Зегевальде (Сигулда). Туда собрались представители всех ливов, идумеев и латгалов. Завоеватели успели опередить восставших и сожгли замки в Турайде и Лиелварде, захватили лиелвардских старейшин, частично разрушили каменный замок в Гольме. Это позволило им бросить все силы на Саттезеле. Собравшиеся там отряды начали военные действия против сигулдских орденских братьев и перебили часть их войск. Боясь, что восставшие захватят Сигулду, епископ вступил с ними в переговоры. Они велись около Турайдского замка, а на другом берегу реки стояли в полной боевой готовности отряды восставших. Примирения не получилось: ни одна из сторон не шла на уступки. Предпринятая епископом попытка новых переговоров едва не кончилась гибелью немецких послов. Признать христианство и дать заложников восставшие отказались.

Огромное войско братьев Ордена, крестоносцев, рижан и ливов Каупо подошло к Саттезеле. Полон драматизма рассказ хрониста об обороне замка. Ярый враг "коварных" ливов, он все же не мог не отметить мужество защитников Саттезеле ¹¹⁰ . Они сражались долго и упорно, подбадривая себя: "Стойте крепко, ливы, и бейтесь, чтобы не быть рабами тевтонов" ¹¹¹ . Отряд турайдцев во главе с вождем Везике сумел тайно выйти из замка, перебил многих немцев, захватил коней, доспехи и бла-

¹⁰⁴ ГЛ, XVI, 3; UB, Bd. I, N XVI, S. 22 - 23.

¹⁰⁵ При взимании денежных штрафов (ГЛ, XVI, 3).

¹⁰⁶ UB, Bd. I, N XVIII, S. 24 - 25.

¹⁰⁷ В литературе события 1212 г. рассматриваются как восстание крестьян против феодалов. В качестве доказательства ссылаются на захват рыцарями полей и бортей латгалов (см. История Латвийской ССР. Т. I, с. 95; Zutis J. Op cit., 42 Ipp )

¹⁰⁸ ГЛ, XVI, 6.

¹⁰⁹ ГЛ, XVI, 3.

¹¹⁰ ГЛ, XVI, 4.

¹¹¹ ГЛ, с. 533.

стр. 105

гополучно вернулся назад. Тут защитники Саттезеле "воздали честь своим богам.., приносили им в жертву собак и козлов и бросали затем из замка, издеваясь над христианами". Только методичное разрушение укреплений из баллист и патерелл внесло разногласия в ряды восставших. Предводитель латгалов, бывших в замке, Руссин, "выйдя на замковый вал,.. кланялся с вала и напоминал о прежнем мире и дружбе" магистру цесисских рыцарей, "как вдруг упал, раненный стрелой, и вскоре умер". Когда немцам удалось сделать подкоп под валом, грозивший разрушить укрепления, для переговоров к епископу пошел старейшина ливов Ассе. Оставив его заложником, епископ послал в замок свое знамя, которое было "одними поднято над замком, но тут же другими сброшено". Ассе пытали на глазах у защитников замка. Бой разгорелся с новой силой, и все же осажденные были вынуждены сложить оружие. Победители "пощадили неверных, чтобы стали они верными" ¹¹² .

Епископ потребовал от сдавшихся признания христианства и несения повинностей, возвращения Ордену коней и доспехов, контрибуции в 50 марок серебром (около 10 кг серебра). Вероятно, защитники Саттезеле ждали подкреплений и потому тянули с принятием условий мира. Однако подкрепления от латгалов и идумеев ¹¹³ не подошли. В свою очередь, епископ боялся продолжения восстания и пошел на уступки, отказавшись от контрибуции. В Риге был подписан мир, отдельно с ливами и отдельно с латгалами. Ливы, зависимые от Ордена, должны были платить десятину, а ливы, латгалы и идумеи епископа - установленную в 1211 г. меру зерна с хозяйства. Латгалы и идумеи, кроме того, обязаны были уплатить денежное возмещение ¹¹⁴ . Известия об этом восстании и его исходе дошли до Рима. Беспокоясь за судьбу церкви в Ливонии, Иннокентий III обратился к настоятелю монастыря св. Николая в устье Даугавы, чтобы тот удержал рижского епископа от чрезмерного притеснения новообращенных, которые от бремени тяжких повинностей "впадают в грех прежнего язычества" ¹¹⁵ .

Восстание 1212 г. - последнее крупное освободительное вооруженное выступление ливов и латгалов в XIII веке. Но поражение 1212 г. не заставило ливов прекратить борьбу. В конце рассказа хронист заметил, что ливы надеялись в следующем году "вместе с эстонцами разбить тевтонов" ¹¹⁶ . Однако ни о заговоре ливов с эстонцами, ни о попытке скорого совместного восстания он больше не сообщает. Тем не менее ливы не раз пытались поставить под удар завоевателей, чтобы затем напасть на Ригу. В 1214 г., перед началом похода в Западную Эстонию, ливы уговаривали епископа и магистра Ордена повернуть войско в Курземе, т. е. вывести из Ливонии около 6 тыс. немцев и вспомогательных сил ¹¹⁷ . Это значительно облегчило бы им захват Риги. А вот другой случай: в 1217 г., во время боя около эстонского замка Вильянди, ливы оголили правый фланг немецкого войска. Победа, правда, осталась за немцами, но они понесли значительные потери. Судя по рассказу хрониста, считавшего, что ливы просто испугались эстонских копий, против них на этом фланге сражались не главные силы эстонцев. Значительно сильнее был их левый фланг, где бился сам их предводитель Лембиту. Ливы же отступили как раз в тот момент, когда после гибели Лембиту немцы начали преследовать остатки его войска. Тем самым они позволили другой части эстонцев ударить противнику в спину. Детали рассказа позволяют объяснить действия ливов нежеланием помогать немцам или же сговором с эстонцами, но недостаточно точно осуществленным ¹¹⁸ .

Немаловажную роль сыграли ливы в Рижском восстании 1221 г., когда рижане выступили против прибывшего в город датского фогта ¹¹⁹ . Заставив его покинуть Ри-

¹¹² ГЛ, XVI, 4.

¹¹³ Возможно, их подразумевал епископ, когда говорил о латгалах и идумеях, которые пошли на войну, но вернулись с дороги (ГЛ, XVI, 5).

¹¹⁴ ГЛ, XVI, 4, 5.

¹¹⁵ UB, Bd. I, N XXVIII, S. 35 - 36.

¹¹⁶ ГЛ, XVI, 4.

¹¹⁷ ГЛ, XVIII, 5.

¹¹⁸ ГЛ, XXI, 3, 4.

¹¹⁹ За помощь в покорении Эстонии епископ обязался признать власть датского короля над своими владениями, в том числе Ригой. О восстании 1221 г.: Caune M. Rlgaas pilsetas cina pret feodalo senjoru XIII gs. - Latvijas PSR Zinatiju Akadimijas Vestis,. 1973, N 6.

стр. 106

гу, горожане, купцы латталы и ливы собрались под Турайдой и устроили "заговор против датского короля и против всех своих противников". Хронист не уточняет этой мысли, но очевидно, что заговор был направлен также против епископа и Ордена. Не известно, готовилось ли вооруженное выступление заговорщиков. В хронике сказано лишь, что по приказу рыцарей были схвачены старейшины ливов и брошены в тюрьму в Сигулде. После этого "рухнули и замыслы прочих" ¹²⁰ . Из сообщения ясно, что застрельщиками в заговоре были турайдские ливы, рассчитывавшие перевести восстание рижан в общеливонское. Вот почему участники заговора собрались в Турайде, довольно далеко от Риги, и почему члены Ордена изолировали прежде всего ливских старейшин.

В 20-е годы ХШ в., с покорением Эстонии, практически закончилось завоевание земель к северу от Даугавы. Силы местных жителей были истощены многолетней борьбой, в которой дольше всего пришлось участвовать ливам. Подавляющая часть антинемецки настроенной ливской знати была истреблена. Это лишило ливов военных руководителей.

После 1221 г. источники вплоть до середины XIV в. не содержат сведений об открытых вспышках освободительной борьбы ливов. Встречаются лишь отдельные упоминания о нежелании ливов сражаться на стороне завоевателей. Около 1236 г., во время похода земгалов на Айзкраукле, ливы и латгалы не пришли рыцарям на помощь. В 1287 г., когда земгалы напали на Ригу, первыми в бою отступили ливы, затем латгалы, предоставив войску Ордена самому защищать город.

Однако стремление ливов сбросить немецко-католическое иго не исчезло. Так, в период крестьянской войны в Эстонии (1343 - 1345 гг.) восстали ливы Турайды и Сигулды. Они избрали своего "короля" и намеревались прогнать из страны магистра Ливонского ордена "вместе со всеми немцами" ¹²¹ . Тем не менее до желанного освобождения оставалась еще не одна сотня лет.

¹²⁰ ГЛ, XXV, 2, 3.

¹²¹ Об этом под 1345 г. сообщал хронист Герман Вартберге (Scriptorss rerum Prussicarum. Bd. 2. Leipzig. 1863, S. 72; Прибалтийский сборник. Т. II. Рига. 1879, с. 105).

Permanent link to this publication: